Вот почему мысль, что Анна, пошатываясь от выпитого, могла бродить по узкой тропинке, да еще в темноте, казалась нелепой и одновременно реальной. На трезвую голову подругу к скалам и близко не заманишь, но вчера Анна вообще была не в себе.
Грейс припомнила кое-что еще из событий вчерашнего вечера. Анна, стоя у барной стойки, вдруг повернулась к ней.
– Почему? – спросила она.
– Что?
– Почему тебе так нужно поговорить со мной наедине? – Подозвав бармена, Анна заказала еще бутылку вина.
– Хотела убедиться, что ты в порядке, – ответила Грейс. Она чувствовала – происходит что-то неладное, вот и решила выяснить. А еще ей хотелось хотя бы минуту пообщаться с подругой без назойливой троицы, отвечавшей за Анну, перебивавшей разговор, всячески подчеркивавшей, что они лучше знают ее, чем Грейс.
– Ты точно в порядке? – спросила Грейс.
Подруга смотрела куда-то сквозь нее.
– Я хочу побыть с тобой одной, Анна, – продолжила Грейс. – Ты и я, как раньше.
– Это было девятнадцать лет назад. Грейс, я давно не та, что прежде. Ты и понятия не имеешь… – Она замолчала.
– О чем? – напряглась Грейс, но Анна покачала головой и отвернулась к бару.
Грейс взяла подругу за локоть, чтобы развернуть к себе.
– О чем я не знаю? – Необходимо было выяснить, что все-таки мучает Анну.
Подруга высвободила руку. Грейс могла поклясться, что в ее глазах мелькают слезы. Но тут подошла Кейтлин:
– Помощь нужна?
Краем глаза Грейс заметила, что и Нэнси следит за ними. Значит, это она отправила к ним Кейтлин.
Да, миновало девятнадцать лет. Они сильно изменились. Но Грейс, вернувшись в город своего детства, надеялась возобновить старую дружбу, а ее уже три месяца держат на расстоянии. И желание это Анны или влияние ее подруг, Грейс пока не поняла.
Поднялся ветер. Грейс достала из кармана перчатки, плотнее запахнула пальто. Тревога усиливалась. Нельзя было вчера уходить из бара, но, с другой стороны, Анна не сделала попытки остановить ее, когда Грейс вызвала себе такси. На лице подруги мелькнула даже тень облегчения. Грейс это обидело, но сейчас она сожалела, что ушла.
Тропа тянулась все выше, а воздух становился плотнее. Склон был пологий, да и Грейс привыкла к спортивным нагрузкам, но дышалось ей с трудом. Чем ближе была вершина скалы Крейна – вот-вот откроется за поворотом плоская площадка, – тем сильнее Грейс боялась того, что может увидеть.
Она твердила себе, что Анну давно бы нашли, если бы ее тело лежало у подножия скалы. Но вокруг было тихо.
Пронизывающий ветер пробирал до костей. Грейс натянула шапку на лоб, с бьющимся сердцем приближаясь к повороту.
Нет, смотреть вниз нельзя. Она слишком хорошо знала, что скалы делают с человеком. Если, перегнувшись, она увидит внизу ярко-красное пальто, в котором Анна была вчера, жизнь никогда не останется прежней. Трепет и ужас перед тем, что она может увидеть внизу, стали нестерпимыми.
На повороте Грейс остановилась и зажмурилась. Ею так завладела мысль, что Анна лежит на камнях под скалой, что, когда она наконец подалась вперед и открыла глаза, ей понадобилось время, чтобы прийти в себя. Она с шумом выдохнула и оглядела берег, не заметив ни единой красной точки, ничего похожего на пальто Анны. С огромным облегчением Грейс отступила назад и зажала рот рукой, только сейчас осознав, как сильно боялась увидеть внизу Анну. Отступив от обрыва, она начала спускаться по тропе. Конечно, хорошо, что обошлось без трагедии, но Анна все-таки пропала. Грейс ускорила шаг, на ходу принимая решение: нужно срочно поговорить с Беном Робинсоном.
Октябрь, девять недель назад
Анна
Я расстегнула и стянула куртку, пристроив ее на подлокотник, но продолжала прижимать одной рукой – знакомое ощущение успокаивало. Я цеплялась за куртку как за последнюю надежду, пусть это покажется чересчур сентиментальным. Несколько недель меня не отпускало напряжение, чувство стремительного падения, неудержимой потери себя.
