Я и сама не знала, почему реакция этого наглого красавчика так меня задела. Мало ли грубиянов в жизни встречается! Если из-за каждого расстраиваться, никаких нервов не хватит. И как тут было снова не вспомнить главреда? Он хоть и удружил мне с командировкой, но в некоторых вещах был абсолютно прав. Например, когда говорил, что наглостью некоторые пытаются прикрыть недостаток ума.
Еще раз глянув вслед удаляющейся фигуре деревенского франта, я показала ему язык. Точно не от большого ума он пристал ко мне. А значит, и расстраиваться из-за него не стоит. В конце концов, у меня есть куда более важные занятия.
Что там говорил Максим? Кому-то понадобилась реклама здешних мест? Ладно, раз выбора у меня нет, придется или найти в Зипунах скрытый от простого глаза потенциал, или придумать его. Причем придумать правдоподобно, чтобы все, включая сумасшедшего инвестора, решившего вложить сюда деньги, в это поверили.
Я отправилась в местный клуб и, по совместительству, библиотеку. Шансов, конечно, было мало, что в подборках старых газет найдется какая-нибудь полезная для меня информация, но все же это лучше, чем ничего. А вдруг повезет?
В библиотеке оказалась единственной читательницей, что, впрочем, не сильно удивило. Сейчас и в городах-то мало кто ходит по таким местам. Зачем, если все есть в Интернете? А в деревне и подавно желающих почитать не было. Седой сморщенный старичок, занимающий одновременно должность и сторожа, и библиотекаря, посмотрел на меня так, словно я была пришельцем с другой планеты. Дважды переспросил, действительно ли мне нужен «Главный колокол». Подтвердив, что ему не послышалось, я забрала пыльную, тяжелую стопку газет и уселась за стол в небольшой комнатенке, выполняющей роль читального зала.
И кому пришло в голову назвать газету так по-дурацки? «Главный колокол». Как будто есть еще не главный. Да и вообще в деревне никаких было не видно.
Но, как оказалось, я ошиблась. Раньше в Зипунах стояла церковь. Прямо над рекой, на том пригорке, что хорошо был виден с любого места в деревне. И как раз в той церкви и находился колокол, а звонарь считался кем-то вроде глашатая правды, возвещая о самых важных событиях. Оттуда и пошло название для газеты.
Красивая история, вот только она абсолютно ничего не добавляла к моим поискам сенсации. Такое в каждой деревне можно встретить. Тем более, что от самой церкви давно не осталось даже следов.
– Историей интересуешься? – крякнул за моей спиной старичок. Я так увлеклась чтением, что не заметила, как он подошел. – Хорошие то времена были! – проговорил тягуче, выдавая сожаление.
– Вы их хорошо помните? – раз он решил пообщаться со мной, этим следовало воспользоваться. Кто знает, вдруг подхвачу для себя какую-то нужную информацию.
Седые косматые брови приподнялись в изумлении, а потом старик снова крякнул и рассмеялся.
– Бог с тобой, дочка. Я дитем малым был, когда церкву-то разрушили. Только по рассказам знаю, что стояла она там. Пытались восстановить потом, да так и не вышло. То голод, то война. А сейчас и вовсе не осталось тех, кто помнит, какой она была. Но место там особенное, кто хошь, тебе подтвердит.
У меня внезапно зачесались ладони, а в животе что-то затрепыхало, как случалось всегда, когда я находилась на пороге чего-то интересного и необычного. Неужели это оно? Та самая тайна, которая позволит удовлетворить требования главреда?
– Расскажете? – отложила газеты и повернулась к старику, приготовившись слушать. Что бы он мне ни поведал, я найду, как правильно использовать эту информацию. Слова нужные подберу, а чего нет в истории – добавлю. Но сенсацию Мурзин получит.
Дед пожевал губами и развел руки.
– Да не мастак я говорить, дочка. Ты к Кузминишне пойди, ее дом прямо у реки. Аккурат под тем холмом, где церква стояла. Вот она тебе поболе меня рассказать сможет. Многое повидала за свою жизнь.
– А как мне ее найти? – домов у реки было немного, но ломиться в каждый в поисках неизвестной мне Кузьминишны особого желания я не имела.
– Да чего ее искать. Как спустишься с пригорка, увидишь хату с зеленой крышей. Ставни еще расписные у нее, других таких в Зипунах нет.
