Это был ван Нистельрой лично.
– Немез, немедленно в главное здание. Минус второй этаж, комната для допросов 2B.
– Но у меня занятие и…
– Вам показалось, что меня это интересует? Вы нужны нам здесь. Это срочно!
– А о чем речь? – спросила она, но ван Нистельрой уже положил трубку.
Спустя десять минут она покинула территорию академии, пересекла улицу и снова вошла в здание БКА. На втором подземном этаже не было окон и даже световых шахт, он освещался одними лишь люминесцентными лампами.
Войдя в смотровую комнаты для допросов 2B, Сабина наткнулась на группу людей: коллег, сотрудников внутренней службы безопасности и техников, которые в спешке настраивали приборы и пульт управления для звуко- и видеозаписи. И на Дирка ван Нистельроя.
Похоже, все и правда серьезно.
Ван Нистельрой тут же подозвал ее к себе.
– Вы дипломированный специалист по допросам и профайлингу, – коротко сказал он. – Я хочу, чтобы вы допросили одного человека.
– Я? – Вообще-то она работала в отделе по расследованию убийств, а специалистом по допросам был Снейдер. Хотя верно, он ведь сегодня утром уволился. – И о чем речь?
Свет потолочной лампы отражался в очках ван Нистельроя в тонкой стальной оправе, его угловатое обветренное лицо со следами постакне на щеках частично находилось в тени.
– Одна женщина добровольно явилась к нам и призналась в семи убийствах.
Семь убийств! Сабина пожала плечами.
– Ну тогда все и так ясно.
– Нет. – Ван Нистельрой отошел в сторону, техники, стоявшие вокруг, расселись по местам.
И Сабина смогла посмотреть через стеклянную стену, с другой стороны к которой крепилось зеркало-шпион.
Комната для допросов была ярко освещена, в центре стоял стол и два стула. На одном сидела уже знакомая Сабине монахиня в черном одеянии.
– Эта женщина призналась в семи убийствах? – вырвалось у Сабины. – Как ее зовут?
– Мы не знаем. Ее отпечатков пальцев нет в базе данных. Все, что нам пока известно: у нее шрамы на шее и кистях и баварский акцент.
– Австрийский, – поправила Сабина. – Я говорила с ней сегодня утром. – Уроженка Мюнхена, она умела различать диалекты.
– Как угодно, – буркнул ван Нистельрой, – тогда у вас уже есть хорошая база для разговора. Выясните, в чем дело.
Сабина разглядывала монахиню, которая неподвижно сидела на стуле, положив руки на стол, и отрешенно смотрела в угол. Хорошая база! Помимо Снейдера в БКА работало еще несколько отличных специалистов по допросам. Почему ван Нистельрой выбрал именно ее? Не важно, она еще выяснит причину.
– Мы готовы! – сказал один из техников.
Ван Нистельрой требовательно взглянул на нее. Но когда Сабина уже хотела открыть дверь и войти в комнату для допросов, он ее задержал.
– Вам следует знать еще одну маленькую деталь…
Глава 4
Через несколько минут Сабина вошла в комнату и снова уловила нежный запах мятного масла. Она села на свободный стул, тоже положила руки на стол и наклонилась вперед.
– Хотите стакан воды?
Монахиня помотала головой.
– Чай? Может, чашку кофе? У нас хороший кофейный автомат. Для гостей кофе со вкусом лесного ореха либо миндаля. Или амаретто, шоколада, марципана?
Монахиня улыбнулась.
– Очень мило с вашей стороны, но нет, спасибо.
У женщины были длинные ресницы, узкий нос и полные красиво очерченные губы. Щеку украшала родинка. О цвете волос монахини можно было лишь догадываться, но Сабине показалось, что она разглядела белоснежную прядь под головным покрывалом. Последнее было закреплено обручем для волос, благодаря которому, очевидно, лучше держалось и напоминало чепец.
– У вас есть адвокат? – спросила Сабина.
