11 декабря, 1942 год, г. Кизляр, р. Кума, степь за Кумой.
Подъём и выход из базы прошёл организованно, я уже перестал удивляться толковости подчинённых. Погоды стояли слегка морозные, градусов пять ниже ноля. Свежий ветер гнал редкие волны слабеньких снеговых зарядов. Земля уже прихватилась морозцем. И ОМБрГ, не опасаясь завязнуть в грязи, выстроившись в четыре походные колонны, двинула по полям, минуя редкие населённые пункты, к исходному району. Несмотря на ночную темень, двигались уверенно. Благо я три дня назад уже отправлял по этому маршруту разведроту. Разведчики сейчас вели соблюдающие светомаскировку колонны. Два замыкающих каждую колонну БТРа тащат за собой на тросах десятиметровые брёвна, обвязанные сучьями и колючей проволокой. Своеобразная борона-метёлка, заметает наши следы.
К переправе через Куму вышли с рассветом. Речка и не думала замерзать, потешаясь над слабенькими потугами Дедушки Мороза. Наш путь на левый, северный берег Кумы. Разведчики уверенно вывели колонны к большому оврагу, здесь, видимо, когда-то тёк приток Кумы. Отжимаю тангеиту[50 - Тангеита (от фр. tangent — «касательный») – кнопка или клавиша переключения с приема на передачу на переговорном устройстве, телефонном аппарате или радиостанции.] ТПУ, сопряжённого с УКВ-радиостанцией. Даю три тоновых вызова и скороговоркой произношу:
– Аллах Акбар.
В ответ слышу четыре тона и:
– Иншалла.
Опознались. Та-там! Рояль в кустах! В овраге под масксетями сапёры с четырьмя понтонными парками. Русская армия ещё со времён Екатерины славилась своими артиллеристами и сапёрами. И сталинские сапёры не посрамили память предков, а шойгувские сапёры, будь они здесь, признали бы, что деды ни в чём не уступают мастерству внуков. Сорок минут, и через реку наведено четыре наплавных моста, ещё час на переправу. И сапёры начинают демонтаж мостов, а наши следы, итак почти незаметные, уходящие на северо-запад, заметает лёгкая позёмка.
Ещё пара часов и 50 пройденных километров. Всё, прибыли. Хорошее место. Небольшие холмы, несколько небольших балок и оврагов, жиденькие рощицы и скопления каких-то по-южному колючих кустов. Хорошее место для днёвки. Колоннам – стоп. К машинам. Бойцы отрабатывают привычную тему. Отвязать притороченные к технике шесты, натянуть на них масксеть и зафиксировать всё растяжками. Маскировка в русской армии – производная от сапёрного мастерства. Маскировка – наше ВСЁ! Всё, через 10 минут нас здесь нет. Сидим под белыми дырявыми «покрывалами» тихо, как мышки. Благо вся техника утеплена, все тентованные грузовики, а их большинство, имеют круговую термоизоляцию кузовов из фанеры, обитой ватными матрасами. Разглядеть нас можно только в упор. Но места здесь в эту пору малолюдные. Это летом тут не протолкнуться от стад коров и отар овец. И ближайшие немцы, по данным разведки, отсюда километрах в двадцати. И погода не лётная, то есть летать-то можно, но на земле хрен чего разглядишь. Облака в метрах 50 над землёй проплывают, иногда даже туман опускается. Не наткнётся на нас случайный прохожий, а для неслучайного – выставляем охранение. И можно дать отдохнуть мехводам и просто водителям. Хоть водил у нас тройной комплект (в НКВД очень многие хотя бы грузовик водить могут, косоруких там не держали), и менялись водилы через четыре часа, но всё равно роздых им нужен. Ещё 30 минут на дозаправку и ЕТО[51 - ЕТО – ежедневный технический осмотр техники.], и всё окончательно затихает. Только снег шуршит, ветер шепчет да ивы с шелковицами потрескивают, отбивая морзянку непонятным шифром.
Перекус пеммиканом[52 - Пеммикан – пищевой высококалорийный долго хранящийся концентрат. Изготавливается из сушёного мяса, орехов, ягод, мёда, сахара, жиров в различном сочетании.], целый полевой хлебозавод по моему рецепту неделю пёк-сушил питательные батончики. Теперь вся наша орава неделю может питаться сладко-жирным энергетиком. Пару раз за день выходил пройтись, проверить несение службы. Замечаний и залётов не обнаружилось.
Наконец невидимое солнце свалило в Европу, на степь опустился мрак. Темнота – друг молодёжи. Сколько приятно-адреналиновых ночных приключений спрятано в моей памяти, да и в Лёниной тоже. Только я собрался поцеловать за ушком опускающуюся на пахучий стог сена грудастую одноклассницу, как приятная дрёма была прервана ввалившимся в штабной «ганомаг» командиром взвода связи. Его «Опель» со смонтированной в кунге радиостанцией стоял рядом.
– Есть сигнал, товарищ полковник! Квитанцию отправили.
Значит, 4-я танковая армия немцев только что начала в Котельникове свой поход в вечность, мёрзлую и тёмную вечность. Надеюсь, в этот раз эта армия не только люлей получит, но и вместе со своим командующим Готом разделит холодно-голодную участь армии Паулюса. Думаю, Готу будет всё-таки хреновее. У Паулюса были развалины сталинградских подвалов для обогрева и румынские лошади с городскими крысами на пожрать. А у Гота будет только голая снежная степь вместо подвалов, а на пожрать только запах бензина в пустых баках танков.
Ну а нам тоже пора. Полковник, вас ждут великие дела!
12 декабря, 1942 год, степи Северного Кавказа.
