– Учитель… – только и смогла вымолвить она. – Аркадий, за что?..
Услышав голос позади, мужчина вздрогнул и, быстро вскочив на ноги, ничуть не стесняясь, встал во весь рост перед остолбеневшей женщиной.
– Люба, я же сказал тебе, что та мартовская встреча была неспроста в моём личном гороскопе. И я тогда говорил, что она даст мне, то самое недостающее звено. Вот, Люба, посмотри. Это и есть то самое недостающее звено, – твердо произнёс он и отошёл в сторону.
Только теперь женщина окончательно поняла, кто был второй половиной этого бурного соития.
С дивана на неё испуганно и одновременно вызывающе глядели такие знакомые глаза.
– Яна?.. Разве может такое быть?.. – только и смогла прошептать Кудряшова.
И её сознание, как в быстро меняющемся калейдоскопе, стало рассыпаться на множество фрагментов, чтобы уже в следующее мгновение собраться в новый рисунок, воспринимаемого мира. А затем в новый, и в новый… И так до бесконечности. Необратимый процесс был запущен, и теперь он стал нескончаем.
Сумасшествие стало для неё новой и уже постоянной реальностью. Больше в обычное состояние сознания Кудряшова так никогда и не приходила. А потому, спустя некоторое время её положили в психиатрическую больницу, где она впоследствии и осталась на постоянной основе.
Глава 6
Прошло десять лет…
В комнате царил полнейший хаос и беспорядок. Но так могло показаться лишь на первый взгляд, поскольку это поверхностное впечатление было в корне ошибочным. Стоило только присмотреться ко всему более внимательно, как сторонний наблюдатель неизбежно бы приходил к выводу, что в комнате, вне всяких сомнений, присутствует чёткий принцип расположения предметов интерьера и хозяйских вещей. А стоило более углубиться в детали, как приходило однозначное понимание, что на самом деле всё здесь находилось в строгом соответствии с жизненным укладом жильцов.
И главным принципом, которому всё подчинялось, являлась незримая черта, некая медиана, разделявшая комнату на две части – женскую и мужскую половины. Действительно, даже предметы личного гардероба, и те находились в строгом соответствии с разделением сторон: каждая вещь, согласно половому признаку находилась в положенном им месте. Слева была женская, а справа, соответственно, мужская половина комнаты.
В левой половине комнаты располагался тёмно-коричневый лакированный платяной шкаф, в буквальном смысле слова, забитый до отказа многочисленным дамским убранством, а так же старенький трельяж, заставленный бесчисленными аксессуарами женской косметики. Рядом с ним на стене, сплошь увешанной вырезками из глянцевых журналов, в золотистой рамке висела цветная фотография, на которой была запечатлена молодая симпатичная девушка, двадцати-двадцати двух лет, не более, в ярком красно-синем закрытом купальнике и с зачесанными назад короткими тёмными волосами. Она радостно улыбалась с фото белоснежной улыбкой и выглядела абсолютно счастливой и беззаботной на фоне изумрудно-голубого морского пейзажа. Прямо под рамкой, сильно диссонирую с фотографией, к серо-зелёным старым обоям английскими булавками был приколот небольшой плакат с изображением Курта Кобейна – лидера известной альтернативной рок-группы «Нирвана», исполняющей песни в стиле «гранж». В нижнем правом углу плаката красными чернилами, словно кровью, были неразборчиво написано несколько цифр.
Завершал антураж левой половины три застекленные полки, «под завязку» забитые книгами. В основном это была эзотерическая литература и книги по астрологии.
В правой же половине комнаты, наоборот, во всем чувствовалась твёрдая мужская рука. Все вещи были аккуратно, а точнее будет сказать, с педантичной безупречностью разложены по полочкам в старом комоде, а некоторые, как это ни странно, развешаны по вешалкам прямо на стенах на небольших идеально ровно прикрученных крючочках. Рядом с ними на небольшой деревянной полке-подставке располагался духовой инструмент – труба.