Я уговаривала себя – раз приехала, нужно довериться Салли. Но мне всегда было сложно доверять людям. Есть вещи, которыми я ни с кем не делилась – ни с Беном, ни с Нэнси… Я утратила способность доверять уже давно, и, если честно, есть лишь один человек, с кем я могла бы поговорить откровенно, – Грейс.
Но принесет ли мне облегчение серьезный разговор с ней, я не знала. Раньше ближе ее у меня никого не было, но сейчас, по прошествии стольких лет, я стараюсь держать Грейс на расстоянии.
Салли интересуется, как прошла неделя. Этим вопросом она намекает мне, чтобы я рассказала о том, что меня тревожит. В голову сразу приходит то, что случилось шесть дней назад.
Я стояла в актовом зале и зачитывала список дел, который наш родительский комитет должен был закончить за три дня, оставшиеся до вечера открытых дверей. Я в комитете уже четвертый год и знаю, сколько всего надо успеть до обеда, а мы только начали.
В окно я увидела Грейс, спешившую через игровую площадку. Они с Матильдой опаздывали. Ее лицо было мрачным, она хмуро взглянула на меня, заметив, что я смотрю через стекло.
– Все в порядке? – спросила я, преувеличенно артикулируя.
Грейс остановилась и глубоко вздохнула. Я спустилась с крыльца и приблизилась к ней.
– Да так… – Она махнула рукой. – Грэм… Короче, ничего нового.
– А что случилось? – Грейс рассказывала о муже не охотнее, чем я о Бене, самое основное – где познакомились и когда поженились.
Она встретила Грэма десять лет назад, через год после того, как мы с Беном стали парой. Я с будущим мужем тоже познакомилась на работе, но на этом сходство заканчивалось. Бен был начисто лишен профессионального честолюбия Грэма. Он никогда не мечтал жить в другой стране, вдали от жены и сына, да я бы ему и не позволила. Ни он, ни я не склонны гореть на работе и жертвовать личной жизнью. А Грейс и Грэма такая жизнь, по-моему, устраивала.
Но в то утро Грейс раздраженно произнесла:
– Этому человеку не знакома концепция семейной жизни. Он последняя дрянь и законченный эгоист.
В ее глазах полыхнула ненависть.
– Матильду несколько месяцев не видел, – продолжила она.
– Сочувствую. Вероятно, вам трудно, когда он так далеко. У него не получается взять отпуск?
– Хотел бы – взял бы! – бросила Грейс.
– Мне очень жаль. Я и не догадывалась, что все настолько серьезно.
Грейс пожала плечами и опустила голову.
– А что вы там делаете? – Она показала на актовый зал.
– В пятницу вечер открытых дверей, я помогаю с подготовкой. Вот, собрались, чтобы сориентироваться, что нужно сделать.
– Ты молодец!
– Мне это нравится, – улыбнулась я.
– Слушай, а приезжай ко мне вечером в пятницу в гости? – предложила Грейс. – Поболтаем, пообщаемся. Я могу приготовить ужин, откроем бутылку вина…
Я вспомнила о своих планах на пятницу. Каждый год после вечера открытых дверей мы с Нэнси, Кейтлин и Рейчел оправляемся в «Джованни» есть пиццу. Нэнси наверняка уже заказала столик; это прекрасная возможность посидеть за бокалом вина и рассказать, как у кого прошло лето, и чтобы дети не крутились рядом.
Грейс радостно улыбнулась:
– Давно хочу с тобой пообщаться, а то мы все никак не соберемся.
– Ну хорошо, давай, почему бы и нет, – сдержанно произнесла я.
– Отлично! – Грейс подалась вперед и дружески сжала мне руку. – Ты и я, как в прежние времена! Я буду очень ждать.
Я смотрела ей вслед, зная, что не пойду в гости к ней. Бен мне часто повторял, что неумение отказывать людям мне только вредит.
Я могла предложить другой день. Даже пригласить Грейс с нами в пиццерию. Но я ничего этого не сделала. Я разрывалась между долгом и желанием, терзаясь угрызениями совести за то, что подвожу старую подругу, и раздражаясь, что сама поставила себя в такое положение.
Вечером я позвонила Грейс и солгала, будто Бен уезжает и мне придется остаться дома, поэтому наша встреча откладывается. Потом написала подругам сообщение с просьбой не озвучивать наши планы насчет пиццы, впервые за долгое время снова чувствуя себя школьницей.
– Не представляю, что произойдет, если она узнает правду, – призналась я Салли. – Я должна была к ней съездить, ведь Грейс в Клируотере не с кем общаться, а я выбрала других своих подруг.
