Такая резкая смена тона меня озадачила. Видимо, многоуважаемая Лидия Ильинична поняла, что бойцовским нахрапом меня не возьмешь. Правильно поняла – со мной лучше по шерстке. Это ведь Рубиновой что-то от меня нужно.
Я повторила адрес, время и после подтверждения Рубиновой, не прощаясь, дала отбой, хоть так выпуская пар после неприятного разговора. В конце концов, ничто не мешает мне послать Рубиновую открытым текстом. Я даже хотела это сделать: дама ухитрилась достать меня, говоря шекспировским слогом, до печенок и прочего. А это уметь надо – я по пальцам пересчитать могу клиентов, настолько доставучих. И все разы работенка выпадала та еще.
Сборы отняли у меня меньше времени, чем я думала: на чистых рефлексах я собралась по-военному быстро. Рубиновая не сказала, будет ли она одна или с кем-то, а перезвонить я не смогла бы – Рубиновая не оставляла следов, связываясь со мной. Конечно, обратившись к одному из знакомых хакеров, я смогла бы получить нужную информацию. Но к чему возня, если я не собираюсь долго возиться с этим делом?
Надеюсь, в случае моего отказа Рубиновая отстанет. Впрочем, если эта пиранья с повадками рыбы-прилипалы будет настаивать, ей же хуже. Меня лучше все-таки не злить. Это и люди похлеще Лидии Ильиничны давно усвоили.
На условленное место я приехала также раньше времени. Все-таки местность я знаю хорошо, Тарасов мне давно уже ближе родного Владивостока и уж тем более ближе Москвы, где я обучалась в Ворошиловском институте. Именно в Тарасове я начала новую жизнь, когда ушла из отряда «Сигма». Сыграло свою роль и то, что тетушка Мила, родная сестра моего отца, жила именно здесь. С чистого листа хорошо все-таки начинать не в одиночку, да и Мила под безопасным присмотром…
Кстати, о Миле.
По кухне уже плыли восхитительные запахи поспевающего обеда, когда я зашла на кухню. И проглотила слюну: Мила готовила запеченное с травами и картофелем мясо.
Ну, Рубиновая, заплатишь ты мне за пропускаемый обед.
– Мила, обедай без меня. Я ненадолго, прокачусь по одному делу.
– Новые клиенты? – с надеждой уточнила Мила.
– Да нет, так, не очень существенно.
Мила, понятное дело, больше беспокоилась не за финансовое мое здоровье, а за душевное. Пусть она и переживала иногда по поводу превратностей моей профессии, видеть меня подавленной, как дохлая золотая рыбка, ей тоже не нравилось.
Всю дорогу до северного выезда из Тарасова у меня, словно в издевку, бурчало в проголодавшемся брюхе.
Я тщательно осмотрелась, прежде чем подъехать к самому месту встречи.
Никого. Впрочем, еще пятнадцать минут до встречи. Вокруг простиралось чистое поле, ни деревца, как говорится, ни колоска. Любого приближающегося я примечу издалека. Северный выезд удобен и тем, что им редко пользовались, но при этом не был совсем заброшен. Словом, место я выбрала с умом. Надеюсь, Рубиновая разберется, если уж она в курсе про Старосветское кладбище…
Я закурила, чтобы заглушить чувство голода. До встречи оставалось пять минут. Я решила, что если через двадцать минут Лидия Ильинична не принесет свою филейную часть и не станет передо мной, как лист перед травой, то я уеду. И пусть эта… это зубастое создание рвет и мечет.
За две минуты до назначенного времени я увидела вдали машину. Чем ближе она подъезжала, тем яснее было видно, что это старые «Жигули», крашенные в зеленый, вылинявший до оттенка утопленника, цвет. Машина грохотала и тряслась на ходу, источала дым и – я почуяла это со встречным ветром – отвратительно воняла бензином и выхлопными газами.
Рубиновая, одетая в несолидное истрепанное пальто в рубчик, драные джинсы и кроссовки, просящие каши, резво выскочила из «Жигулей» и направилась ко мне.