Поблагодарив старика, я отправилась к реке. Дом и правда нашелся быстро, но сквозь колья забора на меня совершенно недружелюбно смотрел огромный мохнатый пес, а на звон колокольчика у калитки никто не отворил. Видимо, хозяйки не было на месте.
Ничего не оставалось, кроме как ждать. Я спустилась к реке, обнаружив над водой небольшой деревянный пирс. Огляделась по сторонам. Место, хоть и не выглядело особенным, было очень красивым. Заросли камышей на берегу, прозрачная гладь, в которой отражались деревья, и синее-синее небо над головой с клубами белоснежных облаков. Прямо-таки рай для художников. Или фотографов. Я вытащила телефон, чтобы сделать несколько снимков. Пригодятся для будущей статьи: на ярком глянце нашего журнала эти пейзажи будут выглядеть шикарно.
Мне удалось поймать в кадр и кучерявые облака, и пролетевшую над водой птицу, название которой я не знала, и крошечную лягушку, скакнувшую к воде по деревянному настилу. А потом я услышала всплеск. Громкий и резкий, как будто в реке оказалось что-то внушительных размеров. Неужели здесь еще и рыба водится?
С включенной камерой обернулась на шум и застыла, рассматривая уставившегося на меня того самого типа, с которым утром столкнулась у клуба.
– Вы что, следите за мной? – он вытаращил глаза, глядя с такой яростью, что я невольно попятилась. Хорошо, что этот тип находился в воде, будь он на берегу – уже бы закипел или начал плеваться огнем. Как настоящий дракон.
Глупейшее сравнение, но никакого другого и в голову не пришло при виде этого разъяренного красавчика. Как ни странно, злость его не только не испортила, но сделала еще более привлекательным.
Вот ведь как бывает, женщине и разозлиться нельзя: сразу превращается в отталкивающую мегеру, а на этого сердитого нахала хотелось смотреть и смотреть. И, может, еще больше раздразнить, выясняя, до каких пределов его можно довести.
– Очень мне надо за вами следить! – выдала я свое возмущение. Хоть он и красив до неприличия, это не отменяет элементарных правил приличия. И одно из таких правил гласит: нельзя обвинять другого человека бездоказательно! Вот чего он на меня взъелся? Или мания величия замучила?
– Немедленно уберите телефон! – рявкнул мужчина, двинувшись в мою сторону. А я только после его слов поняла, что так и не отключила камеру. Стояла и пялилась на этого Тритона, который, того и гляди, выскочит из воды и накинется на меня.
Он что, решил, что я его снимаю? Вот это самомнение!
– Правда думаете, что ваши снимки в неглиже представляют для меня какой-то интерес? Да вы последний человек на свете, которого я стала бы фотографировать!
Мужчина выбрался на пирс и остановился в метре от меня. Мокрый и злой – его глаза разве что молнии не метали. И смотрел так, словно не поверил и собирался в отместку отправить меня туда, где только что находился сам. Утопить – и дело с концом. Свидетелей нет, если я заору, все равно никто не услышит.
– Не подходите ко мне, – я попятилась к берегу. Не то, чтобы испугалась, но оказаться в реке совершенно не было желания. А он таращился более чем грозно. Как будто я в его царство забрела и хозяйничала тут без разрешения. А ведь река общая и холм этот тоже. Табличек про частную собственность нигде нет и в помине, поэтому пусть засунет свое недовольство куда подальше. Нечего купаться голышом посреди белого дня, тогда не придется переживать, что кто-то тебя увидит.
Ну, почти голышом, – поправила я себя саму в мыслях, непроизвольно окидывая взглядом статную фигуру. Хорош, как ни крути. Слишком хорош. Мне всегда нравилась именно такая порода: широченные плечи, узкие бедра. И да, кубики тоже были. Такие, что ух… Прямо-таки наслаждение для глаз и раздолье для буйных девичьих фантазий.
Эх, все-таки жаль, что не успела щелкнуть его. Добралась бы до нормальной связи и сбросила бы девчонкам в чат, чтобы могли полюбоваться, какие фермеры водятся в наше время. Да и статье моей, расхваливающей местные красоты, такой кадр только бы добавил шарма.
– Делать мне нечего, – буркнул красавчик, осознав, видимо, что я опасаюсь за свою безопасность. Обошел меня, гневно сверкнув глазами, и направился по тропинке к тому самому дому, куда я ломилась несколько минут назад. Неужели вдобавок ко всем своим недостаткам он еще и живет у этой Кузьминишны?