На часах 02.30. В группе радиомолчание, поэтому по колоннам разбежались посыльные. Будем идти, как и вчера, четырьмя примерно равными колоннами, с небольшим нарушением немецких уставов. Перед ШЗ[53 - ГПЗ – головная походная застава.] не будет головного дозора, и БПЗ[54 - БПЗ – боковая походная застава.] не выделяются. Надеюсь, фельджандармы[55 - Полевая жандармерия (нем. – Feldgendarmerie) – подразделения военной полиции Третьего рейха. Выполняла задачи: поиск дезертиров, помощь работе гестапо и Абверу, выполнение функций гражданской и дорожной полиции на оккупированных территориях, военная полиция на территории всего Рейха.] не будут на губу меня за это сажать. Маршруты колоннам нарезаны, карты розданы, боевой приказ командирам подразделений ещё в середине дня зачитал. Каждый боец знает свой манёвр. Вперёд, товарищи!
02.50, колонны тронулись, уходя в неизвестность, жарко-азартную, продуманно-непредсказуемую неизвестность, но ставя перед собой цель, чтоб известия о них докатились до Берлина девятым валом похоронок.
Идём-едем четыре часа, прошли сто километров, по пути попалось несколько пустых то ли больших хуторов, то ли маленьких деревень. Жители ушли отсюда вместе с Красной Армией в Дагестан. Стоп колонне. Дозаправка машин, смена водителей, оправиться, мальчики налево, а направо идти некому. И снова в путь.
Часа через три, в предрассветных сумерках, ШЗ докладывает по УКВ и по-немецки. В нашу сторону едут два грузовика, ШЗ с ними на встречных курсах разминулась. Останавливаемся и встречаем ранних пташек на дороге посреди степи. Летёха из разведроты в форме обер-лейтенанта, с двумя бойцами, одетыми в форму фельджандармов, тормозит встречных неудачников. Лающие команды на немецком, хорошо летёха в образ вошёл. Переход на корявую русскую речь. И из встреченных полуторок ссыпается дюжина бухих полицаев. Строятся в неровную шатающуюся шеренгу. Старший пытается на смеси немецкого и западэньского доложить что-то обер-лейтенанту. Обер-лейтенант зол. Отмашка жандармам, две очереди, и шеренга валится в кювет. Старшой бандеровец, стоявший чуть в стороне, не въезжает, за шо немцы ни довольни. Когда въезжает, что это не немцы, – начинает визжать, как порося. Экспресс-допрос. Впереди в десяти километрах село. Гарнизон – взвод немцев, рота полицаев. Бухали всю ночь. Слово за слово, драка. Немецкий фельдфебель этих провинившихся неудачников отправил на весь день по дальним хуторам. Охранение расслабившийся и разложившийся гарнизон не выставляет, радиостанции в селе нет, связь только по полевому телефону, что стоит в хате старосты, где квартирует господин фельдфебель, из транспорта – одна грузовая «Татра» и пяток селянских подвод. Умничка, как, оказывается, ты русский хорошо знаешь, вот тебе конфетка. Ой, она же свинцовая. Ну ничего, полежи с корешами в кювете. Полуторки заимели новых водителей, развернулись и влились в колонну. Немецко-полицайский гарнизон в селе не беспокоили, колонна прошла, не задерживаясь. Только разведвзвод тормознулся. Бойцы по-тихому слили бензин с «Татры», прокололи шины. А давешний летёха внаглую впёрся в хату к старосте, объяснил вислоусому пособнику арийцев, что изымает телефон для военных нужд, мол, новый пришлём с оказией к завтрему, бухого фельдфебеля велел не будить. С чем разведчики и убыли.
До обеда встретили еще несколько одиночных и парных машин. Ещё 12 арийцев и три дюжины полицаев улеглись на вечный отдых по ближайшим канавам и оврагам. Машины решил больше пока не брать. Своих хватает. Скидывали их тоже в овраги.
Миновали еще пару больших сёл с блокпостами из немцев и полицаев. К большой, деловито шпарящей колонне немецкие гаишники почему-то приставать не захотели. Так что обошлось без разговоров и стрельбы. Вечером в станице Успенской переправились через речку. Там пришлось разыграть целый спектакль. Серьёзный опорный пункт немцев на обоих берегах реки. Четыре 37-мм зенитки, пулемёты и пара взводов немцев. Немецкоговорящий летёха показал на посту сопроводительные документы, очень похожие на подлинники 4-й танковой армии, рассказал байку про русского Сусанина, который вместо Сальска завёл колонну в какую-то глушь. Сусанина расстреляли, и колонна спешит вернуться на маршрут, а то Гот без них успеет спасти Паулюса. Так и болтали, пока вся длиннющая змея собравшейся опять вместе колонны не проползла через село. Как только Успенское скрылось из вида, колонна опять разделилась на четыре ручейка. От крайних ручейков отделилось по два танковых взвода и по роте пехоты на «ганомагах». Все пойдут на Тихорецк, а у них своя цель. Два аэродрома. Очень нам необходимо их навестить.
Мы опережали мои самые смелые планы: менее суток, и почти добрались до первой цели нашего рейда. По предварительным расчётам, выйти к Тихорецку мы должны были только назавтра к вечеру. К полуночи мы были в двух километрах от въезда в город. Через два часа поступили доклады от остальных трёх колонн, вышедших на исходные на юго-восточном, юго-западном и северо-западном въездах в город.
Условный сигнал, головные БТРы с включёнными фарами сбивают шлагбаумы на КПП на въездах в город.
13 декабря, 1942 год, г. Тихорецк.