Прямо напротив окна находился письменный стол, а чуть в углу – небольшой книжный шкаф. Только в отличие от «женской» половины, здесь присутствовали издания совершенно иного толка – как, по своей сути, так, собственно, и по содержанию. В основном это были учебники и руководства по криминалистике, судебной медицине, правоведению, судебному праву, делопроизводству и прочей юридической специфике, правда, отдельно стояли книги по психологии и медицине.
На письменном столе в массивной деревянной рамке стояла черно-белая фотография, на которой был запечатлен молодой человек с видеокамерой мерой в руке. Даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он приходится братом молодой девицы, чей портрет в золотистой рамке висел на стене в другой половине комнаты.
По центру комнаты, криво растопырившись на деревянных ножках, стоял старый, облезлый диван неопределенной расцветки и кресло-кровать с протёртыми до дыр подлокотниками. Напротив них у противоположной стены расположился запыленный цветной телевизор марки «Рубин Ц-201», поверх которого находилась единственная относительно новая во всем доме вещь – видеомагнитофон «Электроника ВМ-32».
В настоящий момент в кресле сидела молодая женщина в новеньком розовом банном халате. Выразительные ресницы вокруг ярко-зеленых «кошачьих» глаз были искусно подкрашены тушью, а на верхние веки аккуратно нанесены светло-серые тени с металлическим оттенком. В тон им были подкрашены и чуть полноватые капризные губы. Её чуть удлиненные темно-русые волосы были аккуратно уложены назад и фиксированы гелем с эффектом мокрых волос.
Перед ней на журнальном столике была аккуратно разложена старая, уже местами выцветшая карта центральной России. В одном месте на ней маркером была нанесена жирная точка красного цвета, возле которой стоял, многократно обведенный, вопросительный знак, а немного правее аккуратным почерком была сделана приписка: «Причина». Кроме того на карте циркулем был прочерчен идеально ровный круг, проходящий через два соседних областных центра – Орёл и Брянск. Один из углов карты был придавлен небольшим перекидным календарем, на открытом листке которого читалась надпись: «21 марта 1996 года – День весеннего равноденствия». Тут же стоял двухкассетник SHARP, из динамиков которого гремела «Smells like teen spirit» уже упомянутой выше группы «Nirvana».
Внезапно, перекрывая музыку, раздался громкий дверной звонок. Услышав его, хозяйка квартиры выключила магнитофон, стремительно вскочила с табуретки и, скинув банный халат, натянула на себя полупрозрачную серую текстурную блузку и чёрную, чуть в обтяжку, удлиненную юбку.
«Ждать больше нечего. Сегодня самый подходящий день для начала осуществления моей задумки», – рассудила она.
И хотя в её взгляде промелькнула тень сомнение и одновременно боль потери, однако вскоре выражение лица молодой женщины изменилось до неузнаваемости, словно налившись изнутри суровой решимостью. Она резко повернулась и направилась в сторону входной двери.
На пороге квартиры стоял высокий кучерявый темноволосый молодой человек с угревой сыпью на щеках и смущенно переминался с ноги на ногу. Так и не решившись пройти внутрь, он слегка улыбнулся и приветливо произнёс:
– Яна, привет! Как хорошо, что ты уже готова. Я так боялся, что если ты не собрана, мы не успеем к началу концерта. Ну, ты же знаешь, как я трепетно отношусь к музыке. А сегодня такой день! У Сергея Георгиевича вышла новая концертная программа, где маэстро будет лично исполнять соло на трубе. Этот концерт будет огонь! Хотя нет… огонь – это сам Сергей Георгиевич! Я уверен, когда ты это услышишь, то поймешь меня. Мне, как начинающему музыканту, можно только мечтать о достижении подобных вершин мастерства!
Он всё так же топтался на месте, робко заглядывая в квартиру, словно пытаясь понять – есть там кто-то ещё или нет.
– Да, кстати, а Ян дома? – словно извиняясь, поинтересовался он.
– Нет, он уехал в Самару. У него скоро экзамен, как сдаст, так сразу и вернётся. А зачем он тебе понадобился? Насколько я помню, Ян ещё в прошлый раз тебе уже все конкретно объяснил… не твой человек и не твой знак, как бы ты об этом не мечтал, – в голосе женщины послышалась лёгкая насмешка. – Ладно, Дима, не топчись в коридоре, проходи, я уже почти полностью собрана.
