– Нет, конечно, выше короля только солнце.
– Так в чем же дело?
– Дело в том, что нужны веские основания для ареста.
– Они у нас есть.
– Какие, позвольте узнать?
– Не позволю. – Лицо полковника окаменело. Проступили желваки на скулах. Его пронзительный взгляд прожигал посланника. – Это пока держится в секрете… – Затем лицо военного расслабилось, и он как бы между прочим промолвил: – Не хотелось бы, чтобы Сорван случайно погиб или скрылся в неизвестном направлении. Еще подумают чего… – Он почесал щеку.
Посланник намек понял. Но сделал вид, что не догадался, о чем идет речь. Наступило тягостное молчание. Посланник обдумывал положение, полковник смотрел на риньера. Первым нарушил молчание полковник:
– Наместник на словах что-либо передавал?
– Да, – кратко ответил Остман. – Но для вас это, я вижу, уже не важно.
– А все же?
– Он сказал, что жизнь продолжится и после расследования. – Остман поднялся. – Если у вас больше нет вопросов и пожеланий, я откланяюсь, – вежливо, но отстраненно произнес он.
– Не смею вас задерживать, господин тайный поверенный.
Полковник поднялся, пожал вялую руку Остмана и, не провожая того до двери, смотрел ему в спину, пока за ним не закрылась дверь.
После ухода Остмана отворилась другая дверь. Из личных покоев конта и вышли Уильям и его молодая жена. Полковник повернул к вошедшим голову и предложил:
– Может, пойдем пообедаем, господа? За бокалом вина и хорошо прожаренным куском мяса лучше думается.
На обеде их было трое. Нотариус убыл по своим делам в Бамергем.
– Что предложил посланник? – спросил Уильям, когда им подали суп из куриных шеек.
– Как мы и догадывались, передать расследование кангану, а самим убыть к местам службы. Мне в столицу, тебе, Уильям, в Бамергем прокурором… После чего через полгода нас убрали бы. Кого-то казнили бы, кто-то умер бы от несчастного случая. Полковник с хрустом разгрыз разваренную шейку курицы и спросил: – Вот ты, Уильям, как хочешь умереть? От несчастного случая или быть казненным?
– Я хочу жить долго и счастливо.
– Все так хотят, но не у всех так получается. Мы, ребятки, повязаны одной веревочкой, и пути назад для нас нет. Мы или раскроем заговор и взлетим на вершину карьеры, или сгорим в пламени ненависти врагов. А их мы нажили достаточно. – Полковник выплюнул кости и вытер полотенцем губы, налил себе вина. Выпил одним глотком. Довольно крякнул. – Хорошее вино у вашего деда, риньера. Что скажете?
– Риньер Остман приезжал с разведкой, прощупать ваше настроение, господин полковник. Уильяма он всерьез не воспринимает, и это хорошо. Главный торг впереди. Сначала вас попробуют купить, потом запугать, потом попробуют убить. Для кангана главное действующее лицо расследования – вы. Отвлекайте их внимание дальше, – ответила Энея. – Вы сообщили посланнику про Сорвана ла Бриза?
– Конечно, как и договаривались. – Он закхекал, смеясь. – Пусть думают, что мы дурни. – Он перестал смеяться. – Но все же кто мне скажет, где главное звено заговора? Пока мы схватили лишь мальков, а они не могут показать, кто среди них главный заговорщик. Такое ощущение, что Оробат и есть главный. Но он знал лишь Алчибальда и его зятя. Пять контов сидят в темнице и не знают, кто стоит во главе организации. Это не кажется вам странным?
Уильям отложил ложку. Посидел в задумчивости и начал говорить:
– Оробат не зря обосновался на севере. Нам нужно понять цели заговорщиков, и мы поймем, что он тут ищет. Зачем он привлекал к своим делам контов, используя связи риньера Варонье? И убийства претендентов на престол начались отсюда. Я уверен, разгадка находится здесь, а не в столице.
– Ищите ее, Уильям, ищите. Иначе… – Полковник не договорил.
– У меня только одно логическое предположение, – тихо сказала Энея. – Здесь замешан канган…
– Риньера, – приглушенным голосом перебил ее сразу побледневший Румбер. Он наклонился к столу, поближе к женщине. – Даже думать забудьте об этом, не то что говорить… – Румбер налил полный бокал вина, поднес ко рту и, не пригубив, поставил на стол. – Вообще, с чего это вам пришло такое в голову, риньера? – спросил он.