Нас не ждали. План города командиры изучили. Цели распределены. Ж/д станция с армейскими складами, комендатура, казармы охранного батальона, офис гестапо, офис Организации Тодта[56 - Организация Тодта (нем. Organisation Todt) – военно-строительная организация, действовавшая в Третьем рейхе. Названа в честь первого главы организации Фрица Тодта, погибшего в авиационной катастрофе 8 февраля 1942 года.], казармы вспомогательной полиции, пригородный аэродром, два ремонтных завода, пересыльный концлагерь. Организованного сопротивления немцы оказать не смогли. Они слышали стрельбу, видели бойцов в немецком зимнем камуфляже и до последнего пытались разглядеть партизан или красноармейцев. Нам же было проще, все, кто не в белом, – в расход. Часа через два перестрелки начали стихать. По улицам поехали четыре машины с громкоговорителями. Динамики на чистейшем немецком и плохоньком русском от имени коменданта города извещали всех военнослужащих Вермахта, граждан Рейха и служащих вспомогательной полиции, что нападение партизан-террористов отбито частями доблестного Вермахта и всем необходимо срочно собраться у здания комендатуры для получения задач по наведению порядка в городе. Через час остатки немецкого гарнизона были торжественно расстреляны у стен комендатуры.
Пересыльный концлагерь брала группа на трёх «ганомагах» под командованием особиста. В городе уже вовсю идут перестрелки. К забору лагеря подъезжают три БТРа, и вышедший из первого гауптманн объявляет выскочившему навстречу встревоженному начальнику лагеря, что пришла помощь в защите от напавших на город партизан. Один «ганомаг» остался у ворот. Второй проехал, услужливо подвозя начальника лагеря, к одноэтажному саманному зданию, изображавшему одновременно штаб и казарму охраны. Третий оттянулся немного назад, на взгорок, с которого были видны все четыре вышки по углам ограждения лагеря. Начальник лагеря из БТРа так и не вышел, а «ганомаги» одним ДШКа и двумя 20-мм FlaK 30 одновременно превратили штаб в решето и разобрали вышки на дрова. Бойцы быстренько пробежались по периметру лагеря, достреливая недобитых охранников, но не выпуская пленных из бараков. Корнеев в сопровождении растерянного начальника лагеря прошёл в недоразвалившийся штаб для изъятия документации. С помощью начальника удалось быстро разобраться с архивом, немецкая аккуратность и педантичность нам в помощь. В лагере на вчерашний вечер – 570 пленных, из них 27 – сотрудничают с администрацией, остальные – 7 мамлеев и лейтенантов, 48 сержантов и старшин и 488 рядовых. Неходячих 59.
Через штатный лагерный громкоговоритель объявляется общее построение. Теряющиеся в непонятках бывшие пленные привычно строятся перед линией бараков. Вадик, забравшись на капот БТРа, подпуская в голос немецкий акцент, вызывает из строя предателей. Те не понимают темы и исполняют. Теперь Корнеев переходит на чиста мАсковский говор и объявляет, что город освобождён рейдовыми частями регулярной Красной Армии, хоть и переодетыми в форму Вермахта. Указывает на стоящих перед строем пособников оккупантов и спрашивает – может ли кто за кого-то из них замолвить хорошее слово. В ответ только возмущённый русский мат. Предателей расстреливают под одобрительный русский мат. Строй смешался, радостный гул, состоящий почти целиком из мата. Великий и могучий Русский Язык, он одинаково способен раскрыть души порывы как татарина, так и киргиза с армянином! Особист стреляет в воздух.
– Смирно! По баракам, в пять шеренг стройся! Товарищи командиры и красноармейцы, хоть вы и побывали в плену, но от присяги вас никто не освобождал! Обычно все освобождённые из плена отправляются на проверку в фильтрационные лагеря для того, чтобы выявить скрытых врагов, предателей и шпионов. Но мы уже их выявили, – кивает на трупную кучку. – Поэтому сейчас из вас будет сформирован стрелковый батальон, оружие, недостающую форму и продовольствие подвезут в течение часа-двух, тогда же заберём в госпиталь всех раненых и больных. Первая задача батальона будет – до полудня ещё раз прочесать город на предмет выявления спрятавшихся фашистов и их пособников. После этого батальону будет выделен район обороны, который вы и будете оборонять до подхода основных сил Закавказского фронта. А сейчас – командиры, выйти из строя. Приступаем к формированию подразделений.
На захваченных складах, кроме разнообразной стрелковки, нашлось довольно много оружия усиления. Немецкие пехотные 50-мм миномёты, ручные и станковые пулемёты, даже пара десятков «колотушек» 3,7 cm Pak 35/36[57 - 3,7 cm Pak35/36 (нем. 3,7-cm Panzerabwebrkanone 35/36 — 3,7-см противотанковая пушка образца 1936 года) – немецкая противотанковая пушка периода ВМВ. В Вермахте по причине её недостаточного бронепробивного действия носила неофициальное название «колотушка».]. В общем, получилось вооружить вновь сформированный батальон вполне прилично.
На железнодорожной станции у нас были самые большие потери. Станция была забита составами. Один состав с ранеными немцами, ещё один пустой госпитальный состав, предназначенный для 4-й ТА, четыре состава с отремонтированной в Ростове броне-и автотехникой. Состав с танками танкового батальона. Повезло, что личный состав этого батальона и ещё двух маршевых батальонов размещался в плацкартных вагонах отдельно от стоящего эшелона. Его немцы отогнали поближе к пустырю. Видимо, отхожих мест на вокзале не хватало, и, чтобы не загадить станцию, эшелоны с личным составом немцы ставили напротив довольно обширного пустыря, используемого арийцами как общественный туалет. С этого пустыря эшелон и размолотили из автоматических пушек. Но наличие множества мест для укрытий позволило немцам ещё два часа сопротивляться, а мы старались без нужды особо не портить станцию и подвижной состав. И всё равно один состав с топливом загорелся. Имевшиеся в составе штурмующих железнодорожники (это не рояль! Железнодорожные войска в то время входили в состав НКВД) смогли отогнать эшелон за станцию, где и полыхнули во всю мощь тысячи тонн бензина. Четыре бойца сгорели в паровозе, только три оплавленных МП-40 и один ППШ от них остались.
