Евгения Майер "200 по встречной"

– Все хорошо, – сквозь пелену слез она пыталась ободряюще улыбаться. – Рак последней стадии и там уже было не до деловых встреч и совещаний. Последнее что она просила передать, это то, что любит тебя.

Сейчас я чувствовала себя чудовищно неловко. Моя тетка, которая оставила огромное состояние, любила меня, а я даже не могу вспомнить, как она выглядела! И уж что говорить о взаимных чувствах. Я к мужу-то испытываю недоверие и отчасти неприязнь, а здесь…

Я постаралась отвлечь маму от горя, спрашивала ее про работу, про увлечения, где она живет и как проводит время на выходных. Женщина воодушевленно делилась воспоминаниями, рассказывала про то, как мы совсем недавно отмечали ее день рождения: много смеялись, ели торт, и даже запускали фейерверк.

Завороженно слушала, и не могла поверить, что это вправду. Мне было так хорошо там, в другой параллельной жизни. И я с трудом воспринимала все то, что происходит. Это иногда казалось театральным спектаклем. Я вынуждена играть роль, и ощущения, которые мне диктуют, насквозь фальшивы.

– Мам, я изменяла мужу? – вдруг спросила ее, и она удивленно посмотрела мне прямо в глаза.

– Настюша, милая, что ты говоришь? – Ответила мама, – Ты о чем?!

– Только ответь честно, – попросила я маму. Она точно не соврет. У нас с ней были доверительные отношения, и как говорит она, я все ей рассказывала.

– Нет, конечно! – отмахнулась мама – Ты вышла замуж по любви. Захар тебя безумно любит, носит на руках, пылинки сдувает. Очень повезло, что ты встретила такого любящего и заботливого мужчину как Захар. Однозначно тебе не нужны никакие любовники! Даже не думай! Но почему ты спрашиваешь?

Я не решилась говорить про подругу и нашу с ней бурную клубную «деятельность». Одобрит ли мама развратные вечеринки? И может ли быть такое, что именно про это я не рассказывала ей?

– Да так, не обращай внимания, – пожала плечами.

Мама на прощание тепло обняла меня, и погладив по голове, произнесла:

– Настенька, моя дорогая принцесса, я тебя очень сильно люблю.

– Мам, я тебя тоже, – откликнулась я.

Теперь мне легче. В мире есть один человек, которому я могу доверить. И это становится для меня великой надеждой, что я вернусь к прежнему образу жизни. В ее объятьях я нашла покой и уют, которого так не хватало.

– Приходи завтра еще, – просила я ее перед уходом, и мама пообещала, что обязательно придет.

Глава 6

Утром я проснулась в отличном настроении. Яркое солнце пробивалось сквозь жалюзи, и теплые лучи играли в пятнашки на моем одеяле.

Мой взгляд тут же привлекла записка на тумбочке. Свернутый лист А4.

Интересно от кого это?

Дотянулась и развернула ее.

«Когда ты сдохнешь, тварь?»

Печатные буквы дьявольскими всполохами горели в мозгу, и мне казалось, что это какой-то кошмарный сон, в котором до сих пор бродит мое сознание – еще не закончился.

Чисто инстинктивно смяла бумагу и бросила ее на пол. Меня начало лихорадить, будто от высокой температуры. Ужасающая фраза словно петля наматывалась на горло, и каждый раз, закрывая глаза, я видела вновь и вновь призыв к смерти.

Я попыталась встать и походить по комнате, но от резкого подъема, шум в ушах усилился, а голова закружилась. От моей паники все внутри полыхало, словно костер, и стискивало болью, как только взгляд вновь падал на страшное пожелание.

– Кто может желать мне смерти? Кто хочет убить меня? – крутилось бешеной каруселью в голове, и не давало спокойно лежать. Адреналин, зашкаливавший на максимум, подгонял меня к действиям, но из-за волнения, мое самочувствие ухудшилось.

Я не стала ничего рассказывать врачам и медицинскому персоналу. Мои личные дела точно никого не волнуют.

Собрав волю в кулак, вновь развернула записку и порвала на мелкие клочья. Дрожь усилилась, и пока нервно мяла бумагу, казалось, что мои руки запачканы в самой отборной грязи. Я чувствовала себя параноиком еще сильнее, когда мыла их почти пять минут, стараясь отмыть нечто невидимое.

Кого нужно мне опасаться? Что теперь делать? И как узнать потенциального убийцу?

Острыми пиками целый день мысли вгрызались в сознание. Я не могла есть и спать. Чувство первобытного страха порой настолько овладевало мной, что я хотела собраться и уехать домой. Раз убийца знает, что я в больнице, и даже знает, в какой палате, что может в следующий раз прийти в его больную голову?!

