Елена Трифоненко "Дневник законченной оптимистки"

– Сплю.

Она складывает из пальцев ручки человечка и, хихикая, шагает им по мне.

– Смотри, по тебе кто-то ползет.

– Я сплю, – бурчу я, стряхивая с себя маленькую ручку.

Дочь вздыхает, несколько секунд лежит спокойно, потом начинает спихивать с себя одеяло:

– Фу! Мне что-то жарко…

Я старательно игнорирую ее брыкания, надеясь, что, сочтя меня спящей, Алена проявит сознательность и по-быстренькому уснет.

Но нет, дочь закидывает ноги на стенку и начинает пятками рисовать на обоях непонятные загогулины.

– Не балуйся, – не выдерживаю я и сталкиваю ее ноги со стены.

Дочь оживляется.

– А Настя с родителями на Новый год поедет в Сочи.

– Очень хорошо. Спи.

– А правда, что в Сочи зимой нет снега? И трава растет? И пальмы зеленые?

– Правда.

– А давай тоже на Новый год в Сочи поедем? – В Алёнином голосе слышится столько надежды, что мне становится больно.

Я разлепляю глаза и глажу дочь по спине.

– Котенок, у нас пока нет на это денег. Может, через год или два.

Обещаю, а сама не верю, что когда-то мы сможем позволить себе отдых на море.

Дочь переворачивается на спинку и поспешно задирает на себе кофту:

– Животик еще погладь.

Я глажу. Ее кожа покрывается забавными крохотными мурашками, и хочется расцеловать каждую.

– А летом? – чуть не подпрыгивает Алёнка. – Давай летом поедем в Сочи? Лиза и Матвей рассказывали, что там можно плавать с дельфинами.

Мое самоуважение обваливается до нуля: похоже, у моего ребенка самое обездоленное детство во всей садовской группе.

– А может, заведем котика? – не унимается дочь. – Соне бабушка подарила котика. А у Кати есть сумка в виде мишки. Может, ты купишь мне сумку в виде мишки?

Виш-лист обновляется еще минут десять, а потом дочь наконец засыпает. На меня же, как назло, обрушивается бессонница. Я таращусь в темноту и кусаю губы. В голове тяжелым молотом бухает вопрос: где? Где найти работу, на которой я смогу заработать хотя бы на сумку в виде мишки?

Глава 4. Козерог в шкурке Водолея

На следующий день ударил мороз: дворы, помятые оттепелью, застывают в один сплошной каток; поднимается ветрище, небо плюется мелким колючим снегом. Даже мама, для которой нет плохой погоды, глянув в окно, предлагает мне отложить поиски работы и посидеть пару дней дома.

– Ты у нас такая раззява – возле крыльца сразу и навернешься, – заботливо говорит она, попивая кофе. – Носись с тобой потом загипсованной.

Я торжественно обещаю не высовывать носа из квартиры. Мама на радостях выдает мне с десяток хозяйственных поручений, после чего утаскивает Алёнку в сад. Выжидаю минут пять после их ухода и начинаю одеваться. Сегодня я решила наведаться в центр занятости; надежд на него мало, но сидеть сложа руки выше моих сил.

По дороге к остановке начинаю подозревать, что я подкидыш: родители у меня русские, морозостойкие, а я как в теплице росла. Каждый порыв ледяного ветра для меня словно удар под дых: я задыхаюсь, слезятся глаза, а пальцы вмиг становятся деревянными.

На остановке толпа, значит, маршрутки ходят еле-еле. Вместе с другими ожидающими я прячусь в ссутуленную коробку из жести, и, сунув руки в карманы, морально настраиваюсь на долгое ожидание.

– Ой, а я вас знаю, – радостно сообщает розовощекий молодец, притопывающий в углу, залепленном объявлениями. – Вы к нам вчера на фирму приходили.

Скучающие люди мгновенно поворачиваются в нашу сторону и с интересом следят за развитием событий.

– А вы точно не занимаетесь проституцией? – весело любопытствует розовощекий, поправляя засаленный кепарик. – А то я бы с вами не прочь. Но только если не дорого.

– Молодой человек, вы обознались, – промерзшими губами шепчу я и выскакиваю обратно на ветер – пусть уж меня лучше сдует к чертовой матери, чем еще секунда позора.

Шутник выходит следом и игриво толкает меня плечом так, что я чуть не наворачиваюсь в окаменелый сугроб.