В результате боя на станции нам досталось кроме богатых станционных складов четыре состава с топливом и ГСМ, два – с боеприпасами, один с продовольствием, один с вещевым имуществом, два состава с инженерным имуществом, 4 состава с 32 танками, 70 различными БТР и БА и 75 грузовиками, ещё три порожних состава, один – с теплушками, два – с платформами, два санитарных поезда, один с ранеными, один – только с персоналом. И стоящий после ремонта без экипажа бронепоезд. Один санитарный поезд с ранеными на следующие сутки, пополнив вторым комплектом немецких врачей, отправили обратно в Пятигорск к немцам.
На станции мы потеряли 37 человек убитыми и 55 ранеными, безвозвратно было сожжено два «шермана», ещё две «тройки» и два БТРа подлежали ремонту. Общие потери группы при захвате Тихорецка составили: три танка, три БТРа и пять грузовиков – безвозвратно, два танка и пять БТРов подбитых, но ремонтопригодных, 62 убитых и 97 раненых бойцов.
На пригородном аэродроме обошлось вообще без потерь. В первую же минуту атаки, начавшейся одновременно с общим штурмом города, танки раздавили гусеницами всю МЗА, немецкие зенитчики просто не успели добежать из землянок до своих позиций. А потом танки катались по лётному полю, давя самолёты на стоянках. БТРы же, заняв позицию в начале взлётки, давили огнём из крупняков ещё не понявшую, что надо сдаваться, обслугу аэродрома. Всего на аэродроме было уничтожено 42 истребителя, 9 бомбардировщиков и захвачено невредимыми три транспортных НЕ-116[58 - Хсйнксль Не-116 (нем. Heinkel Не-116) – транспортный и разведывательный самолёт Люфтваффе.] и два штабных-связных Fi-156 Штбрьха[59 - Физелер Fi-156 «Шторьх» (нем. Fieseler Fi-156 Storch, «Шторьх» в переводе с немецкого «аист») – немецкий армейский лёгкий самолёт разведки, связи и целеуказания, производившийся и широко использовавшийся в Третьем рейхе и союзных с ним странах в период с 1937 по 1945 год.].
К рассвету в город подтянулись обе группы, отправленные навестить другие два аэродрома. Отчитались. В целом всё прошло по плану, в одном месте сценарий боя повторял события на тихорецком аэродроме. В другом пришлось пострелять из пушек, потеряли одну «тройку» и один БТР, 9 убитых и 5 раненых. Всего уничтожили 69 истребителей, 27 бомбардировщиков и 12 транспортников, 36 орудий зенитной артиллерии. Немецкие трупы не считали, пленных не брали.
В шесть утра была отправлена шифровка в штаб фронта о взятии города. Там удивились – мы на сутки опередили график, даже один раз переспрашивали-уточняли, правильно ли нас поняли. В Грозном началась суета. Переброска десантников готовилась только на завтра. Мы сообщили, что десанту тяжёлое вооружение и много боеприпасов брать не надо, всё получат в Тихорецке со складов. Продовольствия здесь тоже полно. Так что могут лететь налегке. Первые самолёты на аэродром приняли в полдень, и к полуночи все полторы тысячи планировавшихся к высадке десантников были доставлены в Тихорецк. В течение дня на аэродром кроме наших Ли-2[60 - Ли-2 – советский поршневой пассажирский и военнотранспортный самолёт времён ВМВ для линий средней протяжённости. Создан на базе пассажирского самолёта ПС-84 (1939), созданного, в свою очередь, на базе лицензионного производства американского пассажирского самолёта Douglas DC-3.] приземлилось ещё два Ю-52[61 - Юнкере Ю-52/3 м (нем. JunkersJu-52/Зт, «Зт» означает drei Motoren — трёхмоторный) – немецкий пассажирский и военно-транспортный самолёт. Производился фирмой «Юнкерс» с1932по 1945 год.], привёзших из Ростова группу немецких отпускников во главе с НШ 17-й армии генерал-майором Фридрихом Зикстом[62 - Фридрих Зикст (28.10.1895 – 04.08.1976) – немецкий генерал, участник ПМВ и ВМВ. Командовал дивизиями на Восточном фронте. 1 июня 1942 года он был произведен в генерал-майоры. Начальником штаба 17-й армии участвовал в наступлении на Кавказ.]. Арийцев радушно встретили, слегка попинали, повязали и без передышки отправили попутным самолётом в Грозный.
Начиная с рассвета начал восстанавливать в Тихорецке советскую власть. В городе были подпольщики, поддерживавшие связь с Большой землёй. Они, кстати, очень помогли дополнить разведсведения, добытые разведупром фронта при подготовке к нашему рейду. Вместе с особистом вывели подпольный райком из подполья, заселили в здание комендатуры и поставили задачу по мобилизации военнообязанного населения в батальон народного ополчения, а остального работоспособного населения на строительство рубежей обороны города. Во время постановки задач подпольщикам в комендатуру прибыл командир сводной бригады десанта подполковник Андрианов. Тут же назначил его комендантом города, подчинил ему батальон, сформированный из бывших пленных, и формируемый батальон народного ополчения и озадачил подготовкой города к обороне.
Связь с немецким командованием в Ростове, Краснодаре и Ставрополе в течение дня устойчиво поддерживалась по телефону. Связисты самозабвенно вешали лапшу арийцам. Мол, было ночью нападение партизан-диверсантов. Нападение отбито, но, к сожалению, почти всё руководство города и гарнизона погибло – нападение произошло в момент выездного совещания в ресторане ж/д вокзала. Радиостанцию вывели из строя, ж/д узел повреждён, но своими силами к обеду восстановим. В общем, не переживайте и присылайте новых начальников и радистов с радиостанциями. Автомобильное движение к городу днём продолжалось. На КПП на въездах в город приняли от оккупантов и полицаев около сотни штук различного автомототранспорта тылового назначения.
