– Я хочу бутерброд, который мама готовит. С яичком.
– Она сделает его для тебя сегодня же! А мы уже рядом.
– Ты уже говорил, что вы рядом. Но я вас не вижу. Тебя все еще нет, папа. Когда ты приедешь за мной? У меня мерзнут ноги, и я хочу свою игрушку Леди Баг.
– Яна, давай поднимайся и иди в кабину водителя.
И тут она снова завизжала. Так громко, что у Влада зазвенело в ушах.
– Я видела в окно! Это какая-то тетя!
– Тетя?
Мир перевернулся. Влад сначала подумал, что они слетели в кювет. А когда он ударился головой о бардачок, то в голове прояснилось. Он выпрямился в кресле и схватился за шишку на лбу.
– Ты чего, шеф? – донесся голос слева. Голос издалека.
Это она, подумал Влад, та самая женщина.
Перед глазами всплыло лицо Ани Суворовой. Но почему она? Ведь Аня работала в бухгалтерии на третьем этаже.
Нет, не она. Но очень похожа.
Худая, бледная, лицо вытянутое. Кожа в темных пятнах. Под глазами мешки. Все время хмурится. Веки дергаются, как испорченные автоматические рольставни. Всегда улыбается, вот только улыбка эта перевернута, как подвешенная за ноги жертва. И кончики губ тянутся вниз. Все ниже и ниже. К самой шее. Будто лицо у нее из пластилина.
Такой женщине к лицу держать под замком какого-нибудь парнишку, обманывать его, говоря, что он ее сын, пугать каким-то чудищем, чтобы не сбежал.
Перед внутренним взором Влада появилась картинка, как ее лицо медленно всплывает в окне автобуса. Ее глаза впиваются в Яну. Рот открывается, и язык пробегает по губам.
Этого не может быть! Эта женщина живет только в его голове. Ее не существует. А Яна, скорее всего, говорит о водителе. Точно! Водителем оказалась женщина. И именно она сейчас ходит вокруг автобуса. Именно она.
Но почему-то Владу с трудом в это верилось.
Куртка вцепилась в горло, и Влад расстегнул ее до пояса. Свободная рука беспрерывно бегала от ручки двери к замку молнии на куртке и обратно. Он вытер ладонью лицо. Пот катился градом.
– Это тетя. Это тетя, – доносился голос из телефона.
Из темноты выплыл поворот. Влад указал на него. Но заметил, что тот перекрыт шлагбаумом.
– Туда? – спросил Клим.
Влад мотнул головой. И они пронеслись мимо.
– Яна, не бойся тетю. Все тети хорошие. Ведь тетя Алена хорошая?
– Да.
– А мама?
– Да.
– А тетя Оля? И тетя Галя?
– Да, они хорошие. Но тетя Анжела нехорошая. Она меня ругала. И Галина Федоровна тоже ругала. Вдруг и эта тетя будет кричать на меня?
– Если она будет кричать, то я ее за это накажу. Не бойся, она не причинит тебе вреда.
– У нее очень страшное лицо… И очень страшные глаза. И она очень грязная. Как будто обгоревшая кукла.
В девяностые годы около школы Влада сгорел старый детский сад, построенный из бревен еще при царе. Они с друзьями бродили по развалинам и искали сокровища. Он представил себе обгоревшую куклу, которая сбежала с пепелища и жила все это время в лесу. Она каким-то образом выросла и сейчас обитала тут, на Шарташе, в лесу.
И тут Яна произнесла слова, от которых у Влада зашевелились волосы.
– У нее какой-то неправильный рот.
– Что значит неправильный рот? – Влад будто оказался в чужом теле, теперь каждое слово вместо него произносил кто-то другой.
– Он не на голове, – пропищала Яна.
Грудь сжимало все сильнее и сильнее.
Егор стал замечать, что его мама не такая, как он. Что-то в ее облике было не так. Что-то не то с ее ртом.
Мама была в комнате на втором этаже особняка и не волновалась, что Егор может войти. Он боялся открывать запертые двери.
Она смотрела в зеркало на свою шею, и ее не смущало то, что она видела. На шее открылась звериная пасть, и туда провалился целый мир.
– Папа, эта тетя смотрит на меня через окно. И царапает стекло какой-то палкой. У нее такие страшные глаза. Мне кажется, она мертвая!
Горло сжимала невидимая рука. В груди стучал барабан. Влад больше не управлял собой. Теперь кто-то это делал за него. Кто-то беспомощный, трусливый, напуганный. Неспособный все это предотвратить. Кто мог только наблюдать.
– Яна, но ведь мертвые не ходят.