– Если цель заговорщиков – сместить короля, то за этим должен стоять кто-то очень значимый. Кто обладает, первое, большими средствами, второе, влиянием и, третье, властью. Если предположить, как думает мой супруг, что заговор созрел на севере, то единственный человек, который подходит на эту роль, – канган.
– Странные у вас выводы, мадам Энея, – проворчал полковник. – По-вашему, выходит, что наместник убил своего сына?
– Юный Орангон не был сыном Жупре, – ответила женщина.
Полковник только что вновь поднес бокал к губам, чтобы выпить, и застыл. Он осторожно поставил бокал на стол и в упор посмотрел на риньеру.
– Откуда у вас такие сведения? – недоверчиво спросил он.
– Яна, сестра, когда нас выгнали из-за стола, подслушала разговор отца и Оробата. Оробат сказал, что Орангон сын короля. Король – любитель жен вассалов, – приехав к наместнику, напился, затем потребовал к себе его жену. Она пришла и провела с ним ночь. Еще он сказал, что они давно следят за королем и знают всех его детей.
– Выходит, – мрачно произнес полковник, – где-то есть еще как минимум один неизвестный широкому кругу претендент. И его явят миру после смерти короля.
– Не где-то, – высказался Уильям, – а тут, на севере, и его контролирует канган.
– Хм. Довольно странно, – отозвался полковник. – Убить пусть не родного сына, но того, кого все считают сыном. Жупре с таким же успехом мог контролировать его, а не чужого отпрыска.
– Это если не знать Жупре де Ро, – возразила Энея. – А он настолько же гордый, насколько жестокий. Может, он не простил короля и жену?
– Нужно разузнать у арестованных про кангана. Они что-то должны знать. Еще странно то, что они говорят почти одинаково, как будто заранее заучили ответы, – произнес Уильям. – В этом деле много странностей. Например, почему король проводит скрытое расследование? Он не привлекает жандармов, их осведомителей и тайных агентов… Он им не доверяет? И зачем это нужно де Ро, который достиг вершин власти. Он наместник севера, королем он не станет. Даже если он будет контролировать нового короля, что для него изменится? Нам не хватает понимания мотивов этих людей. Мы топчемся на месте, потому что не понимаем цели заговора, и даже если принять за версию участие в нем кангана, она ясности не вносит.
– Значит, – произнесла Энея, – нам предстоит решить уравнение с несколькими неизвестными.
– В каком смысле? – уточнил Румбер.
– Кто-нибудь задумывался, что произойдет, если будут истреблены все претенденты на трон? – спросила Энея.
– Что произойдет? – повторил полковник, нахмурив брови. – Король родит нового наследника.
– А если не успеет? – вкрадчиво спросила Энея.
Полковник даже дернулся, как от удара плетью.
– Что вы такое говорите, риньера… Такого в истории королевства еще не было… Хотя… Я понимаю, к чему вы клоните. Сменится королевская династия. Вы к этому ведете?
Женщина кивнула.
– А кому это выгодно? – спросил Уильям.
Полковник помрачнел, залпом осушил бокал с вином и ответил:
– Только церкви. Церковь всегда выступала за ограничение власти короля и установление своей безграничной власти. Пока у нее это не получалось. Короли умели сдерживать их амбиции. Духовная власть им, светская – королю. У короля армия и маги. Чтобы маги не взяли больше власти, чем нужно, существует церковь. А церковь всегда мечтала о полной власти в королевстве. Ее не устраивает роль кнута для магов.
– Тогда каким боком мы можем привязать наместника к заговору? – спросил Уильям. – Что-то не сходится.
– Если представить, что де Ро будет следующим королем, то все сходится, – произнесла Энея. – Он очень набожен и окружает себя такими же людьми. Его подержит армия и церковь.
– Да уж… – пробормотал Румбер. – Вот мы с вами и договорились до виселицы. Но вам-то, риньера, отрубят голову, как аристократке, а нас с вашим мужем повесят. – Он налил еще вина в бокал. – Позорная казнь, я вам скажу. – Задумчиво посидел, уставившись на вино, и неожиданно улыбнулся. – А я не жалею, что связался с вами, Уильям. Лучше уж висеть в вашей компании, чем быть сожженным на костре. Представляю, какая жизнь наступит в королевстве.
Уильям посмотрел на жену. Та положила руку на его руку, сжавшую вилку.
– Полковник, почему так мрачно смотрите на жизнь? – спросила она.
– Потому что до Хранителя высоко, девочка, а до кангана далеко. Нам не совладать с этой силой.