А через пару часов принесли огромный букет.

Снова аноним, и снова записка с пожеланием здоровья!

Медсестра улыбнулась и поставила букет красных роз в вазу.

– Какой красивый, – томно вздохнула она и добавила, – мой муж никогда не дарил мне таких…

Я саркастично хотела добавить, что и мне муж не дарит. И кто это может быть, словно в насмешку, я тоже не знаю.

– Для самой очаровательной девушки на свете. Выздоравливай! – была надпись в открытке-сердечке.

Может, этот гад издевается?! Какой-то душевнобольной маньяк, который вдруг осознал себя королем вселенной и решил меня убить? Он дарит цветы и одновременно запугивает. Верно ли это?

Я пыталась сопоставить факты, которые знала. Журналистская деятельность явно могла быть одним из факторов ненависти. А еще наследство…

Но вот загвоздка. У тетки не было официальных мужей, не было детей. Из родственников – только мы с мамой. И кто тогда мог претендовать на наследство с желанием убить меня?

– Господи, это невыносимо! – я обхватывала руками голову. В аду будет прохладнее, чем сейчас в моем воспаленном мозгу! Если бы хоть на секунду я могла вспомнить все, наверное, бы тогда мне все стало ясно.

Даже пришедшие навестить меня коллеги, отметили, что я выгляжу странно, словно не в себе. Я пыталась не подавать виду, стараясь забыть о безмерном страхе оставаться одной в палате, но они все равно смотрели на меня как на умалишенную. Конечно же, венцом всего было, что они знали и помнили мою прошлую жизнь, рассказывали курьезные случаи, пытаясь приободрить, а я вновь чувствовала себя неполноценной. Рассматривала их и пыталась уловить хоть что-то знакомое.

Одиночество пугало до чертиков. Я не могла уснуть почти всю ночь. Озиралась по сторонам, разглядывая полночные тени на потолке, в голове метались мысли, как львы по клеткам. Я решила рассказать об этом Захару, но потом под утро, когда сон накрыл тяжелой волной, передумала. Мне показалось слишком опрометчивым доверять ему, хоть мама была от него в восторге.

А на следующий день чувствовать себя виноватой начала уже я.

Глава 7

Пыталась себя развлечь чтением, но мрачные предположения и доводы все никак не уходили из головы. Через каждый прочитанный абзац в книге я ловила себя на том, что не читаю, а просто перекручиваю варианты той лютой ненависти анонима.

Мое навязчивое состояние страха настолько обострилось, что я пугалась даже от небольшого шума. Бедная медсестра, зашедшая с утра в палату с лекарствами, тоже подпрыгнула от моего вскрика. Она задела тумбочку, и та по инерции стукнула по кровати, на которой я лежала.

– Настюш, привет! – голос мужа заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

Он обвел взглядом мою палату и нахмурился.

– У тебя снова цветы?

Еще в прошлый раз муж заметил букет от незнакомца, и я соврала, сказав, что принесли коллеги.

– Это сестра троюродная принесла с мужем, – не моргнув, солгала ему в ответ. Спасибо маме, она рассказала более подробно про моих родственников и о круге общения.

Захар покивал, и присел ко мне на кровать. От непосредственной близости стало вновь не по себе. Стена отчуждения, незримая и холодная, сразу вдруг выросла между мной и мужем. Он наклонился прямо к моему лицу и губами коснулся моих губ. Я отвернулась, и подтянула одеяло к подбородку:

– Захар, пожалуйста… Не надо, – стиснула зубы от нестерпимой судороги неприязни, – дай мне время привыкнуть к тебе.

– Хорошо, хорошо, – у него злобно сузились глаза, но муж сел обратно на стул. Попытался скрыть явное недовольство, и виновато улыбнулся. – Я так соскучился по тебе, Настен. Как ты себя чувствуешь?

– Получше, – откликнулась я, опасливо оглядывая мужа. А может, это он решил убить меня, чтобы присвоить все наследство? Ведь в права я вступила после брака, соответственно, мой муж мог стать богатым вдовцом!

– На следующей неделе тебя выписывают, – поделился Захар, и в глубине глаз загорелся порочный огонек. Мне же захотелось застонать от нежелания оставаться рядом с ним наедине даже на одну минуту.

– Но мы же не будем торопиться, – выдавила из себя, поглядывая на реакцию мужа.

Захар покивал и начал рассказывать о своей работе, о том, как решил сделать небольшой ремонт в гостиной, пока я в больнице. Слушала, и даже не подозревала, что будет ждать меня ночью.

