Ты – женщина, Вечной ты жизни река.
Ты – светлое поле, не видно в нём края;
Но вижу, над ним собрались облака.
И светлым дождём они могут пролиться;
И громом звенящим забьёт высота.
И радугой нежной отобразится -
Твоя беспокойная красота.
Мечтаю в твоём раствориться я теле;
Но сердце пронзает тревожная боль -
Снежинкой, кружащейся в зимней метели -
Летишь по сверкающей глади земной…
А вдруг ты растаешь на чьей-то ладони?
И капелькой светлой ты в реку умчишься,
Купаться в реке будут резвые кони;
Но верю, ты ЖЕНЩИНОЙ возродишься…
И снова ты тенью промчишься по миру;
И ревностью жгучей заноет душа.
Я нарисую тебя, и картину -
В сердце своём сохраню на века…
Зову я тебя сквозь бескрайние годы;
Ищу я тебя и в раю и в аду,
Быть может, ты ангел беспечной свободы,-
А, может, ты демон, влекущий во тьму?
Ты – вечность, но ты и слепое мгновенье -
Великого Счастья, Великой Мечты.
Ты – пламя души; Ты – слепое терпенье -
В тебе отразились земные грехи,
И эти грехи искуплю своей кровью;
И если прикажешь, умру за тебя.
И главный свой Грех, что зовётся ЛЮБОВЬЮ -
Вынесу я из любого огня…
Через два дня, после занятий, мы с Игорем отправились в читальный зал.
«Нам бы Раису Семёновну» – обратился я к дежурной, и мне показалось, что голос мой прозвучал каким-то отдалённым эхом в задумчивой тишине читального зала.
«Её нет» – улыбнулась, словно издеваясь, симпатичная дежурная.
«Как нет?» – у меня даже скулы задрожали.
«Нет. Вчера взяла отгул на два дня. Так что и завтра её тоже не будет» – опять с издевательской улыбкой объяснила милая девушка. Что за напасть. Мы с Игорем ничего не могли понять.
«Но ведь мы с ней договорились» – шёпотом пролепетал потрясённый Игорь.
«Ничего не знаю. Взяла отгул» – красавица гордо удалилась.
У меня подогнулись колени. Я подковылял к читательскому столику и бухнулся на стул. Владимир Ильич с портрета лукаво взглянул на меня и, как мне показалось, даже подмигнул. За соседним столиком какая- то старушка просматривала красочный альбом. Я не обратил на неё никакого внимания. Но внезапно эта старушка резко повернулась ко мне, её седые волосы как- то уж слишком разбросанно качнулись, тёмные брови поднялись к самому лбу, а зеленоватые глаза с тёмными зрачками уставились прямо на меня. Она подняла свой сморщенный подбородок и несколько шепелявя, пробормотала:
«А я вас уже часика два поджидаю, голубчики. Чтой- то не торопитесь вы узнать истину. Не любопытные. Вот она, современная молодёжь. Ничего распознать сами не хотят. Всё им с блюдечка подавай».
Я остолбенел и стал искать глазами Игоря, который, как назло, куда- то исчез. Старуха приподнялась. Она была небольшого роста и одета в какую- то полушерстяную зеленоватую старинную кофту, заправленную также в старинную тёмную юбку. Она опиралась на костыль.
«Не бойся – обратилась она ко мне– не ведьма я. Бери своего друга и пошли…»
«Куда?» – только и смог пробормотать я, чувствуя, что окончательно теряю дар речи.
«Как куда?! В служебку дочери моей, Раисы. Там и потолкуем…по интересующему вас вопросу. Ну, вставай же, лежебока. Вот он, типичный представитель молодого поколения, которое никуда не годится».
Я не знал, как поступить в данной нелепой ситуации.
«Сейчас, подождите, я только друга своего разыщу…подевался он куда- то».
«Ну, вот ешо. Подевался. Я тут время из-за вас теряю, дожидаюсь…как будто мне здесь очень хочется рассиживать… уйду вот сейчас, и не узнаете вы ничего…без меня». Старуха как – то зло шаркнула ногой.
Создавалось такое впечатление, что она специально издевается или пытается меня запугать.
