– Сколько… – Я колеблюсь, прежде чем произнести это слово – оно кажется мне чужим. – Сколько ведьм еще осталось?
– Слишком много, – следует холодный ответ.
– Ты охотник. Что это значит?
– Я убиваю ведьм.
– И тех, кто в числе Тринадцати?
– Как раз тех.
Я киваю и устремляю взгляд вперед.
– Хорошо. – Вот и все, что я говорю, и говорю я именно то, что думаю.
Чем больше на них будут охотиться, тем скорее ждать их падения.
Наступает ночь. Эльфы прячутся в своих мерцающих дворцах высоко в кронах деревьев. Гномы перестают спорить. Тусклая зелень последних солнечных лучей теряет свою яркость. Холодная тьма надвигается жадным всепоглощающим туманом. Если раньше мое зрение было настолько сильным, что я могла видеть даже в самые темные ночи, то теперь это уже не так. Темнота для меня в новинку.
– Чему ты смеешься? – спрашивает охотник на ведьм.
– Я – как человек, – улыбаюсь я. – Я ничего не вижу.
– А раньше видела? – только и спрашивает он.
– Естественно.
– А другие? Они тоже видят?
Моя радость угасает. Другие.
– Раньше – видели. Тогда мы все могли видеть.
– Ты одна из них, – трезво констатирует он.
– Да, – выдыхаю я и внезапно ощущаю холод. – Мне так холодно. Мурашки пробегают по моему телу. – Я не знаю холода.
– Но ты знаешь боль.
– Да. – Вот и все, что я говорю, когда мы молча продолжаем наш путь через ночной лес. Одинокая сова пересекает наш путь в поисках последних заблудших эльфов. Где-то вдали воет волк. Понятия не имею, как охотник на ведьм находит дорогу. Сама я совершенно ничего не вижу. Я вслепую следую за ним, плотно прижавшись к теплу его лошади.
Я мерзну. Я дышу. Я не мертва.
Северный ветер
Среди ночи ветер свежеет и несет с собой ледяной холод. Моя кожа покрывается слоем льда. Пальцы немеют. Ноги болят. Мне холодно. Чертовски холодно.
– Это проклятие твоей сестры, – слышу я его голос. – Она позволяет холоду проникать через границы. Но никогда еще она не заходила так далеко.
– Моя сестра? – дрожа, выдыхаю я. Дыхание поднимается в воздух белыми облачками пара.
– Ледяная ведьма, – тихо говорит он. – Снежная королева, Повелительница северных ветров. У нее много имен.
Я пытаюсь ответить, но из моего горла вырывается только стон. Крошечная искорка начинает плясать перед нами, не больше, чем мерцание звезды. Ее матовое сияние провожает нас сквозь ледяную ночь. Спотыкаясь, плетусь ему навстречу, ноги – две ледяные глыбы.
Это огонь. Он посреди леса, потрескивающий и манящий. Но тепла он не сулит. Ветер несет с собой едва слышное ржание умирающей лошади.
– Там никого нет, – шепчу я так тихо, что он не может меня услышать.
Но он отвечает:
– Никого живого.
Охотник на ведьм выводит лошадь на поляну, усыпанную кристаллами льда, в центре которой огонь бросает вызов суровому ветру. Четыре брошенные лошади тесно жмутся друг к другу в предсмертной агонии. Рядом, свернувшись клубочком, как котята, лежат замерзшие тела всадников. Остекленевшие лица застыли в крике, руки превратились в мерцающие когти.
Принц со своими солдатами.
Королева внутри меня не чувствует сожаления – только холодное удовлетворение. Но что-то другое, что-то человеческое прорастает внутри: скорбь об упущенном шансе. И я в изумлении касаюсь кончиками пальцев щеки, ловя сверкающую жемчужину. Слеза.
– Это холод, – говорит охотник на ведьм. – Ему поручено убивать. Он служит только одной цели. – Лошадь шарахается, наши тени танцуют на стволах деревьев. – Что ему здесь нужно?
Я пытаюсь сглотнуть, растираю слезу в пальцах. Чуть пошатываюсь. Лед хрустит под моими босыми ногами.
