– Где?
– Лучше всего среди людей. Это, кстати, не так уж и сложно. Укатил бы, к примеру, в Испанию, поселился бы поближе к морю, подальше от модных курортов. Сейчас там – не поверишь! – полно бездельников со всей Европы, согласных существовать в спартанских условиях, лишь бы загорать, купаться и больше ни хрена не делать.
Бульдожка мечтательно улыбнулась.
– Пожалуй, поверю.
– Ходил бы себе в драных джинсах и застиранной футболке, зарос бы как дикобраз. Тратил бы на жилье и питание не больше тридцати евро в неделю, пока…
– Пока что?
– Пока не скопил бы достаточно деньжат.
– И что потом? – Бульдожка уселась с ногами в кресло.
– А потом бы исчез. Поменял бы документы и обязательно мордашку. Переехал бы куда подальше или, напротив, совсем недалеко и продолжил жить скромно, ничем не выделяясь.
– Скучно. – Она с трудом сдержала зевок.
– Зато не стал бы облегчать работу тем, кто примется меня разыскивать.
– Таким, как мы?
– А также заказчикам этих талантливых сценариев. Авторов время от времени полагается менять.
– Мило. Ничего личного, как говорится. А наш клиент меж тем…
– Ведет себя с точностью до наоборот. Поселился в самом дорогом районе Стокгольма – не самого большого города, кстати, – и напоказ ведет жизнь зажиточного бездельника.
– Почему зажиточного?
– Потому что только богатые селятся на Лазурном Берегу или в других подобных местах. Кстати, как бы ты охарактеризовала его поведение?
– Понты, – мгновенно отозвалась Бульдожка.
– Истину глаголешь, дочь моя, – признал я.
Именно понты. Одна охрана чего стоит. Наш клиент разъезжает по городу в арендованном «Мерседесе» с водителем и охранником в одном лице. По понедельникам и средам тело возит и охраняет пятидесятилетний обрюзгший мужик, по виду отставной полицейский. По вторникам и четвергам – складный сухощавый парень лет двадцати пяти. Вечером по пятницам они работают вместе и вместе же отдыхают по выходным. Я поначалу даже грешным делом думал, что не все так просто и где-то на заднем плане работают умелые и хваткие ребята, готовые разобраться с теми, кто проявит повышенный интерес к милашке Тобиасу. Но потом присмотрелся как следует и понял, что дело обстоит именно так, как выглядит. Почему, спросите, он тогда вообще держит охрану? Видимо, потому, что может себе это позволить. На хрена? А для того, чтобы напустить побольше тумана вокруг собственной персоны и взять тем самым реванш у прежней тусклой бюджетной жизни. Ну и на здоровье, пусть себе тешится. Пока.
– Ближе к телу, дорогой. Как и где ты запланировал нашу «случайную» встречу?
– Все будет предельно романтично, – заверил ее я и глянул на часы. – Вернемся к этому вопросу после ужина. Что у нас в холодильнике? Ты, надеюсь, не против небольшого перерыва?
Напарница оказалась категорически против. Решительно, с нотками стали в голосе заявила, что по горло сыта разогретыми в микроволновке полуфабрикатами и потребовала мяса – жареного, с кровью и побольше. При своих достаточно скромных габаритах Бульдожка, надо отметить, отличалась отменным аппетитом. После недолгого сопротивления я сдался. Сам, если честно, соскучился по нормальной вкусной еде.
Ох и напрасно я это сделал…
Чудное мясо подавали тем вечером в «Grill». Насытившись до состояния проглотивших стадо коров удавов, мы попивали красное вино и лениво, вполголоса делились мнениями, хватит ли сил еще и на десерт или уже нет.
Я мельком глянул в висящее на стене зеркало, допил вино и, ласково приобняв девушку за плечи, нежно поцеловал ее в щечку. Бульдожка приятно порозовела.
– Давно бы так. А то я боялась, что никогда не решишься, – и она прижалась ко мне упругой грудью.
За первые полтора года учебы она, как и многие другие, прошла путь от гадкого утенка до прекрасного лебедя и, внезапно ощутив власть над мужиками, принялась напропалую кокетничать буквально со всеми подряд. Только двоим удалось избежать ее чар: гипсовой облупившейся статуе вождя мирового пролетариата у входа в учебный корпус и директору учебного заведения, не покидавшему госпиталей по причине изношенного на царевой службе здоровья. Не знаю, дошло ли у кого-нибудь с ней дело до постели – свечку не держал, да и нравы там были достаточно суровые, – но мужики бегали за ней табунами, даже до драк дело пару раз дошло. Так что мой романтический порыв девушку совершенно не удивил. Мне лично авансы она раздавала регулярно.
Свободной рукой я нежно погладил ее по личику и тихонько прошептал на ушко:
– Глянь в просвет между пальцами. Видишь двоих у входа?
– Что? О чем ты?
Я покрепче прижал ее к себе.
– Это совсем не те люди, с кем стоит встречаться. Вечер теперь точно закончится томно.
– Да кто это?
– Бородач с пузом, который слева, – албанец. Зовут Лека. – Я лизнул ее в ушко. – Второго не знаю.
– Здоровый, черт…
– Приготовились.
Я нехотя разжал объятия и взял бокал. Выпить, однако, не удалось. В этот момент я сделал вид, будто только увидал тех двоих. Рука дрогнула, на белой скатерти появилось пятно. Как будто снег окропили кровушкой. Лека поймал мой печальный взгляд, ласково улыбнулся и повел головой в сторону двери, дескать, кончай банкет и двигай на выход. Я вытер лицо салфеткой и кивнул. Здоровяк тут же вышел наружу, Лека остался в дверях. Бульдожка осторожно погладила меня по голове.