К обеду принял доклад от зампотеха и зампотыла о доставшихся нам ресурсах, поставил задачи по восполнению потерь и вместе со своим НШ начал подготовку к рейду на Ростов. После обеда, забрав у Андрианова одну роту десантников, начал концентрировать подразделения ОМБрГ на ж/д станции и на аэродроме. В 18.00 в помещении ж/д вокзала провёл совещание с командирами служб и подразделений. Поставил задачу на рейд в Ростов. НШ выдал заготовленные карты по маршруту и карты Батайска и Ростова. Народ у меня подобрался лихой, но всё равно командиры малость подохренели от наглости и масштабности задачи.
Всю технику грузим на платформы. Всего получается уместиться на десяти составах[63 - Составы в те времена были разными. Количество вагонов, платформ зависело от того, какой локомотив будет тянуть состав и какое состояние имеет железнодорожное полотно. Соответственно составы могли иметь от 20–30 вагонов до 100 и более.], плюс одиннадцатый с боеприпасами и топливом. Впереди пойдёт бронепоезд. Эшелоны пойдут с минимальными трёхминутными интервалами без остановки до Батайска. Связисты уже заказали у немцев зелёную улицу для бронепоезда и поезда с ранеными. Будем надеяться, что немецкие железнодорожники не подведут, стрелки не перепутают. Бронепоезд и два эшелона, не задерживаясь, идут дальше через Дон, в Ростов. Для всех составов за день успели сделать по четыре быстросборные аппарели. Так что, если придётся разгружаться на необорудованных площадках, – проблем не будет. За работу, товарищи, грузимся, время «Ч» в 24.00!
14 декабря, 1942 год, г. Тихорецк – г. Ростов-на-Дону.
Сумасшедший день закончился, наступает следующий. Прощаемся с Андриановым, взаимно желаем друг другу удачи. Запрыгиваю на первую платформу состава. Поехали. Я с большинством штабных еду в пятом с головы колонны составе. По железной дороге до Ростова около 170 км. Часа три-четыре в пути.
Забираюсь в штабной БТР. Теперь можно слегка вздремнуть. Всё равно от меня сейчас ничего не зависит. Надеюсь, всё срастётся как задумано. Шухер у немцев должен начаться под утро, когда сообразят, что из Тихорецка ни поезда не идут, ни машины не едут и самолёты не летят. Тогда и начнут суетиться, а в это время и в Ростове у них проблемы начнутся. С тем и заснул.
Железная дорога, перестук вагонных колёс, ни с чем не сравнимый запах чая из топящегося углём вагонного титана. Романтика. А для романтики ещё и симпатичную попутчицу в отдельное купе. Мечты курсанта при отъезде в отпуск. Только проездные курсантам положены на плацкарт. Но мне повезло – не повезло. Ротный докопался до меня за какой-то залёт, нарезал задачу по уборке от снега ротной территории на спортгородке училища. Все однокурсники свалили в отпуск ещё утром, а я свой отпускной получил только вечером. Поезд, на который заранее был куплен билет, ушёл ещё в обед. Непруха. На следующий поезд в кассах остался только один билет в СВ. Денег хватает – стипендия повышенная, за отличную учёбу. Беру СВ и мечтаю о блондинке. А теперь надеюсь – пруха. Два дня в пути в уютном купе с прекрасной незнакомкой. Романтика в квадрате. Загружаюсь в вагон. Соседки – нет. Где же ты, где? Минута до отправления – её нет. Неужели мне придётся два дня мучиться от одиночества? Ура – кто-то идёт. Пруха. Ага, фиг вам! Откатывается дверь, и в проёме возникает… бабулька лет за семьдесят в чёрном траурном платке. Непруха. На похороны едет бабушка. Самое противное то, что бабулька оказывается довольно приятным в общении человеком, и ненавидеть её за растаявшие курсантские мечты-надежды не получается.
Проснулся. Думаю. Если это вещий сон, то про что он? Про переменчивость везения или про то, что скромнее надо быть в своих запросах? От философских рассуждений отрывает звонок полевого телефона. На часах 04.20. От радийной машины протянут кабель в штабной БТР. Посыльных-то по платформам, на ходу гонять не напасёшься, а радио лишний раз трогать незачем. Связисты сообщают – получен условный сигнал от бронепоезда. Они уже в Батайске, немцы пока спокойны. Ну вот, ещё десять минут, и мы тоже будем в пригороде Ростова.
Вокзал в Батайске взяли под контроль тихо и быстро. Эшелоны энергично разгружаются. Но сам Батайск поменее Тихорецка будет. Первые разгрузившиеся уходят брать под контроль мост через Дон. Со стороны Ростова слышны первые выстрелы. За Доном встаёт зарево большого пожара. Проходимся по Батайску частой гребёнкой, разносим всё мало-мальски похожее на оплоты оккупантов. Но проводить сплошную зачистку пока нет времени. Основные силы группы устремляются через захваченный мост в Ростов.
Такое ощущение, что стреляют по всему городу, но как-то не тянет это на эпичную битву. Подразделения ОМБрГ медленно растекаются по охваченному то ли паникой, то ли непонятками городу. Организованное сопротивление только в районе ипподрома и на трёх находящихся практически в городской черте аэродромах. Подразделения зачищают улицы штурмовыми группами, так, как меня и учили. Впереди по обеим сторонам улицы, прижимаясь к стенам домов, идёт группа пехоты (5–7 автоматчиков и расчёт или два с немецким МГ), контролируя дома на противоположной стороне улицы. За ними в 30–50 метрах уступом два танка по противоположным сторонам улицы, готовые поддержать огнём пехоту. Далее в 50—100 метрах тоже уступом идут два БТРа с зенитными пулемётами или автоматическими пушками – эти контролируют верхние этажи и крыши. В БТРах же сидят стрелки-снайперы, они у меня в каждом отделении есть. Далее ещё пара грузовиков с пушкой и миномётом. Их задача – держать очередной зачищенный перекрёсток, пока штурмовая группа идёт к следующему перекрёстку.