Произнеся это, она поправила перед зеркалом причёску и нанесла на кожу шеи дорогие духи.
Наблюдавший за этим молодой человек осторожно подошел к ней сзади и мечтательно втянул воздух носом. Его карие глаза мгновенно затянуло туманной поволокой, а пухлый рот чуть приоткрылся, как будто бы он собрался ей что-то сказать.
– Эй, дружок, не расслабляйся! Кто мне только что говорил, что мы можем опоздать? Давай быстрее, побежали! – громко скомандовала брюнетка, уже на ходу надевая клетчатое весеннее пальто.
В ответ тот кисло скривил лицо у неё за спиной, наморщил нос и презрительно посмотрел ей вслед.
«Глупышка, неужели ты думаешь, что сможешь меня заинтересовать?» – от этой мысли ему стало смешно и, желая развлечься и немного подыграть хозяйке дома, он в тон ей послушно промямлил.
– Уже бегу, дорогая… Ты ключи от машины не забыла?
Глаза молодой женщины вспыхнули огнём.
– Запомни, Дима, я никогда и ничего не забываю. Никогда… особенно, если кто-то сделал мне больно.
Бросив на молодую брюнетку короткий недоумевающий взгляд, озадаченный музыкант вновь затоптался на месте, а затем, словно чего-то испугавшись, поспешно покинул квартиру.
Глава 7
По порожкам женской консультации спускались два счастливых человека – он и она. Мужчина смотрелся очень представительно: с небольшой «шкиперской» бородкой,
в больших роговых очках, он был высок, широк в плечах, хотя и несколько полноват. Его лицо сияло от счастья. Он то и дело поворачивался к своей спутнице, обнимал за плечи, что-то эмоционально говорил, жестикулировал, размахивая руками в разные стороны, и периодически целовал её в щеку.
В отличие от мужчины, женщина ощущала себя эмоционально двояко. С одной стороны – на лице у неё застыла радостная улыбка, но с другой – в её серых внимательных глазах светились плохо скрываемое волнение и тревога. На ней была милицейская форма, на которой красовались, горя звездами, погоны майора. Она была по-спортивному подтянутая и во всех движениях сквозила энергия натренированного спортсмена. И хотя навскидку ей можно было дать не больше тридцати, но уже хорошо заметная сеточка мелких морщин вокруг глаз упрямо указывала на то, что она явно старше, чем выглядит. Светлые волосы были подстрижены под удлиненное каре и теперь развивались в разные стороны, при каждом новом порыве ветра. Действительно, день сегодня выдался на удивление ветреный. Однако ей это было отчасти приятно, поскольку ветер несколько облегчал утомившую её за долгое лето жару. Жару-то она как раз совершенно и не любила, а потому втайне ото всех тихонько радовалась тому, что лето было уже на исходе: до наступления календарной осени оставалось всего каких-то несколько дней.
Подойдя к припаркованной на стоянке старенькой красной «Ниве», они забрались внутрь, где продолжили свой разговор.
– Олеся, даже не спорь! Я настаиваю – ты должна написать рапорт о переводе в следственный отдел. Ты теперь майор – человек солидный, хватит уже по подворотням за преступниками бегать!.. Что тебе только что врачи сказали? Ты считаешься позднородящей, а значит, к периоду вынашивания должна относиться с двойной осторожностью. В конце концов, я ведь тоже врач, да ещё и отец будущего ребенка!.. Поэтому – не спорь со мной. К тому же я не так часто бываю столь категоричен… – уже более примирительным и ласковым тоном добавил мужчина и заглянул жене в глаза.
– Врач, врач…– улыбнулась та, и шутливо добавила. – Славик, только ты врач-офтальмолог, а не акушер-гинеколог!.. Ладно, убедил – пишу рапорт на перевод. Переживёт годок-другой уголовный розыск без досужей оперативницы. Однако, мой любимый муж, ты упускаешь из вида одну важную деталь… пусть и как следователь, но дежурить и выезжать на места преступлений мне всё равно придётся. К тому же не забывай, я – Олеся Сергеевна Киряк, и этим всё сказано! А следствие вести, это мой уважаемый товарищ доктор, отнюдь не спокойное времяпровождение в кабинете, как ты думаешь, а та ещё нервотрёпка.
