Встала-то встала, а вот с Мерлиновой матерью – это я конечно поторопилась. Во-первых отряхнув и поправив перед зеркалом свою единственную одежду, по-модному драные джинсы и безразмерный бледно-розовый худос, открыла дверь. И тут же ее закрыла. Почему? Ну, а какой, скажите, смысл, пялиться на сплошную каменную стену?
Огорчилась, походила по комнате, присела на кровать и уставилась в дыру в балдахине, оставленную моим вчерашним падением из кабинета ректорессы. Призадумалась… минуту, другую… Но в голову, к сожалению ничего не приходило кроме безотчетного желания попробовать побегать по комнате с криками “замуровали демоны!”
Вспомнила про окно – поняла что и это глупость, потому как не замуровали. Отдернула шторы, в тайне молясь Мерлиновой матери, чтобы оказаться на первом этаже или хоть неподалеку от какого-нибудь очень удобного для спуска дерева. Но и тут меня ждал эпический облом в виде очередной вселенской несправедливости!
Окна моей комнаты выходили на глухую каменную стену и располагались на высоте метров двадцати над зеленой лужайкой с небольшим милым фонтанчиком в виде целующихся рыбок и ухоженных розовых клумб.
Увидев столь безмятежный пейзаж, согретый ласковыми лучами утреннего солнца, я уже была готова завыть от отчаяния, но вдруг увидела знакомую фигуру – молодого монаха, накануне расспрашивавшего меня о фамильяре.
Не узнать его было сложно – самый манерный из двойников, даже походку имел специфически женственную. Монах шел к фонтану по выложенной каменными плитками тропинке, одной рукой прижимая к груди какую-то книжицу, а другой производя элегантные пассы от которых в стороны время от времени разлетались искры.
Понадеявшись на то, что его вчерашняя милосердность ко мне еще никуда успела выветриться, я как сумасшедшая стала барабанить в стекла и кричать. И, о чудо! мои вопли были услышаны!
Заметив суматошное мельтешение в окне, монах нахмурился. Затем вытащил из-за пазухи какой-то медальон и увидев что-то на нем принялся весьма сурово грозить мне пальцем и что-то кричать.
Эта пантомима в которой монах отчитывает меня незнамо за что, а я пытаюсь объяснить что если ему хочется прочесть мне нотацию, то пусть сделает это глядя мне прямо в глаза, могла бы продолжаться долго, если бы я, достигнув предела эмоциональности, вдруг не показала ему средний палец. Я, честное слово, сделала это случайно! Ведь вместо среднего должен был быть указательный, которым бы я ткнула в стекло, мешавшее мне слышать его слова… Но, что сделано – то сделано. В конце концов, главное ведь то, что это наконец возымело эффект! И монах, побогровев как спелый помидор, быстрым шагом направился куда-то внутрь замка. И вот, буквально через мгновение после того, как исчез из виду, громко пробарабанив в дверь, распахнул ее с праведным рыком:
– Мисс Итмонт, что вы себе позволяете! Я буду жаловаться ректору!
Я только и успела что руку протянуть в сторону стремительно захлопнувшейся двери. А мой отчаянный, полный мольбы взгляд, волной разбился об суровую стену плотно сомкнутых тонких губ монаха.
– Простите меня! Простите! – я сложила руки лодочкой и виновато опустила голову. – Просто выслушайте, а потом жалуйтесь кому хотите!
Мужчина ворчливо фыркнул, но все же кивнул, позволись излить в его уши весь мой нескончаемый поток негодования от особенностей местной планировки студенческих общежитий.
– Глупости какие. – Проворчал монах и с головы до ног окинул меня суровым взглядом. – Что за невнимательность! Вам же выдали комплект брошюр!
– Какой комплект? – простонала я, искренне не понимая о чем речь.
– Тот который… в кармане вашей кофты, разумеется!