Сейчас она не походила даже на себя вчерашнюю. И я увидела у нее на щеке под самой под скулой большой фиолетовый синяк. Это от вчерашнего, припомнила я. И ведь она даже не попыталась замаскировать его. А когда она сняла большие солнцезащитные очки, стало ясно, что Рубиновая вообще не воспользовалась косметикой. Сейчас госпожа продюсер выглядела на все свои сорок с хвостиком – и паршиво, мягко скажем. Кто-то, похоже, не только наплевал на внешний вид, но еще и не выспался ночью.
– Не кури, целее будешь, – первое, что произнесла Лидия Рубиновая, кивнув на сигарету в моих руках. С собой у нее была большая дамская сумка – та самая, которую вчера пытались отобрать в подворотне. – В сигаретах знаешь сколько всякой дряни? Я серьезно.
– Вы для этого оторвали меня от дел? – сдержанно уточнила я.
В самую последнюю очередь мне нужно, чтобы какая-то дамочка старше меня и ниже на добрые двадцать сантиметров (а во мне метр восемьдесят росту, к сведению) читала мне лекции.
– Нет. Не для этого. – Рубиновая смерила меня взглядом – так эксперт оценивает спортивные качества беговой лошади. Ненавижу подобное.
– Как я могу убедиться, что вы – это вы? – спросила я.
– Ленька не при делах. Он в Москве, – ответила Рубиновая. – Я прочесала все каналы – повсюду одна и та же галиматья, и никаких деталей. Не удивлюсь, если к вечеру пойдет слушок, что меня сперли инопланетяне… Как там седой?
Я тщательно вслушивалась в ее слова, вглядывалась в лицо, считывая малейшие изменения в мимике. В «Сигме» нас учили по лицу и интонациям определять, лжет ли человек. Такое нужно было, если придется вести допрос. Лично из меня вышел вполне неплохой «детектор лжи».
И по его показаниям я поняла, что Рубиновая не врет. Нет, разумеется, я видела, что она та, за кого выдает себя. Но перестраховка лишней не бывает никогда, а уж тем более в моих делах.
– Вчера, когда я уходила, впал в кому. Травматическую. – Я все же держалась в двух метрах от Лидии Ильиничны.
От нее исходила не самая приятная энергетика, и дело было даже не в дивных ароматах бензина, пропитавших ее пальто.
– *****! *******, *****, *****! – зло и неожиданно отчаянно отчеканила Рубиновая. – Как так можно-то, а! Вот *****!
Я подождала, пока она исчерпает свой запас матерных выражений. Бросила окурок на землю и раздавила носком ботинка.
– Лидия Ильинична, если не ошибаюсь, вы хотели что-то мне рассказать. Просили выслушать вас, – мягко, как капризному ребенку, напомнила я. Собственное спокойствие, по сравнению с волнением Рубиновой, придало мне дополнительную уверенность. – Я вас слушаю.
– Прежде всего – спасибо. – Самообладание вернулось к Рубиновой прямо на глазах. Она дотронулась до синяка и поморщилась. – У меня в сумке был пистолет, но эти твари вылетели из-за угла – я моргнуть не успела, не то что пистолет вытащить… А уж Виктор Иванович…
– Ваш спутник? Седой мужчина? – не удержавшись, встряла я.
– Да, он. Мой информатор, если точнее.
– Вам известно, что им было нужно? – Я спросила и тут же прикусила язык. Я ведь не хочу встревать в это дело. Выслушаю и отвалю.
Рубиновая похлопала по сумке.
– Информация, я думаю. Данные репортажа. Так что ты помешала им сорвать мои планы окончательно. Еще не все потеряно. – Она нахмурилась. – Они серьезно подгадили мне, Евгения.
– Кто? – опять не удержалась я.
Так, Женька, а ну-ка выключи свои профессиональные привычки! Ты тут не наниматься к этой грымзе приехала.
– Это я и хочу выяснить. Пара мыслей есть, но мне постоянно мешают. Мне нужно надежное плечо. Стенка, за которой я могу укрыться и довести свое дело до конца. – Рубиновая снова глянула на меня – как просканировала с головы до пят.