– Но и ты учти, это тебе не бандитов задерживать самостоятельно, – упрямо подчеркнул муж, и уже более расслаблено произнёс. – Хватит мне уже твоих приключений. Вон, посмотри, твоя левая рука до сих пор полностью в кулак не сжимается. А у тебя, между прочим, уже пятый месяц начинается, скоро живот начнет расти, как на дрожжах. Как ты себе представляешь погони за преступниками в таком виде?
Это напоминание вмиг убрало улыбку с лица майора милиции. Она взглянула на свой живот – вроде бы ещё не выступает, после чего перевела взгляд на свою левую кисть и тихонько вздохнула. В этом муж был прав – рука ещё до сих пор окончательно не восстановилась.
«Хотя, нет. Уже почти всё в порядке», – подумала Киряк, пытаясь до конца сжать кисть в кулак.
Она прекрасно помнила, сколько времени занял у неё период реабилитации после двух перенесенных операций. Это была история трехгодичной давности, когда во время задержания особо опасного преступника, тот нанес ей тяжелейшую травму, в буквальном смысле слова раздробив ей левую кисть. Всё было настолько серьёзно, что дальнейшая карьера оперативного работника стала для неё под большим вопросом.
Киряк помнила, как в течение почти полугода, через боль, через слёзы, буквально через не могу, день за днём она разрабатывала свою искалеченную руку: сначала дома, а затем в спортзале на своих любимых занятиях карате. И в итоге, сила характера, упорство и целеустремленность принесли свой результат – она прошла медкомиссию и врачи дали ей «зеленый свет» для продолжения милицейской службы.
– Слав, давай не будем об этом, а то я начинаю уже нервничать. Я же сказала – согласна. Мне же теперь волноваться вредно, так ведь? – улыбнулась она и поцеловала мужа в губы. – Всё, вези меня в Управление, через час у меня доклад у Лешко.
***
– Сергей Сергеевич, я очень надеюсь на ваше понимание, – завершив на этих словах свой доклад, майор уголовного розыска Олеся Сергеевна Киряк положила на стол начальника служебный рапорт о переводе в следственный отдел.
Лицо Лешко по-прежнему оставалось бесстрастным. Он взял листок бумаги и быстро пробежался глазами по тексту. Завершив читать, полковник запустил руку в копну густых седых волос, провёл пальцами ото лба к затылку, и с лёгкой досадой в голосе недовольно прокряхтел:
– Эх, какого оперативного сотрудника теряем…
Однако затем, посмотрев на замершую в напряжении подчинённую, уже намного спокойнее добавил:
– Зато, какой дотошный следователь у нас теперь будет… да ещё и с пополнением.
– Сергей Сергеевич, спасибо за понимание и поддержку. Уж я не подведу, будьте уверены, – с явным облегчением ответила Киряк, незаметно положив руку на живот, чего за собой никогда раньше не замечала.
– Ну, это мы ещё посморим, – на этот раз уже привычно строгим, серьёзным тоном обозначил полковник. – Однако, Олеся Сергеевна, прежде чем я подпишу рапорт о вашем переводе, вам придется напоследок ещё месяц-другой поработать оперативным сотрудником. Дело в том, сегодня к нам поступил запрос из следственного отдела областной прокуратуры о выделении двух опытных оперативников. Их включат в состав специально созданной группы по расследованию нескольких таинственных смертей пожилых женщин. Руководить группой будет старший следователь прокуратуры по особо важным делам Свешников Петр Ильич. Я думаю, вы с ним знакомы. Кроме вас в его распоряжение поступает так же капитан Ярыгин, правда к работе он приступит лишь с четверга, поскольку сейчас находится на больничном листе. Поэтому, сразу же после завершения нашего разговора, вам следует первым делом направиться в областную прокуратуру и найти там Свешникова. Считайте, что с этой самой минуты вы уже поступили в его подчинение. Теперь, что касается самого дела: следствие началось совсем недавно, и пока ещё не совсем понятно – это случайности, совпадения или… у нас завелся серийный маньяк.