– Не так все страшно, господин Румбер. Вас трогать в ближайшее время не будут. Вам дадут возможность арестовать еще пару мелких контов, и вы это сделаете. Потом постараются купить. Это все займет много времени. Вы будете для виду торговаться. А я поеду к отставному прокурору Грибусу Аданадису. Если наша версия верна, то под угрозой жизнь его сына. Нет смысла убивать короля при живом претенденте, и не важно, что он указом короля отлучен от престола. При отсутствии других претендентов он станет королем. А вот если его убить, то заговорщики решат сразу все свои проблемы. Они избавятся от претендентов и отвлекут внимание следствия на столицу. Я уверена, что отставной прокурор поддерживает связь с королем. Я расскажу ему о нашей версии, и тогда события примут совсем другой оборот. Но перед этим нужно позаботиться о втором варианте.
– О каком? – Полковник с уважением посмотрел на женщину.
– Об эмиграции. Если наше дело не выгорит, нам нужно будет скрыться. Все средства нужно перевести в шуаньский банк и получить векселя на предъявителя. Подготовить маршрут, по которому будем отступать, и расставить там верных людей, смены лошадей для скорого передвижения… Уходить нужно на восток через степи, купить проводников-степняков. Нас если будут искать, то на юге. Это ближайший безопасный путь.
– Это понятно, – кивнул полковник. – Беру это на себя. Но вы уверены, что они дадут нам время на все это?
– Уверена. У Уильяма страшная для них бумага. Он может поднять шум. Перевести провинцию на военное положение. Арестовать наместника, и тогда это невозможно будет скрыть. Приедут разбираться высокие лица от короля, и он может рассказать им о своей версии происходящего. Информация в любом случае дойдет до короля. Как поступит король, тоже понятно. На всякий случай канган умрет под пытками, но расскажет все. И церковь хорошенько проредят, такое уже было в истории.
– Так, может, так и поступить? – неуверенно спросил Уильям.
– Нет, милый, так поступать нельзя. Мы тоже, как ненужные и неудобные для власти свидетели, будем устранены. Большая политика делается в тишине.
Полковник покачал головой.
– Ну и повезло же тебе, парень, с женой, прямо завидую. И почему вы не пришли ко мне, риньера?
– Потому, что вы не нуждаетесь в помощниках, господин Румбер, и… – Она немного поколебалась и, смеясь, продолжила: – Вы уже немолоды. С вами было бы скучно. Милый, – она обернулась к мужу, – подготовь к поездке твоих ребят, я поеду инкогнито под их охраной. Вы распространите слухи, что я была у вас заложницей, но вы меня отпустили. Так я не привлеку к себе внимания. И потрясите хорошо контов. У них должно быть припрятано золото. Если уж мы рискуем, так чтобы было за что.
– А ты успеешь? – спросил Уильям. – Заговорщики могут поторопиться убрать сына отставного прокурора. Мы, так сказать, висим у них на хвосте.
– А зачем им сейчас убирать сына прокурора? Поднимется ненужный шум. Нет, они будут тянуть до последнего, – не согласилась с его мнением Энея. – Сначала им нужно разобраться с нами. И господин полковник поможет оттянуть время. Главное, берегите себя.
Вечером Уильям, провожая жену, с нежностью смотрел ей в глаза. Он понимал, как сказочно ему повезло. И все началось с проезжего мага.
– Я благодарен Хранителю, – прошептал он, – что у меня такая жена.
Энея поцеловала мужа в щеку.
– Я тоже тебя люблю, дорогой. Береги себя. – Она обернулась к шуаню. – Луй Ко, береги моего мужа. Очень береги.
– Сделаю, – поклонился тот. – Не беспокойтесь.
Энея взошла в коляску и закрыла двери. Кучер прикрикнул на лошадей и, хлестнув их вожжами, заставил тронуться с места. Покачиваясь и тарахтя колесами на камнях замковой площади, экипаж покинул замок.
– Не беспокойся о ней, Уильям, – глядя ей вслед, сказал шуань. – Эта женщина сможет себя защитить. – Затем сменил тему разговора. – Меня не было неделю. Вы продвинулись в расследовании?
– Честно сказать, и да, и нет. Конты не отрицают, что вели разговоры о смене короля, но на вопрос «почему?» отвечают: так всегда было. Дворянские вольности урезали. Власти мало. Создается впечатление, что или их использовали втемную, или они что-то скрывают. Концы с концами не сходятся. Все это можно было принять за обыкновенный треп, если бы не убийства претендентов и их связи с тем, кто это координировал. Они словно сговорились и твердят одно и то же.
