– Так господину интересно услышать правила игры или нет? – садясь прямо, спросила девушка, после чего перекинула темный водопад волос на одно плечо. Не получив ответа, она решила продолжать. – Я готова раскрыть свою тайну. Но перед тем хотела бы попросить исполнить одно крошечное желание… – Она замолчала, сжав руки в замок, чтобы скрыть дрожь.
– Ты пытаешься выторговать свою жизнь в обмен на столь незначительный ответ? – лицо халифа потемнело, в глазах промелькнул отстраненный интерес.
– Моя судьба уже предрешена, – безрадостно рассмеялась Шахразада. – Мой господин объяснил это предельно ясно. Не пора ли перейти от бесплодных обсуждений этого вопроса к более насущным делам.
– Как будет угодно.
– Я хочу поведать историю, – произнесла она ровно, взяв себя в руки.
– Что? – удивленно переспросил халиф, и на его лице впервые отразились отчетливые эмоции.
«Не ожидал? – злорадно подумала Шахразада. – Будь уверен, это не последний сюрприз, Халид ибн аль-Рашид».
– Хочу рассказать сказку, – пояснила она. – А как прекращу дозволенные речи, так отвечу на вопрос, заинтересовавший моего господина.
В ожидании реакции халифа Шахразада затаила дыхание.
– Сказку, значит?
– Да. Приемлемы ли мои условия?
– Да будет так, – наконец кивнул собеседник, с непроницаемым выражением лица откидываясь на подушки. – Можешь начинать. – Последние слова он произнес с вызовом.
«И я принимаю его, ты, отвратительное чудовище. С превеликим удовольствием».
– Эта история о бедном мореходе Агибе, который потерял все, что имел, но взамен познал глубины собственной души.
– Назидательная сказка? Значит, хочешь преподать мне урок?
– Нет, всего лишь желание развеять печаль моего господина. Хороший рассказчик умеет увлечь слушателей всего одной фразой.
– Тогда ты уже не преуспела.
– Только потому, что драгоценный повелитель заранее настроен скептически. И не позволяет закончить историю. Так уж вышло, что Агиб промышлял воровством. И был лучшим вором в Багдаде. Он мог украсть золотой динар прямо с ладони владельца, обчистить карманы любого путника и раствориться до того, как пропажу заметят.
– Хм, – халиф что-то хотел сказать, но передумал, лишь задумчиво склонил голову набок.
– Однако Агиб становился все более и более самоуверенным, а его проделки – все более и более дерзкими. Пока однажды его не уличили в краже у состоятельного эмира, заставив спасаться бегством. Едва унеся ноги, наш вор бродил по улочкам Багдада в поисках укрытия и вышел в порт, где увидел готовый к отплытию корабль. Капитан обшаривал пристань в поисках последнего члена экипажа взамен заболевшего. В полной уверенности, что охранники эмира обнаружат его, если остаться в городе, Агиб вызвался отправиться в путешествие.
– Уже лучше, – прокомментировал халиф с намеком на улыбку.
– Рада угодить моему повелителю. Дозволено ли мне продолжить? – многозначительно ухмыльнулась Шахразада, борясь с желанием выплеснуть в лицо высокомерному негодяю остатки его вина.
Он кивнул.
– Первые несколько дней на борту корабля дались Агибу с большим трудом, поскольку не имел он опыта в мореплавании, а потому страдал от дурноты. Другие члены экипажа открыто насмехались над новичком и поручали ему самую что ни на есть грязную работу, считая бесполезным. Положение лучшего вора Багдада не могло ничем помочь: украденное у товарищей по кораблю негде было бы спрятать.
– Безвыходная ситуация, – усмехнулся халиф.
Не обратив внимания на его язвительный комментарий, Шахразада продолжила:
– Спустя неделю на море разразился ужасный шторм. Корабль бросало по громадным волнам хрупкой скорлупкой, и вскоре он сбился с курса. Увы, это было отнюдь не единственное несчастье, постигшее путешественников. Через два дня воды наконец успокоились, однако капитан пропал. Море поглотило его и навеки похоронило в соленой пучине.
Шахразада прервалась, чтобы выбрать гроздь винограда и украдкой бросить взгляд за плечо халифа на резные решетки, ведущие на балкон. За ними пока простиралась темная пелена ночи.
– Команда начала волноваться. Они оказались в неизвестных водах без малейшей надежды вернуть корабль на прежний курс. Разгорелся спор, кто из мореходов должен принять звание капитана. В борьбе за власть они не заметили появления на горизонте края суши. Агиб был первым, кто указал на небольшой остров, в середине которого высилась гора. Поначалу команда возликовала при виде земли. Однако вскоре старейший из мореходов обронил одну фразу, и пламя паники разгорелось вновь.
– И что же это была за фраза? – поинтересовался халиф, который внимательно слушал историю, не отрывая взгляда от Шахразады.