На этом месте Лешко прервался. Было заметно, что последние слова дались ему особенно тяжело. И на то была причина. По рассказам сослуживцев Киряк знала, что ещё в молодости, будучи простым лейтенантом милиции, Лешко самостоятельно вышел на след такого же нелюдя. Правда, было это далеко отсюда – в Забайкальской тайге, недалеко от Иркутска. Тогда молодому лейтенанту удалось в одиночку обезоружить и задержать опасного преступника, но спасти находящуюся в заложниках у маньяка очередную жертву – молодую женщину, работницу местного сельмага – он так и не смог. Как считал впоследствии сам Сергей Сергеевич, в те времена он был слишком самонадеян, наивен и по-юношески горяч. С тех пор он всегда с особой болезненностью реагировал на уголовные дела, в которых мог фигурировать серийный убийца.
На Киряк же слова о том, что в области, возможно, завёлся маньяк, произвели принципиально обратный эффект. Она мгновенно подобралась, и теперь, сконцентрировавшись, ловила каждое слово начальника.
– Олеся Сергеевна, я надеюсь, вы понимаете, что это пока лишь предположение. Официально данную версию ещё нигде не озвучивали – прокуратура совершенно не желает излишней огласки. До тех пор пока не будут найдены неопровержимые доказательства совершенных преступлений, об этом деле будут знать только главный прокурор области, начальник областного МВД, старший следователь по особо важным делам Свешников, я и специально привлеченные сотрудники: вы, капитан Ярыгин, начальник криминалистического отдела Иванов и один эксперт-криминалист, который будет вести видеосъемку.
Киряк удивленно взглянула на Лешко. Тот словно прочитав её мысли, тут же пояснил.
– Это не моя прихоть, – в голосе полковника промелькнуло едва заметное раздражение. – Это, так сказать, веяние времени. Поэтому, с учетом возможной общественной значимости совершенных преступлений, а так же для более детальной фиксации улик и следов на местах преступлений, прокуратурой было принято решение о проведении видеосъемки на всех этапах предварительного расследования. Больше пояснять я ничего не буду, потому как обо всех деталях дела вас намного лучше проинформирует ваш новый руководитель, Петр Ильич Свешников. Надеюсь, вам всё понятно, Олеся Сергеевна?
– Так точно, товарищ полковник.
– Ну, тогда с Богом. Сейчас позвоню Петру Ильичу – пусть принимает пополнение.
На этот раз в интонации его голоса Киряк почувствовала некую грусть.
«Не грустите, товарищ полковник, я вас не подведу, и не в таких передрягах бывала», – невозмутимо рассудила она, закрывая за собой дверь.
Глава 8
В кабинете старшего следователя по особо важным делам, подполковника юстиции Свешникова её уже ждали. За письменным столом, в буквальном смысле слова, заваленном кипами бумаг и папок со служебными документами, ссутулившись, сидел краснолицый крепкий на вид мужчина небольшого росточка лет так под шестьдесят. Пузатенький, в тёмно-синей форме прокурорского следователя, он смешно шевелил своими пегими с заметной сединой пушистыми усами, читая какой-то документ в раскрытой перед ним папке из кожзама. Его практически круглые чуть на выкате карие глаза возбужденно блестели, а на губах блуждала таинственная улыбка. Своим внешним видом он очень напоминал одного из гномов Диснеевского мультфильма про Белоснежку, за что, кстати, среди коллег и имел за глаза прозвище Старый гном.
Однако столь забавный на первый взгляд внешний вид следователя по особо важным делам был не более чем ширмой, за которой скрывался мощнейший аналитический ум и незаурядные способности, особенно, что касалось психологии ведения допросов подозреваемых лиц. В этом Петру Ильичу Свешникову не было равных во всём следственном отделе областной прокуратуры.
Оторвав взгляд от документа, Свешников доброжелательно, как-то по-стариковски, улыбнулся, поприветствовал Киряк, и словно считая само собой разумеющимся, первым же делом предложил ей немного перекусить.