В этот момент я увидел Игоря. Он шёл как- то не торопясь вдоль книжных стеллажей, а в руках у него были… розы. Что такое? Откуда розы у Игоря? Я обомлел. Неужели, он хочет подарить их кому- то, может быть старухе? Ну и ну. Но когда Игорь приблизился, я вдруг увидел, что в руках у него никакие не розы, а красноватые пакеты, в которых что- то лежит.
«Попросили помочь отнести в хранилище. Это карты какие- то. Подожди минутку, я сейчас» – промямлил Игорь. Выходит, в пакетах лежали свёрнутые рулонами карты.
Внезапно старуха ткнула клюкой в портрет Ленина и спросила меня:
«А как тебе, милок, этот симпатяга?»
Я не знал, что ответить. Этот нелепый вопрос застал меня врасплох.
«То есть как так? Это же Ленин – наш вождь!»
Старуха заулыбалась и пробормотала:
«Куда ветер дует, туда и идёте. А, если бы, мы с тобой лет тридцать назад здесь стояли, ты бы не Ленина, а Сталина на стене видел, и, пожалуй, говорил бы с гордостью: «Это наш Великий Отец, Лучший Друг Детей, Молодёжи»…тьфу, как противно. Ну ладно, идите за мной, пестуны, котята слепые, я теперь ваш поводырь».
Как раз в этот момент к нам подскочил Игорь.
Честно говоря я очень обиделся на старуху. Если ей сейчас года семьдесят четыре, прикинул я, то во время гражданской войны ей могло быть лет двенадцать – четырнадцать. Нет, у Колчака она служить ещё не могла, хотя по своим взглядам, старуха явный белогвардеец.
Мы с Игорем зашли со старухой в служебный кабинет её дочери. Старуха нагло, как у себя дома, уселась в кресло, вытащила из-за пазухи какой- то свёрток, развернула его прямо на полу. Похоже, это была старинная карта. Затем она ткнула клюкой по какому- то обозначенному на ней пункту и довольно злорадно прошипела:
«Вот она, ваша деревенька!».
Мы стояли обомлевшие. Всё, оказывается, так просто, а мы целый сыр – бор наворотили. Я укоризненно взглянул на Игоря и подумал: «Чего же ты в двух соснах запутался. Нашёл проблему…на пустом месте». Итак, «ларчик просто открывался», «мальчик всё- таки был»… Значит и девушка в степи нам не приснилась. Всё было в реальности. Мне даже как- то не по себе стало от этой «обыкновенности». Ну, вот и всё – проблема решена. Теперь Игорь поедет к ней в гости и…всё остальное будет до боли обыденно. Всё…чудеса закончились. Стоп. Точка…
Внезапно старуха резко повернулась к нам и, как- то странно закричала:
«Вы знаете, что это за карта?!.. Нет?!.. Эту самую карту нашего родимого края я составила в 1924-ом году. Я ведь тоже тогда на историческом училась, пока меня не выгнали, как дочь торговца…пока меня всех прав не лишили. Но я кое- что успела скрыть…и карту эту хорошенько припрятала, не отдала красным комиссарам, хотя тогда обыск у нас был. А карта эта называется, знаете как? Так я вам доложу – «Губернские поселения нашего края середины девятнадцатого века». Я здесь все их обозначила, вплоть до малюсеньких старообрядческих скитов. В нашем крае много старообрядцев в те времена проживало. Они сюда ещё со времён патриарха Никона, то есть с семнадцатого века бежали, в глухих лесах свои деревушки, свои скиты ставили. Их тогда преследовали, но я не о том сейчас, я о другом… Деревушка ваша небольшая была, проживало в ней душ 70 – 80 обоего пола. Но было это давно, лет сто назад, а то и больше. А в самом конце прошлого века не стало той деревушки, голод тогда был. Многие жители умерли. А те, кто живы остались, ушли, кто куда, разбрелись по белу свету и…быльём поросло всё. Избы разрушились…и осталось только кладбище…на месте того скита».
Старушка вдруг прищурилась, и я заметил слёзы на её глазах. А дальше она, как будто, бредила.