За что мне такое наказание? – подумала я, продолжая рассматривать удаляющуюся фигуру. Вид сзади, надо признать, был ничуть не хуже. Интересно, он, на огороде работая, так мышцы накачал? И почему у Макса, который серьезно подсел на протеиновые коктейли и подолгу зависает в тренажерном зале, нет такой эффектной задницы?
Глава 3
– Владушка! – догадаться, что появившаяся на пригорке старушка и есть нужная мне Кузьминишна, было нетрудно. Она остановилась у калитки перед домой и всплеснула руками, рассматривая приближающегося к ней мужчину. – Да холодно ж купаться уже! Вот не бережешь ты себя!
– Все хорошо, баб Глаш, – уверил ее красавчик. – Я привык, вы же знаете. А вот вы зачем тяжелые сумки опять таскаете? – поравнявшись со старушкой, забрал пакеты у нее из рук. – Почему не сказали, что в магазин пойдете? Я бы помог или попросил кого, чтобы донесли.
– Ох, да ты и так столько мне помогаешь, не хотела тревожить лишний раз, – она засуетилась, возясь с замком на калитке. – Пойдем в дом скорее, одеться тебе надо!
Мужчина рассмеялся, что-то негромко отвечая ей. Оказывается, умеет и нормально говорить, не брызгая ядом каждую секунду. Вполне себе любезный и приветливый молодой человек. Вон, и на расстоянии видно, что Кузьминишна от него без ума. Помогает ей, надо же! Почему тогда со мной только рычит? Что я ему сделала?
Старушка уже успела отворить калитку и зайти во двор, но тут посмотрела на реку, замечая меня.
– Владушка, а она тут чего? С тобой пришла?
Я невольно улыбнулась: надо же, Владушка. Вот уж никогда бы не подумала, что к этому наглому типу можно обращаться так нежно. И ведь не похоже, что они родственники, старушка, хоть и очарована им, но держится отстраненно. Будь мужчина ее внуком, точно бы вела себя иначе.
– Понятия не имею, кто она такая, – пожал плечами нахал, кидая в мою сторону беглый взгляд. – Туристка какая-то, наверно. Отдыхать приехала.
Я подошла ближе, вполне достаточно для того, чтобы рассмотреть, как расширились в недоумении глаза старушки.
– Какая такая туристка? А что ей делать-то тут у нас? Дочка, а? – она обратилась теперь уже ко мне: – Ты как здесь оказалась?
Приблизившись к калитке, я отдышалась: от быстрого подъема в гору перехватило дыхание. И не могла не заметить, какой ехидный взгляд бросил на меня этот самый Владушка. Не трудно было догадаться, о чем подумал: я не только бездельница, еще и слабачка. Он-то сам нисколько не запыхался, поднимаясь.
Стало обидно: терпеть не могла, когда на меня вешали ярлыки, а этот фермер только и делал, что указывал на мои промахи. Как будто я виновата в том, что он меня сильнее! Но не спорить же с ним на глазах у старушки, так только настрою ее против себя.
Я повернулась к Кузьминишне, делая вид, что не замечаю рассматривающего меня с надменной улыбкой нахала.
– Мне Степан Васильевич из библиотеки посоветовал к вам обратиться. Сказал, что вы про церковь знаете, что раньше здесь стояла. И про места здешние.
– Знаю, – подтвердила старушка, изучая меня. – А тебе на что?
Она, хоть и была уже довольно преклонных лет, выглядела бодрой и довольно крепкой. И напоминала добрую волшебницу из сказок. Внимательный, пытливый взгляд, морщинистое лицо, почти белые волосы, выбивающиеся из-под платка. Натруженные загорелые руки. Мне снова захотелось достать телефон и сделать несколько снимков – уж слишком колоритно она выглядела. Но не решилась. Во всяком случае, не сразу, сначала надо хоть немножко разговорить ее, да и разрешение на съемку не мешало бы получить.
Я могла бы выдумать что-то в ответ, но опыт показывал, что в таких случаях лучше говорить правду. Больше шансов расположить к себе человека. А расположение ее сейчас мне как было очень нужно. Иначе как узнать все местные тайны?
– Я журналистка. Приехала сюда, чтобы написать статью про вашу деревню. Поделитесь своими историями? – я улыбнулась самой елейной улыбкой, которую только смогла изобразить. Обычно это хорошо действовало: люди охотно шли на контакт. Но увидеть реакцию старушки не успела, потому что полуголый красавчик опустил пакеты на скамью и шагнул ко мне с таким видом, будто прямо сейчас собирался стереть с лица земли.
