Рейн-Мари наблюдала за ними в бистро. Они сидели, наклонившись друг к другу. И она осмеливалась надеяться.
Чуть дальше за столом Жан Ги и Анни продолжали разговор со Стивеном.
– Что вы знаете о Люксембурге, месье?
– О Люксембурге? – переспросил Стивен, наклоняясь вперед и проверяя свой телефон, лежащий на столе.
– Вы ждете звонка? – спросила Анни.
– Нет.
В это время принесли еду.
Мерлу бретон[20 - Название блюда из мерлузы (хека).] для Стивена. Нежная белая рыба была обложена маленькими картофелинами, дольками свеклы и полита изысканным соусом.
– Ваша порция слишком мала, – заметила Анни, получив свой собственный огромный стейк с картошкой фри под беарнским соусом.
– Оставляю место для рисового пудинга, – объяснил Стивен.
– У нас есть люксембургский проект, – сказал Жан Ги, когда ему тоже принесли стейк с картошкой фри. – Фуникулер. Но я никак не могу разобраться с техническими отчетами.
Стивен кивнул:
– Это и мое слабое место. Я больше даже не пытаюсь. Когда я инвестирую в инженерные компании или проекты, я просто читаю переписку между менеджерами проекта и головным отделением. Эти письма гораздо более информативны.
Он положил нож с вилкой и взглянул на молодого человека:
– Что-то в этом люксембургском проекте вызвало у вас интерес?
Жан Ги нахмурился, обдумывая вопрос:
– Non.
– Вы уверены?
– Да.
Стальные голубые глаза пристально глядели на Жана Ги, и в голове у него образовалась пустота. Словно он смотрел в дульное отверстие пистолета.
– Тогда почему мы говорим об этом? – спросил Стивен. – Должно быть, вы переняли у своего прежнего босса темное искусство банальных истин.
Анни рассмеялась, и даже Жан Ги усмехнулся, когда все трое посмотрел туда, где сидел Гамаш.
Арман разговаривал с Даниелем и явно ничего не слышал.
Но Даниель услышал. Не слова, а смех. Он стрельнул в их сторону взглядом. И понял так, что они смотрят на него и смеются над ним.
– Итак, – сказал Даниель, оборвав свой разговор с отцом и обращаясь к Стивену, сидящему на другом конце стола – Мы знаем, что мама и папа приехали повидаться с Анни и Жаном Ги. А что привело в Париж вас?
Арман почувствовал косвенный удар. Поверхностная рана, но все равно рана.
– У меня в Париже несколько встреч, – ответил Стивен. – Я прилетел вчера. Надеюсь, вовремя, чтобы быть здесь, когда появится малыш. – Он положил руку на плечо Анни, затем бросил на Даниеля проницательный взгляд. – Твои родители и я прилетели также, чтобы повидать тебя с Розлин и девочками.
И Даниель покраснел. Но не извинился.
– А теперь, – сказал Стивен, оглядывая всех за столом, – я когда-нибудь рассказывал тебе, как твой отец…
– Собирался сделать предложение маме? – подхватила Анни. – Никогда. А что там случилось?
Арман просто покачал головой и поморщился.
– Тост, – сказал Стивен, поднимая бокал. – За «Врата ада».
Они чокнулись, и Стивен встретился глазами со своим крестником. Арман был рад увидеть в них веселье и искреннее счастье. Но еще и предупреждение.
Прежняя натянутая проволока, колючая проволока, по-прежнему оставалась на месте.
– На самом деле, – сказала Рейн-Мари, как только смех утих, – интереснее спросить, куда твой отец возил меня на медовый месяц.
– Я думала, в Париж, – сказала Анни.
– По-моему, нам пора заказать десерт, – вмешался Арман и попытался привлечь внимание Марго.
– Non, не в Париж, – сказала Рейн-Мари.
– В «Мануар-Бельшас»? – предположил Даниель.
– Кому рисовый пудинг? – спросил Арман, надевая очки для чтения и погружаясь в меню.
– Non. Мне рассказать или сам расскажешь? – спросила Рейн-Мари у мужа.
Анни посмотрела на брата:
– Почему никому из нас не приходило в голову спросить?
– Спрашивали, но они только смеялись, – ответил он. – Отвлекали внимание. Теперь вам придется рассказать.
Но и на этот раз их внимание было отвлечено. Десертом.
Даниель и Розлин разделили пополам громадную порцию рисового пудинга, сбрызнутого соленой карамелью.
Анни заказала себе отдельный пудинг и принялась с яростью защищать его от Жана Ги, которому пришлось поделить пудинг со Стивеном.
