– Вы знакомы? – оживился мужчина в годах. – Господин ректор охарактеризовал ее как исключительно талантливую особу.
– Учились в одной группе, – темноволосый, одетый с иголочки щеголь произнес это так пренебрежительно, словно и впрямь знал меня лишь как «однокурсницу». Вот засранец! – Со своей стороны могу сказать, что девушка слабосилок, – продолжил он с видимым безразличием, – а все ее таланты не более, чем тесное общение с нашим деканом, – вдобавок к своим словам Ролан поиграл бровями, мол, «ну вы понимаете, о чем я». – Да и что девушка может смыслить в такой сложной науке, как артефакторика?
– Что вы говорите? – натурально изумился мастер Валленштайн, суетливо поправив очки на носу. – А вы, юноша, с какими баллами закончили академию?
– С высшими, – этот поганец выпятил грудь, словно в этом была хоть капля его заслуг.
Я мысленно фыркнула.
– Что ж, в таком случае я мог бы рассмотреть и вашу кандидатуру, – мужчина кивнул. – Как, вы говорите, вас зовут?
– Ролан Масквилли, – на смазливом лице проскользнула тень неудовольствия из-за необходимости вновь представляться, но он быстро взял себя в руки. – Сочту за честь учиться у вас.
– Да, точно. Ролан Масквилли… Хм, где же я слышал это имя? – грандмастер сосредоточенно хмурил лицо, делая вид, что пытается вспомнить, а спустя пару секунд воспрянул, поймав озарение: – Ах да! Как же я мог забыть! Вы тот самый юноша, о котором писали в газетах…
И сказано это было так, что сразу становилось ясно – новость о Ролане мастер читал в колонке светской хроники, где особенно упорно мусолили обвинения Лики и ход расследования.
– Ой, да чего в этих газетенках только не пишут, – поморщился младший Масквилли, как от боли, неприязненно передернув плечами. Верный признак злости. – Чего только девицы не придумают, чтобы пробиться в высший свет. Но главное, что все эти глупые обвинения были сняты!
– Они прозвучали, и этого достаточно, – веско обронил грандмастер, одной интонацией закрывая вопрос с возможным наставничеством. – Извините, юноша, но я слишком консервативен и не могу допустить, чтобы мое имя связывали со столь ужасающими обвинениями. Но я слышал, что грандмастер Ла’Вилли набирает учеников, думаю, он вам не откажет в наставничестве. Он очень хороший артефактор, до статуса мастера обязательно вас доведет. А теперь прошу меня извинить, я опаздываю на встречу с клиентом.
Мастер ободряюще потрепал мою ладонь и поудобнее устроил ее на сгибе своего локтя. Мы зашагали вперед. И только отойдя на несколько шагов и услышав тихое: «Ну вы как, голубушка?» – я поняла, что все это время практически не дышала.
Постепенно напряжение отпустило и мне стало даже смешно. И чего так испугалась? Наверное, подсознательно ждала момента, когда этот гад воспользуется своим даром убеждения. К счастью, ему мозгов хватило не связываться с мастером Валленштайном. Или он просто был предупрежден дедом о талантах конкурента?
– Я думала, Ролана разорвет от злости, – фыркнула, почувствовав, что окончательно пришла в себя. – Вы и впрямь не узнали его?
– Такого забудешь, – хмыкнул мастер. А я ведь почти поверила! – Его отец мне уже весь мозг выел, желая пристроить отпрыска. Ну а я просто решил, что было бы неплохо выбить нахала из колеи. Уязвленное самолюбие заставит делать ошибки, что вашей подруге только на руку.
Я лишь подивилась, как быстро мастер-одуванчик сориентировался.
– Надеюсь, у нее все получится.
– Даже не сомневайтесь, – ободрил меня мужчина, движением руки подзывая наемную комфортабельную карету для господ.
