«– Ты не знаешь меня, девочка.
– Я знаю ваши работы. – В испанских глазах Элианы вспыхнула убежденность. – Они мне известны лучше, чем кому-либо другому…»
Обнаженный по пояс, вспотевший после недавней тренировки, я обошел вокруг нетронутого куска мрамора, а в голове вновь и вновь звучали слова куратора.
«Я знаю ваши работы. Они мне известны лучше, чем кому-либо другому…»
Элиана. Черт бы побрал Элиану Лусию за то, что проникла в мои гребаные мысли.
С той минуты, как две ночи назад в галерее она застала меня возле мраморного ангела, я чертовски поразительно лишился дара речи.
Я прежде не встречал похожих на нее цыпочек. И никогда ни у кого не видел таких ярких глаз, темных волос и ослепительной улыбки. В прошлом я получал женщину, стоило лишь захотеть. Вокруг трейлерного парка крутилось множество итальянских шлюх, и по-быстрому трахнуть одну из них удавалось без труда. Но подобные ей цыпочки прежде вовсе не обращали на меня внимания. Черт, да последние пять лет я почти не видел женщин, не говоря уж о том, чтобы с ними спать… Так что, она первая заметила меня и говорила со мной, запинаясь, словно бы я был величайшим человеком на Земле.
А вчера ночью Элиана ждала моего прихода. Меня. Я с трудом мог это осознать. Стоило бы держаться подальше. Чтобы ни один человек из тех, кто связан с этой чертовой выставкой, понятия не имел, как я выгляжу. Но при мысли о том, на что могла бы походить моя экспозиция, я испытывал нездоровое любопытство, которое ночь за ночью тянуло меня обратно в проклятую галерею… Мне хотелось взглянуть на скульптуры, что я создавал месяцами, ведь я их так давно не видел… Но там я наткнулся на Элиану. И при виде меня на ее потрясающем лице появилось волнение от встречи с гребаным Эльпидио.
Эльпидио – вымышленный творец. Скульптор, в которого влюбился этот чертов ханжеский мир искусства. Но никто, кроме Вина, не знал, что за именем Эльпидио на самом деле скрывался Аксель Карилло. Некий бывший заключенный из трейлерного парка. До которого никому не было дела.
Тридцатилетний Аксель Карилло, которому смягчили срок за сдачу федералам поставщика наркотиков. Тот самый, что некогда снискал себе славу, будучи помощником лидера Холмчих, самым жестоким и отвратительным членом банды, владевшей территорией трейлерного парка. И просто неудачник, разбивший сердце умирающей матери и толкающий в пропасть двух лучших братьев, о каких можно только мечтать.
Аксель Карилло, заслуживший чертовы мучения за все, что сделал.
И с ним следовало обходиться, как с подонком.
Не стоило давать ему в жизни еще один шанс.
Элиана Лусия может считать Эльпидио центром вселенной, но братья-то знали меня настоящего. И понимали, каков я на самом деле. Черт, да одно то, как Леви обращался со мной при каждой встрече, ясно говорило об этом.
Всего два часа назад он дал мне понять, как сильно меня не выносит, и при этом вовсе не сдерживался…
* * *
Сидя за завтраком, я, как и каждый день, потягивал черный кофе. Лекси готовила что-то на плите, и Остин обнимал ее за талию. Им было наплевать, что я здесь, по крайней мере, Остину точно. Так что он стоял рядом с Лекси и целовал ее в шею.
Мне совершенно не хотелось видеть, как младший брат сюсюкал со своей тощей женой, но я радовался, что он настолько счастлив.
В этот миг Лекси повернула ко мне голову и тут же покраснела. Остин проследил за ее взглядом и рассмеялся, поняв, что так смутило его маленькую женщину.
– Ты чертовски милая, эльфенок, – проговорил Остин и, поцеловав Лекси в щеку, сел напротив меня.
Лекси разложила яичницу по тарелкам и, сев рядом с мужем, медленно взяла вилку. Опустив глаза, она методично пережевывала каждый кусочек. Я заметил, что Остин время от времени поглядывал на нее, а потом опустил руку ей на ногу.
На миг внутри все сжалось, когда я подумал о маме. Ей бы хотелось увидеть свою радость и гордость таким счастливым. И она бы всей душой обожала Лекси. Словно дочь, которой у нее никогда не было.
Я тут же ощутил вставший в горле ком и закрыл глаза.
– Акс, ты в порядке? – спросил Остин.
Резко распахнув глаза, я заметил, как нахмурился наблюдавший за мной брат.
– Да, – хрипло ответил я и, откашлявшись, заерзал на стуле. Остин недоверчиво взглянул на меня, но не стал настаивать.