– Он сказал: «Мы погибли – это гора из адаманта». Заслышав эти слова, команда испустила дружный стон. Агиб принялся выспрашивать товарищей, отчего все пришли в такое уныние. Что могло испугать опытных мореходов? Ему объяснили, что гора из адаманта содержала в недрах злые силы, которые притягивали железные детали обшивки судов. Стоило кораблю оказаться в пределах досягаемости острова, как гибель становилась неминуемой: мощь недоброй горы была такова, что из дерева выскакивали гвозди, топя несчастное судно. Незадачливых мореходов же ждала водная могила.
– Вместо того чтобы тратить время на сетования, команде следовало отплыть как можно дальше от острова, – сухо сказал халиф.
– Именно это и предложил Агиб товарищам. Все тут же схватились за весла и принялись грести в противоположную сторону от злокозненной горы. Но было уже слишком поздно. К тому моменту черная громадина уже нависала над кораблем, который оказался в полной власти темных сил. Несмотря на все старания команды, судно подплывало к горе все ближе и ближе, все быстрее и быстрее. Тень упала на палубу, и вскоре послышались ужасные стоны и скрежет: обшивка начала трястись и вздрагивать, будто на нос корабля навалился невообразимый груз. Мореходы в ужасе наблюдали, как гвозди вырывались из досок. Постепенно судно стало разваливаться, обрушиваясь внутрь, точно под ступней невидимого великана. Агиб присоединил свой голос к стенаниям и скорбным воплям товарищей по команде. Очень скоро они оказались в воде. Каждый заботился о спасении собственной жизни.
Шахразада подняла бокал и потянулась к бутылке, едва успев скрыть удивление, когда халиф молча налил вино сам.
За его спиной сквозь резные отверстия декоративной решетки уже начал просачиваться неяркий свет.
– Агиб сумел забраться на обломок корабля – последний из оставшихся целыми. В воцарившемся хаосе бывший вор заметил железный горшок, который уже скользил по направлению к горе, и вцепился в него из последних сил. Тяжелая добыча опрокинула нашего героя в воду и повлекла за собой. Тот отчаянно боролся, чтобы держаться на поверхности, но постепенно тонул. В последний момент Агиб увидел среди тел гибнущих моряков обломок главной мачты и ухватился за него свободной рукой, не выпуская горшка.
– Быстро соображает, – похвалил халиф, чье суровое лицо озарилось пониманием. – Похоже, надеялся таким образом попасть на остров.
– Совершенно верно, – улыбнулась Шахразада и продолжила: – Спустя много часов сметливость Агиба все же привела его на сушу. Он брел по сияющему черному песку побережья, едва переставляя ноги от истощения и трясясь от страха, пока наконец не потерял сознание в тени огромной горы из адаманта. Очнулся же уже на заре и отправился на поиски еды и воды. Однако вскоре стало ясно, что остров действительно являлся местом смерти: вокруг не было ни единого намека на жизнь или источник. Агиб в отчаянии упал на кучу камней, осознав, что близкая гибель снова разверзла над ним пасть. И тут несколько булыжников скатились, открывая вид на старую и поцарапанную металлическую чашу, застрявшую в трещине.
Шахразада и сама чувствовала, как подкрадывается отчаяние: слабый розовый свет становился все заметнее, просачиваясь сквозь резные отверстия декоративной решетки. Узоры на дереве оживали, превращались из неясных очертаний в четкий рисунок.
– Желая внимательнее рассмотреть облепленную песком и грязью находку, Агиб поплелся к морю, отчистил чашу, и увидел, что ее покрывают надписи на незнакомом языке. Капли воды искажали буквы, поэтому наш герой потер металлический бок рукавом…
К этому моменту рассвет уже вступил в свои права. Лучи солнца проникали сквозь резные отверстия в решетке и падали на мраморный пол золотыми нитями утреннего полотна.
Сердце Шахразады билось так сильно, что грозило выпрыгнуть из груди.
– Чаша начала вибрировать, из ее глубин повалил дым цвета ясного полуденного неба. Клубы становились все гуще, пока не превратились в высокую воронку. Агиб в ужасе отбросил кубок и упал спиной вперед на черный берег острова. Столб дыма все уплотнялся и разрастался. В его центре постепенно образовалась неясная тень. – Заметив интерес халифа, который подался вперед, Шахразада добавила: – Эта тень приобрела четкость и… начала смеяться.
Она замолчала.
Рассвет наступил во всем своем ужасающем великолепии.
– В чем дело? – спросил халиф. – Почему ты прекратила рассказывать?
Шахразада выразительно посмотрела в направлении поднявшегося солнца. Он проследил за ее взглядом и сказал:
– Заверши свою историю.
– Боюсь, это невозможно, мой повелитель, – выдохнула девушка.
– Что?
– То было лишь начало сказки.
– Заверши свою историю, Шахразада, – велел халиф, сузив глаза так, что остались только охряные щелочки.
– Нет.
– Значит, именно это ты и планировала с самого начала? – спросил он, поднимаясь с подушек одним грациозным плавным движением.
– И что же я планировала?
– Уловку. Тактический маневр, чтобы предотвратить казнь. – Холодный тон халифа сулил опасность. Смерть. – Начать сказку, которую не собираешься довершать.