С удобством устроившись на мягкой сидушке, он обернулся к маленькому оконцу и вполголоса сообщил вознице адрес:
– Торговый город, гильдия артефакторов. Если успеем добраться к завтрашнему утру, заплачу по двойному тарифу. И на выезде из столицы остановись у приличной таверны.
– Понял, – ответил возница.
Окошко закрылось.
Карета тронулась с места, и я окончательно расслабилась, моментально почувствовав, как мягким облаком меня окутывает усталость. Зевок сдержать не получилось – ночь была сумасшедшей, организм требовал своего.
– Отдыхайте, голубушка, – мастер заметил мои попытки устроиться поудобнее. – Путь предстоит неблизкий. Позднее перекусим.
Я кивнула и, перетянув сумку на колени, привалилась боком к мягкой стенке кареты.
Но стоило мне только прикрыть глаза, как мастер вдруг поинтересовался:
– Голубушка, а не подскажете ли мне, откуда у вас творение Агаты Маркес? – Едва прозвучало имя моей матери, как всякий сон слетел. Мастер Валленштайн, с видимым усилием оторвав взгляд от сумки-артефакта, взглянул на меня и шокировано уточнил: – Вы ведь тоже Маркес. Неужели вы дочь Агаты?
– Вы ее знали? – В горле почему-то запершило. Или просто голос сел, по крайней мере, когда я заговорила снова, прозвучало немножко хрипло. – Вы знали мою маму?
– Знал? – мастер, казалось, растерялся от моего вопроса. – Неужели ее больше нет?
Я отрицательно качнула головой. А через мгновение вынуждена была отвернуться к окну – смотреть на мастера было горько. Казалось, что он вмиг постарел на несколько лет, морщины стали резче, глаза заполнила боль.
– Как же так? – прошептал мастер. – Пожалуйста, Иветта, не могли бы вы рассказать, что случилось с Агатой? К сожалению, мы с ней потеряли связь.
– А вы?..
– Я был ее наставником.
Наверное, я даже не удивилась. Держа в руках один из самых редких артефактов, существовавших в наше время, несложно было представить маму ученицей столь выдающегося мастера.
– На самом деле я мало что знаю, – пожала плечами. – Я была малюткой, когда ее не стало. Мне известно лишь то, что однажды она уснула и больше не проснулась.
– Как? Она ведь была так молода! – опешил мужчина. – А как же ты?
– Меня воспитывал товарищ отца – дядя Алек. Он говорил, что смерть любимого подкосила мою маму, и, невзирая на все его целительские умения, жизнь из нее утекала, словно вода через решето.
– Да, – невпопад сообщил грандмастер Валленштайн, глядя в никуда расфокусированным взглядом. Вынырнув из мыслей, он пояснил: – Любовь у них была настоящая. О таких романах разве что в книгах пишут.
– Вы хорошо знали ее? Можете что-нибудь рассказать? Я ведь совсем не помню маму, и спросить было не у кого. Про отца мне дядя Алек немного рассказывал, а вот про маму он совсем ничего не знал.
– Как уже говорил, я был ее наставником, – приступил мужчина к рассказу, тяжело вздохнув и нервно теребя в руках платок. – Сильная магичка, талантливый артефактор, еще и красавица, каких поискать. Знаешь, какие ухажеры были? Один родовитее другого. Но все не солоно хлебавши отошли в сторонку, когда она познакомилась с одним из двадцати лучших боевых магов королевства, с твоим отцом – Ирваном. Казалось, они дышали друг другом. Уже через месяц после знакомства поженились, а еще через два Ирвана призвали на службу – у границ разлома случился сильнейший прорыв. И почти сразу пришла весть – его отряд сгинул полным составом. К тому моменту Агата уже знала, что ждет ребенка, но, невзирая на мои уговоры, отправилась его искать. Говорила, что он жив, что она это чувствует. И уехала. А так как у разлома магия нестабильна, почтовики не работали, мы потеряли связь. Обратно она не вернулась. Скажи, Агата нашла Ирвана?