– Какие проблемы, дорогой? Их же только двое.
Меня начала бить крупная дрожь.
– Потом все объясню.
Я поднял руку, подзывая официанта.
– Кофе с десертом подам через пять минут! – радостно сообщил тот.
– Ничего не надо, будьте добры счет.
– Как скажете.
Бульдожка обняла меня за шею.
– Что они хотят с нами сделать?
Я снова принялся вытирать салфеткой рот, а следом и лицо.
– Из меня вытрясут все деньги, потом грохнут.
– А меня?
– Тоже грохнут, но потом.
– Перспектива – загляденье, – улыбнувшись, проговорила она. – А ты не можешь перестать трястись? А то, честное слово, смотреть противно.
– Рад бы, но иначе никак.
Недовольный официант принес счет. Я расплатился.
– Пора.
– Да, конечно. – Она взяла сумочку и встала.
– Будешь обходить столик – постарайся замереть ненадолго, будто надумала что-то сказать. Заслони меня от Леки.
– Поняла. Мне тоже начинать бояться?
– Скорее расстраиваться – вечер-то испорчен.
На улице нас ожидали. Всего двое, слава богу.
– Роджер, дружище, как же я рад тебя видеть! – Албанец обнял меня так сильно, что хрустнули косточки. – Познакомь меня со своей прекрасной спутницей…
– Труди, это Лека. Лека, это Труди, – почти пропищал я. – Может…
– Ни слова больше, дружище! Сейчас поедем, отметим нашу встречу.
– Но…
– Я настаиваю.
Он кивнул здоровяку, и тот распахнул дверцу здоровенного праворульного внедорожника.
– Что делать, – голосом умирающего проговорил я. – Поехали!.. Но все-таки…
– Все разговоры потом.
Лека сел за руль. Мы с Бульдожкой устроились на заднем сиденье. Здоровяк, которого нам не представили, расположился между нами. Я оказался справа от него, она слева.
– Какой все-таки прекрасный вечер! – Лека радостно расхохотался.
Щелкнул блокатор дверей, негромко заурчал мотор. Мы стартанули навстречу неизвестности.
Глава 4
Внедорожник чинно прокатил мимо уличного кафе. Всего в нескольких шагах от нас сидели за столиком беззаботные счастливые люди, выпивали, смеялись, радовались жизни. И невдомек им было, что рядом с ними в компании злодеев едут навстречу собственной кончине двое приличных, ни в чем не повинных людей.
Машина свернула в переулок. Скоро будет мост. Я догадался, куда нас везут. Тот еще, блин, райончик.
Бульдожка всхлипнула. Терпи, девочка, терпи, работа у нас такая!
Мы миновали мост и поехали вдоль парка. Я наклонился к водителю:
– Послушай, Лека, отпусти девчонку, она не при делах. Мы только сегодня познакомились.
– Заткнись, – прозвучало в ответ.
Здоровяк въехал мне чугунным локтем в грудь. Я вжался спиной в сиденье, крякнул от боли, закашлялся и заткнулся.
– Пожалуйста! – раздался жалобный голосок Бульдожки. – Позвольте мне выйти! Я никому ничего не скажу, честное слово!
– Ну конечно, – рассмеялся Лека и прибавил газу.
– Я сделаю все, что вы захотите!
– Обязательно сделаешь, – подал голос здоровяк. – Еще как.
– Я могу прямо сейчас, – не успокаивалась она.
– Сиди смирно!
– Вы такой большой и сильный…
– Отстань, тебе сказано!
Он повернулся к ней и на какое-то время упустил меня из виду. Это было очень вовремя, надо сказать. Я достал из бокового кармана пиджака горстку красного молотого перца и буквально втер его в правый глаз здоровяка. Сладкой музыкой прозвучал в ушах переходящий в рев крик. Я влепил ему кулаком в кадык, проорал по-русски: «Кончай с ним!» – и повернулся к водителю.
Лека всегда был толковым парнем, он и тут быстро сообразил. Даже не стал задумываться, как сидящий сзади трус и тюфяк вдруг превратился в бойца. Он резко затормозил, разблокировал двери и отстегнул ремень безопасности. Провернул все это за считаные секунды. В смысле, почти провернул – только он дотянулся до ручки дверцы, как я врезал ему в висок. Удар пришелся вскользь, поэтому Лека не вырубился, а просто замер. После второго удара он потерял сознание.
– Как дела?
– Готов, – на удивление спокойно отозвалась Бульдожка.
Я выскочил из машины. С трудом (тяжелый, черт!) перетащил Леку на левое сиденье и окончательно закрыл спор хозяйствующих субъектов – сломал ему шею. Затем я запрыгнул на место водителя, и мы поехали дальше.
– Куда мы едем? – прозвучал вопрос с заднего сиденья.
– К трамвайной остановке. Тут недалеко.
– А, понятно… Слушай, а чем это воняет?
– Когда тело человека покидает душа, следом выходит содержимое мочевого пузыря и прямой кишки. Неужто не знаешь? – пояснил я голосом лектора из общества «Знание».
– Только в теории.
– Вот тебе теперь практика. – Я принялся искать, где бы припарковаться. – Кстати, ты молодец. Чем это ты его?