– А в твоих сказках ходят.
А потом Яна сказала:
– Она ушла.
Повисла самая хрупкая за всю историю жизни Влада пауза. В салоне монотонно шумела печка. Из проигрывателя доносилась тихая музыка. Какой-то старый рок. Мир за окном замер. Время остановилось. Даже сердце больше не бухало. Влад боялся нарушить эту тишину и безвременье каким-нибудь неловким звуком или голосом. Ему казалось, что только тишина не дает миру рухнуть, унестись в хаос.
Это было затишье перед бурей. И Влад это понимал.
Тишина прервалась внезапно – Яна закричала.
Крик этот донесся даже до Клима. Он уставился на Влада. Машину бросило в сторону, и они чуть не слетели с дороги. Влад ударился о рычаг передач. Вцепился свободной рукой в сиденье.
– Она пытается сломать дверь! Папа, скорее забери меня отсюда-а-а!
Она рыдала. И кричала во весь голос. Это была далеко не истерика шестилетнего ребенка. Это была настоящая паника.
А Влад лишь смотрел в никуда. И молился.
Новый звук донесся из телефона. Он походил на грохот огромного тарана.
Бух… Пауза… Бух… Глухой звук, будто на конце тарана привязана подушка.
В трубке что-то брякнуло.
Крик прорвался через все преграды:
– Яна!
В трубке захрустело. Потом снова появился голос Яны.
– У меня выпал телефо-о-он. – Она ревела. – Эта тетя чуть не уронила атобус.
А потом в телефоне послышались скрежет и звон стекла.
Яна визжала. А Влад заорал:
– Кусай ее! Кусай! Яна, бей ее, постарайся выдавить ей глаза! Слышишь?
– Верни его, – раздалось в трубке.
Влад подавился языком. На секунду ему показалось, что сейчас он задохнется.
– Папа! – кричала Янка.
– Верни мне его, – снова произнес голос, который мог принадлежать только старухе, и после зарычал.
Этот голос будто доносился из пустого склепа, отдаваясь в голове холодным эхом.
– Не… не трогай ее! – закричал Влад.
Теперь он был уверен, что это она. Та женщина из его видений. Она неправильная. С неправильным ртом. Даже через сотовый телефон он почувствовал, как от нее разит чем-то зловещим.
– Верни мне его! – рычал голос. – Верни мне его-о-о-о!
Яна визжала.
– Что?! Кого его? – кричал Влад.
Он вцепился в бардачок. Оттуда вывалились какие-то бумаги.
– Что происходит? – спросил Клим, но Влад его не замечал. Он кричал в трубку:
– Яна? Что она делает? Что?
– Папа, папа, помоги!
– Ударь ее по глазам, Яна! Слышишь?
А потом Влад заорал так громко, что Клим подскочил:
– Отстань от нее! Слышишь ты, я уже рядом! Я тебя задушу, если тронешь мою дочь!
Послышался удар, стук. Голос Яны отдалялся от трубки. Она визжала, ревела. Она звала папу.
Влад сжал телефон трясущимися руками так, что тот чуть не лопнул.
– Я найду тебя, чертова тварь!
– Очень на это надеюсь, молодой человек, – прошелестел голос. – И я даже с радостью перекушу твою шею, но сперва верни мне его-о-о…
Существо снова зарычало, а потом послышался удар.
Влад заорал. И кричал он долго. Пока крик не прервался кашлем. Горло горело. Он снова прислушался к телефону. Теперь Яна была очень далеко от него. В трубке застыла тишина.
– Она… эта баба… она утащила мою дочь, – выдавил Влад.
Он уставился на дорогу, освещенную фарами такси. Но видел только лицо Яны.
Глава 5. В которой Влад пытается очнуться
Яна улыбается, целует его в щеку, говорит ему приятные слова.
– Папочка, я люблю тебя. Иногда я просыпаюсь и радуюсь, что снова тебя увижу.
И вот появляется посиневшее лицо с огромными кругами под глазами, уродливыми длинными руками и неправильным ртом, который разрезает ее шею на два огромных мешка – неправильные щеки. Она мертва. Но она живет неправильной, мертвой жизнью.
Она злорадно смеется. Смех режет уши.
А Яна плачет. Яна никому ничего плохого не сделала. Она же маленькая девочка. За что эта мертвая тварь с ней так обходится?
«Мама?» – раздался голос в голове Влада. Голос принадлежал Егору.
– Что? – Мама смотрела на него холодными глазами. Они не мигали. Ни через минуту, ни через час. Возможно, у нее на глазах была пленка, которая смачивала роговицу, поэтому они не высыхали, как изюм.