Я проснулась от странного шороха, и почувствовала, как по спине пробежался неприятный озноб. Ледяное ужасающее чувство страха как лавина вдруг обрушилось и заставило ощутить, как зашевелились волосы на голове. Я лежала, боясь обернуться. Как в детстве испытывала первобытный страх неизведанного и пугающего.

Сзади точно кто–то есть.

Физические рецепторы обострились до максимума. А мои зубы начали выбивать чечетку.

– Настя, соберись… Включи свет… Ты успеешь… Просто повернись и включи, – как мантру повторяла я, и резким движением обернулась. В сумраке палаты в углу чернело что–то невысокое и округлое. Мерзкие мурашки окатили мое дрожащее вспотевшее в одну секунду тело.

Щелк!

Свет от ночника резанул больно по глазам.

Никого, но…

Собственный визг оглушил и с силой ударил по барабанным перепонкам.

В углу стоял похоронный венок с надписью: «Безвременно ушедшей Анастасии». Темно–зеленая хвоя с красными цветами, очень похожими на розы…

Палата тут же наполнилась врачами и младшим медицинским персоналом. В коридоре посматривали перепуганные пациенты из других палат.

– Анастасия Викторовна, успокойтесь, это чья–то глупая шутка, – успокаивал меня врач, и готовил шприц со снотворным. – Мы можем обратиться в полицию и написать заявление, только сейчас вам нужно поспать.

Доза успокаивающего препарата в паре со снотворным подействовали на меня не сразу. Лежа на кровати, меня лихорадило так, что я не могла найти положения, чтобы не трястись как в приступе эпилепсии.

– Не надо полиции, – стуча зубами, отвечала я. Кто знает, если тот маньяк узнает об обращении в правоохранительные органы, не разозлит ли его это ещё больше?

– Мы сейчас узнаем, кто это был и накажем по всей строгости, – вторила словам доктора медсестра, и продолжала, – в коридоре есть камеры наблюдения. Не переживайте, это, должно быть, кто–то ошибся, а имя просто совпало…

Я хмуро посмотрела на девушку. Принести посреди ночи похоронный венок в палату – это чья-то ошибка?! Меня проняла дикая злость. Если этот псих решил окончательно меня доконать, то я точно не сдамся. Я придумаю другой метод вычислить больного ублюдка и сдать его правосудию!

– Отдыхайте, – посоветовал врач. – Около вас будет дежурить охранник, чтобы вам было комфортно. Я обещаю разобраться в данном недоразумении.

Но на утро я узнала, что поймать исполнителя этого подлого поступка невозможно. Камеры наблюдения оказались отключены ровно на час в тот промежуток времени, когда подбросили венок в палату. Их специально кто-то вырубил, а потом спокойно включил запись.

Я приняла эту новость спокойно. Не было сомнений, что ненормальный так просто не попадется и не допустит настолько опрометчивый шаг.

Врач все настаивал на полиции, но я в резкой форме отказалась.

– Я сама разберусь.

День после бессонной ночи был тяжелым. Мне хотелось прикорнуть и забыться в глубоком сне, но кадры ночного происшествия стояли перед глазами. Раз за разом как только начинала засыпать, словно в насмешку, мое подсознание тут же рисовало черный круглый образ похоронного венка с лентой, на которой алели ярко красные буквы… «Безвременно ушедшей Анастасии»…

Глава 8

На следующий день ко мне пришла подруга. Алина вновь блистала, будто только что сошла с подиума показа мод в Милане. Платье в стиле «кэжуал» цвета топленого молока облегало ее формы, а глубокий вырез на груди приягивал все мужские взгляды.

– Привет, дорогая! – от ее насыщенного парфюма у меня вновь защекотало в носу.

– Привет, – и я попыталась улыбнуться, «приклеив» к себе взаимную эмоцию.

Она обвела палату брезгливым взглядом и вновь обратилась ко мне с приторно-слащавой улыбкой:

– Захар-то приходит к тебе?

Я приподнялась на кровати. Первый вопрос поставил меня в тупик. Обычно люди спрашивают про самочувствие.

– Да, конечно, – ответила ей, – каждый день.

Мы начали обсуждать другие девичьи темы: мода, косметика, но меня не оставляло беспокойство из-за странных букетов от анонима, и то, что происходило последнее время.

– Алин, а в клубах мы знакомились с мужчинами? – осторожно спросила подругу.

Она рассмеялась, и ее смех прошелся по коже липкими мурашками.

– Были, конфетка, были… – она поправила декольте, и чуть наклонившись произнесла полушепотом. – Ты пару раз уезжала с разными мужиками в отель.

– А Захар об этом знает? – ошеломленно спросила я, будто потеряв голос.