Подобное для меня не в новинку; я встречала достаточно людей с таким «рентгеновским» взглядом. Один только Олег Дмитриевич Сафонов, миллионер и предприниматель, чего стоил. Когда люди так смотрели на меня, я четко понимала: они оценивают, насколько полезной я могу быть им в своем качестве.
– Я навела о вас справки, – осторожно заметила я. – Вы достаточно влиятельная женщина, Лидия Ильинична. Вы можете себе хоть целый полк для охраны нанять.
– В целом полку и крыс будет больше, – отмахнулась она. – Могу предположить только, что вчерашний сукин сын, который сбежал – он-то и слил инфу. Сказал кому-то, кто его нанял… Кстати, как там второй, которому ты влупила? – живо поинтересовалась Рубиновая.
– Перелом носа, закрытый перелом запястья, – сухо ответила я.
Не люблю хвастаться причиненным ущербом. Хоть и горжусь тем, сколь многое умею. Вот такой вот парадокс.
– Черт, а ты хороша! – с искренним уважением произнесла Рубиновая. – Так ему, скотине, и надо!
– Вы ему тоже неплохо врезали.
– Спасибо, старалась. Так или иначе мое дело все еще под угрозой. Я сейчас почти никому не доверяю… два или три человека, и все. Но ты прошла проверку, не сдала меня. – Рубиновая помолчала и чуть скептически добавила: – Хотя бы сейчас. Прости, что свинтила вчера. Я поняла, что ты меня не узнала. А вот за полицейских и прочих я бы не поручилась. Так считай, что ты в моей зоне доверия.
Я проглотила язвительную благодарность и только молча смотрела на свою визави, ожидая разговора по существу.
– Ладно, чего топтаться вокруг да около… Слушай.
Глава 2
Я приготовилась слушать: чем скорее она выговорится, тем быстрее я попаду домой. В животе забурчало хуже прежнего, я потянулась еще за одной сигаретой.
Не успела достать, как Лидия Ильинична в два шага сократила расстояние между нами, вырвала пачку из моих рук и секунд десять ее разглядывала.
– «Житан», – презрительно протянула она. – Легкие, ага. В принципе ничего нового, заработаешь рак или там эмфизему…
Пачка вернулась в мои руки, помятая. Я подавила желание вскочить в машину и вернуться домой; небось не догонит, рубиновские раздолбанные «Жигули» моему «Фольксвагену» не чета.
– Имей в виду, все эти пометки, типа, легкие, крепкие – это все ерунда. Водят за нос курильщиков, те и вдыхают больше, если думают, что курят что полегче. – Рубиновая запахнула пальто и поежилась. – Не пустишь в машину? Как бы нас не засекли.
Я хотела сказать, что и так неплохо и что я слежу за дорогой. Но тут ветер налетел более резкими порывами, чем раньше. Октябрь, пусть непривычно мягкий и теплый в этом году, все же дал о себе знать. И пусть на мне куртка потеплее босяцкого пальтеца Рубиновой… да черт с ним, час-полчаса я потерплю эту дамочку в своем автомобиле.
Пока я включала обогрев, у меня в голове пронеслась неуместная ассоциация с водилой Даниэлем из фильма «Такси-2». Даниэль выдерживает знакомство с военным, папашей своей невесты Лили, и хочет остаться с ней наедине. Сперва нужно потерпеть двадцать секунд до отъезда родителя, но возникает необходимость подвезти папашу до аэропорта. Потом Даниэля задерживают на коктейль, потом – втягивают в расследование похищения министра… чем дальше, тем больше. И дольше. Под конец его, почти отпущенного восвояси, вовлекают в военный парад в центре Парижа.
Так и здесь, невольно подумала я: сперва – стычка; потом интернет-серфинг, теперь вот – звонок и личная встреча, уже вторая по счету. Возможно, я обманываю сама себя, думая, что это все ненадолго. Хотя… нет, что бы она ни сказала…
Лидия Ильинична сползла вниз по сиденью так, чтобы ее не было видно из мимо проезжающего транспорта. Умно.
– Знаешь табачную компанию «Гефест»? – с места в карьер начала она.
– Да. Там работает ваш муж, Леонид Куприянов. – Я проговорила это с нарочито наивным лицом. Мол, за что в интернете купила, за то и продаю.