«Кладбище одно осталось… на холме оно, на пригорке. Кресты старинные, покосившиеся. Надписи на них, на крестах, на старославянском наречии. Ветер вокруг гуляет. Ночами месяц их освещает. Звёзды на небе яркие – яркие. И часто там можно заметить падающую звезду. Тогда успевай желание загадывать,…только вряд ли успеешь. А сколько ж могил на кладбище том? Много, очень много, не сосчитать… хоронили ведь там долго, лет двести, пожалуй. А теперь никто на это кладбище не приходит, никому оно теперь не нужно. Поросло болотом оно… Мох…лишайники…жуть…»
Старуха резко повернулась вплотную к нам и довольно растянуто и даже как- то злобно прошептала:
«Не ходите туда, ребятишки, не надо».
И когда она произнесла эту фразу, словно заклинание, неожиданно погас свет и в полумраке зрачки её вспыхнули зеленоватым фосфорическим блеском. Буквально через мгновение вся комната озарилась яркой вспышкой. Я вздрогнул и машинально взглянул в окно. Кажется, это была молния, а через секунду удар грома колоссальной силы обрушился на нас. Удар был настолько сильным, что в комнате зазвенели стёкла, по которым тут же забарабанил жуткий ливень. Мы с Игорем моментально, не сговариваясь, вскочили и бросились из комнаты.
Как только мы выскочили в читальный зал, электрический свет вспыхнул и ослепил нас. Странно, в зале все читатели спокойно сидели на своих местах и работали в полнейшей тишине. На улице просматривались ещё только небольшие сумерки, и никакой грозы и в помине не было. Мы попали, словно, в другой обыденный мир.
«Что произошло, Жека?» – умоляюще – недоумённо попытался спросить меня мой злополучный товарищ.
Но о том, что он спрашивал, я догадался скорее интуитивно, по шевелению его губ, потому что из горла у него вместо слов вырывались только какие- то хриплые звуки. Он явно был в шоке.
« Пошли скорей отсюда, пока ещё что-нибудь не выкинула эта ведьма» – простонал я и рванулся к выходу.
Мне казалось, что за мной, буквально по пятам, гонится и дышит в спину старуха. Я не помнил, как оделся и выскочил на свежий осенний уличный воздух. Я не мог отдышаться. Игорь выскочил за мной и мы, остановившись, недоумённо вгляделись друг в друга.
Я заметил во взгляде Игоря что-то похожее на бешенство вперемежку с испугом. Казалось, что мой друг постарел, по крайней мере, лет на десять. Неожиданно в моём подсознании зазвучал беспокойный дребезжащий голос:
«ЧТО С ТОБОЙ, ЕВГЕНИЙ? ТЫ УЖАСНО ВЫГЛЯДИШЬ».
Откуда этот голос, я не мог понять. Казалось, шум ветра приносил его то ли со стороны, то ли сверху из космического пространства. Какой-то неизвестный Евгений ужасно выглядит. А мне-то что из этого? И тут заколотилось моё сердце и до меня дошло, что это прозвучал совсем слабенький и какой-то отдалённый, словно в подсознании, голос Игоря, обращённый ко мне.
«Странно, Евгением он меня никогда не называл, всегда только Женей, а тут вдруг Евгений, странно» – мелькнула и сразу оборвалась мысль. И, вообще, создавалось впечатление, что мысли не имеют законченных, логичных связей, а мельтешат в каком-то кругу и от этого невозможно сосредоточиться.
Я понимал, что необходимо срочно что-то предпринять, что если в ближайшие минуты я не выберусь из этого заколдованного круга или, может, КВАДРАТА, то может произойти что-то жуткое. Поэтому я зацепился за первую логичную мысль, которая пришла мне в голову.
«Я что- то проголодался» – не проговорил, а прорычал я.
«Я тоже» – голос Игоря продолжал доноситься как будто из космоса, и медленно, постепенно входил в мою душу. Но мы оба, почему- то, продолжали переминаться на одном месте. Шок явно не проходил.
Примерно через три минуты я ощутил, что моросит мелкий дождик. Ещё через минуту я почувствовал лёгкий озноб. Снова пересилив себя, я начал медленно выходить из полуобморочного состояния и возвращаться в реальную действительность. Но прошло ещё минуты три, прежде чем я смог чётко и обдуманно произнести:
«Давай в кафешку за аллеей сходим. Там хоть пирожков или булочек купим».
