– Ага. – Я крепче сжал тетрадь. – Которых я по одному начну уничтожать, начиная с завтрашней ночи.
– Почему не сегодня? – хихикнула Рита.
– Потому что завтра кровавая луна и все такое.
Она снова потянула за тетрадь, а я уперся. Она дернула. И через мгновение мы оба завалились на пол. Миссионерская позиция – я сверху – меня вполне устраивала.
Ее глаза, темно-серые в полутьме, оказались прямо напротив. Я заглянул в них и не поверил, что все происходит в реале. Так на меня не смотрел еще никто! И ни у кого я не видел таких красивых глаз. Да что там! Прекрасных, глубоких, бездонных… Мы почти касались друг друга кончиками носов, я чувствовал ее дыхание, а от ее волос пахло какими-то цветами. И вдруг она закинула руки мне за спину, обняла, и меня чуть не стошнило от волнения. Представив себе эту картину, я едва не рассмеялся. Вот было бы позорище! И стало немного легче. Я подался назад, но Рита не разомкнула рук.
– Та-ак, – протянула она, глядя куда-то поверх моей головы, и прочитала название: – «Адская школа». Очень интересно!
Вот зараза! Она все-таки завладела тетрадью и теперь рассматривает комикс за моей спиной!
Я дернулся сильнее и шибанулся затылком о потолок – изнанку лестницы, да так, что искры полетели из глаз! Наши объятия распались, и тетрадь шлепнулась на пол. Схватившись за голову, я сел, со стоном привалился к стене и возмутился:
– Чего ты ржешь?
Мурашки уже не бегали по спине, краска не заливала щеки, и сердце не застревало в горле от этой девчонки. Было просто больно. А Рита все лежала на полу и хихикала, показывая безупречно ровные зубы. Наконец она тоже села, поджав под себя ноги. Протянула руку и погладила меня по макушке:
– Очень больно?
– Жизненно важные органы не задеты. Выживу, – пробормотал я, пряча тетрадь в сумку.
Она снова погладила меня по голове. Было приятно чувствовать ее пальцы на своих волосах, снова видеть близко ее лицо, вдыхать ее свежий запах. Еще немного – и я бы попытался ее поцеловать. Интересно, что бы она тогда сделала? Но тут прозвенел звонок, и мы поспешно выбрались наружу.
– Проведешь мне экскурсию по преисподней? – Рита закинула рюкзак на плечо.
Я отряхнул пыль с джинсов:
– Ладно. Начнем со столовки. Есть хочешь?
– Кофейку бы не помешало, я совсем не выспалась сегодня.
– Забавно, – усмехнулся я. – Горячий кофе в аду. Могу обещать только чай. И тот чуть теплый.
– Годится! – И она бодро зашагала рядом, безо всякого смущения, словно не мы только что валялись на полу под лестницей, сжимая друг друга в объятиях.
В столовой пока еще было свободно. Не сговариваясь, мы взяли по чашке чаю и по булочке с корицей.
– Угощаю, – предупредил я, и Рита лишь пожала плечами.
Конечно, куда более круто было бы пригласить ее в настоящее кафе, а не в школьный буфет. Но я подумал, что не упущу эту возможность и, вероятно, сейчас рискну это сделать. Вот еще немного – и рискну.
Мы заняли пустой столик у окошка. Рита потянула край булочки-улитки, разматывая ее.
– Я тоже так люблю. Середина самая вкусная, – сказал я.
– Ты сладкое всегда оставляешь на потом? – Она бросила на меня короткий взгляд и снова принялась за булочку.
– Да. Я думаю, что все так делают.
– Не все. И в конец книги, наверное, не заглядываешь? И спойлеры не выносишь?
Мне стало обидно. Она что, считает меня таким правильным и предсказуемым?
– С чего ты взяла?
– Ты не куришь, носишь школьную форму и подчиняешься правилам. Ты сдался всего через два месяца и постригся!
– Две четверти! – уточнил я.
– Спорим, у тебя даже нет ни одной татуировки?
– А у тебя, типа, есть?
Она засмеялась и откусила еще кусочек. Вот зачем она это спросила? Теперь я буду гадать, какая у нее татуха. И где. От смущения я сделал слишком большой глоток чая и закашлялся. И тут кто-то мощно заколотил меня по спине.
– Нарушу ваш интим? – Андрюха, не дожидаясь разрешения, плюхнулся рядом со мной на скамейку. – Андрей. Старший брат этого клоуна, – отрекомендовался он.
