– Мы – сотрудники, наше дело – выполнять приказы.
– Я – не сотрудник, понятно?! – Арнольд сверкнул глазами, однако впечатления не произвёл.
Нуцци с лёгким удивлением посмотрел на покрасневшего здоровяка и предложил:
– Прекрасно, мистер Хиллари, немедленно отправляйтесь к капитану и сообщите ему об этом. А передо мной демонстрировать мужественность не стоит – мне на неё наплевать.
– Что?
– То, что слышали, мистер Хиллари. Вам повторить?
– Проблема – в завышенных ожиданиях, – подал голос Вагнер. – В нашей маленькой коммуне произошла смена руководства, и мы возвращаемся туда, где должны быть: я – чинить клипер, док – лечить людей. Ну а вам тоже найдут какое-нибудь занятие.
– Разве это правильно? – спросил молчавший до сих пор Фрейзер. – Что хорошего в том, что решения будут принимать два человека?
– Мистер Райли привёз с собой солдат, а значит, капитан больше не нуждается в коллегиальной системе управления.
– Они что, установят военную диктатуру?
– Скорее, военный порядок.
– И вам всё равно?
– Если я буду с чем-то не согласен, я выскажусь, – твёрдо пообещал доктор.
– Если вам позволят.
– Уверен, что-что, а высказаться мне точно позволят, – рассмеялся Нуцци.
– Так выскажитесь!
– Против чего? – удивился доктор. – Они ещё ничего не придумали и не предложили. Нужно подождать…
– Подождать чего?! – перебил доктора Арнольд.
Несколько мгновений Нуцци молчал, по очереди разглядывая недовольных парней, после чего покачал головой:
– Несмотря на то что в нашей маленькой коммуне, как выразился Павел, произошла смена руководства, принципиально ничего не поменялось: мы по-прежнему на инопланетном корабле и летим неизвестно куда. Нам нужно отсюда выбраться – тем или иным способом. А чтобы выбраться, мы должны быть лояльны друг к другу и к людям, которые нами командуют.
– Вы сами себе противоречите, док, – хмыкнул Арнольд. – Зачем им наша лояльность, если у них есть военные?
– Военные нужны на крайний случай, мистер Хиллари, – спокойно ответил Нуцци.
– На какой?
– Если вследствие непродуманных решений возникнет внутренняя напряжённость, которая выльется в беспорядки. Но я уверен, что мистер Райли, будучи опытным управленцем, сделает всё, чтобы взрыва не произошло. Он предпочитает принимать продуманные решения.
– А военные…
– Военные обеспечат быстрое исполнение продуманных решений. И пресекут неразумные действия.
– Например? – поинтересовался Пятый.
– Например, расползание пассажиров по инопланетному кораблю.
– Но ведь всем интересно, что находится за пределами ангара!
– Вот об этом я и говорю, мистер Фрейзер.
– Мне не нравится, что нас заперли! – добавил Арнольд.
Доктор несколько секунд смотрел на здоровяка, после чего кивнул и с лёгкой, едва заметной улыбкой повторил:
– И об этом я говорю тоже, мистер Хиллари.
Наоми отвернулась, скрывая широкую, а не лёгкую, как у Нуцци, улыбку, а Вагнер – с той же целью – опустил голову. Тельма осталась безучастной.
– Полагаю, мистер Райли планирует заняться изучением инопланетного корабля, – закончил Нуцци.
– Со своими людьми, – уточнил Пятый.
– Я не знаю.
– А я – догадываюсь.
– Я не могу оспаривать догадки, мистер Фрейзер.
– Так вы – лоялист, доктор Нуцци, – протянул Арнольд. – Не ожидал, если честно.
– Очень странно, что вы этого не ожидали, мистер Хиллари, – ровно ответил доктор. – Во-первых, я – служащий «Vacoom Inc.», и мистер Райли является для меня таким же начальником, как для капитана Линкольна, Наоми, Тельмы и всех, за исключением кадета Вагнера, который добровольно подчинился старшему по званию Линкольну, но не обязан выполнять распоряжения Райли. Во-вторых, я очень хочу домой, а для этого нужно плыть в одной лодке и грести в одну сторону.
– Под командованием Райли?
– Да, мистер Хиллари, под командованием мистера Райли и капитана Линкольна.
– У вас на всё есть ответ, доктор, – буркнул Пятый.
– Это результат вдумчивого анализа происходящего, мистер Фрейзер.
Вагнер снова усмехнулся.
– Я думал, вы другой.
– Нет, я старый.
– Хотите сказать, что наше поведение – признак молодости?
– Признак отсутствия опыта, мистер Фрейзер.
– Опыт в том, чтобы подчиняться? – удивился Пятый.
– Опыт в том, чтобы сохранять хладнокровие и выбирать путь, наиболее подходящий для достижения намеченной цели.
– А ваша цель…
– Вернуться домой, мистер Фрейзер, я только что об этом сказал, и с тех пор ничего не изменилось. А для того чтобы вернуться домой, мы должны действовать сообща. Вы же обиделись на то, что вас не позвали на совещание, и готовитесь сотворить здесь небольшую революцию.
– Я… нет, док, совсем нет. – Пятый сбился. – Просто…
– Мы привыкли к тому, что наше мнение имеет значение, – хмуро поддержал товарища Арнольд.
– Я уверен, что капитан Линкольн донесёт эту мысль до мистера Райли, – твёрдо произнёс Нуцци. – Но в свою очередь хочу заметить, что вам следует укрепить позиции среди друзей.
– Иначе ребята снова потянутся к Баррингтон? – догадался Фрейзер.
– Уверен, что потянутся. – И доктор Нуцци посмотрел на девушку, сидящую возле пребывающего в коме брата.
…
Состояние Артура не менялось.
