Он нахмурился:
– Что ты имеешь в виду?
– Почему ты сейчас сидишь здесь со мной, хотя прекрасно знаешь, что я сделала?
– То, что произошло внутри, – настоящий кошмар.
– Такая шлюха, как я, ведь другого и не заслуживает, – цинично откликнулась я.
– Сойер! – Исаак возмущенно взглянул на меня.
– А что? Ты же слышал Аманду.
– Мне плевать, что ты сделала, бить кого-то – это в принципе ненормально, – мрачно ответил он. Исаак все так же смотрел на меня через стекла этих дурацких ботанических очков, и я невольно задалась вопросом, не собирали ли они солнечные лучи, чтобы направить их на меня, так как мне вдруг стало так приятно тепло.
– Я не знала, – в какой-то момент донесся до меня собственный голос. Я опустила глаза на мыски своих ботинок, и волосы упали на лицо. Так лучше. Казалось, хорошо иметь своеобразный занавес между мной и испытующим взглядом Исаака.
– Он ни разу не сказал ни про какую девушку, – продолжала я. – Иначе я бы не… В смысле, я бы никогда…
– Сойер, – остановил меня Исаак. – Я тебе верю.
Подняв глаза, я заправила волосы за уши.
Исаак внимательно изучал мое лицо. Затем его взгляд снова упал на пульсирующее место у меня на щеке, где наверняка все еще виднелся отпечаток ладони Аманды.
– Мы – не то, что они о нас говорят, Сойер. Не позволяй себе поверить в это. – Он подбадривающе улыбнулся мне, и медленно, очень медленно болезненные вспышки на щеке начали утихать.
Глава 3
Ал окинул меня критичным взглядом и скрестил руки на груди. Он был огромным крепким парнем и выглядел так, будто одной рукой способен раздавить меня и сразу еще несколько человек, не моргнув и глазом.
Любого другого в этот момент он, возможно, напугал бы, но, проработав в стейк-хаусе «Вудсхилл» уже четыре месяца, я достаточно хорошо его знала, чтобы понять: под хмурым внешним видом скрывалась очень мягкая натура.
– Ну давай же, Ал. Соглашайся, – сказала я, заставляя себя изобразить на лице одну из редких улыбок. Так и знала, что сработает. Всегда срабатывало, когда я к этому прибегала.
– Ладно. Но если разгонишь моих клиентов, то вылетишь отсюда. – Он ткнул большим пальцем себе за плечо.
Теперь моя улыбка перестала быть наигранной.
– Ты лучший.
Он просто хмыкнул и, пройдя через распашные двери, вернулся обратно на кухню.
Наконец-то. Я быстро убрала последние стаканы на полку за баром, после чего подошла к гигантскому микшерному пульту. С тех пор как пару недель назад Ал притащил сюда эту установку – предположительно, все, что осталось от его диджейского прошлого, – у меня руки чесались ее испробовать. Но стоило сделать шаг даже примерно в том направлении, со стороны кухни гремел предупреждающий голос Ала и угрожал уволить меня, если я покручу хоть одно колесико. При этом, по моему мнению, нам срочно пора играть в стейк-хаусе музыку получше, если не хотим распугать всех гостей скучными подборками Ала с гастрономическими миксами.
Когда-то у него определенно был хороший музыкальный вкус, думала я, копаясь в пластинках, сложенных в ящичке под консолью. Рыться там было немножко похоже на Рождество. В шоке я выудила пластинку группы Bullet for My Valentine. Сразу же поставила ее и подняла регулятор громкости на микшере. Чуть погодя от грубоватого гитарного соло у меня по спине побежали приятные мурашки.
– Сойер, клиенты! – крикнула моя коллега Уилла.
Подавив вздох, я поправила черный фартук и утешила себя тем фактом, что по крайней мере на эту смену у меня будет хороший саундтрек.
Когда я прошла через занавеску к бару, на лице невольно появилась улыбка. На табуретке сидела моя соседка по комнате и как раз пыталась водрузить на стойку свой доисторический ноутбук. Я не переставала удивляться, как такой маленький, хрупкий человечек умудрялся таскать с собой такую громадину.
– По-моему, ты сегодня собиралась со своим героем-любовником в Портленд, – поприветствовала ее я и достала из холодильника бутылку колы.
– Привет, Сойер, я тоже рада тебя видеть, – сухо ответила Доун. – И – да, я на самом деле собиралась, но потом решила заглянуть к своей любимейшей соседке. – Она облокотилась локтями на стойку и подперла подбородок сцепленными руками.
Я подтолкнула к ней стакан ледяной колы:
– Прелестно. Итак, почему ты не с Косгроувом?
Она вздохнула:
– Ему пришлось поехать раньше.
Я выгнула бровь:
– И поэтому он взял и уехал без тебя?
Доун тут же помотала головой:
– Я была на занятии у Нолана и не проверяла телефон. Случилась… чрезвычайная ситуация.
– А. – Дальше я допытываться не стала. Доун уже давно говорила мне, что у ее парня Спенсера непростая семья и ему часто приходилось уезжать домой без предупреждения. Кажется, его сестра больна и зависела от его помощи.
– Интересную музыку сегодня Ал включил, – через какое-то время заметила Доун.
– Он подпустил меня к микшеру.
Она просияла:
– Ну наконец-то! Ты ведь уже несколько недель на него облизывалась.