– Владушка, да что же ты стоишь? Иди в дом скорее! Смотреть страшно на тебя! – мои слова, похоже, произвели на старушку куда меньшее впечатление, чем то, что раздетый злыдень может простудиться.
А я опять понять не могла, что происходит. Сейчас-то чем он недоволен? Наивно понадеялась, что мое признание изменит отношение. И фермер поймет, что я вовсе не бездельница, а приехала сюда с вполне конкретным заданием. О том, что его мнение в принципе не должно беспокоить, я старалась не думать. Смотрела на его более чем странную реакцию и не представляла, как вести себя дальше.
– Пойдем-ка, – коснувшись моего плеча, Кузьминишна подтолкнула меня к дому. – Там поговорим. А то этот жентльмен так и будет тут мерзнуть. Воспитание ему не позволяет вперед дам уйти.
Воспитание не позволяет? Не была бы я так ошарашена отчетливо направленной в меня яростью мужчины, точно бы рассмеялась. Старушка тут сильно преувеличила: понятие воспитания ему, скорее всего, вообще не знакомо. По крайней мере, вести себя с незнакомыми девушками он точно не умеет.
Но и упустить шанс поговорить я тоже не могла. Поэтому кивнула в ответ на предложение и пошла следом за бабулей в сторону дома.
Внутри все было простенько, но мило. Типичная деревенская обстановка, меня саму поселили в похожей. Старая деревянная мебель, ковры на выбеленных стенах, иконы в углу. Пахло травами и свежеиспеченным хлебом. Удивительное такое уютное сочетание. И я поняла, что проголодалась. Ушла утром, даже не позавтракав, а сейчас это дало о себе знать. Желудок напомнил, что я его обделила, недовольным урчанием. И, к моему ужасу, этот звук услышала не только я.
Старушка охнула, неодобрительно поглядев на меня.
– Ну, вот что за молодежь пошла?! Один в холодную воду лезет, другая голодом себя морит. А ну-ка идем, кушать будем сейчас. Диетами своими в городе балуйся!
– Да не холодная вовсе вода, баб Глаш, – попытался возразить нахал, но старушка неожиданно резко осадила его.
– А ты – марш одеваться! Хватит перед девушкой своими телесами светить! Чай не жена она тебе!
– Еще не хватало! – буркнул он, но подчинился, скрываясь в одной из дальних комнат. Уходя, правда, снова одарил меня таким взглядом, что я невольно поежилась. И чтобы хоть как-то отвлечься, подошла к старушке, уже начавшей суетиться у стола.
– Давайте помогу. Меня, кстати, Оксаной зовут.
– Ксюша, значит, – кивнула та. – А я – Глафира Кузьминична. Можно – баба Глаша. Ты на Владика не серчай, не со зла он. Осторожничает просто.
Я изумленно подняла на нее глаза. Совсем не ожидала такой проницательности от обычной деревенской бабушки. Выходит, она заметила и агрессивность со стороны этого Владика и мою реакцию.
Снова проглотила улыбку: Владиком этот тип точно не был. Совсем не котенок, а вот на тигра, готовящегося к прыжку, очень даже похож. Понять бы еще, почему именно меня выбрал в качестве мишени.
– А зачем ему осторожничать? – пожала плечами. – Я ведь про деревню собираю информацию, а не в его личной жизни копаюсь. Да и вряд ли в ней есть что-то, представляющее интерес для нашего журнала.
– Не серчай, дочка, – повторила баба Глаша, как-то странно улыбаясь и оставив без комментариев мое последнее заявление. – Он хороший. Так много помогает мне, крышу вон перекрыл. И по хозяйству все время. Ни копеечки ни раз не взял. Клад, а не мужчина!
Если бы я не видела эту старушку впервые в жизни, подумала бы, что она старается свести меня с ее обожаемым Владиком. Но вряд ли незнакомый человек станет стремиться к такому. Видимо, просто заметила напряжение между нами и решила сгладить ситуацию по мере возможностей.
– В погреб сходишь, дочка? Там кастрюля со щами справа на полке. Вход во дворе, сразу за крыльцом. Пообедаем – и поговорим тогда.