– Да, в одном из госпиталей. Дядя Алек так и не смог объяснить, каким чудом отцу удалось выжить, когда все его товарищи погибли. Полное выгорание, разорванная на клочки аура, несовместимые с жизнью раны. Он считает, что отец ждал мою маму, чтобы попрощаться. А еще он успел дать мне имя.
– Но почему же она не вернулась?
Мне оставалось лишь пожать плечами. О своих родителях я знала меньше, чем сам господин Аврелий.
– Этот артефакт должен был сделать ее грандмастером, – он похлопал сморщенной ладонью по сумке, лежавшей у меня на коленях. Вид при этом у него был ностальгический, словно мастер приветствовал давнего друга. – Мы бились над ним больше года, никак не могли разобраться. Приятно знать, что у Агаты все-таки получилось довести артефакт до ума.
– Она работала над ним до самой смерти, – я грустно улыбнулась, уже давно смирившись с тем, что за жизнь Агата Маркес цеплялась лишь для того, чтобы доработать свое детище, а вовсе не из-за меня. – Правда, я за все семь лет обучения так и не смогла разобраться в плетениях. И информации по пространственным карманам в общем доступе до обидного мало.
– А что же ее дневник? – изумился мастер. – Разве там нет записей о ходе ее работы?
– В дневнике?
– Она скрупулезно записывала все свои эксперименты, а учитывая ее страсть к артефакторике, таких тетрадей у нее было около десятка.
– Я ничего не знала об этом, но обязательно спрошу у дяди Алека, – произнесла я задумчиво, – возможно, они у него хранятся.
И, может быть, именно там я найду ответы на свои вопросы.
Разговор сам собой прервался. Мне хотелось узнать о родителях как можно больше, но пришлось отложить свои расспросы на потом. Весь вид господина Валленштайна говорил о том, что он переживает утрату своей ученицы, с которой потерял связь много лет назад. И беспокоить его не стоит.
У таверны мы остановились ближе к вечеру, но задерживаться там не стали. Заказали полную корзину продуктов и продолжили путь. Поев, я стянула сапоги, чтобы забраться на сиденье с ногами, и, укрывшись вытащенной из сумки шалью, привалилась спиной к мягкой стенке кареты, чтобы забыться тревожным сном до самого утра.
6. О том, как планы изменились
С рассветом мы въехали в торговый город, где жизнь бурлила и кипела, казалось, круглосуточно. Сюда стекались торговцы со всего королевства, чтобы обменяться товарами, узнать о новинках, встретиться с поставщиками. Идеальное место, где можно найти все что угодно на любой вкус и кошелек.
И именно в этом городе были расположены почти все гильдии.
Выпрыгивая из кареты, я поморщилась. Какой бы комфортабельной она ни была, ездить на дальние расстояния в ней было тяжело. От долгого сидения в одной позе ноги затекли и казались чужими, все тело словно пронзали миллионы острых иголочек. Очень хотелось размяться, хотя бы сделать элементарную зарядку, не говоря уже о полном разминочном комплексе, выполнения которого от нас каждое утро требовал физрук.
– Идем, – коротко обронил мастер, расплатившись с извозчиком, и направился в противоположную сторону от гильдии. – Там пока никого нет, рано еще. А нам не мешало бы привести себя в порядок перед визитом.
Миновав буквально пару кварталов, мы свернули за угол и очутились перед заведением с вывеской «Две похлебки», уж не знаю, как насчет двух, но от одной я бы точно не отказалась.
В животе предательски заурчало. Продолжая питаться раз в день, я скоро стану напоминать поднятое пособие Таси – скелет обыкновенный.
Сама таверна оказалась чистенькой. Интерьер небогатый, но по-домашнему уютный. Внутри тихо, даже первые постояльцы еще не встали. А вот хозяйка – пышнотелая женщина лет пятидесяти – уже была на ногах и вовсю суетилась за стойкой. С первого взгляда узнав мастера Валленштайна, она душевно с ним поздоровалась, с интересом глянув в мою сторону.