На мгновение я поразилась ее словам. А потом вспомнила, что передо мной Доун. Как бы мало я ни рассказывала о себе или своей жизни – невозможно жить с кем-то вроде нее и ничего о себе не выболтать. Иногда она просто знала меня лучше, чем мне бы хотелось.
Впрочем, это взаимно. Потому что взгляд, которым сейчас смотрела на меня Доун, я видела далеко не в первый раз.
– Ну, давай. Спрашивай уже, – вздохнула я и забрала бокалы, которые Уилла протянула мне на подносе. Поблагодарив кивком головы, я начала их мыть.
– Что это было в выходные?
Я замерла: ожидала, что она заговорит со мной о случае с Амандой.
– Что ты имеешь в виду?
Она громко фыркнула.
Я подняла глаза от мойки.
Она многозначительно вскинула брови, как будто я намеренно прикидывалась дурочкой.
– Я понятия не имею, чего ты от меня хочешь.
Доун закатила глаза:
– Исаак.
О. Это я и правда выкинула из памяти.
– Ах вот что. Это.
– Да. Это, – повторила она. – Что это было за облизывание?
У меня вырвался вздох. Насколько я знала Доун, она не отстанет, пока не вытянет из меня все. Так что пришлось озвучить ей краткий пересказ.
А когда я закончила, она выглядела почти разочарованной.
– А я-то думала, вы… – Доун пожала плечами.
Я хмыкнула:
– Что я планирую вступить в ваш элитный клуб парочек?
Она густо покраснела.
Ошарашенная, я уставилась на нее:
– Доун! Ты надо мной прикалываешься?
– А что такого? Вы очень мило смотрелись вместе! – упрямо парировала она.
– Я помогла ему, потому что он хороший парень. Не более.
– А ты категорически не связываешься с хорошими парнями, – пробурчала соседка.
Меня задело ее замечание. Я непроизвольно потрогала свою щеку. Потребовалось больше дня, пока она перестала гореть и сошла краснота.
– Извини. Я не то хотела сказать, – поспешно добавила Доун.
– Да все нормально.
– Исаак обычно так себя не ведет. Он дико застенчивый. Я даже не знаю, была ли… – Она беспомощно пожала плечами.
– Была ли что? – спросила я.
Доун опять покраснела.
– Ну, была ли у него когда-нибудь девушка. Или… ну, сама знаешь… – Она изобразила рукой неопределенный жест, который мог значить все и ничего.
Вот чего я никогда не пойму: Доун писала эротические рассказы. Эротические рассказы с длинными, откровенными, подробными сценами секса, которые даже меня вгоняли в краску. Но при этом была не в состоянии говорить о сексе в реальной жизни, не сгорая от стыда.
Я оперлась руками о стойку:
– Исаак уже не девственник, если ты об этом.
Она подавилась воздухом.
– Откуда ты знаешь?
Мне вспомнился его жадный поцелуй и ощущение его рук на моем теле. Поначалу он стеснялся, однако потом его сдержанность испарилась, а поцелуй превратился в жадный, чуть ли не отчаянный. Даже не скажи он мне заранее, что не девственник, по тому, как он меня касался, мне бы стало ясно, что он отлично знал, что делает.
– Просто знаю, – откликнулась я, дернув плечом. – У меня на такие вещи срабатывает седьмое чувство.
– А разве это обычно не шестое чувство?
Мои губы сложились в грязную ухмылочку:
– О моем шестом чувстве ты не захочешь знать, Доун. Поверь мне.
Судорожным движением Доун схватила свой стакан с колой и отпила большой глоток, чтобы ничего на это не отвечать.
Следующий семинар по «Визуализации общества» обернулся натуральным адом. Девушки, которые сидели за мной, сплетничали обо мне так громко, что было невозможно не обращать внимания на их голоса. Сначала я ненадолго задумалась, не пересесть ли на задний ряд, однако быстро отказалась от этой идеи. Не буду прятаться.
Но это же несправедливо. Купер, изменивший своей девушке, отделался фингалом под глазом, а на меня изливали всю ненависть и обзывали шлюхой. Почему так? Какое же у нас конченое общество. Достается всегда женщинам. Как же меня от этого тошнит.
Лекция показалась мне длиннее, чем обычно. Вероятно, дело в том, что я впервые слушала теорию Робин, а не редактировала свои фотографии. Лишь после того, как Робин закончила презентацию, я открыла и включила ноутбук. А спиной чувствовала взгляды Аманды и ее подружек. Их перешептывания стали громче. Я закатила глаза.
Вообще-то изначально я собиралась продолжить работу над фоторядом «Наутро после», но поняла, что сконцентрироваться все равно не получится. Вместо этого я кликнула на папку с кадрами, которые в последние месяцы снимала в кампусе.
Когда Робин во время своего обхода оказалась возле меня, то запнулась.
– Ты начала новый проект?
Я покачала головой:
– Это фоторяд из кампуса, о котором я тебе рассказывала.
Она наклонилась над моим столом и развернула ноутбук к себе, чтобы самостоятельно пролистать снимки. На нескольких одобрительно кивнула, по поводу остальных же, наоборот, было не разобрать, что она думала.
– А что насчет других фотографий? – спросила преподавательница.
Я мельком оглянулась через плечо на Аманду. Та заметила и, прищурившись, пронзила меня взглядом. Я вновь повернулась к Робин и качнула головой.
