Екатерина Орлова "Моя невинная девочка"

– Чертяка, сто лет тебя не видел, – говорит он.

– Депутатам не положено якшаться с простым народом, – отзываюсь я.

– Это ты—то простой народ? – усмехается он, хлопая меня по плечу. – Слышала, Насть?

Он поворачивается к своей жене, и та смеется в унисон с мужем. Потом подходит и обнимает меня.

– Привет, простой ты наш.

– И тебе привет, красавица.

– Эй, ты полегче там с моей женой, – восклицает Влад и толкает меня в плечо, смеясь. – Она уже давно принадлежит мне.

– Я и не посягаю.

– А Макар у нас сегодня со своим самоваром в гости пожаловал, – говорит Витя, обращая внимание всей компании на скромно притихшую Соню.

София, заметив обращенное на нее внимание, встает, выпрямляясь, и я тут же притягиваю ее к себе за плечи.

– Знакомьтесь, моя девушка Соня.

Настя заинтересованно склоняет голову набок, рассматривая Силантьеву, а Влад уже рвется пожать ей руку.

– Надо же… даже не знаю, что сказать, – произносит он. – Очень приятно познакомиться. Я – Влад, старый… кто? Друг? – спрашивает он меня с издевкой.

– Конкурент, – отвечаю я со смехом.

София смотрит на нас растерянно, переводя взгляд с меня на Влада и обратно.

– Ой, ладно, хватит путать девочку, – машет на них Настя, подходит к Соне и по—дружески обнимает ее. – Рада с тобой познакомиться, Лунная радуга.

– Лунная радуга? – в недоумении переспрашивает София.

– Крайне редкое явление, – Настя переводит взгляд на меня, – практически невозможное. Прямо как остепенившийся Макар.

Я закатываю глаза.

– Так все, хватит, – обрубаю их дальнейший стеб.

– Насть, тут аккуратно надо, чтоб не спугнуть Сонечку, – заговорщическим голосом произносит Ирина, – а то потом будем и дальше ждать нашу Радугу.

Мы перемещаемся к мангалу, где Витя уже разжигает поленья, а Ира приносит заготовленный люля—кебаб для вновь прибывших.

– Я думал, вы уже не приедете, – говорит Богомолов Владу.

– Я вообще не знал, что приезжаете, – добавляю я.

– Мы тебе не говорили, чтобы ты не сбежал, – смеется Влад. – На самом деле, как я тебе и говорил, думал, не получится. А в последний момент Настюхины родители прикатили, мы быстро скинули им детей и свалили на все выходные.

– О, так ты остаешься до понедельника? – радостно спрашивает Витя.

– Даже до вторника, – отвечает Влад, подняв указательный палец.

– Макар, можно спросить? – тихо шепчет мне на ухо Софья.

– Конечно, – отвечаю, наклонившись к ней. Меня слегка ведет от нашей близости. Хочу притвориться, что мы не играем в игру, что все взаправду.

– Расскажи про конкуренцию. Интересно, – она смущенно улыбается, и мои губы тоже растягиваются.

– Расскажу, но только на ушко.

– Мгм, – соглашается она, подставляя мне ухо, и я начинаю, то и дело касаясь раковинки губами:

– У нас с Владом была борьба за внимание Насти. В дачном поселке она появилась намного позже нас всех, приехав сюда со своими бабушкой и дедушкой. Новая девочка, красавица—блондинка с улыбающимися глазами сразу покорила всю нашу компанию парней. Ну мы и бежали друг перед другом в надежде стать тем самым, на кого она обратит свое внимание. А Настасья ходила павой, крутила носом и посылала всех, пока в один прекрасный вечер не позволила мне себя поцеловать. Тогда я еще не знал, что Влад влюбился в нее по уши. Когда он узнал, я огреб по полной. Мы тогда неслабо так подрались. А потом помирились, но он запретил кому—либо подходить к его девушке, как он ее называл. У них там своя довольно долгая история, но в итоге Заричанский женился на ней.

– А почему она назвала меня Лунной Радугой?

– Сказала же: редкое явление.

– Странное такое сравнение.

– Она астроном. Прямо настоящий ученый.

– Правда? – Соня поворачивается и смотрит на Настю. – А так и не скажешь.