Шпилька удалась: Рубиновую всю перекосило.
– Бывший, – прошипела она, едва не брызгая ядом на манер плюющихся кобр. – И никакой не «мой».
Я мысленно отметила: ага, этот Ленька тебе – больное место. Насолил?
– Научный консультант, – добавила я в том же тоне. И только похлопала глазами. Тщательно и красиво накрашенными, в отличие от глаз моей визави.
– Дуру-то не строй из себя, – вздохнула Рубиновая. – Будь ты дурой, я бы тут не сидела. Во всех смыслах.
Она отогнула лацкан пальто, за которым была закреплена маленькая круглая пластинка, черная, похожая на кнопку. В центре пластинки горел зеленый огонек.
– Если бы тут работал диктофон или еще какое устройство, огонек был бы красный, – пояснила она. – А так чисто, смотрю.
Я глянула на часы. Мила, поди, уже достала мясо из духовки, открыла банку собственноручно замаринованных огурчиков…
– Так вот, возвращаясь к нашим баранам. Научный консультант? Брехня, он там один из ученых-разработчиков. У него диплом химика и башка отлично варит. Он все говорил мне раньше, мол, от зависимости я этих наркоманов не излечу, это все равно что гору сдвинуть. Но пусть хотя бы страдают меньше. Ленька все бился над тем, чтобы сигареты не такие вредные были. Чего? – Она прервалась и посмотрела на меня.
– Я не священник на исповеди, – заметила я. – И не ваш психолог. Как я поняла, угрожают конкретно вам. При чем здесь карьера вашего мужа?
– Бывшего, – опять напомнила-прошипела-плюнула Рубиновая. – И не перебивай меня!
Я только закатила глаза. При всем моем сочувствии добрая часть моей натуры чертовски хотела выпнуть эту женщину вон из машины. Ладно, потерпим. И не такое выдерживали.
– Короче, все свелось к тому, что на основе особой обработки табака бензпирен – ну, вещество такое в табачной смоле, ага, не вдавайся, в общем, этот бензпирен резко становится неканцерогенным. То есть прекращает вызывать рак. Но при этом начинает работать как наркотик. Усиливает зависимость раза в четыре. А остальная-то дрянь, которая в сигаретах – она никуда не девается! – Лидия Ильинична торжествующе уставилась на меня и добавила тоном пирата Джека Воробья: – Смекаешь?
– Курильщики становятся еще более зависимыми? – озвучила я. – Им становится труднее бросить?
– Вот именно! Полная наркомания, уж ты мне поверь!
– И как широко применяется эта… обработка? – Я, признаться, растерялась. Глянула на пачку «Житан», торчащую из бардачка.
– Вопрос в самую точечку. Пока – только в продукции «Гефеста». Три марки сигарет: «Гера», «Зевс», «Афродита». Знаешь, вся эта маркетинговая лабуда. У них и слоган – «Табак, достойный небожителей». – Лидия Ильинична поморщилась.
Я поймала себя на мысли, что, во-первых, эту женщину страшно портят все эти гримасы, выражающие негатив. Ей бы улыбаться почаще. Улыбка придает уверенности в любой ситуации и сбивает с толку оппонентов. И здорово молодит. Лично я предпочитаю почаще улыбаться.
А во-вторых… кажется, пора бросать курить. С самого первого вдоха я предпочитала «Житан» с их обещанным рекламой «непреодолимым» французским шармом. Но, похоже, без сигарет мне будет намного лучше. Я, и не окутываясь дымом, могу выглядеть загадочно и привлекательно.
– Лидия Ильинична, вас преследуют из-за того, что вы узнали эту информацию? – уточнила я, чтобы ускорить разговор.
– Эта информация давно уже не тайна, – вздохнула Рубиновая. – «Гефест» почти три месяца назад выступил с заявлением о снижении канцерогенности их продукции. Мол, да, обезврежен всего один компонент, бензпирен. Но он якобы самый-самый вредный, а значит, табак «Гефеста» чуть ли не вполовину безопаснее всех сигарет в мире. Включая электронные. И «Гефест» обещает, что и остальные вещества, вызывающие рак, будут обезврежены, мол, их ученые над этим работают.