Бронепоезд катается по железной дороге, окружающей практически весь город кольцом, проехал раз – обстрелял по очереди все три аэродрома, поехал дальше мимо Александровской до Аксая, расстрелял там железнодорожную станцию, изничтожив всё путевое хозяйство. Потом обратно вдоль берега к мосту. Три раза так проехать получилось, пока немцы не сообразили пути подорвать.
А когда солнце встало, мы уже почти всех немцев выдавили за пределы кольцевой ж/д. Ленгородок тоже зачистили. К обеду изредка постреливавшие на окраинах немцы оттянулись к Аксаю и по дорогам на Чалтырь и Красный Крым.
Подводим предварительные итоги. Потеряли подбитыми 12 танков, 16 БТРов и 11 грузовиков, по личному составу – 112 убитыми и 176 ранеными. Из трёх расположенных по окраинам концлагерей освободили 5720 пленных красноармейцев и на Батайской пересылке – 311 средних и старших командиров. Видок, правда, почти у всех по сравнению с тихорецкими пленными – печальный. В Тихорецке основная масса и двух месяцев в плену не провела. А эти – почти все чуть не с лета в плену. Заморённые, исхудавшие, больные. Почти половину пришлось в спешно организованный госпиталь отправлять. Но всё равно полнокровный стрелковый полк мы из бывших пленных сформировали.
Немецких раненых в два приёма вывезли в Кулешовку и нагло позвонили коменданту Азова, чтоб забрал земляков.
Трофеи достались богатые. Одной бронетехники раз в пять больше, чем потеряли. Что-то с расположенных в городе армейских ремзаводов, что-то новенькое на платформах прямиком из Рейха. Очень порадовали 18 170-мм пушек[64 - 17 cm К. Mrs. Laf (нем. 17-ст-Капопе 18 in Morser-lafette — 17-см пушка на мортирном лафете) – немецкая тяжёлая полевая пушка большой мощности времён ВМВ. Состояла на вооружении Вермахта с 1941 года, использовалась в артиллерии корпусного подчинения и выше. Предназначалась для использования при прорыве укреплённых полос обороны, для контрбатарейной борьбы и в качестве берегового орудия. Обладала превосходной баллистикой, но была очень дорога и тяжела. Скорострельность 1–2 выстр/мин, Максимальная дальность – до 31 000 м.] с неплохим запасом снарядов. С артиллерией достойно – полторы сотни различных калибров, от 37—45-мм и до упомянутых 170-мм. Про стрелковку боеприпасы, топливо и продовольствие – минимум нам на пару-тройку месяцев автономной обороны.
На аэродромах ничего, кроме радиолокатора, не захватили (отдельное спасибо разведроте – это их задача была), зато сожгли 120 бомбардировщиков, 6 7 транспортников и 41 истребитель.
В 14.10 отправил полный отчёт в штаб фронта. Там минут 30 молчали. Потом спросили про мой больной зуб, проверяют. Нету, отвечаю, у меня больных зубов. Поверили – поздравляют. Спрашивают, что надо, сколько продержимся. Прошу по возможности прислать десантный батальон, боле ничего не нужно.
Спохватываюсь, наглею и прошу прислать на местный аэродром полк истребителей и полк штурмовиков. Топливом и боеприпасами обещаю обеспечить на месте. Две недели точно продержимся. Так что давайте не тормозите – начинайте наступление. Пообещали, как только, так сразу. Пообщались. У меня во взводе связи два якута и один шорец, а в штабе фронта на узле связи тоже якут и шорец есть. Так что иногда можно открытым текстом через переводчика говорить с Большой землёй.
Сижу на крылечке какого-то старинного дома на Большой Садовой, что выбрал для штаба обороны города. Курю, жду, когда подпольный обком подтянется, я, что ли, один советскую власть должен восстанавливать. И тихонечко, практически про себя, хихикаю. Представляю, что в Тбилиси и в Грозном сейчас происходит, там начальство хотя бы в курсе было того, что я натворить был должен. И просто не представляю, что происходит в Москве. «Ви, чито там на Кавказе перепились все, чито ви такое говорите, одной бригадой за два дня два города визяли? Ростов визяли? Грюппу армий «А» окрюжили? Расстрэлять шютьника!»
А что в Берлине будет твориться, когда узнают, что не прошло и месяца, как Гитлер передал командование Вермахтом Клейсту и тот обосрался? Жаль, Ютуба ещё нет, – озолотился бы за видяху с такого представления. А что будет твориться в штабах Клейста[65 - Пауль Людвиг Эвальд фон Клейст (08.08.1881–1311.1954) – немецкий военачальник, с 1943 года – фельдмаршал. Во время вторжения в СССР командовал танковой армией на южном направлении. Единственный немецкий фельдмаршал, умерший в советском плену. В описываемое время – командующий группой армий «А», действующей на Северном Кавказе.] и Гота[66 - Герман Гот (12.04.1885 – 25.01.1971) – германский военачальник, генерал-полковник. Принимал участие в кампаниях Второй мировой войны, известен победами во Франции и на Восточном фронте. Командовал 3-й танковой группой Вермахта в составе группы армий «Центр» (с июня 1941-го по июнь 1942 года) и 4-й танковой армией (с мая 1942-го по декабрь 1943 года). В РИ – после поражения Германии был осуждён Нюрнбергским трибуналом и приговорён к 15 годам лишения свободы. С мая 1942-го – командующий 4-й танковой армией, в описываемое время ведущей бои по деблокированию окружённой в Сталинграде 6-й армии Вермахта.], когда там дотумкают, что их ждёт та же судьба, что и армию Паулюса[67 - 6-я армия – армия Вермахта, под командованием Ф. Паулюса участвовала в Сталинградской битве. В РИ – 2 февраля 1943 года была уничтожена в Сталинградском котле. По разным источникам, вместе с румынскими и итальянскими войсками на момент окружения под командованием Ф. Паулюса было от 300 до 400 тысяч солдат.].