– А какая профессия ей бы подошла?

– Ну не знаю, стилист какой—нибудь.

– Этот стилист лазала с нами по деревьям, воровала яблоки в саду Матвеевны, а потом рассказывала нам о звездах. Помешанная на этом с детства.

– А Влад?

– А Влад депутат городского совета. Ты разве его не узнала?

Соня качает головой, а у меня плывет все. Ее лицо так близко, чуть—чуть наклониться – и наши губы встретятся. И запах этот как будто несмываемый. Мы уже в бассейне были несколько раз, потом в душе, а она пахнет все так же.

– Я не интересуюсь политикой, тем более местной.

– Это шампунь у тебя так пахнет? – спрашиваю внезапно даже для себя самого.

Соня смотрит удивленно и чуть хмурится.

– Эм—м—м, наверное. А что, не нравится?

Я беру прядь ее волос и вдыхаю запах.

– Да, точно. Пахнут волосы. Нравится, Софья.

– Ну вот опять Софья, – с притворным расстройством говорит она.

– Не нравится?

Она открывает рот, чтобы ответить, но мы зависаем в моменте, глядя друг другу в глаза. Что она хочет сказать и почему молчит? Нравится или нет? Мне почему—то чертовски важным становится узнать ответ. Но она не успевает его произнести, потому что Настя выкрикивает:

– Ну мы пить—то будем сегодня?

Глава 6

– Мака—а—ар, ты как будто не знаешь, что делать в таких ситуациях и кому звонить, – пьяно тянет Влад, обнимая меня за плечи.

– Я бы и сейчас тебе не рассказывал, – отвечаю я таким же заплетающимся языком. – Богомолов, у тебя слишком длинный язык.

– И светлая голова, – отзывается Витя с соседнего шезлонга. – Смотри, как быстро порешать можно.

– Ну вы достали уже! – гневно выкрикивает Ира. Они с девочками сидят в нескольких метрах от нас, составив ротанговые кресла в круг. Мне кажется, Софья отлично вписалась в компанию, несмотря на свой юный возраст. Каждый из нас старше ее минимум на десять лет, но она умело поддерживает беседу. – Сколько можно о работе?! И вообще мы идем купаться или как?

– О! Точняк! Купаться! – Витя вскакивает с шезлонга, но наклоняется, чтобы упереться в него пальцами, потому что его шатает.

– Голышом, я надеюсь? – со смехом спрашивает Влад.

– Так конечно! – отвечает Витя, выпрямляясь. – Давно депутата Заричанского никто не компрометировал. – последнее слово Богомолов выговаривает только с третьего раза под наш дружный смех. – Давай, а то папарацци уже соскучились по твоей голой заднице.

– Ну пипец! Вы мне долго это припоминать будете?

Мы все встаем и, словно по команде, подхватив с крайнего шезлонга полотенца, двигаемся на выход со двора.

– Пиво надо захватить! – выкрикивает Витя, быстро сообразив термо—сумку, в которую уже забрасывает бутылки. – Ира, покрывала в коридоре!

– Да взяла уже.

Такая суета вокруг, что я даже не успеваю сообразить толком, когда рядом со мной оказалась Софья.

– Слушай, может, не надо на озеро?

– О, ты много потеряешь, если не пойдешь. Сонь, никакой пошлятины или оргий. Просто дурачество.

– Да я про то, что пьяные все.

– Не такие уж они и пьяные, похуже бывало.

– Ладно, только я, наверное, не буду купаться.

– Почему?

Она мнется, и даже в тусклом свете дворовых фонарей я вижу, как она краснеет.

– Софья, идем. Даже если не захочешь купаться, проведем время на озере с друзьями, подуреем немного.

– Так странно видеть, как взрослые статусные люди сходят с ума, – произносит она, когда мы выходим со двора.

– А что еще нам остается? У каждого здесь серьезная должность, куча проблем. Мы все должны изо дня в день держать лицо и соответствовать. А вот такие сборы позволяют нам вдохнуть полной грудью.

– Ты сегодня такой словоохотливый.

Я смеюсь.

– Сам в шоке.