– Как обычно, грандмастер? – уточнила она, поправив черный как смоль локон, спадающий на шею. – Ранехонько вы в этот раз, раньше завтрашнего дня и не ждала.
– Ну так, ученицу уже нашел, чего еще в этой столице торчать? – отмахнулся мужчина, устраивая свой чемодан на одном из табуретов. – Считай, только выпустилась, вот и приехали, чтобы оформиться, как полагается. А то сегодня-завтра подтянутся остальные выпускники, не протолкнуться будет. Так что в этот раз нам потребуются две комнаты, найдутся?
Я старалась сильно на мастера не пялиться, но его слова об ученице взбодрили меня похлеще тонизирующего зелья. Это он всерьез? Или просто для прикрытия?
– Для хорошего человека в моем трактире всегда найдутся места, – кивнула она, закидывая полотенце на плечо. – Завтракать будете сейчас или потом спуститесь?
– Часа тебе хватит? – грандмастер глянул в мою сторону.
– Даже много.
– Вот и отлично, – и вновь обернулся к хозяйке, – Милава, нам два номера с подведенным водопроводом и сытный завтрак через час – есть будем в общем зале.
Я только успела вытянуть из сумки кошель, чтобы расплатиться, как мастер меня одернул:
– Убери, – голос был недовольным, словно я его оскорбила. – Департамент все оплачивает.
Я кивнула и мысленно выдохнула. Вот и отлично! А то за номер с новомодными удобствами дерут столько, что на эти деньги в обычном можно жить неделю. А учитывая тот факт, что я планирую купить дом-лавку в торговом квартале столицы, не стоит сорить деньгами. Еще неизвестно, смогу ли я вернуть то, чего меня обманом лишил мастер Ла’Вилли.
Номера оказались на первом этаже, в самой дальней и тихой части таверны. Выделенная мне комната была отличной! Просторная, светлая, с широкой кроватью. В отдельной нише стояла здоровая ванна с крышкой со специальной выемкой для шеи. Я такую видела только в женском салоне, куда нас водила Злата, чтобы отметить совершеннолетие. Возможно, мы тут задержимся, и у меня будет возможность повторить этот чудесный опыт.
Скинув лишнюю одежду и быстро выполнив комплекс физических упражнений, я помылась, высушила волосы артефактом, который смастерила еще на втором курсе, и только тогда взглянула в зеркало. И ахнула. Иллюзия спала!
Так быстро я еще никогда не собиралась.
Мастер был уже в зале. Правда, его стол вместо тарелок с едой ломился от вороха документов. Завидев меня, старик кивнул, указывая на свободный стул.
– Мастер Валленштайн, – обратилась я полушепотом и, невзирая на его невозмутимость, все же поинтересовалась: – Иллюзия спала. Так и должно быть?
– Она спала еще на рассвете, – отмахнулся одуванчик как от чего-то незначительного и тут же подсунул мне какой-то список: – Я получил наименования всех разработок Ла’Вилли. Выдели те, в создании которых участвовала, чтобы потом не терять время.
Устроившись поудобнее и взяв в руки несколько сшитых листов, я принялась вчитываться в названия. Признаться, я была шокирована количеством зарегистрированных на мастера артефактов, а когда наткнулась на знакомое наименование и вовсе мысленно охнула. И принялась читать более внимательно, чувствуя, как мои брови все выше и выше поднимаются от удивления.
Какого дьявола?
– Нашли что-то интересное? – уточнил временный наставник, стоило мне отложить бумаги.
– Вы ведь знаете, что в академии есть архив недоработок? Куда сбрасываются изобретенные студентами артефакты, которые работают не так, как должны, или идеи, которые так и не были реализованы из-за своей сложности. Так вот. Когда мастер понял, что основную учебную программу я освоила, он стал мне подкидывать эти самые нерешенные задачи. Конечно, я смогла решить далеко не все, но те, которые все-таки довела до ума, должны были войти в учебное пособие, но… они все тут. Разве они не принадлежат академии?