– Нет.
– Вы нуждаетесь в его услугах? Мы могли бы…
– Не беспокойтесь.
– Хорошо. – Так, это мы выяснили. – Меня зовут Сабина Немез, – представилась она. – Я криминалист-аналитик и судебный психолог.
– Профайлер?
– Да, можно и так сказать. И работаю в отделе по расследованию убийств. Поэтому я здесь, – ответила Сабина. – Вы признались в семи убийствах?
– Нет, это неверно.
Сабина быстро взглянула на зеркальную стену, потом снова перевела глаза на монахиню.
Та постукивала пальцами по столешнице. Как и сказал ван Нистельрой, на тыльной стороне ладоней, у запястья, были видны уродливые шрамы. В верхней части шеи тоже проглядывали шрамы, полуприкрытые воротником монашеского платья. Как глубоко они уходили, можно было только догадываться.
– Я всего лишь призналась, что буду совершать по одному преступлению следующие семь дней! Умрут семь человек.
– По вашей вине?
Монахиня кивнула.
– Зачем вам это делать? – спросила Сабина.
– В общей сложности у вас есть семь дней, чтобы это выяснить, – ответила монахиня.
– И как вы собираетесь все устроить? Пока что вы застряли в этой комнате для допросов, а от лучшего возможного здесь предложения – ароматизированного кофе – только что отказались.
Монахиня молчала.
– Вы можете сообщить мне детали? – спросила Сабина. – Имена жертв, где они живут и причину вашего поступка?
– Этого я не могу вам сказать.
– В каком монашеском ордене вы состоите?
– Это вы сами должны выяснить.
– Как вас зовут?
– Тоже выясните сами.
Проклятье! Эта женщина издевалась над ней?
– Так мы с места не сдвинемся, – вздохнула Сабина.
– Именно. Вероятно, вас не проинформировали, на каких условиях я сдалась.
– Проинформировали, – ответила Сабина, но ван Нистельрой не дал ей возможности поговорить с коллегами и вникнуть в дело. – Не могли бы вы повторить ваши слова? – попросила она.
– Конечно, но это не мое драгоценное время утекает, а ваше. – Монахиня убрала руки со стола, скрыв их в широких рукавах платья, и откинулась на спинку стула.
Черт! Если Сабина правильно интерпретировала такую позу, то она только что потеряла связь с собеседницей.
– Итак, вы сказали, что хотели бы поговорить с криминалистом-аналитиком. Так вот, я…
– С главным комиссаром уголовной полиции Мартеном Снейдером, – перебила ее монахиня. – Только он узнает все, что я хочу рассказать.
– Хорошо, это мне уже известно, но почему именно Снейдер? – спросила Сабина.
– Больше я никому не доверяю, ни единой душе.
– Мне придется вас разочаровать, но, как вы уже сами слышали, он больше недоступен для подобного рода разговоров. Вам придется довольствоваться мной. Или другим сотрудником, – предложила Сабина.
– Не утруждайтесь напрасно. – Монахиня сделала глубокий вдох. – Как я уже сказала, буду говорить только с ним!
Сабина долго на нее смотрела, но женщина не отвела взгляда. Ее серые глаза блестели. В этом взгляде читалось большое милосердие, но и самоуверенность, которая росла с каждой секундой. Однако Сабина все равно выдержала этот взгляд. В итоге глаза отвела монахиня.
Вот почему ван Нистельрой потребовал именно ее для этой работы. Снейдер ее обучал, они работали вместе, и из всех коллег в БКА она знала его лучше других. Но очевидно, сейчас ей это не особо помогало.
Пришло время завершить разговор и покинуть комнату для допросов. Монахиня отказывалась говорить, но Сабина еще не хотела сдаваться.
– Вы сказали, что доверяете только Снейдеру? – повторила она.
Монахиня молчала.