Мы располагаемся у кромки воды, расстилаем пару покрывал, сбрасываем полотенца, а дальше начинается безумие. С хохотом мы избавляемся от одежды и несемся в воду. Влад забрасывает Настю на плечо и под ее крики бросает в озеро. Мы дурачимся как в юношестве. Такое потрясающее чувство беззаботности и сумасшествия, которое не каждый день испытаешь. Иногда хочется бросить все и снова приехать ночью с друзьями на озеро, но получается только спонтанно, практически без подготовки. Наплескавшись, я обращаю внимания, что Сони нет. Начинаю резко дергать головой в разные стороны, а потом замечаю одинокую фигурку на берегу.

– Софья, давай к нам! – зову ее.

– Нет, спасибо, я пас.

Ну не буду же я ее уговаривать, в конце концов. Но за меня это делают друзья, в четыре голоса зазывая скромнягу Силантьеву к нам. И она наконец сдается. Пока все бесятся и брызгаются, я замираю, практически не дыша, и смотрю на то, как Софья сбрасывает с себя одежду. В лунном свете я не могу рассмотреть все подробности, но будь у меня фонарик, я бы обязательно осветил им те места, которые интересуют меня больше всего. Вот сейчас я точно чувствую себя подростком, который чуть ли не впервые видит обнаженное женское тело. Жадно пожираю глазами каждый сантиметр тела, который удается рассмотреть, пока она раздевается, а потом с визгом забегает в воду. Спешу к ней, чтобы… хрен его знает, зачем, но тороплюсь, как будто ее может кто—то перехватить. Хочу сам быть этим человеком, но не успеваю. Проворный Богомолов подхватывает Софию на руки и, разогнавшись, забрасывает в воду.

– Я тебе сейчас руки оторву! – слышу шутливую гневную угрозу со стороны Иры, а сам ускоряюсь к тому месту, куда Витя бросил Софию.

Она выныривает, смеясь, а я тащусь от ее смеха. Такого легкого, беззаботного, настоящего девичьего. Соня не успевает сориентироваться, как оказывается в моих объятиях, прижатая ко мне так сильно, что я могу почувствовать грудью очертания ее сосков.

– Ох! Что?..

– Ложись на воду.

– О, нет, спасибо.

– Давай же. Будем устраивать атаку на моих друзей.

– Как это?

– Ты ложишься на спину, я подхватываю тебя за подмышки, подплываем к ним, и ты начинаешь молотить ногами по воде, поднимая брызги.

– Поняла, – быстро отвечает Соня и, повернувшись ко мне спиной, поднимает ноги.

Я – пьяный идиот. Потому что «за подмышки» – это значит близкое соседство моих ладоней с ее соблазнительной грудью. Будь она моей, я бы обхватил полушария, укрыв их от чужих взглядов, а заодно и поигрался бы с ее сосками. А так… пока непонятно, как держать ладони. Но мы как—то быстро ориентируемся, и я перехватываю Соню под грудью, а она накрывает соски ладошками, скрывая от меня красоту. Но так мне спокойнее, жадный взгляд Богомолова не выхватит горячую картинку юной девочки. На воде начинается дурдом, когда друзья просекают, в какую игру мы играем.

Спустя некоторое время, уже нормалью протрезвевшие и уставшие, мы вываливаемся на берег, тут же кутаясь в полотенца. Вообще ночное купание голышом кайфовое, пока ты пьяный и на кураже, а потом, когда эта дурь проходит, хочется прикрыться. Не потому что стесняешься, а потому что статус сам по себе лезет наружу, и ты осознаешь, что тебе вроде как не к лицу уже такие забавы. Мы рассаживаемся на покрывалах и открываем пиво. Я снова подтягиваю Соню, приглашая устроиться у меня между ног, что она и делает. Теперь беседа становится более спокойной, размеренной, я бы даже сказал, убаюкивающей немного. Или то я просто устал за день. Мы с Софией болтаем о работе, потому что она задает миллион вопросов, а я не могу не ответить на них. Пиво заканчивается, Настя с Владом уходят, а мы с Соней не можем наговориться. Кто бы мог подумать, что она действительно такая, как мне рассказывали другие преподаватели – умная и действительно очень внимательная к деталям?

– Ребятки, домой? – спрашивает Витя, поднимаясь.

– Мы еще немного посидим, – отвечаю я. – Да, Сонь?

– Мгм. Если можно.