Значит, слова мастера Ла’Вилли о том, что он пишет новый учебник для артефакторов, очередная ложь?
– Нет. Разработка принадлежит тому, кто смог ее реализовать.
И, конечно же, мое имя нигде указано не было. Взяв карандаш, я быстренько отметила изобретения из академического архива, с которыми работала, и протянула бумаги хмурому грандмастеру.
Список получился внушительным. Мысль о том, что мне придется доказывать создание каждого артефакта, приводила в ужас.
В гильдию мы с мастером явились спозаранку, и не сказать, что нас приняли радушно. Но стоило лишь упомянуть о заинтересованности Верховного мага, как отношение изменилось с «Что за ересь вы тут несете?» на «Так уж и быть, против такого аргумента не нам возражать».
Мастер вместе с главой гильдии скрылся в одном из кабинетов, куда постепенно подтянулись еще несколько человек, оставив меня куковать в коридоре. Так что, дожидаясь, пока мастер Валленштайн убедит комиссию начать расследование, я занималась самоедством. Сетовала на промах, ругала себя всякими словами, потому что никак не могла взять в толк, как можно было ничего не замечать? И тут же сама себе напоминала, что, во-первых, я была под ментальным воздействием, а во-вторых, подозревать и не верить своему наставнику – все равно что не верить родному отцу. Это даже звучит оскорбительно. А учитывая, что своего отца я никогда не видела, мастера едва ли не боготворила…
За все время я ни разу не слышала ни одного грубого слова в свой адрес, ни разу мастер не повышал на меня голос, хотя других студентов, случалось, разносил в пух и прах. Я считала себя исключительной, а оказалось… Жизнь преподнесла жестокий урок. Очень больно разочаровываться в людях, особенно в тех, кем до того восхищалась.
Да, с доверием у меня теперь однозначно будут проблемы. А вот за собственную слепоту и бестолковость придется расплачиваться. Теперь поди докажи, что известнейший мастер систематически злонамеренно присваивал себе профессиональные заслуги студентки-недоучки.
Из-за двери, где заседали уважаемые артефакторы, послышался разговор на повышенных тонах, временами переходящий в яростную ругань, неподобающую достойным ученым мужам. Я уж думала, они никогда не придут к решению, но тут дверь распахнулась.
На пороге возник господин Аврелий.
– Ну, Иветта, я сделал все что мог, – произнес он раздосадовано. Видимо, по мнению мастера, этого было недостаточно. – Проверка состоится, но дальше все зависит от тебя. Главное, не тушуйся перед этими индюками и помни, ты в своем праве.
– Спасибо, мастер.
Глубоко вздохнув, я постаралась успокоиться, желая предстать перед комиссией в лучшем свете – уверенной и собранной. Но, едва переступив порог, сразу почувствовала себя на экзамене по предмету, которого не знаю. От уничижительных и возмущенных взглядов группы мужчин, большинство из которых обладали знаком высшего звания, захотелось вытереть взмокшие ладошки о штаны, а лучше – провалиться сквозь землю.
Вместо этого я лишь сжала зубы от досады и осмотрелась.
Передняя, приподнятая часть зала была площадкой для выступающих – специальная трибуна и огромная доска – позади. Напротив, на некотором отдалении, стоял длинный стол под зеленым сукном и одиннадцать стульев с красной обивкой, которые предназначались для членов комиссии. Половина мест сейчас пустовала. За спинами представителей комиссии, облаченных в мантии, вдоль стены стояли две лавки. Именно там и расположился грандмастер Аврелий Валленштайн.
– Представьтесь, – попросил один из членов комиссии низким голосом, стоило мне подойти к трибуне.
– Лицензированный артефактор Иветта Маркес, – мой ровный голос разнесся по всему залу благодаря встроенному в сцену артефакту усиления звука.
– Уровень дара?