Петр Ильич вообще был большим любителем хорошенько поесть, а потому шутки, ходившие о том, что, мол, Старый гном питается двадцать четыре часа в сутки, определенно имели под собой реальные основания. В чём, собственно, Олеся Сергеевна и убедилась спустя буквально пару секунд.
Даже не дав ей в ответ произнести и слова, кряхтя и громко сопя, Свешников полез под стол и достал оттуда большой кожаный портфель. Раскрыв его, он извлёк на свет божий, упакованный в несколько целлофановых пакетов, свой походный продуктовый запас: три огромных бутерброда с толстыми ломтями варёной колбасы, четыре огурца, два мясистых помидора, пять отварных картофелин, щедро посыпанных укропом, четверть буханки порционно порезанного чёрного хлеба, пучок лука и пучок петрушки. Пошарив рукой по дну портфеля, он с особой предосторожностью достал оттуда и выложил на стол, аккуратно завернутое в бумагу, мелко нарезанное сало с чесноком.
– Вот, супруга на обед немного собрала… Не густо, конечно, да и без борща на этот раз, но, как говориться: «Что Бог послал». Олеся Сергеевна, вы угощайтесь, не стесняйтесь.
Поначалу Киряк хотела отказаться, считая, что необходимо проявить немного такта – все-таки это был её первый день в качестве починенной Свешникова. Но хорошенько поразмыслив, она пришла к выводу, что категоричный отказ будет выглядеть как минимум не учтиво. К тому же, ответив подобным образом, она однозначно бы слукавила самой себе, поскольку в действительности была зверски голодна.
Стоило бы отдельно отметить, что с тех пор как она забеременела, её почти постоянно мучил жуткий, совершенно не контролируемый и уж точно абсолютно не привычный для неё голод. И сегодняшнее утро было не исключение, и это несмотря даже на то, что на завтрак она съела двойную порцию яичницы и пять толстенных сырников со сметаной, приготовленных заботливым мужем. Но самым пугающим для неё оказалось то, что столь плотный завтрак ей ничуть не помог, и вот уж как полчаса она упрямо гнала от себя одну и ту же мысль – ей безумно хотелось заварных пирожных и непременно с очень-очень жирным заварным кремом. В общем, что и говорить – беременность явно давала о себе знать.
Завершив свой традиционный второй завтрак, Свешников удовлетворенно откинулся на стуле. Попивая чай из большой глиняной чашки, он неторопливо и обстоятельно ввёл новую подчиненную в курс дела.
Выяснилось, что первая жертва предполагаемого маньяка была обнаружена двадцать четвертого июня сего года. Ею оказалась, некто Рахманова Ольга Викторовна тысяча девятьсот тридцать второго года рождения, жительница села Радогощь, Комаричского района, Брянской области. Она была обнаружена мертвой на берегу небольшой речушки Нерусса, верхней частью туловища погруженная в воду. Со слов родственников погибшая рано поутру погнала на речку гусей и домой больше так и не возвратилась. Хватились её лишь спустя несколько часов. При осмотре места происшествия складывалось такое впечатление, что погибшая потеряла сознание, упала в воду и захлебнулась. Как выяснилось позже, Рахманова имела ряд хронических заболеваний, которые действительно могли привести к внезапной потере сознания, а кроме того страдала сахарным диабетом и постоянно колола себе инсулин. И хотя судмедэксперт, проводивший осмотр тела, заострил внимание дежурного следователя на том, что на трупе имеется свежий след от укола в области правого плеча, что не характерно для места инсулиновой «подколки», никто тогда на это обращать внимание не стал. Как выяснилось впоследствии – очень даже зря. В результате дело было закрыто с формулировкой: «Несчастный случай».
– Появился у нас тут юный Шерлок Холмс, – внезапно перепрыгнул на другую тему Свешников. – Без году неделя, как начал самостоятельно экспертом-криминалистом работать, а до того в стажёрах у Иванова ходил. А фамилия у него знатная такая, аппетитная, правда, забавная очень – Галушка.
На этих словах весельчак Свешников не выдержал и по-детски прыснул в кулак, но затем, быстро приняв серьёзный вид, поправил усы и продолжил.