– Эй, да не обижайся ты. Я же просто познакомиться хочу.

Я делаю вид, что не слышу, отворачиваюсь в сторону и мысленно призываю маршрутку, как медиум духов.

– Телефончик-то дашь? – Розовощекий изловчается и игриво щиплет меня за щеку. – Или так и будешь ломаться?

Люди в павильоне остановки вытягивают шеи, чтобы уловить мой ответ. Я набираю полную грудь воздуха и, скукожившись, шагаю прочь. Благо до центра занятости недалеко, пара остановок.

***

– Снегурка, паспорт! – тормозит меня в холле мекки безработных охранник.

Я растерянно хлопаю заиндевевшими ресницами и изо всех сил пытаюсь не дрожать.

– У меня нет с собой паспорта.

– Без документов не пущу. – Пожилой мужчина грозно сводит на переносице кустистые, тронутые сединой брови. – Требования безопасности.

Когда я понимаю, что через секунду мне опять придется нырнуть в буран, на глаза наворачиваются слезы:

– Ну, пожалуйста! Я ведь ненадолго. Мне только вакансии глянуть на доске объявлений.

– А из дома никак? – удивляется охранник. – Интернета нету?

Сразу понимаю, что я тупица. Ведь и правда: зачем я тащилась сюда в мороз, если все вакансии центра есть на его сайте?

Глядя на мое несчастное лицо, охранник вдруг смягчается:

– Ладно, иди, одна нога здесь, другая там.

Я прохожу в просторный зал, где сидят инспекторши и выставлены стенды с объявлениями, и первым делом кидаюсь к батарее. Одновременно со мной к ней подлетает молоденькая девушка в шапке с кошачьими ушками. С вежливой улыбкой уступаю незнакомке половину «гармошки».

– Ну и погода сегодня, правда? – говорит она, прижимаясь к батарее синеватыми ногами в тонком капроне.

Я вежливо киваю. Некоторое время мы молча отогреваем конечности, а потом девушка-кошка начинает плакаться мне на жизнь. Не знаю почему, но незнакомые люди частенько выбирают меня своей жилеткой. То ли вид у меня жалостливый, то ли глаза добрые. Девушка-кошка неторопливо рассказывает, что она – Рита, бухгалтер, что без опыта работы ее никуда не берут. Я делаю сочувствующее лицо и начинаю бормотать про то, что рано или поздно она найдет свое место под солнцем…

– А ты кто по профессии? – перебивает меня соседка по батарее.

– Учительница английского.

– Да уж, – скривившись, Рита поправляет цветастый шарф с бахромой. – Ты еще больший неликвид, чем я.

Мы солидарно вздыхаем от тяжести бытия, а потом я начинаю бродить вдоль стендов, внимательно вчитываясь в объявления.

– Да нет там ничего, – бурчит новая знакомая, доставая смартфон и вытягивая губки для селфи. – Я уже смотрела.

Но мне надо лично убедиться, что надежды напрасны. Только проглядев список вакансий раза три, я возвращаюсь к батарее – подкопить тепла на дорожку.

– Слушай, а администратором в доме культуры не хочешь поработать? – вдруг предлагает Рита, постя свежие фото в Телеграм.

– В каком доме культуры?

– В «Салюте». Он негосударственный, так что платят нормально.

У меня екает сердце: после месячных мытарств без работы, вакансия администратора кажется мне манной небесной.

– А с чего ты решила, что в «Салюте» требуется администратор? – осипнув от нахлынувших надежд, интересуюсь я.

– Да у меня тетка там директор. Позавчера звонила, зазывала к себе. Но я не хочу. В этом «Салюте» одни пенсионеры кучкуются – скучища!

Чтобы не запрыгать от радости, мне приходится изрядно поднапрячь самообладание.

– Если ты не против, я прямо сейчас туда наведаюсь.

– Давай, – кивает Рита, не отрывая взгляда от телефона. – Тёть Оле от меня привет.

Несмотря на то что из документов с собой у меня только резюме, я сразу отправляюсь в дом культуры, он в десяти минутах езды от центра занятости. Мне кажется, что любое промедление приведет к тому, что вакансию уведут у меня из-под носа.