– А если в самом деле сговорились? – спросил шуань. – Может, они предполагали, что будет расследование и оно как-то их коснется. Тогда понятно, почему они твердят одну и ту же версию.
– Знаешь, Луй Ко, что мне еще кажется странным? Они все пыток боятся меньше, чем открыть правду.
– Их пытали местные палачи, – усмехнулся Луй Ко. – И я думаю, что больше всех знает дед твоей жены. Остальные просто для количества. Предполагаю, что всем им пообещали больше земель, больше власти, вот они и клюнули. Но всей правды не знают даже они. Позволь мне поработать с Варонье?
– Да, я сам хотел тебе это предложить. Пошли.
Они спустились в тюремный подвал, где, прикованный к стене, в темной маленькой камере валялся на полу могучий старик. Его лицо было разбито, правый глаз заплыл. Одежда из тонкого сукна разорвана. Разглядывая пленника, шуань усмехнулся:
– Палач знает свою работу. Он создал красивую картину пыток, но деда как следует не пытал. Жалел.
Алчибальд Варонье загремел цепями, сел и, прищурившись, посмотрел на «гостей».
– А ты, узкоглазый, сядь на мое место, – с трудом шевеля языком, проговорил он. – Здесь так удобно.
– Возьмите пленника и отведите его в пыточную, – приказал шуань двум сопровождавшим их солдатам.
В пыточной пленного конта привязали к столбу. Варонье все сносил молча.
Шуань некоторое время смотрел на старика. Тот стоял с закрытыми глазами. Обойдя его по кругу, Луй Ко заговорил:
– Вот я думаю, почему вы, риньер Алчибальд, больше боитесь того, кто вас втянул в эту авантюру, чем видеть страдания своей жены. Мне нет нужды пытать вас. Но то, как будут обращаться с вашей женой, вам придется увидеть.
Лицо старика дернулось, и он открыл глаз. Он ожег взглядом шуаня, но промолчал.
– Она моложе вас… Да… Красивая. Я узнал от ваших слуг, риньер, что вы дорожите своей женой. Любите ее. Значит, вы посвящали и ее в свои дела, и она нам расскажет то, что не хотите рассказать вы. – Шуань крикнул стражникам: – Приведите сюда риньеру Варонье. – Затем продолжил говорить с контом: – Она была стара для солдат, и ее обошла стороной участь пленных женщин. Но ваш палач тоже немолод, и он исправит эту несправедливость, а мы посмотрим, как это у него получится. Потом позовем конюха и свинаря. Я думаю, ей понравится ублажать сразу троих. А то вы, риньер, все в политике да в политике и некогда уделить внимание женщине.
– Ты не посмеешь, грязный червь!
– С чего бы это? – засмеялся шуань. – Внучек твоих посмели, а их бабушку нет?
В углу жался, пытаясь быть незаметным и слиться со стеной, палач.
– Старый пройдоха Енроп, ты обманул сыщика, сделал лишь вид, что пытал своего господина, – не оборачиваясь к палачу, мирно проговорил шуань. – Если не хочешь пойти за ним следом, тебе придется постараться с госпожой. Сможешь ее как следует ублажить?
– Не извольте беспокоиться, господин, все сделаю как надо, и вы, и госпожа останетесь довольны, – пролепетал палач.
Старик промолчал. Он закрыл целый глаз.
Вскоре в пыточную привели женщину, еще не старую, сохранившую следы былой красоты. Немного грузноватая фигура делала ее мягкой, но не портила. Она посмотрела на мужа и побледнела. Но стоически выдержала это зрелище. Молча остановилась посередине комнаты и опустила голову. Ее руки слегка подрагивали.
– Мадам, – обратился к ней шуань, – вашего мужа от виселицы уже не спасти. Предателей казнят через повешение. Ваш замок отойдет казне и все ваши деньги тоже. Вы останетесь нищей, никому ненужной, презираемой женщиной. Но это самое меньшее, что вас ждет. Но если вы мне расскажете о делах своего мужа, то я оставлю вам поместье на юге, которое вы так тщательно припрятали от нас. Я сделаю вид, что ничего не знаю. Если будете молчать, то с вами произойдет следующее. На наших глазах вас будет любить палач, конюх и свинарь, и так будет продолжаться до тех пор, пока вы не расскажете мне все.
Женщина вздрогнула и прижала руки к груди, словно защищаясь от шуаня. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но шуань ее опередил. Он поднял палец и тихо произнес:
– Не спешите говорить, потому что я пришел не шутки шутить, неверный ответ отправит вас в объятия Енропа.