И, перегнувшись через стол, протянул руку Рите. Та пожала ее и улыбнулась. Она что, всем подряд так улыбается? Опять стало тоскливо. По ощущениям похоже на то, когда тебя забыли в детском саду. Всех детей из группы давно уже разобрали по домам, а ты сидишь в одиночестве в плохо освещенной комнате и понимаешь, что за тобой уже никто и никогда не придет. Еще утром все было нормально: дом, мама, папа, а сейчас ты никому не нужен. Живи теперь с этим!
На несколько мгновений я погрузился в неприятные воспоминания, а когда вернулся в реальность, понял, что Рита с Андрюхой уже над чем-то смеются. Вместе. Надеюсь, не надо мной. Но нет – они смеялись надо мной!
– …и он так хотел привлечь к себе внимание, что вскарабкался прямо на накрытый стол! Представляешь?! Без штанов! – Андрюху просто распирало.
Мало того что эту историю родители вспоминают на каждом семейном сборище, так теперь и мой брат рассказывает ее кому ни попадя! Даже хуже! Девчонке, которая понравилась мне с первого мгновения, и я ей, кажется, тоже! Но теперь все пропало, и можно уже ничего не ждать. Я сник. Зато Андрюха был в приподнятом настроении. Закончив рассказывать унизительный случай из моего детства, он принялся отвешивать Рите комплименты. И ее улыбка становилась все шире.
Не попасть под обаяние моего братца невозможно. Проверено неоднократно. Все девчонки, которые проявляли ко мне интерес, делали это только для того, чтобы подобраться к Андрюхе. Я-то, дурак, надеялся, что эта впервые запала на меня, интересуется лично мной, но и тут вышел облом! Стоило брату появиться на горизонте, она тут же перестала меня замечать.
Я поднялся из-за стола, схватил свой рюкзак и, развернувшись, столкнулся нос к носу с Федькой Соколовым.
– Макарёк! Почему на физре не был?
– Потому что ты там был.
– Не понял? – насупился Федька.
– Тебе и не надо.
Я увернулся от его объятий, явно не подразумевавших обоюдные дружеские похлопывания по спине.
– Андрюха, твой мелкий идет против коллектива! – Соколов все-таки обхватил меня за шею, и вырваться из этой смертельной хватки было невозможно. – Сегодня опять не был на физре!
Он снова насильно усадил меня на скамью.
– В чем сопротивление? – Андрюха развернулся ко мне.
Рита с улыбкой наблюдала.
– Сопротивление в амперах, – полузадушенно пробормотал я из-под Федькиной руки.
– Неправильно, – засмеялся Андрюха. – В амперах – сила тока.
– Сейчас мы эту силу и применим! – обрадовался Соколов.
Ему явно было все равно, о какой силе речь, но, услышав знакомое слово, он принялся еще старательнее душить меня. Я почувствовал себя Бартом Симпсоном в руках отца.
– Отпусти его, Федор! – приказал Андрюха. – Ты его перед девушкой позоришь.
Соколов разжал клешни.
– Куда уж больше?! – огрызнулся я, одергивая пиджак.
– А не надо с тренировки сбегать! – брякнул Соколов, но тут вступилась Рита.
– Не все же хотят заниматься спортом! Я вот не хочу. И не буду! – сказала она.
– И не надо, – ласково согласился Андрюха. – Но разве ты отказалась бы поддержать команду собственной школы?
– Поддержать? – задумчиво переспросила она.
Бедняжка не знала, как умело мой брат расставляет силки.
– Разве моральная поддержка – это плохо? Зачем идти против команды? Подводить людей, которые бьются за честь коллектива? – продолжал Андрюха.
Вот ведь гад! Говорит такие правильные слова, за которыми скрывается самое настоящее насилие над личностью! Знает же, что ненавижу их тупой спорт и что мне отведена в их матчах самая унизительная роль!
– Согласна, – наконец сдалась Рита. – Поддержать команду можно.
– Ну вот, даже девушка понимает! – Андрюха повернулся ко мне с торжествующим выражением на лице: – Чтоб как штык был на всех тренировках!
– Вперед, Серые псы! – заорал Соколов на всю столовку.
Рита зажмурилась и закрыла уши руками. Я решительно поднялся:
– Вы не псы! Вы мартышки! Прыгаете под кольцом, как под пальмой!
