– Да какой же это допрос? Мне просто очень нужно поговорить с Бруно Мартиновичем.
Тут я малость опомнилась и посмотрела на себя со стороны. Стою тут и на полном серьезе разговариваю с попугаем. Надо уходить.
Хотя попугай по имени Роберт мне нравился и оказался хорошим собеседником, я направилась к двери.
– Бр-руно, дружище! – проговорил вдруг попугай совсем другим голосом, который тем не менее показался мне очень знакомым. – Сыгр-раем пар-ртию?
Он переступил по жердочке и продолжил тем же удивительно знакомым голосом:
– Знаем мы, как вы плохо игр-раете!
И тут я узнала и эту фразу, и этот голос.
Мое знакомство с Филаретычем началось в пансионате, и началось оно с того, что он научил меня играть в шахматы. И за игрой он в задумчивости часто повторял эту ноздревскую фразу.
И голос… голос попугая не случайно показался мне знакомым – на этот раз он, несомненно, подражал голосу Михаила Филаретовича.
– Роберт, так ты был знаком с Филаретычем?
Попугай взглянул на меня искоса и прохрипел:
– Филар-ретыч, др-ружище!
– Да, я с ним тоже дружила… – грустно проговорила я. – Так все же, Роберт, где твой хозяин? Где Бруно Мартинович? Мне очень нужно с ним поговорить!
Попугай снова отступил в глубину клетки, наклонил голову и задушевным голосом произнес:
– Ор-решков, Роберту ор-решков!
– Вот орешков у меня, к сожалению, нет! – вздохнула я. – Я не знала, что встречу тебя.
И тут я снова увидела себя со стороны.
Сижу в театральной реквизиторской и беседую с говорящим попугаем… я что, на полном серьезе думаю, что он мне что-то расскажет? Попугай же – не мыслящее существо, он просто повторяет услышанные когда-то слова и фразы… он скорее не собеседник, а живое устройство звукозаписи. Хотя из записи диктофона или карты памяти тоже можно узнать много полезного…
А Роберт снова подал голос:
– Тр-радиция! Тр-радиция!
Ну вот, совсем его занесло в сторону… при чем здесь традиция? О чем он вообще?
Без большой надежды на успех я сделала еще одну попытку узнать от него что-то полезное.
– Роберт, где же Бруно? – проговорила я настойчиво. – Куда же он ушел?
– Бр-руно! – выкрикнул попугай снова голосом Михаила Филаретовича. – Где ты, др-руг?
И вдруг он всплеснул крыльями, подняв облако пыли, и совсем другим голосом проорал:
– Тор-реадор, смелее впер-ред! Кар-рмен! Кар-рмен!
– Ну вот, теперь ты перешел на оперный материал! – вздохнула я. – Пользы от этого никакой… и голос твой явно недотягивает до оперного баса…
А попугай посмотрел куда-то за мою спину и снова выкрикнул:
– Кар-рмен! Кар-рмен!
– Ну, слышала уже… – вздохнула я. – Только ума не приложу, при чем здесь Кармен…
И тут словно какая-то сила подтолкнула меня.
Я повернулась, проследив за взглядом попугая, и увидела возле стены реквизиторской небольшой застекленный двустворчатый шкафчик красного дерева. Под стеклом были наклеены две немного выцветшие театральные афиши: на одной тореадор в расшитом золотом костюме, на другой – чернокудрая цыганка в пышном платье. И название оперы, естественно, «Кармен».
– Кар-рмен! – снова выкрикнул попугай.
– Ах вот оно что! – догадалась я. – Ты хочешь обратить мое внимание на этот шкафчик? Ну, ведь не прячется же там твой хозяин! Это было бы как-то глупо!
– Кармен, – повторил попугай настойчиво.
– Ну, раз ты так настаиваешь…
Я подошла к шкафчику, распахнула его дверцы.
Внутри, разумеется, никого не было. В шкафу на плечиках висело несколько нарядных театральных платьев.
Повинуясь какому-то неосознанному порыву, я отодвинула эти платья в сторону.
За ними была, как и можно было ожидать, задняя стенка шкафа, а в ее верхней части – небольшая задвижка. Я отодвинула ее…
Задняя стенка тут же отъехала в сторону, как дверца железнодорожного купе, и за ней обнаружился темный проход в неизвестность. Довольно низкий, но достаточный, чтобы в него мог войти человек.
Так вот куда ушел Бруно Мартинович перед моим приходом! Знать бы еще зачем!
Я повернулась к попугаю и сказала с благодарностью:
– Спасибо тебе, Роберт! Извини, что я тебя не сразу поняла!
И снова я увидела себя со стороны – разговариваю с говорящей птицей как с мыслящим существом… еще и благодарю его за помощь…
Да, но он же мне действительно помог!
– Пр-ривет! – крикнул мне в ответ попугай. – Двер-рь закр-рой!
Я включила мобильный телефон в режим подсветки, наклонилась и шагнула в шкаф, светя перед собой.
И едва я вошла в потайной коридор, увидела на полу у себя под ногами какой-то светлый прямоугольник.
Я наклонилась и подняла его.
Это была глянцевая картонная карточка с названием и адресом магазина.
«Магазин ТРАДИЦИЯ. Антиквариат. Предметы старины, советского и дореволюционного быта. Сохраним вместе память прошлого».
Ниже были напечатаны адрес, телефон и часы работы этого магазина.