«Пойдём» – машинально как-то рассеянно и безучастно буркнул Игорь.
Мне показалось, что вместо друга передо мной стоит обыкновенный механический робот или зомби, автоматически произнося заранее запрограммированные фразы. Даже движения Игоря в полумраке мне представлялись какими-то неестественными. Он буквально дрыгал руками, словно пытаясь согреться. Я неожиданно вспомнил, что то же самое происходило и ТОГДА, когда ДЕВУШКА была с нами. Наверно и я в те минуты по своему виду напоминал зомби. Мы оба, максимально втянув головы в плечи, как- то неуверенно поплелись в ближайшую кафешку.
Глава 4
В эту ночь мне снились кошмары. Я постоянно ощущал, что надо мной кто-то нависает – какое- то огромное, светящееся существо. Оно всё время размахивало руками или клюкой, словно угрожая мне. Я видел яркие вспышки, то ли молний, то ли фонарей. Наконец, какой- то странный дребезжащий звук оглушил меня. Я попытался зажать уши, но не смог. Звук не пропадал. Сжавшись в комок, я хотел отбросить от себя все напасти, но…неожиданно проснулся в своей постели. Было до безумия странно, но звук и теперь не пропал. В самые первые мгновения я подумал, что это звенит у меня в ушах, но затем сообразил, что звонят в нашу входную дверь – долго и упорно; а затем начали колотить по двери. Чувство непонятной тревоги овладело мной. Кто мог прийти к нам так рано? Идя к входной двери, я машинально взглянул на настенные часы и поразился – было почти три часа дня. Это означало, что я проспал всё на свете – в том числе и занятия в университете. Такого раньше со мной не случалось.
Открыв дверь, я разглядел в коридоре ссутулившегося и, какого – то всего сжатого Игоря. Видно, он не пришёл ещё в себя после вчерашней «головомойки». Игорь вопросительно посмотрел на меня и простонал:
«Ты почему на занятиях не был? На лекции перекличку проводили. Все удивились. На тебя это не похоже. Ты заболел?»
«Проходи» – хрипло пробурчал я и побежал одеваться.
Через три минуты мы сидели на кухне. Сначала просто молчали, собираясь с мыслями, пытаясь отойти от «кошмара» предыдущего дня. Наконец моё внутреннее нервное напряжение стало потихоньку спадать и, собравшись с духом, как будто боясь собственного голоса (а, может, и самого себя) я очень медленно и доверительно, почти шёпотом, начал выговариваться. Это было довольно странно. Я и предположить такого никогда не мог, что буду оправдываться перед Игорем. Но видимо вчерашний день и сегодняшняя ночь не пролетели даром. Мне чудилось, что ко мне в душу в очередной раз прокрался бес, который постоянно грызёт меня. Он, как будто нашёптывая какие-то злые, отвратительные, беспокойные мысли. А, может, я просто пытался подобным образом изгнать из себя этого беса. Стараясь полностью успокоиться, я как можно мягче и сдержанней заговорил:
«Понимаешь, не знаю, что со мной? После вчерашней вечерней встряски я как полоумный. Мне всю ночь что- то мерещилось. А ты, неужели, дружище, спал спокойно?»
Услышав мой вопрос, Игорь сразу вскочил и как-то нервно и возбуждённо забегал по комнате.
«Ты знаешь, Жека, я вообще не спал. Всю ночь думал, размышлял о чём- то, только так ничего не понял и не придумал».
«Что же мы должны, Игорёчек, теперь предпринять?»
Игорь глубокомысленно взглянул на меня и, пожав плечами, шёпотом произнёс:
«Не знаю и не представляю, но что- то мы обязаны сделать, чтобы раскрыть эту тайну».
Его шёпот и, как всегда, немного туповатый, таинственный взгляд в очередной раз начинали меня раздражать. Видно, бес снова поднимал голову. Я не выдержал и съязвил.
«Ты что, дружище, на меня так уставился? Как будто мы с тобой эсеры-террористы и явились на явочную квартиру, чтобы утвердить окончательный план покушения на государя-императора».