Вперед запоздавшей мысли, рука сама нырнула в широкий карман худи и сжала целый ворох хрустящих пергаментов.
– Ой…
А ведь мне и правда вчера насовали в руки всякой макулатуры. Вытряхнув на кровать все, что было надежно припрятано и забыто, я схватила и развернула первый попавшийся свиток и медленно прочла вслух:
– “О порядке посещения занятий Академии Стражей Пределов, правилах поведения, запретах, поощрениях и наказаниях”
– Да-да. Читайте внимательно, Итмонт, там все написано… – поддакнул монах, назидательно сложив на груди руки.
И надо же такому случиться, интересовавшие меня пункты сего длиннюшего трактата, будто заговоренные, как-то сразу бросились мне в глаза:
Пункт 12. Д
Самостоятельное использование химерных и зеркальных порталов запрещено до получения аттестации по прикладному порталоведению.
Пункт 12 Е
Для перемещение внутри Академии используйте стабильные векторные переходы.
Пункт 12 Ё
Стабильные векторные переходы активируются мануально. Для настройки переходов используйте мысленную или вербальную аффермацию из списка ниже.
Для перемещения в главный зал, встаньте у стабильного векторного портала, возьмитесь за его ручку и произнесите мысленно или вербально: “Я открываю дверь в…
– Силы светлые! – воскликнул монах на высокой ноте и взмахнул в воздухе цепочкой с серебряной луковицей часов, которую носил на шее. – Мисс Итмонт, вы хоть видели сколько времени? У вас же введение в пределологию первой парой! Профессор Келвик вас со свету сживет, если будете пропускать ее лекции!
Сказав это, монах бросил на меня еще один суровый взгляд и уже отвернулся к двери, чтобы оставить меня наедине с моим прогулом вышеупомянутой лекции, но я успела его окликнуть.
– Постойте!
– Что еще?
Что еще, что еще? Ну, не брякнуться же мне перед ним на колени с просьбой взять меня, такую дурную, за ручку и проводить куда надо… Пришлось зайти издалека и для начала еще раз извиниться.
– Простите. Мне очень жаль, я не хотела вас оскорбить.
Мужчина устало, но уже беззлобно вздохнул и назидательно произнес:
– Не важно чего вы не хотели, важно чтобы вы не повторяли это вновь. Учиться в Академии и без того не просто, так хоть сами не усложножняйте себе жизнь.
– Спасибо вам! – Монах кивнул и, вот незадача, уже даже дверь распахнул, за которой я в легком мареве увидела зеленый сад и фонтан с целующимися рыбками вдалеке. – Ой, да погодите вы… скажите, хоть как вас зовут? А то вас… с братьями так просто перепутать.
И мне искренне кажется, что я была с ним вполне вежлива и мила в этот момент, но в довершение всего почему-то получила снисходительную улыбку, появившуюся на его смазливом лице при словах:
– Я доппель, милочка. Нас всех зовут одинаково.
И очень громкий хлопок дверью, закрывшуюся за его спиной, потоком воздуха отбросивший мои же волосы мне в глаза.
Ну, вот и все. Я снова осталась в этой комнате одна со своими мыслями и проблемами, с одним только но – на моей кровати теперь кучкой лежала вроде как вся нужная мне информация. Да только поди разбери что там написано!
Аффермации… векторные перходы… нет, ну они издеваются? А словарик дать? Тут ведь даже интернет не работает!
3.5
Однако, чувство безысходности сменилось раздражением. А злая я, всегда работала куда продуктивнее, чем грустная и растекшаяся лужицей по полу!
На самом маленьком пергаменте убористым почерком было выведено: “Расписание занятий общего курса Академии Стражей Пределов”. В котором первой же строчкой значилось:
Профессор Келвик – все занятия проходят во второй аудитории, на третьем этаже восточного крыла. Вот и подсказка.