Ага, вот почему попугай повторял слово «Традиция»! Может быть, там, в этом магазине, я и найду его хозяина?
Я закрыла за собой дверцы шкафа и вошла в потайной коридор.
К счастью, коридор оказался не слишком длинным, через несколько минут я дошла до его конца и остановилась перед металлической дверью, закрытой на защелку.
Открыла ее – и оказалась во дворе, судя по всему, позади здания театра. Передо мной два уличных кота выясняли отношения, завывая страшными голосами. Чуть в стороне сидела облезлая трехцветная кошечка, она умывалась, делая вид, что кошачья дуэль не имеет к ней никакого отношения.
При моем неожиданном появлении коты замолчали, недовольно глядя на меня.
– Извините, мальчики, не хотела вам помешать! – проговорила я, проходя мимо них, очевидно, разговоры с животными вошли уже в привычку.
Я вышла из двора через металлические ворота и оказалась в тихом переулке.
Еще несколько минут – и я уже ехала в маршрутке по проспекту.
Маршрутка привезла меня в то самое место, которое было указано на найденной мной карточке.
Я решила, что это – судьба, и вышла на углу Третьей Вознесенской улицы и Масляного переулка.
Место было малолюдное и депрессивное. В пределах шаговой доступности я увидела две рюмочных, одну закусочную и два круглосуточных продуктовых магазина. Еще я заметила двух изрядно потертых субъектов, которые брели по переулку в противоположную сторону с крейсерской скоростью беременной черепахи. Встретившись, они обменялись безнадежными репликами и побрели дальше.
А я снова оглядела окрестности.
Антикварного магазина не было видно.
Я подумала, что он уже, наверное, закрылся и я зря сюда приехала, однако на всякий случай прошла еще квартал.
И тут увидела на стене дома неприметную, не бросающуюся в глаза табличку:
«Магазин ТРАДИЦИЯ».
К этой надписи была пририсована изогнутая стрелка, указывающая куда-то вправо и вниз.
Я сделала несколько шагов в направлении, указанном стрелкой, и оказалась перед низкой, обитой проржавевшей жестью дверью. Никакой вывески на этой двери не было, однако, приглядевшись, я разглядела нацарапанную на двери плохо различимую надпись:
«ТРАДИЦИЯ – 3 звонка».
Очень хорошо, но куда звонить?
Я еще раз внимательно обследовала дверь и ее окрестности и действительно нашла притаившуюся между двумя кирпичами кнопку.
Нажала на нее три раза.
Внутри двери что-то щелкнуло, и дверь приоткрылась.
Я открыла ее шире, вошла внутрь и оказалась в темной подворотне, слабо освещенной лампочкой в сетчатом наморднике.
Подворотня эта никуда не вела – ее противоположный конец был аккуратно заложен красным кирпичом. Зато впереди, примерно на середине пути к кирпичной стенке, возле прикрепленного к стене щитка стоял мужчина средних лет в защитных очках и синем брезентовом комбинезоне, на котором крупными белыми буквами было написано странное слово «ПТАХ».
То есть я по работе знала, что так звали одного из древнеегипетских богов, божество земли и плодородия, но с какой стати это имя написано на комбинезоне электрика?
Этот деятель в комбинезоне с самозабвенным видом копался в электрическом щитке. Время от времени оттуда сыпались снопы оранжевых искр.
Я подошла к нему и смущенно спросила:
– Извините, а вы не знаете, где здесь магазин «Традиция»?
Еще не закончив эту фразу, я поняла, что глупо обращаться к электромонтеру с таким вопросом.
Однако монтер оторвался от своей увлекательной работы, поднял на лоб очки и внимательно осмотрел меня. Мне под этим взглядом сделалось как-то неуютно.
– Какой, вы сказали, магазин? – переспросил монтер, на глазах мрачнея, и в его голосе прозвучала странная враждебность. – Вы ничего не перепутали?
– Да нет же, – ответила я и показала ему карточку с названием магазина. – Вот, видите – этот самый адрес…
– Ну, так бы сразу! – Его голос стал более приветливым, он снова оглядел меня и спросил: – А кто ваш куратор?
– Что? – переспросила я. – Какой куратор?
Монтер снова начал мрачнеть.
– Бруно Мартинович! – выпалила я под воздействием наития.
– Ага! – Лицо монтера посветлело, на нем даже появилось подобие улыбки. – Хорошо, проходите, наши как раз собираются…
Он снова ткнул отверткой в щиток, оттуда брызнули оранжевые искры, и тут же рядом в стене открылся незаметный прежде проход.
– Осторожнее там, ступеньки крутые! – предупредил меня монтер.
Я шагнула к проходу, но в последний момент задержалась и спросила:
– Извините, а ПТАХ – как это расшифровывается?
– Петербургский транспортный автономный холдинг, – отчеканил он как ни в чем не бывало.
А я шагнула в проход в стене, сама себе удивляясь.
Вот зачем я сюда иду? Явно какое-то сомнительное и опасное место!
Но, с другой стороны, Михаил Филаретович в своем посмертном послании дал понять, что загадку его смерти (и не только) поможет разгадать некий человек, оказавшийся Бруно Мартиновичем Рейхелем, и поиски этого человека привели меня сюда…
За дверью оказались спускающиеся вниз каменные полустертые ступеньки, действительно очень крутые, как и предупреждал меня заботливый монтер.