– Тогда почему?.. – недоумевала я. Тут же охнула: сообразила: – Они умалчивают о наркозависимости, так?
– Молоток! – одобрила Рубиновая. – «Гефест» уже запустил якобы безопасные сигареты в продажу, всего девять недель назад. Им это в копеечку влетело – так быстро внедрить Ленькину разработку в производство. Но продажи им все покрыли, уж поверь. Партии раскупают чуть не за день. Да и на рекламу эти козлы с козлицами не скупятся.
Она перевела дух, вздохнула. Я сидела, переваривая информацию.
Да, дело дрянное. И достаточно глобальное. Сигареты компании «Гефест», насколько я припоминала, в продаже появились чуть менее года назад: даже в Тарасове были эти зазывные рекламные щитки, гарантировавшие «Божественное удовольствие от каждой затяжки!». А одна из наших соседок по этажу, стильная и элегантная Элеонора Аристарховна, начала курить ароматизированную вишней гефестовскую «Афродиту» – едва та стала доступна. Ей, пожилой даме, эти тонкие сигаретки с фильтром фиолетового цвета необычайно подходили. Дополняли все ее шляпки с цветами, перчатки и подобранные в тон костюмы. А уж «мужская» марка «Зевс», поди, имела популярность среди соответствующей части населения. Буквально минувшей ночью у кого-то из полицейских я приметила пачку гефестовских сигарет, именно «Зевс».
– У нас в Тарасове эти сигареты тоже употребляют, – сказала я.
– Я заметила, – кисло покивала Лидия Ильинична. – Я в Тарасов не просто так приехала. Виктор Иванович Рыба – да, так его полностью зовут, седого-то – он раньше был в исследовательской группе Леньки. Ленька его особо не выделял, мужик просто неплохо работал. Делал все, что скажут. Тихушный такой середнячок. На таких и внимания не обращают, а зря; память у него золотая, глаз наметанный, мозги на месте. Вот Рыба-то и начал примечать по результатам химических анализов, что бензпирен при Ленькиной обработке вызывает сильнейшую зависимость. Как-то он так вступает в реакцию с некоторыми гормонами в организме, по-особому воздействует на центры удовольствия в мозгу. Человек подсаживается буквально после недели курения.
– Ничего себе! – воскликнула я.
– Вот-вот. – Рубиновая улыбнулась, довольная, что я проникаюсь важностью темы. – А в «Гефесте», между прочим, и на добровольцах проводили опыты. Виктор Иванович показывал мне результаты исследований. Собственно, он первый и связался со мной. Сначала попытался поднять волну в самом «Гефесте», как-то повлиять на Леньку… не вышло. Начальство зашевелилось, попыталось заткнуть его деньгами, но Рыба уперся рогом, и в результате его вышвырнули. Правда, с хорошим выходным пособием, типа как – соблюли приличия и выперли вроде как по причине пожилого возраста. И вот тогда он обратился ко мне. Совсем недавно.
Мимо нас одна за другой проехали две машины – «легковушка» и грузовая фура с маркировкой «Кока-Кола». Рубиновая при первых же звуках шума спустилась ниже некуда и закрыла лицо воротником. Я проводила машины взглядом, пока они не скрылись вдали.
– Я до этого была немного знакома с Виктором Ивановичем. До того, как мы с Ленькой порвали, я, бывало, обедала с ним и с его коллегами. Не представляешь, как этим ученым мужам важно потрепаться перед сторонней дамочкой о своих успехах. Перья распушить, посверкать павлиньими хвостами.
Я понимающе усмехнулась. С миром ученых и изобретателей я немного знакома, так что представилось распрекрасно. А уж если дамочка красива, глупа, или искусно притворяется глупой…
– Ну почему же, Лидия Ильинична. Так и вижу, как они разглагольствуют перед вами.
Рубиновая широко и зубасто улыбнулась. Такая улыбка одновременно сделала ее моложе лет на пять и усилила сходство с хищной рыбой.
– Ленька-то знает, что я непроста, и преотлично. А Рыба – он, оказывается, смотрел ту программу, которую я делаю – ну, «Обо всем начистоту», слышала?