– Третий этаж, восточного крыла, ага…
Чувствуя дрожь во всем теле… и ещё что схожу с ума, я встала носом к двери. Выдохнула, нервно стряхнула руками, пытаясь сбросить напряжение.
– Ладно, Сашка. Это тебе не конроша по матану за полугодие.
Продолжая ощущать легкую степень помешательства, как минимум от разговора с самой собой, я положила руку на бронзовую дверную ручку, кожей ощутив ее обжигающий холод. И тихо прошептала:
– Я открываю дверь в коридор на третьем этаже восточного крыла…
Ежики же зеленые…
Дверь, отворившаяся с легким шелестом, словно вспыхнула на миг по контуру голубым свечением, явив мне не глухую стену, как прежде, а вполне себе светлый и просторный коридор.
Витражные окна мягко рассеивали теплый утренний свет, отбрасывая на каменные плиты на полу свой причудливый узор. Я медленно ступала по ним, прислушиваясь и постоянно оглядываясь. Ну, мало ли! А вдруг эти их подкроватно-завесные монстры, которыми меня так стращала ректоресса, могут взять и появиться за моей спиной? Тем более, что с тех пор, как я покинула спальню, меня начало преследовать неприятное ощущение чьего-то незримого присутствия. Я как бы в этом мире человек новый, порядков не знаю – кто у них тут за всеми следит, монстры или видеокамеры.
Да, в коридоре было тихо и пусто, но на уровне ощущений я улавливала на себе чей-то пристальный взгляд… Так что это, паранойя? Бурная фантазия?
Как бы там ни было, я еще раз достала пергамент с расписанием и поднесла его к носу, чтобы удостовериться:
– Все занятия… во второй аудитории. Хм… и где же здесь…
И, словно в ответ на мой вопрос, в стене, к которой я до этого стояла спиной, не появились, а буквально выросли из нее огромные деревянные створы! Украшенные резным рисунком, эти двери вполне бы подошли для какого-нибудь великана, а не для девушки ростом чуть ниже среднего, однако надпись в которую складывался резной узор, оказалась чуть выше моего уровня глаз.
"Аудитория 2"
Вот мне просто интересно, у них тут все действительно на русском написано или это какая-нибудь их магия мне все так участливо переводит в родные буквы, цифры и понятия? Надо будет непременно у кого-нибудь спросить…
Продолжая робеть и трястись внутри, как несъедобная желешка из нашей школьной столовой, я тихо поскреблась в обозначенную дверь и сразу же ее распахнула.
– Извините, можно войти?
В школе я была отличницей, но не активисткой. Моей ученической повинностью на это время стало – ездить на всевозможные олимпиады. Поэтому, что касается самодеятельности с выходом на сцену, я всегда ограничивалась быстрой проходкой до директрисы за очередным дипломом. В зал, на зрителей, при этом можно было и не смотреть.
И все же страх сцены был мне немного знаком – и именно его, только более ярко и бурно, я испытала прямо сейчас, обнаружив обращенные на себя взгляды.
В просторной аудитории, построенной по типу амфитеатра с доской и преподавательским столом в центре, волной поднялся взволнованный шепот. Кто-то даже засмеялся, а меня в краску бросило от такого обилия внимания. Настолько резко, что даже голова закружилась!
Нет, ну а чего я ожидала, опоздав на первую пару учебного семестра или что у них тут в этой их Академии? Человек тридцать, среди которых попадались знакомые мне лица, пожалуй, были только рады отвлечься от напряженной лекции… как ее там, этого профессора…
– Итмонт. – Донесся откуда-то сверху до боли знакомый голос, с хрипотцой, которую мне теперь, было не спутать. – Проходите. А мы тут уже предположения начали строить, куда вы могли пропасть.
– П-простите, профессор. Я… я заблудилась. – Промямлила я, едва ворочая губами, а взгляд мой меж тем судорожно метался по верхам аудитории, отказываясь обнаруживать говорившего.