– А зовут его, значит, Ян Алексеевич. Правда, стоит отметить, парень он старательный и что самое главное – наблюдательный, а это для профессии криминалиста является наиважнейшим качеством. И что особенно интересно, он весь процесс осмотра места происшествия на видеокамеру снимает. Всё-всё, до малейших мелочей. Говорит, что это современный подход и перспективный способ выявления дополнительных улик. Мол, позднее, уже в более спокойной обстановке, можно неоднократно всё внимательно пересмотреть и «незамыленным» глазом оценить все детали места преступления. И что вы думаете, Олеся Сергеевна? Нашёл-таки, шельмец, те самые ускользнувшие ото всех детали, которые в итоге и привели нас к версии о наличии прямой связи между тремя абсолютно разными смертями. Ну, да, ладно – это я что-то «впереди паровоза бегу»…
Петр Ильич сделал большой глоток чая и довольно крякнул.
– Спустя ровно месяц, двадцать четвертого июля уже в другом районе области произошел ещё один случай. В поселке Красное Знамя Брасовского района случился небольшой пожар – загорелась крыша баньки около жилого дома. Возможно, искры из дымохода попали на рубероидную крышу и та «прихватилась», а возможно, это был и умышленный поджог – по крайне мере на данный момент судить об этом уже не представляется возможным. В любом случае, силами соседей пожар был быстро потушен. Но когда они заглянули в предбанник, то обнаружили там труп хозяйки, местной жительницы, семидесятитрехлетней Лариной Зинаиды Петровны. Та лежала поперек прохода в уличной одежде. Прибывшая на место следственно-оперативная группа выдвинула предположение, что это мог быть как несчастный случай, так и преднамеренный суицид на фоне синильного психоза. Дело в том, что печная заслонка была почти полностью перекрыта, и потому помещение баньки было крайне задымлено. Как позднее выяснилось, старушка уже не один год состояла на учете в областном психиатрическом диспансере по причине навязчивых бредовых идей. Она считала, что с возрастом у неё открылся некий дар Оракула, а потому всем в деревне и ближайшей округе она регулярно дела всякого рода предсказания: как хорошие, так и плохие. Но вот, что любопытно, иногда гадалка попадала точно в цель, а потому народная молва быстро разнесла эту весть и к ней часто стали приезжать посетители из других районов. Даже из областного центра приезжали за консультацией к бабе Зине. Поэтому нами была отработана ещё одна версия. Предполагалось, что своим необузданным языком Ларина могла кому-то наговорить всякой ерунды, что повлекло за собой месть пострадавшего. К тому же судебные медики обнаружили и у неё на плече свежий след от укола. Однако это мало о чём могло говорить, поскольку у гражданки Лариной периодически случались приступы буйного помешательства, как она сама их трактовала – одержимости. Тогда к ней приезжала медицинская бригада и вводила успокоительное, а поскольку в такие моменты та была невменяемая, то и делались эти инъекции куда придется: кто-то из бригады держал её за руки, кто-то делал укол. Фельдшеры из местной больницы подтвердили эту версию, хотя и отвергли тот факт, что кто-то из них приезжал к ней накануне или в тот трагический день. Версия с наследниками так же была отметена, потому как жила Ларина одиноко, и родственников у неё не было. В итоге предварительное расследование зашло в тупик, а дело было закрыто с формулировкой: «Самоубийство».
Киряк слушала внимательно, стараясь не пропустить ни одной важной детали.
– Да, кстати, на этот случай наш юный Шерлок Холмс так же выезжал, правда, тогда ещё как эксперт-стажер, – сделал примечание Свешников. – Все детали места происшествия можно рассмотреть во всех подробностях – Ян Алексеевич всё запечатлел на видеокамеру.
Заметив удивленный взгляд Олеси Сергеевны, следователь пояснил.
– Да-да, все видеокассеты так же приобщены к делу, с которым вам сегодня же нужно ознакомиться. Вы знаете, Олеся Сергеевна, а в этом оказалось действительно много пользы. Я сам несколько раз кассеты пересматривал, и только благодаря этому смог найти несколько ускользнувших от меня вначале важных деталей. Так что наш новый эксперт-криминалист – молодец! – лицо Петра Ильича засияло довольной улыбкой.