Даже если мы не удержим Ростов до подхода фронта, две недели продержимся точно и, погибая, разнесём на хрен всю ж/д инфраструктуру. Немцам пару недель всё восстанавливать. Итого месяц почти миллион, а может, и больше немцев без снабжения. Да в разгар зимы. Наши их замучаются в плен брать, а тыловики меня проклянут – как такую ораву прокормить, не рассчитывали на такую толпу.
Кстати, о Готе и Клейсте. Что бы там Адольф ни приказал, а обоим генерал-полковникам надо срочно прекращать рваться к Сталинграду и Грозному и вертать оглобли взад, СРОЧНО нестись выбивать меня из Ростова, пока бензин в баках есть и последние сухари с лошадями не съедены.
Ну, наконец-то! Подъезжает Корнеев на крутом чёрном лимузине. Притырил уже где-то у немцев. Вместе с ним из «Мерседеса» выходит круглолицый, по-южному чернявый парень лет тридцати с такими же, как у Брежнева, то бишь у меня, густыми бровями.
– Вот, Леонид Ильич, знакомься. Подпольный горком. Это лейтенант ГБ Михаил Югов[68 - Трифаниди (Трифонов) (Югов) Михаил Михайлович (1913–1943) – легендарный партизанский командир, лейтенант госбезопасности. Служил в пограничных войсках. В октябре 1941 года переведён в разведотдел Южного фронта. В тылу врага он организовывал работу подполья для сбора ценных разведданных. По заданию штаба партизанского движения Южного фронта в октябре 1942 года проникает в Ростов под псевдонимом Югов и создаёт партизанский отряд.]. Командир местного партизанского отряда.
Крепко жмём друг другу руки. Помню, где-то читал про этого героического грека. Ростовский резидент начштаба ЦШПД[69 - ЦШПД – Центральный штаб партизанского движения. Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко (27.07.1902 – 18.01.1984) – советский партийный и государственный деятель. 1-й секретарь ЦК КП (б) Белоруссии (1938–1947) и председатель Совета НК Белорусской ССР (1944–1948), начальник Центрального штаба партизанского движения (1942–1943,1943-1944).] – Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич.
– В багажнике презент привезли, – говорит Вадим. Откидывает крышку, и оттуда вываливается связанный мужик. – Тикерпу[70 - Тикерпу – назначенный немцами бургомистр Ростова, в истории сохранился только в почти непечатных характеристиках. Предатель и ублюдок – самые слабые из них.], – продолжает абракадаброй и поясняет: – Бургомистр тутошний.
Вспоминаю сон про Берию:
– В пропасть его! – Мужики удивлённо переглядываются. – Шютка юмора, – говорю. – Сначала допросить, а потом всё-таки в пропасть!
– Киттель сбежать пытался, убит при попытке скрыться.
– Ну вы даёте, по пиджакам стрелять, больше патроны девать некуда?
– Да не… Генерал-майор Киттель[71 - Генрих Киттель (нем. Kittel Henrich) (31.10.1892 – 05.03.1969) – генерал-майор с 01.04.1942 г, комендант г. Сталино – 15.05–20.09.1942 г., комендант г. Ростова – 20.09.1942 г. – 18.02.1943 г.]. Главным по Ростову от немцев был, – поясняет Югов.
– Тут, оказывается, как Миша говорит, такой гадюшник! Даже белоказаки с белокалмыками есть, откуда только немцы их пособирали, – плюётся Корнеев.
Подъезжает дребезжащая полуторка. Стоящие чуть в отдалении бойцы охраны штаба напрягаются. Но Корнеев машет им рукой – расслабьтесь, свои это. Из кузова машины выпрыгивают четверо разновозрастных мужиков и один пацан лет четырнадцати. С радостными улюлюканьями выволакивают потрёпанного гауптштурмфюрера.
– Успели, товарищ лейтенант, успели. Взяли гада, – галдят мужики.
На лице Югова появляется кровожадная улыбка. Поясняет мне:
– Гауптштурмфюрер Маршинке, командир Ростовской гестаповской зондеркоманды[72 - Зондеркоманда (нем. Sonderkommando – «специальный отряд») – название ряда различных формирований специального назначения в Третьем рейхе.].
– У Югова хорошая записная книжка есть, я ему людей уже выделил в помощь. Так что сейчас полразведроты с людьми лейтенанта мотаются по городу, собирают урожай, – говорит Корнеев. – Сейчас в ещё одно место поедем. Какое-то мутное место. Не то расположение Абверкоманды[73 - Абверкоманда – как правило, территориальное разведывательное подразделение Абвера. В подчинении абвер-команд находились абвергруппы. Занимались всем спектром], не то детский дом. Но там повозиться придётся.
Меня как током дёрнуло.
– А конкретнее?