После первого, самого кошмарного, жуткого приступа, едва не сведшего Анну с ума и вызванного, как понимала девушка, разработанным Сандрой вирусом, Артур затих и с тех пор не шевелился. Худенький. Бледный. Очень похожий на мертвеца. Младший Баррингтон едва дышал, а Анна… Анна давно перестала рыдать в голос, кричать, выплёскивая охватившее её горе. Теперь молчала. Безучастно сидела, прислонившись спиной к стене, и очень редко отрывала взгляд от брата. Иногда плакала, беззвучно, даже без слёз, но рыдать перестала. Она не прятала горе – она им стала. И совсем редко, даже не всякий раз, когда слышала её голос, поворачивалась и смотрела на Сандру. В глубине души Анна понимала, что Конфетка не хотела причинить вред брату, что разработанный ею вирус был направлен против компьютерной системы инопланетян и ударил по Артуру только потому, что младший Баррингтон оставался подключён к системе. Понимала. Но ничего не могла с собой поделать – видела в Конфетке врага. Не кривилась в её сторону, не подбегала с бессмысленной руганью.
Но видела в ней врага.
А Сандра, в свою очередь, прекрасно поняла, какие чувства испытывает к ней Анна, и не приближалась. Попросила Баджи перенести их вещи и спальные мешки подальше от Баррингтонов и старалась не смотреть в их сторону. Попросила, но ничего не объяснила, сказала, что «не может сейчас рассказывать», оставив подругу мучиться в неведении. Как и всех остальных пассажиров «Чайковского», которые знали только то, что Артур и Сандра работали против инопланетной компьютерной системы, потом Конфетка её вырубила, а младший Баррингтон впал в кому. Но как это произошло, осталось загадкой: кто знал – молчал, остальные фантазировали.
Поведение Сандры не осталось незамеченным и породило новую волну слухов, но прежде, чем глупые фантазии превратили Баррингтонов в отверженных, освободившееся рядом с ними место заняли Октавия и Август. Демонстративно заняли, показав всем, что ссора с Сандрой – не более чем личное дело и не выводит брата и сестру из общества.
Намёк поняли все.
А следующий удар по попытке выстроить невидимую стену отчуждения нанесла Диккенс. Выбрав момент, когда Октавия и Август ушли по делам – чтобы никто не подумал, что она явилась к ним, – художница подошла к Анне, уселась рядом и кивнула на Артура:
– Как он?
– Без изменений.
– Понятно. – Диккенс вздохнула и неожиданно спросила: – Ты спала?
Нет, в самом вопросе не было ничего неожиданного, но участливый тон обычно колючей художницы заставил Анну улыбнуться и покачать головой:
– Не уверена. Во всяком случае, не старалась заснуть специально, но, может, меня вырубало.
– Вырубало, я видела, – подтвердила Диккенс. – Но не сразу поняла, что ты отключаешься. Посмотрела на тебя – ты сидишь, потом снова посмотрела – сидишь, вроде так же, но голова под другим углом. А потом снова как обычно.
– Может быть, – не стала спорить Анна. – Но специально не хочу… не могу…
– Но надо.
– Наверное, надо, да. – Баррингтон вновь перевела взгляд на брата. – Я в какой-то момент почувствовала, что нужно отдохнуть, прилегла даже, но не получается. Даже заставить себя пыталась, но не получается.
– А если я скажу, что посижу с Артуром?
– Спасибо.
– Спасибо потом скажешь, – продолжила напирать Диккенс. – Ты ответ дай.
В её голосе вновь появились привычные жёсткие нотки, но именно нотки – художница стала требовательной для того, чтобы Баррингтон приняла её предложение.
– Я… я могу попробовать. Но не уверена, что сумею.
– Ты скажи себе, что Артур под присмотром, и это тебя успокоит. Уверена, что успокоит.
Несколько мгновений Анна размышляла над предложением подруги, поймала себя на мысли, что испытывает огромную благодарность за проявленную заботу, и тихо сказала:
– Я обещаю, но можно чуть позже? Хочу ещё немножко посидеть рядом с ним.
– Договорились, – кивнула Диккенс. – Но немножко.
– Хочу видеть, как он очнётся.
– Он обязательно очнётся.
Несколько мгновений Анна молчала, затем перевела взгляд на художницу, посмотрела в тёмные глаза самбо[1 - Самбо – потомки от смешанных браков индейцев и африканцев.] и тихо сказала:
– Спасибо.
Вместо ответа Диккенс сжала руку Анны, выдержала короткую паузу и в тон ей, так же негромко, спросила:
– Ты ведь знаешь, что я умею рисовать не только на стенах?
Это была шутка. Диккенс умела рисовать чем угодно и на чём угодно, и рисовать блестяще. Оказавшись на инопланетном корабле с одним лишь альбомом и карандашами, она уговорила Вагнера дать ей машинное масло и нарисовала потрясающую картину для пришельцев, которой до сих пор ходили любоваться обитатели ангара. А затем задала им вопрос, на который инопланетяне ответили. Нельзя сказать, что завязалось бурное общение, но диалог хоть медленно, но развивался… Пока Сандра, спасая Райли, не вырубила компьютерную сеть.
– Да. – Анна вновь улыбнулась. – Конечно, знаю.
– И я… я просто подумала, что это тебя чуточку обрадует. – Диккенс вытащила из рюкзака альбом, вынула из него лист и протянула Баррингтон. – Подарок.
Это был карандашный портрет Артура, выполненный большим мастером. И выполненный от души: художница изобразила мальчика таким, каким он бывал очень редко – улыбающимся. Изобразила с такой теплотой, что на глазах Анны выступили слёзы.
– Диккенс…
– Только ничего не говори, хорошо?
– Можно сказать спасибо?
– Это можно.