Выразив эмоции, Свешников рассказал, что третьей жертвой предполагаемого таинственного маньяка стала не просто пожилая женщина, а вдобавок ко всему ещё и инвалид-колясочник. Произошло это буквально три дня назад, так же двадцать четвертого числа, только августа месяца.
– Вот далось маньяку это число! – в сердцах воскликнул он. – Это получается, если мы не ускоримся, то в сентябре нас новый подарочек может ожидать?
Однако, быстро взяв себя в руки, уже намного более деловым тоном уточнил детали происшествия. Оказалось, некая семидесятилетняя Абакова Алина Тимофеевна по состоянию здоровья в течение последних десяти лет находилась на постоянном проживании в доме-интернате для престарелых и инвалидов Навлинского района. Только помимо всевозможных «болячек» была у неё ещё одна беда – она была отнюдь не прочь хорошенько приложиться к бутылке – и одна страсть – она профессионально гадала на картах Таро. Правда, за какие-то её прежние заслуги перед Родиной руководство интерната смотрело на это сквозь пальцы. К тому же старушка имела ещё одну особенность – она была классической «тихушницей», а потому никто никогда не видел её пьяной в общественном месте или в компании с другими постояльцами интерната. Обычно лишь на вечернем обходе медперсонал интерната обнаруживал ее спящей «мертвецким» сном, с обязательным присутствием поблизости початой бутылки водки. Ну а гадала она только по желанию постояльцев интерната. Но три дня назад случилось ЧП. Абакова была обнаружена не у себя в комнате, а в канаве, вырытой ремонтниками для замены изношенных канализационных труб неподалеку от основного корпуса. Старушка лежала в глубокой траншее со свернутой шеей, а её коляска вверх колёсами валялась рядом. Естественно, самой вероятной версией происшествия было выдвинуто предположение о несчастном случае, случившимся по вине рабочих, которые пятничным вечером, видимо, сильно спеша, забыли оградить место выемки грунта.
– С учётом того, что несчастный случай произошёл в государственном учреждении, то на место происшествия в составе группы выезжал и я лично, – подчеркнул Свешников, сделав акцент на последнем слове. – Поэтому могу сказать со стопроцентной уверенностью, что никаких зацепок, указывающих на спланированное убийство, я там не обнаружил.
Одним огромным глотком осушив до дна свою кружку, Пётр Ильич поднял на Киряк лукавый взгляд, и выдал фразу голосом победителя.
– А зато эксперт Галушка – смог! Он вновь всё зафиксировал на плёнку, а вчера пришёл ко мне и представил очень неоднозначные факты для размышления. Смонтировав для удобства все видео на отдельной кассете, он указал мне на то, что все три случая объединяют две очень странные детали: первая – это небольшая самиздатовская книжка «О чём нам могут рассказать звёзды», а вторая – цифры, три тройки, присутствующие в каждом эпизоде рядом с мёртвыми женщинами. Так в случае с угоревшей в бане Лариной они были написаны мелом на двери бани, где случился пожар. В случае с утопленницей из Радогощи – те же триста тридцать три были крупно начертаны на илистом берегу. Кстати, все их видели, но никто тогда не обратил на них внимания, думая, что это ребятишки палками написали: сейчас ведь лето, а потому местная детвора купается в речке каждый день. Честно скажу, я вначале ему не поверил, даже хотел подшутить над его излишней наблюдательностью и притягиванием за уши фактов, но когда он сделал стоп-кадр во время воспроизведения съемки с места происшествия в интернате для престарелых – мне уже стало совсем не до шуток. На нижней поверхности сиденья перевернутой вверх колесами инвалидной коляске чётко читались написанные красной краской: «333». Я уже проверил, это не инвентаризационный номер, к тому же вот заключение экспертов. На, прочтите, только что передали.
Киряк быстро пробежалась глазами. В заключении было указано, что на исследуемый объект знаки были нанесены веществом по химическому составу соответствующим губной помаде красного цвета.