– Итак, – проговорил Остин и поднялся из-за стола, чтобы принести еще кофе. Он наполнил мне чашку и снова сел, а я все ждал дальнейших его слов. – Ты работаешь на этом рынке очень много часов. Кажется, практически все время.
Как всегда, когда Остин заговорил о моем прикрытии, сердце заколотилось в груди. Я чертовски ненавидел всем им лгать, но я просто не мог рассказать, зачем на самом деле приехал в Сиэтл.
– Беру еще смены. Работаю, сколько могу, – уклончиво пробормотал я.
– По ночам? – продолжал вопросы Остин.
– Парень, с которым я работаю, живет неподалеку. Иногда я ночую у него. Но ночные смены у меня тоже бывают.
– Парень, с которым ты работаешь? – переспросил брат, и Лекси подняла на него полный беспокойства взгляд. Остин заерзал на стуле. – Бывший заключенный?
Сузив глаза, я взглянул на младшего брата.
– А если и так, то что? – поинтересовался я. – Я ведь в таком же положении, Ост.
Остин уже собирался ответить, но тут раздался другой голос:
– Все так и есть, Ост. Акс общается лишь с чертовыми неудачниками. Помнишь Джио? Он был кукловодом Акса в Алабаме.
Я на миг закрыл глаза и попытался дышать спокойно, несмотря на предстоящие разглагольствования Лева. Он заводил их каждый день, пытаясь выбить меня из колеи.
– Скорее всего, они не работают допоздна. Наверняка он вновь начал продавать дурь. Только в этом он и преуспел. Единственное, в чем он был хорош.
При упоминании о торговле наркотиками внутри все заледенело. Я повернулся и взглянул на Леви. Он, склонившись над гранитной столешницей, делал протеиновый коктейль. Младший брат пронзал меня взглядом, словно кинжалом.
С тех пор, как я приехал, всегда одно и то же. В основном, он просто игнорировал меня, в остальное же время пытался задеть, чтобы заставить почувствовать себя гребаным неудачником. Хотя здесь все обо мне так думали.
Первые несколько дней я терпел его колкости, пытался не обращать внимания на волну ярости. Но в последнее время все чаще проводил время в студии. Даже попросил Вина устроить мне там постель. Не хотелось находиться здесь, где меня не желали видеть. Не стоило еще больше портить Леву жизнь.
– Леви, хватит! – устало проговорила Лекси, но я поднял руку, чтобы ее остановить.
Я встретился взглядом с младшим братишкой.
– Ты можешь мне не верить, малыш, но я больше не занимаюсь этим дерьмом.
На губах Леви мелькнула понимающая ухмылка.
– Правда, Акс? Теперь ты исправился?
– Si[13 - Да (ит.).], Лев. И просто пытаюсь наладить свою жизнь.
Леви сжал шейкер в руке и шагнул вперед, лицо его побагровело.
– Знаешь, раньше я верил, что Господь заботится о хороших людях. Но, когда я смотрю, как ты сидишь здесь, в этом доме, после всего, что сделал со мной, Остом и Лекс, то начинаю в этом сомневаться. – Лев наклонился вперед, и на миг мне показалось, что малыш попытается меня ударить, но он вдруг отстранился. – Ты убивал людей, Акс, лишь ради какого-то клочка земли. И заставил нас с Остином стрелять в ребят из банды Королей. Но сильнее всего меня бесит то, что мама умерла. Лучшая из всех существовавших женщин скончалась, а ты, черт возьми, остался жив. Именно ты!
В груди все сжалось, когда я заметил в глазах Лева слезы. Больше всего на свете мне хотелось встать, прижать его к груди и сказать, что я сожалею. Но он бы ни за что мне этого не позволил.
– Лев, тебе бы лучше сбавить обороты, – предупредил Остин.
Лев метнул взгляд на Остина, затем снова сосредоточился на мне.
– Все в порядке, Ост. Пусть говорит что хочет. Ему явно нужно выплеснуть это наружу, – спокойно проговорил я, но мои слова лишь еще сильнее разозлили Лева.
– Аксель, ни с кем нельзя так разговаривать, – тихо сказала Лекси, и я заметил, как впервые за все выступление Лев растерял свои замашки члена банды.
Не отрывая взгляда от Леви, я лишь покачал головой.
– Пусть говорит, что хочет, Лекси. С тех пор прошло уже много времени.
В серых глазах Леви вспыхнуло пламя, и я не сомневался, что, если бы он раздобыл пистолет, то всадил бы мне пулю в голову. Он вновь склонился надо мной.
– Работай на чертовом рыбном рынке, Акс. Но, что бы ты ни сделал, я никогда тебя не прощу. Ты всего лишь мусор.