– Вы словно изводите себя за это решение, Анна. Может, лучше попытаться понять, почему вы поступили именно так? Почему вы не пригласили Грейс пойти с вами?
– Да, на первый взгляд это было проще всего, – отозвалась я.
– Но это не так?
Я покачала головой. В компании Грейс часто заводила разговор о прошлом, о школьных каникулах и поездках на природу и шутила, что у ее мамы были две дочери. Через неделю Нэнси заявила, что этот неиссякаемый поток сознания ее уже достал.
– Вы с ней очень разные, – сказала она мне. – Неужели ты не понимаешь?
Действительно, я заметила, что у нас с Грейс не осталось ничего общего. Теперь Нэнси знает меня лучше других и недоумевает, почему я цепляюсь за дружбу двадцатилетней давности.
– Ты ей ничего не должна, – убеждала она.
Словно прочитав мои мысли, Салли произнесла:
– Спустя столько лет ваши отношения сильно изменились. Вероятно, вы обе заново ищете место в жизни друг друга?
– Да, наверное. Сейчас жизнь иная, и мы другие.
В детстве у Грейс было все, о чем я могла только мечтать. Речь даже не о вещах, а о ее семье, домашнем укладе. Ей нечего было желать, а я постоянно стремилась к большему. Хотела быть как она… но больше не хочу.
– Сейчас у меня есть все, – сказала я. – А у Грейс, по-моему, нет.
– Анна, как вы считаете, может, в глубине души вам не хочется, чтобы вам напоминали о прошлом? – спросила Салли. Она отложила в сторону синюю в горошек тетрадь, которая всегда лежит открытой у нее на коленях, и, будто нахмурившись, стянула обруч с волос и тут же надела снова. – А общение с Грейс служит ненужным напоминанием?
Я взяла куртку с подлокотника и скомкала ее, водя пальцами по мягкому хлопку.
– Пожалуй, вы правы. Я не намерена погружаться в прошлое.
– Этому есть какая-то причина? Я бы хотела побольше узнать о вашей семье, об отсутствии матери в вашей жизни.
– Никаких причин нет, – ответила я. Пусть это неправда, но моя мать здесь ни при чем.
– Тогда расскажите о Бене, прежде чем мы закончим сегодня, а то я о нем почти ничего не знаю.
Я улыбнулась при упоминании имени мужа.
– А что вы хотите узнать?
– Все, что вы пожелаете мне рассказать.
– Бен – прекрасный человек, у нас крепкий брак. Отношения ровные, мы не ссоримся и не спорим.
Салли молчала, и я продолжила:
– Бен рос совсем в иных условиях – его родители до сих пор вместе, и есть сестра, которую он очень любит. В общем, степфордская семья, – улыбнулась я. – Но я всегда мечтала об образцовом доме, мне с ними комфортно, спокойно… Кому-то это покажется скучным, но…
– Отчего же, в комфортных отношениях много преимуществ, особенно когда все остальное лишает душевного равновесия. Если Бен дает вам стабильность, это хорошо. Вы говорили ему о своих чувствах после потери отца? – спросила Салли.
Я покачала головой.
– Думаю, он меня не поймет, – призналась я и чуть не физически ощутила ее удивление при таком крутом повороте в описании идеального брака. – Моя подруга Нэнси считает, что у меня бесконфликтный брак, – добавила я. – Это потому, что мы с Беном неконфликтные. Мы… – я поводила рукой вдоль воображаемой горизонтальной линии, – плывем по течению.
– Вы считаете, что поговорить с ним нельзя?
– Это трудно объяснить. Мы просто… я просто… Я пока не заводила этот разговор.
Я не уточнила, что и не хочу, но проблема заключалась как раз в этом, а причины моего нежелания я пока не могу объяснить Салли.
– Вы сказали Бену, что сегодня едете ко мне?
Я отвернулась к окну и принялась разглядывать улицу.
– Нет, Бен об этом не знает, – призналась я. – И никто не знает.
Я прикусила губу, не желая поворачиваться и видеть выражение лица Салли. Я готова была попрощаться – наше время истекло.
– Анна, есть ли определенная причина, почему вы не сообщили Бену?
Мне показалось, Салли полагает, будто у жены не может быть причин скрывать от мужа, что она обратилась к психотерапевту из-за своего горя. Похоже, она уже догадалась, что мои визиты к ней не связаны с потерей отца. Но правда намного хуже того, что она может подумать.
Глава 4