– Понимаете, товарищ полковник, – начинает излагать Югов. – На Зелёном острове есть отдельно стоящий двухэтажный дом со своим двором и хозпостройками, до войны там вроде детская секция яхтенного спорта была, там часто бывал начальник Абвер команды-201[74 - Абверкоманда-201 (АК-201) была организована в июле 1942 года и придана южной группировке немецких войск «Зюд-А». Известна также под наименованием «Команда Дариус». Начальник в данное время – майор Ольбрихт. пару стрелковых взводов, плюс мужики из отряда Миши. Думаю, справимся.] майор Ольбрихт, ну и вообще немцы из Абвера постоянно тёрлись. И почему-то туда часто русских детей привозили, в основном пацаны 10–14 лет. Мы сначала чего только не передумали. Но это не госпиталь, чтобы кровь у детей сливать и опыты там всякие медицинские ставить. На бордель тоже не похоже. Думали, что как заложников держат. Но недавно случайно мои ребята выяснили. Немцы этих пацанов стрелять учат, спортом с ними занимаются. Пару раз видели, как их на аэродром возили с парашютами прыгать. Вот мне и вспомнилось. Прошлой зимой была ориентировка, что где-то под Брянском или в Белоруссии немцы разведшколу для детей из оккупированных территорий сделали. Думаю, что и на Зелёном что-то похожее может быть.
– Сейчас переправу на остров с обоих берегов Дона заблокировали. Бронепоезд хочу попросить поставить на набережной, напротив острова, на всякий случай, – говорит Корнеев и ждёт моего одобряющего кивка. – Там, по идее, немцев не должно быть много. Штук сорок-пятьдесят. Возьмём разведвзвод и разведывательной деятельности: разведка, контрразведка, диверсии, подготовка агентов и т. п.
Решаю тоже туда поехать. Больно интересно стало. Выдвигаемся на набережную. Бойцы уже на той стороне, на острове. Далеко от наплавного моста не отходят. На острове пока всё спокойно, никакой стрельбы нет. Жаль, танки туда не переправить. Мост не выдержит. Но два БА SdKfz-247 Ausf B[75 - Schwerer gel?ndeg?ngiger gepanzerter Personenkraftwagen (или Sd.Kfz.247 – тяжёлый внедорожный бронированный пассажирский автомобиль) – специализированный штабной бронированный невооружённый автомобиль Вермахта. При подготовке к рейду на рембазе в Кизляре на них установили МГ-34. Масса – 4,6 тонны.] и один полугусеничный бронетранспортер SdKfz-250/1[76 - SdKfz-250, Sonderkraftfahrzeug-250 (специальное автотранспортное средство 250) – германский лёгкий полугусеничный БТР периода ВМВ. Штатное вооружение – два МГ-34. Масса 5,8 тонны.] на остров по переправе прошли.
Начинаем прочёсывание острова, постепенно подходя к разведшколе. То, что это разведшкола, уже понятно. Даже тактическое поле уже нашли. На остров немцы местных никого не пускали. Даже за выход на набережную могли расстрелять. Так что, что тут есть, представляем себе очень приблизительно.
Наконец наши бойцы окружили двухэтажное здание бывшего яхт-клуба. БТР выезжает чуть вперёд за линию залёгшей пехоты, дает очередь поверх крыши, привлекая внимание. И Корнеев орёт в громкоговоритель, типа чтоб сдавались, иначе на хрен всё снесём. Молчание. Потом нас посылают, причём и по-русски и по-немецки.
БТРы начинают кромсать здание из пулемётов, бойцы под прикрытием этого огня идут на штурм. По фасаду у дома десять окон, в каждое летит по гранате.
Бойцы, подсаживая друг друга, лезут в окна первого этажа. БТРы работают по второму этажу. Внутри здания раздаётся ещё несколько взрывов гранат. Очереди быстро смолкают. Иногда раздаются одиночные выстрелы. Через пару минут из двери высовывается сержант-разведчик и машет рукой, мол, готовы и начальство на инспекцию принять. Идём с Корнеевым к зданию. Сержант у двери как-то бледновато выглядит. Корнеев спрашивает, не ранен ли он.
– Не, товарищ старший лейтенант, все наши целы. Немцев всего пятеро было. И там пацаны, человек пятнадцать в одной комнате, всех гранатами положило.
– Взяли кого живым?
– Да, есть один унтер раненый.
– Пошли, посмотрим.
Сержант ведёт нас по коридорам. Заходим в комнату. Явно – казарма. Десяток железных армейских двухъярусных кроватей разбросано по большому – метров пятьдесят квадратных – помещению. На полу трупы детей лет 10–15. У комнаты два окна. Соответственно две гранаты сюда прилетело. Сержант и ещё один боец, бледные, руки дрожат, топчутся на середине комнаты.
Боец дрожащим голосом шепчет:
– Это я гранату сюда кинул.
Корнеев наклоняется над одним из пацанов. Потом подходит к другому, переворачивает его. Быстро обходит еще несколько трупов. Поворачивается к бойцу.
– Отставить сопли, боец. Они все уже были мёртвые. Их застрелили. Смотри внимательно. Вон пулевые.
Боец светлеет лицом. Но ему всё равно не по себе. Отправляю его на улицу. Продолжаем осмотр разведшколы. На втором этаже часть коридора отгорожена железной дверью. Дверь открыта. За дверью ещё три.
Три комнаты. Явно кабинеты начальства. В самом большом – стоит здоровенный сейф-шкаф. Сейф заперт.
Даю команду притащить сюда пленного. Приводят унтера. Рука и бок в кровящихся бинтах, на морде здоровенный фингал.
Спрашиваю про ключ от сейфа. Ключ у начальника Абверпункта. Начальника нет. Уехал вчера вечером в бордель и не вернулся. Унтер говорит, что он инструктор школы. Отвечал за воспитание детей. Расстрелял их естественно не он, а другой, мамой клянусь! И вообще я в тридцать втором за коммунистов голосовал. Сука.
Корнеев шерстит по шкафам и тумбочкам. Судя по его виду – пока ничего стоящего. Заходит Югов. Спрашиваю его насчёт медвежатника.
– Поспрошаю, тащ полковник. Откроем.