И, сопровождаемый их конским ржанием, отправился вон из столовой. Недоеденная серединка от булочки осталась на блюдце. И мне было жаль ее, а еще того, что Рита тоже осталась за столом. Уходя, я надеялся, что она меня догонит. Или хотя бы окликнет. Но чуда не произошло.
В дверях я чуть притормозил и оглянулся. Мои худшие опасения подтвердились: Рита весело болтала с Андрюхой и Федькой. Продолжая смотреть на них, я пятился и в дверях неожиданно столкнулся с кем-то, кто как раз заходил в столовую.
– Полегче, браток!
Уваров Иван перегородил мне выход. Он, как все баскетболисты в команде, широкоплеч и высок настолько, что перекрывает дверной проем. Поэтому я даже не стал дергаться, просто остановился и ждал, какую кару он изберет для меня на сей раз. И решил действовать в зависимости от ситуации: или свинтить, или сдриснуть. Что по сути одно и то же. Но, к моему глубочайшему изумлению, Иван дружески кивнул и спросил:
– Что, братуха достает?
– Обычное дело, – осторожно ответил я.
Это что ж такое происходит? Утром он возвращает мой рюкзак, буквально вырвав его из Федькиной пасти, а сейчас пытается завязать приятельскую беседу? Может быть, я случайно шагнул в портал в школьном туалете и оказался в параллельном мире?!
– Пойдем покурим? – Уваров похлопал меня по плечу и, не оставляя выбора, увлек за собой.
Охранник мило болтал с вахтершей, поэтому мы незамеченными перемахнули через турникет и вышли на улицу. Было тепло, и запах весны и талой земли разливался в воздухе, маскируя и автомобильные выхлопы, и ароматы школьной кухни. За спиной прозвенел звонок на урок, а Уваров даже бровью не повел. Чтобы не терять достоинство в его глазах, я тоже спокойно зашагал прочь от школы.
Через дорогу, за углом ближайшего дома, устроена негласная курилка, о которой я рассказывал Рите: вытоптанная площадка и пара деревянных чурбаков вместо скамейки. И учителя, и ученики пользуются этим местом для перекуров. Только учителя, наивно полагая, что никто об этом не знает, делают это после уроков, а школьники – во время или вместо.
Без куртки, в одном пиджаке было вполне терпимо, но все же, когда налетал ветерок, чувствовалось, что весна еще только началась.
По пешеходному переходу мы пересекли проезжую часть и остановились за углом серого кирпичного дома.
– Слушай, Макар, я, вообще-то, и сам старший брат, – сказал Уваров, бросая на один из чурбаков свою сумку. – У меня две младшие сеструхи, и они меня задолбали вконец! – Иван жестом показал, как его достали сестры. – Но я-то знаю, как надо мелких прессовать. А ты, получается, мелкий.
– Хочешь на мне отточить свое мастерство?
Уваров усмехнулся, чиркнул колесиком зажигалки и наклонился, прикуривая. Гладкая челка свесилась ему на нос, едва не накрыв огонек сигареты. Он откинул ее привычным движением головы:
– Напротив. Несправедливо, когда одному достается все.
– Ты имеешь в виду издевательства и глум? Хочешь разделить их со мной?
Он опять усмехнулся:
– Романовский-старший имеет все. Без обид, браток, но он красавчик! Думаю, что даже ты не станешь с этим спорить.
Я промолчал. Уваров говорил очевидные факты. И они задевали за живое.
– К тому же он капитан и отличник, – продолжал он.
– Должен же кто-то в семье быть и умным, и красивым.
– Шути-шути. Но это несправедливо.
– А ты реинкарнация Нельсона Манделы, что ли?
Иван протянул мне сигарету. Отказавшись, я присел на свободный чурбак. Он оказался такой холодный и влажный, что я почувствовал это даже через плотную джинсу и немедленно вскочил. Уваров следил за мной немигающим, пристальным взглядом. Он явно ждал. Но чего?
– Слушай, Макар, в следующем году твой брат уйдет из школы и, соответственно, из команды. Тебя некому будет прикрывать…
– Можно подумать, сейчас он что-то для меня значит!
– Но ты же понимаешь, что только из-за него тебе многое сходит с рук. А вот в следующем году – навряд ли. Ты думаешь, Сокол так легко прощает все твои шуточки? Особенно про его сеструху? Или остальные, которых ты постоянно троллишь.
– Они первые начали, – буркнул я, сознавая, что Уваров прав.
– Представь, что они с тобой сделают, когда Андрея не будет?
– Обломаются, – я понимал, что говорю это чисто наперекор.