Я кивнула, отправляясь на поиски погреба. Даже и не знала, что остались в наше время такие места. Тяжелая дверь призывно скрипнула, когда я потянула ручку на себя. Изнутри потянуло прохладой. Влажный земляной запах проник в легкие, почему-то заставляя ощущать себя принцессой, спускающейся в темное подземелье. Прямо в логово дракона. Я фыркнула от такой аналогии, нащупывая на стене выключатель. По помещению растекся темно-золотистый свет. Совсем слабый, но его оказалось достаточно, чтобы рассмотреть стеллажи у стен, заставленные банками и другой посудой. И притаившегося в глубине того самого дракона.
Когда этот тип успел спуститься сюда? И почему находился в темноте? Меня ждал – как-то резко пришел в голову ответ, и я ахнула, отшатываясь к лестнице наверх.
Он в два шага оказался рядом, нависая надо мной и вдавливая спиной в холодную каменную стену. Настороженный тихий голос в глубине подвала прозвучал почти зловеще.
– Я вам не наивная баба Глаша. Поэтому не смейте совать свой нос туда, куда не звали! Ясно?
– А то что? – вот говорил же Макс, что инстинкт самосохранения у меня отсутствует полностью. Вместо того, чтобы постараться слинять побыстрее, я принялась спорить.
– А то вам придется пожалеть, что вообще явились сюда.
Я напряглась от смеси страха и возмущения. Да как он смеет так вести себя со мной? Или времена попутал, забыл, что он тут не барин, а я – не его крепостная? Ведь нет никаких прав командовать.
– Немедленно пустите меня!
Он стоял слишком близко. Высокий – я едва доставала ему до плеча, и приходилось задирать голову, чтобы смотреть в лицо. Все еще влажные волосы были зачесаны назад, но отдельные пряди выбивались, падая на лоб тонкими, упругими пружинками, вызывая какое-то совершенно неправильное желание до них дотронуться.
Темно-карие глаза казались почти черными, а взгляд был цепким и пронзительным. Наверно, именно так смотрит на свою добычу коршун, перед тем как наброситься. Жестко и прямо, утягивая в какую-то завораживающую глубину.
Его губы вытянулись в прямую линию, добавляя красивому лицу надменности. Я набрала подольше воздуха и проговорила, очень стараясь, чтобы голос не дрожал:
– Не смейте мне угрожать! Что вы вообще себе позволяете?
Подалась вперед, упираясь ладонями в его грудь с твердым намерением оттолкнуть, отодвинуть от себя подальше. Но он даже не шелохнулся, словно я скалу с места сдвинуть пыталась. Склонился к моему лицу, почти касаясь губами губ, и проговорил вкрадчивым шепотом, от которого по всему телу побежали мурашки.
– Я еще даже не начинал… угрожать. И советую не доводить до того, чтобы мне пришлось это сделать.
А в следующее мгновенье отстранился, и вместе с желанной свободой я испытала еще какое-то странное, неподдающееся описанию чувство. Стало как будто пусто. Больше не ощущала жар, исходящий от мощного, крепкого тела этого психа, но продолжала прижиматься к каменной кладке стены. И от этого тут же стало холодно.
– Я сам отнесу щи наверх, – он потянулся к полке, снимая самую большую кастрюлю и направляясь к лестнице. – А вам советую хорошо обдумать мои слова. Не люблю повторять.
– Ненормальный! – выкрикнула я ему в спину, оглядываюсь по сторонам в поисках того, что можно еще и запустить. – Дикарь! Неандерталец!
Он неожиданно рассмеялся низким, грудным смехом, от которого оставившие было меня мурашки тут же вернулись, снова пускаясь в пляс по телу.
– Да кто угодно! – бросил, не оборачиваясь. – Можете обзываться, сколько хотите. Только не приближайтесь ко мне. А еще лучше вообще не попадайтесь на глаза.
Глава 4
Какое-то время после его ухода я еще простояла у подножья подвальной лестницы. Надо было прийти в себя и успокоиться, чтобы сердце не выпрыгивало из груди. И что-то сделать с желанием придушить этого самоуверенного наглеца. Мне нужна старушка и то, что она может рассказать, но вряд ли я поспособствую ее откровенности, если буду демонстрировать неприязнь к ее обожаемому Владушке.
Благо, профессия научила справляться с возникающими в работе казусами. С разными людьми приходилось сталкиваться, и, если бы я не умела восстанавливаться после некоторых таких встреч, давно бы сломалась. А главред, при всех его недостатках, все же был умным дядькой и совершенно обоснованно говорил, что сломать себя мы не должны позволять никому и ничему.
С этим я не могла не согласиться. И не собиралась давать какому-то деревенскому грубияну возможность выбить у меня почву из-под ног.