– Она ищет меня.
Тишина, а потом:
– Почему?
– Потому что увидела меня в зеркале, – говорю я с трудом. Резкий пронизывающий ветер невыносим. Холод разъедает мою кожу.
– Вот я, сестра! – шепчу я северному ветру, и тот внезапно набрасывается на нас изо всех сил. – Ты посмела прийти, чтобы убить меня?
– Зачем ей желать твоей смерти? – кричит охотник на ведьм, преодолевая воющий шторм. Лошадь испуганно шарахается в сторону, ледяные кристаллы осыпаются, обрушиваются на нас.
– Потому что я – единственная, – кричу я что есть мочи, кричу, собрав последние оставшиеся силы. – Единственная, кто может уничтожить их всех.
Одним движением он поднимает меня к себе на колени, накидывает спасительно теплый плащ на мои дрожащие плечи и пришпоривает коня. Мы летим по зимнему лесу размашистым галопом. Я обхватываю его ногами, прижимаюсь лицом к его теплой груди. Его плащ окутывает меня, его тепло окружает мои ноющие конечности. Мы летим сквозь зловещую ночь, преследуемые воем северной бури. Верное животное несет нас вперед; шкура коня пропитана по?том и снегом. Я чувствую мощные движения животного и все же знаю, что конец его близок. Никто не может избежать ледяной магии этого смертельного холода. Даже фея.
– Он тянется ко мне, – шепчу я, задыхаясь. – Он забирает меня.
– Давай! – слышу я рычание охотника на ведьм: он заставляет лошадь сделать последний рывок. Я цепляюсь за грудь юноши. Но его тепло больше не может сдерживать смертоносные когти. Они цепляются за мои икры, за шею. Ледяной огонь обжигает мою плоть. Я кричу, и мой крик перекликается с ревом северного ветра. Охотник на ведьм натягивает поводья, умирающая лошадь встает на дыбы. Он спрыгивает, несет меня на руках, а животное позади нас съедает холод. Холод пожирает и меня. Я чувствую его зубы, его голод.
– Держись! – кричит он, бросаясь куда-то сквозь снег. – Я сейчас!
Дверь, свет, тепло. Мы влетаем внутрь.
– Закрой дверь! – ревет охотник на ведьм.
Я слышу, как визжит моя сестра. Я слышу ее бессилие, потом тяжелая дверь с грохотом захлопывается, заставляя северный ветер отступить.
Дом Семи
– На улице чертовски холодно.
– Черт возьми, охотник, что ты забыл здесь в такую погоду?
– Пришел купить бриллианты?
– Это была твоя лошадь?
– Кому супа?
Он не отвечает. Его внимание сосредоточено только на мне.
Его взгляд глубокий и бесконечно зеленый. Он кладет руку мне на подбородок, поднимает его. Испытующе смотрит на меня. Видит ли он боль в моих глазах? Зубы у меня стучат, конечности подергиваются. Холод стынет в моих костях, съедает меня. Он меня пожирает!
– Это дом моих друзей, мы будем их гостями, пока не утихнет северный ветер.
Я молча киваю. Крик бушует у меня внутри. Но губы остаются плотно сжатыми, не выпускают его наружу. Никогда не проявлять слабости, никогда не показывать боли.
Охотник на ведьм колеблется. Потом прижимает кинжал к мои путам и рассекает веревки. Тут же обхватываю руками тело. Ледяная кожа на ледяной коже. Яд холода обжигает.
– Ее магия работает отлично, – шепчу я.
– Подойди поближе к камину! – призывает он, необычайно мягко подталкивая меня к мерцающему сиянию синего пламени. Огонь пляшет, совершенно не впечатленный смертоносным штормом, который бьется о ставни. Охотник на ведьм накидывает мне на плечи свой плащ.
– Северный ветер, – клянет бурю коренастый мужчина с бесчисленными золотыми серьгами и странными узорами на лысой голове. Он маленький, меньше охотника на ведьм и мертвецов в лесу. – Ледяная ведьма – истинная мастерица. Но почему она посылает свой ветер в Семигорье? Кроме нас, здесь никто не живет!