Леви вышел из дома, а я сел за стол, все еще сжимая кружку с кофе, которая почти треснула от моей крепкой хватки.
– Акс, черт возьми, ему не стоило говорить все это о маме… – начал Остин, но я, прерывая его, встал, вымыл чашку в раковине и поставил ее на сушилку.
Закрыв глаза, я глубоко вздохнул, пытаясь побороть нахлынувшее опустошение, и проговорил:
– Он прав, Ост. Он все сказал верно.
Я поднял глаза и заметил, что Остин и Лекси смотрели на меня с сочувствием.
А мне не хотелось гребаной жалости. Она лишь еще больше меня злила. Мне не нужна чертова милостыня.
Оттолкнувшись от столешницы, я прошел мимо брата с женой и проговорил:
– Если бы я мог поменяться местами с мамой, я бы сделал это, не задумываясь. Я заслужил смерть. Ведь за всю свою жизнь не сделал ничего хорошего. Лев прав. Я просто мусор.
* * *
Ощутив в руках холодный металл молотка, я обрушился на большую глыбу мрамора с серыми прожилками, откалывая куски, что не понадобятся мне для этой скульптуры. С каждым ударом я чувствовал, как слова Леви одно за другим били меня в грудь, словно пытаясь разорвать на части.
«Что, черт возьми, я сделал с этим малышом?»
Да просто уничтожил ко всем чертям, вот и все. Мне ведь полагалось защищать брата, а я его погубил.
Мраморная пыль облаком повисла в комнате. Я смотрел на глиняный слепок, созданный в качестве образца для настоящей скульптуры, а потом взял молоток и ударил прямо по нему. Два куска глины упали на пол.
Я задыхался от напряжения, от тяжести инструмента дрожали мышцы на руках.
Какое-то время я стоял неподвижно, глядя на мрамор. А потом вдруг подхватил заостренное долото и начал придавать камню новую форму. В мыслях возник определенный образ, и я пытался его оживить.
Я работал словно безумный. Проходили часы, а я все долбил мрамор, но, в конце концов, творение обрело форму.
Я трудился так долго, что серость неба сменилась чернотой ночи, сильный ветер бился в высокие окна студии, из которых открывался вид на залив. Мышцы болели, я чувствовал себя измотанным.
Отступив назад, я попытался оценить скульптуру. Но тут же отвернулся. Я просто не мог на нее смотреть.
Когда я вновь взглянул на нее, в глазах стояли слезы. Мной овладел обычный неконтролируемый гнев, порожденный непомерной ненавистью к самому себе.
А потом я заметил стоявшего в дверях Вина. Он смотрел с каменным выражением на старческом лице на неоконченную скульптуру.
– И давно ты здесь? – спросил я, стиснув зубы, и направился за полотенцем, лежавшим рядом с инструментами.
Я вытер лицо.
– Некоторое время, – проговорил Вин и прошаркал в комнату, опираясь на деревянную трость.
Я напрягся, когда он подошел ближе. Мне вообще не нравилось, когда кто-то рассматривал мои творения, и особенно в процессе работы. Я не выносил чужих суждений.
Нахмурившись, Вин приблизился к скульптуре и медленно обошел вокруг нее. Не обращая на него внимания, я направился за пачкой сигарет и, достав одну, зажег и сделал длинную затяжку.
Вин подошел ко мне. Я заметил, как он осматривал полупустую студию. Взгляд его зацепился за большую двуспальную кровать в дальнем углу.
– Ты часто здесь остаешься? – спросил он.
– Я работаю допоздна.
Вин кивнул, но в глазах его мелькнуло беспокойство. Я выпустил длинное облако дыма.
Я не понимал, почему это вообще кого-то волнует.
– Я знаю, что ты работаешь допоздна, Эльпи. Уже почти час ночи.
Я провел рукой по лицу. Черт, я проторчал здесь целый день.
Я медленно перевел взгляд на Вина.
– Почти час ночи?
– Да, без пятнадцати минут, – растерянно ответил он. – Я ужинал с друзьями и решил заглянуть. Просто знал, что ты не спишь. Утром мне нужно возвращаться в Нью-Йорк, и я хотел попрощаться. Там сейчас довольно много работы, так что я приеду лишь к открытию твоей выставки.
Я затушил окурок и натянул черную футболку, покрытую мраморной пылью и глиной, нацепил черные ботинки.
– Ладно. До встречи.
– Куда ты так торопишься? – спросил Вин, когда я потянулся за бумажником и ключами от «Эль Камино».
– В галерею.
– А-а. По-прежнему ходишь туда каждую ночь, – задумчиво произнес Вин, и я замер.