– О, я полна решимости досказать историю. Завтра вечером. Случится же это или нет – зависит от воли моего господина, – произнесла Шахразада, не отрывая взгляда от собеседника и сжимая кулаки под укрытием долгополой шамлы.
– Ты утверждала, что отдаешь себе отчет: твоя жизнь уже окончена. Я ясно дал это понять с самого начала.
Шахразада встала и выпрямилась, расправив плечи и вздернув миниатюрный подбородок. А когда заговорила, постаралась скопировать манеру речи халифа.
– Жизнь каждого человека так или иначе окончена, сеид, – тихо, но с опасными нотками в голосе произнесла она. – Вопрос лишь в том, когда это случится. И я бы не отказалась отсрочить гибель еще на один день.
Халиф воззрился на дерзкую жену. Резкие черты лица стали еще более зловещими теперь, когда на них отразился намек на гнев.
В дверь покоев постучали.
– Хотя бы на один день, – прошептала Шахразада.
Взгляд тигриных глаз смерил ее с головы до ног. Оценивая противницу, взвешивая варианты.
Прошла томительная минута, тянувшаяся целую вечность для затаившей дыхание девушки.
Но она ни за что не станет умолять этого жестокого тирана.
Послышался еще один тихий стук.
Шахразада шагнула к халифу, не сводя с него глаз. Тот отступил назад. Еще и еще. После чего развернулся и направился к дверям.
«Нет! Пожалуйста, остановись!» – хотелось крикнуть ей.
Халид ибн аль-Рашид, бездушный монстр, потянулся к ручке, но застыл, не оборачиваясь.
– Один, – выплюнул он слово, будто ругательство, и вышел за дверь.
Когда деревянные створки захлопнулись за халифом, Шахразада осела на пол и прижалась пылающей щекой к прохладному мрамору пола, не находя сил, даже чтобы разрыдаться.
Деспина и Воин
Поднос опустился на столик с громким стуком и звяканьем.
Этот звук разбудил Шахразаду. Она резко села, потирая веки, чтобы прогнать остатки сна. На ладонях остались разводы черной сурьмы и золотистого порошка.
– Такая малышка, а учинила такой переполох, – раздался мелодичный голос.
– Что? – переспросила Шахразада и постаралась сфокусировать зрение на его обладателе.
– Я сказала, удивительно, как такая малышка стала причиной такого переполоха, – повторила пышнотелая девушка, примерно ее ровесница.
Затем подошла к изножью кровати и отдернула легкую завесу.
У служанки были светлая кожа и густые волосы медового оттенка, заколотые в греческом стиле на голове. Блестящие голубые глаза, выдававшие уроженку Эгейских островов, были подведены сурьмой с немалым мастерством. Идеальные губки, сложенные в изящную гримаску, были умело подкрашены кармином и воском. Белое льняное одеяние мягкими складками ниспадало по фигуре, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки. Над локтем был застегнут широкий серебряный браслет.
Шахразада отогнала остатки дремотного состояния и напустила на себя вид оскорбленного достоинства.
– Я прекрасно расслышала тебя и в первый раз.
– Тогда зачем переспросили?
– Потому что не знала, кто ты такая и зачем грохочешь здесь ранним утром, разбрасываясь возмутительными заявлениями, – резко бросила Шахразада.
– Кажется, я начинаю понимать, откуда взялся такой переполох, – громко, хрипловато рассмеялась служанка. – Кстати, полдень уже миновал, так что вряд ли можно назвать это ранним утром. – Она подошла к декоративным резным решеткам и раздвинула их. На лицо Шахразады полились лучи дневного солнца, и она сощурилась от яркого света. – Я принесла поднос с едой. Давно пора подкрепиться. Во имя Геры, какая же вы маленькая.
– Не понимаю, какое значение имеет мой рост?
– Потому что заморенное голодом создание не может выжить в сражении, не говоря уже о том, чтобы победить. А я хочу, чтобы вы победили.
– Победила? – переспросила Шахразада с внезапной подозрительностью и подтянула колени к груди.
– Во имя Зевса, какая же вы странная. Да, моя госпожа, я хочу видеть, как вы одержите верх. То есть выживете. Мне не доставляет удовольствия наблюдать, как юных девушек казнят по прихоти нашего загадочного правителя. А вам?
Шахразада несколько секунд вглядывалась в лицо собеседницы, после чего опустила ноги на пол и поднялась с постели.
Следовало быть настороже.
– Нет, мне тоже это не доставляет удовольствия.
– Вы выше, чем казалось, – улыбнулась служанка. – Хотя все равно ужасно худая. Однако видала я и похуже фигуры. Все округлости на месте. Стоит лишь приодеть немного, и станете просто ослепительной красавицей.
– Прости, а ты вообще кто такая? – требовательно спросила Шахразада.
– Меня зовут Деспина. Я буду вашей личной служанкой… пока вы побеждаете.
– Мне не нужна служанка.
– Боюсь, решать не вам. – Улыбка девушки стала еще шире, а ярко-голубые глаза сверкнули, словно бросая вызов и призывая осадить ее за подобную дерзость.
– Значит, тебя отправили следить за мной? – задумчиво поинтересовалась Шахразада.