– Что случилось? – спрашивает второй мужчина. Заплетенная борода перевита золотыми лентами. В носу – золотое кольцо. – Корд прав. Ледяная ведьма не действует без причины. У нее есть цель. И это не мы. – Он переводит взгляд с охотника на меня. С трудом мне удается поднять голову и бросить на него взгляд, прежде чем волна боли уносит меня назад, обратно в беззвучный крик. – Почему Ледяная ведьма гонится за тобой? Охотник превратился в жертву?
– Нет, – ворчит охотник на ведьм.
– Охотиться на Ледяную ведьму было бы более чем глупо, – упрекает Корд, первый мужчина.
– Охотиться на нее невозможно, – соглашается второй.
– Никто никогда не осмеливался на это, и тебе тоже не стоит совать руки в это дело! – вопит третий.
– Однажды эта охота на ведьм сведет тебя в могилу, – говорит четвертый.
Семь сердец рядом с сердцем охотника на ведьм. Семь, магическое число. Оно дает защиту от проклятий, даже таких могущественных, как у Ледяной ведьмы.
– Кто она такая? – спрашивает Корд, указывая на меня.
Охотник молчит. Он откладывает оружие и садится на один из семи золотых стульев. Семеро постоянных жителей, гости – допускаются. Но горе им, если они останутся на слишком долгое время – одной только мысли о постоянном присутствии достаточно, чтобы разрушить защиту. Это закон магии. Я написала его сама. Я была его создателем.
Я создала его однажды, когда пребывала в хорошем настроении.
Охотник на ведьм – он не знает, кто я такая. Он не знает, кем я была, и тем не менее – спасает меня.
Семь пар глаз внимательно смотрят на меня. Я нахожу защиту у тех, кого когда-то пыталась защитить от себя. Так много домов, так много семей, отчаянно пытающихся соблюдать закон Семи.
Столько жертв.
С каких это пор я испытываю угрызения совести?
Я плотнее заворачиваю в плащ свое одеревеневшее тело и, окутанная запахом охотника, отпускаю мысли о прошлом. Мне, быть может, и кажется, что это было только вчера. Но все осталось далеко, очень далеко позади. Пандоры, которую я знаю, больше не существует.
Огонь в печи поет свою трескучую песню. Я протягиваю свою одеревеневшую руку, пытаюсь ухватить тепло. Но не чувствую ничего, кроме боли. Она распространяется. Она неудержимо растет.
– Суп? – спрашивает мужчина. Он приветливо улыбается мне ртом позолоченных зубов. – Меня зовут Питер, я повар. Мой суп из кореньев – лучший в этом лесу. Я приправляю его порошком золотой стружки. Только никому не рассказывай! – хихикает он, сверкая зубами.
– Нет, – шепчу я, едва в силах пошевелиться.
– Тебе уже становится теплее? – нерешительно спрашивает Питер.
Я вяло качаю головой. Черные звезды пляшут перед моими глазами. Очертания повара расплываются в кашеобразную массу. Странно. Так ощущается смерть? Настоящая смерть?
– Дай-ка гляну, – слышу я голос Питера и чувствую, как он хватает мою руку.
И кричит:
– Она ледяная!
Я моргаю, пытаясь справиться с нарастающей тьмой. Моя рука. Я поднимаю руку. Льдисто-голубые линии прокладывают себе путь через кожу, оставляя ледяной след и превращая мою плоть в прохладный гладкий лед. Это напоминает мне снежные зимы, сверкающие сосульки, свисающие с крыши. Смех матери, когда она растирает мои синие ступни.
– Больно, – шепчу я, не знаю, мучает ли меня это воспоминание или лед.
– Больно? – восклицает Питер, глядя на меня. – Больно?!
Мама?
– Дай-ка! – требует Корд, отодвигая повара в сторону. И застывает при виде стеклянной кожи. – Клянусь песнями гор! Если мы не вытащим лед из ее тела, она погибнет!
– Чудо, что она вообще выжила по дороге сюда, – ворчит второй.
– Мне все это не нравится, – слышу я крик Питера.