– Все же меня это удивляет, – продолжила Сабина, – потому что час назад вы еще не знали, кто такой этот Снейдер. Вы не знали ни как он выглядит, ни про букву С его второго имени, и держали в руке его старую визитку.
Монахиня сжала губы.
– Если вы собиратесь совершить семь убийств, хотя задержаны и находитесь здесь, вам необходим как минимум один сообщник, который будет помогать. Так как вы не знакомы со Снейдером, я полагаю, что ваш сообщник его знает. Вероятно, вы получили визитку Снейдера от него. – Сабина задумалась, не переставая наблюдать за эмоциями на лице монахини. Она была на правильном пути, потому что на переносице монахини пролегла морщинка, а веко задергалось.
– Так как визитка старая и потрепанная, я полагаю, что ваш сообщник давно знает Снейдера. А раз вы сказали, что никому больше не доверяете, значит, ваш сообщник хорошо знаком с запутанными структурами БКА.
Монахиня плотнее сжала губы.
– Позвольте еще раз взглянуть на визитную карточку? – попросила Сабина. – Я хочу, чтобы ее проверили на наличие отпечатков пальцев.
Монахиня помотала головой.
Хорошо, – подумала Сабина. – Это подтверждает мое предположение! Других отпечатков там все равно уже не обнаружить.
– Вероятно, вы считаете себя очень умной, – сказала женщина.
– Вы не оставляете мне другого выбора, кроме как делать собственные выводы, – парировала Сабина. – Судя по вашему акценту, вы из Австрии, его легко перепутать с южнобаварским… из какого-то региона на границе с Германией. Может, Верхняя Австрия?
Монахиня молчала.
– Сколько у меня времени, чтобы предотвратить убийство? – спросила Сабина.
По-прежнему молчание.
– Раз вы хотите за неделю совершить семь убийств, я полагаю, что первое… – она взглянула на часы, – произойдет через неполные пятнадцать часов, то есть незадолго до полуночи, так как завтра по плану уже вторая жертва, верно? – Сабина прищурилась и задумалась. Что еще? – По опыту я знаю, что серийные убийцы, следуя инстинкту, обычно начинают в ближайшем окружении и лишь затем расширяют радиус своих преступлений. Поэтому я также полагаю, что из-за сегодняшней нехватки времени первое убийство случится в Висбадене или его окрестностях.
Уголок рта монахини дернулся. Во взгляде появился скепсис, словно она разгадала ход мыслей Сабины.
– Вас обучал Снейдер? – спросила она.
Сабина не ответила на вопрос, а подалась вперед.
– Значит, Висбаден, – заключила она. Это была лишь догадка, но реакция женщины подтвердила, что Сабина на правильном пути.
Внезапно женщина тоже наклонилась вперед над столом. Ее руки показались из рукавов, и она ухватилась за столешницу с обеих сторон.
– Забудьте свои психоштучки, – прошептала она. – Я ничего не скажу, можете выдвигать сколько угодно предположений. Я буду говорить только с Мартеном Снейдером.
Сабина разглядывала ее. За секунды она зафиксировала каждую деталь. Любой обрывок информации мог быть важен. Ногти монахини были грязные и обломанные. Возможно, навязчивый аромат мятного масла служил лишь одной цели – заглушить другой, предательский запах. Но какой? Сабина втянула воздух, но ничего не почувствовала.
Затем вместе со стулом подвинулась в сторону и принялась изучать наряд женщины. Подол платья лежал на полу. Даже мысков туфель не было видно, но на ткани собралась пыль и волокна – внизу и сбоку на бедре. И запылилась монахиня точно не во время визита в БКА. Здесь ежедневно убирались, отчего постоянно пахло чистящими средствами.
– Скажите мне хотя бы, откуда у вас шрамы на руках? – Сабина попыталась добыть еще одну подсказку.
Непроизвольно монахиня подняла рукав и посмотрела на свою кисть. Как будто хотела свериться с наручными часами. Но часов не было, только маленькая татуировка на левом запястье.