Рейн-Мари и Арман еще не перестроились на парижское время, а потому больше ничего не ели, только смотрели.
Когда принесли счет, Арман потянулся было к нему, но Стивен оказался быстрее.
Это был редкий случай, когда Стивен брал счет на себя, и Арман вопросительно посмотрел на него. Но старик только улыбнулся и оставил – Арман видел своими глазами – огромные чаевые.
Вечерний ветер освежил их после тепла и духоты в бистро, и Арман с Рейн-Мари немного ожили. Хотя оба мечтали поскорее лечь спать.
По привычке и молчаливому согласию семья направилась на юг, пересекла знакомые улицы, прошла мимо знакомых магазинов по пути к Пале-Роялю.
Они всегда проделывали этот путь после застолья в «Жювениль». Так у них создавалось впечатление, что они лучше переваривают съеденное за столом. Хотя рисовый пудинг они не переварили бы, даже дойдя до Версаля.
Впереди шли Анни и Жан Ги, Даниель и Розлин, время от времени останавливаясь у витрин магазинов.
Арман и Рейн-Мари собирались последовать за Стивеном на другую сторону улицы Ришелье, когда Рейн-Мари спросила:
– А который теперь час?
Арман посмотрел на свои часы:
– Почти одиннадцать.
Они повернулись к Эйфелевой башне, и у них на глазах она засверкала тысячами огней.
– Ты только посмотри, – сказал Арман со вздохом, запрокинув голову.
Стивен остановился посреди перехода и оторвал взгляд от телефона.
Фургон для доставки грузов, ехавший в полуквартале отсюда, остановился, чтобы пропустить его.
И вдруг начал двигаться. Медленно. Потом стал набирать скорость. Теперь он ехал быстро. Арман отвернулся от башни как раз вовремя, чтобы увидеть, что происходит. Что вот-вот должно произойти.
Он поднял руку и выкрикнул предупреждение.
Но слишком поздно. Раздался удар.
И машина умчалась прочь.
Жан Ги побежал за фургоном, а Арман бросился к Стивену.
– Вызовите «скорую»!
Рейн-Мари выскочила на середину улицу и принялась махать руками, чтобы защитить Армана и Стивена от приближающихся машин.
Арман опустился на колени и, посмотрев на Даниеля, крикнул:
– Помоги матери.
Даниель отступил назад.
– Мама! – закричала Анни.
Арман повернул голову и увидел, что машина остановилась в футе от Рейн-Мари. Так близко от нее, что она дотронулась руками до теплого капота.
– Рейн-Мари! – позвал Арман.
– Все хорошо.
– Я вызываю помощь, – прокричала Анни.
Арман повернулся к Стивену. Его руки застыли над неподвижным телом крестного. Он боялся перевернуть его, опасаясь, что сделает только хуже. Если это возможно.
– Нет-нет-нет, – прошептал он. – Господи, прошу тебя, нет.
Он увидел кровь на асфальте, разбросанные вокруг вещи Стивена – очки, ключи, туфли.
Ноги Стивена лежали под неестественным углом. Рука накрывала голову.
Арман пощупал пульс. Пульс был. Слабый, прерывистый.
– Папочка? – позвала Анни, приближаясь к отцу и телу, лежащему на асфальте, пока Эйфелева башня сверкала вдалеке.
– Назад, – приказал ей отец. – Уйди с проезжей части.
Она вернулась на тротуар.
– Арман?
Рейн-Мари опустилась на колени рядом с ним. Водители останавливались, выходили из машин, смотрели. Некоторые гудели, не зная о происшествии.
– «Скорую», – повторил Арман, не отрывая взгляда от крестного.
– Уже в пути, – сказали одновременно Анни и Розлин.
Рейн-Мари подняла треснувшие очки Стивена и его ключи, положила к себе в сумку. Туфли она не стала трогать.
Держа Стивена за руку, Арман наклонился к нему так близко, как только могут быть два человека, и прошептал:
– Я тебя люблю. Держись. Помощь уже в пути. Я тебя люблю.
– Что я могу сделать? – спросил Даниель, присоединяясь к ним.
– Ничего, – ответил отец, даже не посмотрев на него.
Глава четвертая
Через несколько минут появилась «скорая», медики быстро оценили ситуацию.
Арман отошел в сторону, но оставался поблизости. Наблюдал за тем, как они проверили жизненные показатели Стивена. Осторожно перевернули его. Надели кислородную маску на окровавленное лицо.
Рейн-Мари взяла Армана за руку, почувствовав, что она липкая.