«Салют» – двухэтажный детеныш советского минимализма; у него панельные стены, огромные окна, крыльцо с квадратными колоннами. Сколько себя помню, здание напоминало чахнущую дворняжку: на стенах разрастались лишаи отколовшейся штукатурки, язвы-трещины и грязные потеки. А старая черепица по весне сходила вместе со снегом. Но не так давно у дома культуры сменился владелец – здание отремонтировали и выкрасили в белый цвет, над входом прилепили помпезную надпись. По ночам она подсвечивается красным.

На мое счастье, вместо охранника в доме культуры – жизнерадостная бабушка-гардеробщица в огромном, как одеяло, шерстяном платке. Я сдаю ей свой пуховик и спрашиваю, как найти директора.

– Ой, дочка, она где-то на втором этаже ходит. – Бабуля подает мне пластмассовый номерок и машет рукой в сторону лестницы. – Поднимись и поищи.

– А как я ее узнаю?

Бабуля весело подмигивает.

– У ней голосище командирский. Мимо не пройдешь.

И правда, еще ковыляя к лестнице, я слышу крик, сотрясающий стены:

– Зойка, курица ты неощипанная, ты почему до сих пор пятую аудиторию не вымыла?! Я еще позавчера просила, чтоб к утру все блестело!

Только не это! Мои ноги мгновенно деревенеют и отказываются идти дальше: у меня с детства фобия скандальных женщин, рядом с ними я впадаю в ступор и теряю способность соображать. «Сумка в виде мишки, – затравлено напоминает внутренний голос. – К Новому году нам нужна сумка в виде мишки». Я делаю несколько глубоких вдохов, и способность двигаться потихоньку возвращается. Спотыкаюсь, но тащусь наверх.

Вот и второй этаж. Посреди коридора, уперев руки в бока, стоит полная женщина в красном платье и с перекошенным лицом заглядывает в один из кабинетов.

– Сейчас сексолог приедет, куда его сажать? Куда мне его сажать, я спрашиваю?!

Из кабинета раздается вялое бормотание – обладательница командирского голоса и копны осветленных волос в придачу недовольно морщится.

– Так, Зоя, хватит блеять тут! Тряпку в руки – и в пятую. Если через полчаса там будет всё тот же срач, уволю к чертям!

Она поворачивается и с разъяренной физиономией прёт на меня. Я отпрыгиваю в сторону и вжимаюсь в стену, моля провидение сделать меня незаметной. Ко мне сразу приходит понимание, что работа администратора – не мое. Я человек мягкий, ранимый…

– Кто такая? – Женщина в красном останавливается рядом со мной и глядит так, будто я только что предала родину. – Из пожарки? Из санэпидемстанции? Вы заколебали уже своими проверками! – Она вырывает из моих рук прозрачную папку и внимательно вглядывается в содержимое. – Что это?

– Ре… Резюме. – Голос слушается меня с трудом. – Я по поводу работы. Мне Рита сказала, что вам требуется администратор.

Женщина достает из папки листок с моими данными, быстро-быстро пробегает его глазами, после чего холодно интересуется:

– А кто такая Рита?

– Ваша племянница.

– У меня нет племянниц. – Густо накрашенные серые глаза угрожающе сужаются.

– Простите, наверное, обозналась. – Я умираю от желания бежать из «Салюта», сверкая пятками. – Мне нужна Ольга Викторовна, директор.

– Это я и есть.

– Странно, – говорю я и пячусь к лестнице. – Я, наверное, лучше пойду.

– Стоять! – гаркает директорша и, схватив меня под руку, втаскивает в один из кабинетов.

Обстановка там напоминает школьный класс: ряды парт, доска, на стенах какие-то плакаты. Директорша толкает меня на один из стульев, возвращает мне папку и резюме.

– Администраторы мне не нужны, зато нужны руководители кружков. Я смотрю, ты английский преподавала. – Она садится на край стола, вытягивает ноги в проход, столешница угрожающе прогибается. – Могу предложить тебе кружок по языку. Только у нас тут исключительно взрослый контингент. Всякое там страноведение нам не надо. Нам надо, чтобы женщины после занятий могли анкету на сайте знакомств заполнить. Ну и письма иностранных ухажеров разобрать. Сможешь такому научить?

Я киваю. Внутренний голос подсказывает, что лучше не отказываться: расплата за непослушание будет горькой.

– Только у меня все по два кружка ведут, – поспешно предупреждает директриса. – Так что в нагрузку к английскому дам тебе клуб позитивного мышления. У тебя же дополнительная специальность – психолог?