Пока я наконец не догадалась зайти внутрь и повернуться. Прямо над высокой дверью в стене был небольшой каменный балкон, с нишей в которой стояло длинное узкое зеркало. А перед ним, расслабленно облокотившись на перила, сверху вниз на меня смотрел высокий мужчина с внешностью маньяка из библиотеки. С которым я и познакомилась накануне.
– Магистр Фарлоу. Профессор Келвик в вынужденном отпуске по здоровью. К сожалению, после ночного инцидента, никто не успел позаботиться о корректировке расписания. Вас ждет целый день порталоведения. Со мной.
И тысячи вопросов, разумеется, устремились от моей дурной головы к моему непослушному языку: что за инцидент? какого рожна здесь именно ты, ночной маньяк из библиотеки? где камеры и куда смеяться? а можно я пойду, мне что-то нездоровится?…
Но, к счастью, я вовремя прикусила язык и почла за счастье промолчать. А вдруг и правда за умную сойду?
– Вы так побледнели, Итмонт. – Будто бы с издевкой спросил магистр. – Вас что-то не устраивает?
Нет, не будто бы – точно с издевкой!
– Меня… я… – начала я свое нечленораздельное оправдание, лихорадочно соображая как же избавиться от метафорических прожекторов, обращенных на меня со стороны аудитории. Но от ответа меня вдруг избавил тот, от которого, что называется, и не ждали.
– Фамилия собственная ее не устраивает! – выкрикнул вихрастый парень откуда-то со среднего ряда.
Но я успела уловить взглядом его движение и сразу же узнала мажора. Напыщенного индюка, как его там звали…
– Эшвор, вы кажется закончили с моим заданием?
Раздалось с балкона и в аудитории тут же стало на десяток градусов холоднее. Клянусь!
Уж, не знаю что лучше, издевка с ноткой веселья в тоне или вот такое убийственное замечание.
– Еще нет, магистр.
– Но при этом находите время открывать рот?
Кажется, не только Эшвор, но и все в аудитории поспешили опустить взгляд. Однако, освобожденная от “прожекторов” общественного интереса, я не стала выдыхать и расслабляться. Наоборот подобралась еще больше и замерла, как хомяк, застуканный на месте преступления с полными щеками хозяйской гречи.
– Раз вы такой многозадачный – подвиньтесь. Мисс Итмонт, прошу. – Донеслось сверху буквально таки ласковое приглашение, тем не менее словно обухом садонувшее меня по затылку. – Мистер Эшвор объяснит вам суть упражнения и если по итогу занятия вы оба не сдадите мне успешную работу, останетесь… убирать аудиторию.
Я кивнула самой себе и, уверенной походкой “сухаря в юбке” из любимого маминого советского фильма, направилась к мажору.
3.6
Судя по тому, как с моим приближением все больше кривилась его аристократическая рожа, это его совсем не устраивало. Стоило мне присесть рядом с ним на скамейку, как от нас, словно от прокаженных, тут же поспешили отсесть пара девушек и один парень.
Ну, что же… меньше народу – больше кислороду! Но Мэллорд и этого как-то не оценил. Очень уж грустно мой первый академский враг посмотрел вслед одной из отсевших от нас девушек.
– Не могла просто сгинуть и оказать всем услугу, да? Так хорошо день начинался…
– Сам виноват. Нечего было язык свой распускать. – В тон ему огрызнулась я, за что тут же нарвалась на тихий, но очень злобный обмен любезностями.
– Гадина…
– Козлина тупорылый. Давай, показывай что делать?
На мгновение мне даже показалось, что сейчас мы с мажором подеремся. Бедняга так напрягся и выпучил на меня глаза, что я почти услышала как со свистом закипают его мозги. Но он ограничился убийственным взглядом и не без мстительного удовольствия обрушил на стол передо мной толстенную книгу в очень затертом кожаном переплете.
