Напоминало мне это действие… Пожалуй, травлю медведя. Матерого зверя, шатуна, обманчиво медлительного и косолапого. Но собаки, налетающие на него сворой, не могли его достать зубами. Слишком длинные лапы. Слишком смертоносные когти.
Я читала про такое у классиков, и сейчас всплыло перед глазами. Гоблин, при его гигантском росте, мог бы просто придерживать своими лапами бойцов на расстоянии, и ни один бы до него не дотянулся.
Толчки мощных ладоней были настолько сильными, что, как я поняла, вышибали дух напрочь.
При всем этом я прекрасно видела, что парни нападают всерьез. Используют данный им карт-бланш, как молодые хищники, стремящиеся уязвить вожака, попытаться оспорить его первенство, показать себя.
Пусть зрителем была только я, но покрасоваться им хотелось. Друг перед другом, и передо мной, само собой.
Ну что же, покрасовались.
– Тугаев – к груше, удар левой – позорище, – между тем, совершенно не запыхавшийся главгоблин продолжал свое разрушительное обучение, напрягая подчиненных, как и обещал, по полной, – Кемаев – скакалка и потом с Русовым спарринг. Два дебила – это сила, будете учиться видеть противника. Ворохов – в медкабинет, пусть челюсть проверят, если сломал – больничный за свой счет, будешь знать, как грамотно уворачиваться от удара, дурака кусок.
Пока все со стонами поднимались и расползались по задачам, еще один боец, кстати, наименее пострадавший и даже самостоятельно поднявшийся на ноги, спросил с обидой:
– А я?
– А ты… – Гоблин задумчиво потрогал себя за скулу, где наливался краснотой синяк, – А ты молодец, Семенов. На дизеле не только говно убирать учат, да?
– Я, вообще-то ввшник… – немного обиженно, но с прорывающейся гордой улыбкой поправил Семенов, не удержавшись, кинул в мою сторону ликующий взгляд, словно ожидал, что я за то, что ему, единственному, удалось достать начальство по лицу, как минимум, улыбнусь, и, как максимум, на шею кинусь.
Не дождавшись, естественно, ни первого, ни второго, он отвернулся и опять уставился на главгоблина, ожидая дальнейших распоряжений.
– Иди-ка ты в бассейн. Сорок кругов в быстром темпе, потом отдых, сауна и домой. Отгул тебе даю, так и быть, – лениво прорычал Батя, – за то, что такой шустрый.
Потом оглядел очень занятых подчиненных, и перевел вгляд на меня.
– Ну, что скажешь, Сонечка? Напряг?
Отрицать произведенное на меня впечатление было глупо, да и не обманываю я никогда, не играю.
– Да, вам это удалось.
Он не смог удержать победный и облегченный блеск в глазах. Странно даже, неужели думал, что я откажусь от своих слов? Даже неприятно как-то… Бесит.
– Ну тогда… Как насчет уговора?
Глава 5
Он подошел ближе, наверняка безотчетно пытаясь подавить своими размерами, но я не из маленьких, и не из робких. Рядом с ним, наверно, комично смотрюсь, как березка рядом с медведем, но на разницу в массе тела глупо полагаться. И смешно уже, в его возрасте. На мужчин это, несомненно, действует. А вот на меня… Просчитался опять, гоблин проклятый.
Я спокойно стояла, не отшатываясь, не пряча взгляд от его внимательных глаз, как всегда, тягуче и восхищенно осматривающих мою фигуру. Несмотря на спокойствие, не могла не признать, что меня это волнует.
Смотрит, словно прижигает. Следы оставляет горячие. И еще и пахнет. Почему-то не отталкивающе, хотя должен бы. Я внезапно вспомнила, как, примерно через полгода после начала моей работы здесь, высказалась довольно резко о его выборе парфюма. Что-то про дешевизну, запах Шипра и мое агонизирующее обоняние.
После этого он, по-моему, вообще парфюмом перестал пользоваться. И даже гардероб сменил, потому что неубиваемый, въевшийся намертво во всю его одежду запах просто исчез в одночасье.
Так вот, отвественно заявляю: зря я тогда открыла рот! Лучше бы он по-прежнему пах тем кошмаром, который, наверно, даже уже на рыночных развалах не продается, хотя чего только не найдешь в провинции. Лучше бы! Тогда, возможно, меня бы просто стошнило ему на кроссовки, и вопрос с тем, что я должна ему что-то, был бы закрыт.
А так… Удивительно просто, насколько возбуждающе может пахнуть мужчина, только что плотно позанимавшийся спортом. Невозможно. В моей системе координат такого однозначно не было раньше.
Когда-то давно, когда я была очень молодой и наивной, и могла себя представить рядом с мужчиной, любое проявление физического вызывало отвращение. Секс только после душа. На моей территории. Простыни сменить потом. С ночевкой не оставлять.
А здесь… Этот медведь пах одуряюще. Настолько, что мне, противоестественно, захотелось шагнуть ближе, сократить расстояние. И, возможно, провести пальцем по его волосатой груди, собирая капли пота. И облизнуть.
Внезапно я почувствовала, что краснею. И удивилась этому так, что проморгала очередное сокращение гоблином дистанции. Теперь он стоял очень близко. Так близко, как я к себе уже много лет никого не допускала.
А я краснела. И не могла это контролировать! Не могла! Смотрела на него, в его темные глаза, жадные такие, серьезные, и чувствовала себя… Черт, какой-то глупой девочкой, на которую впервые в жизни обратил внимание мальчик.
Невероятное, дурацкое чувство. Полная потеря контроля. И это все он, бесячий гоблин.
Но я не отойду, конечно же. Не дождется. И мало ли, от чего я покраснела? Может, это аллергическая реакция на него? Скорее всего.
Он спросил… Что он спросил? Надо быстрее прекращать это и уходить.
Насчет уговора?
– В пределах разумного, я же сказала.
Голос мой мне понравился. Так, как надо, прозвучал. Холодно и отстраненно.
– Я хочу, чтоб ты пошла со мной на свидание.
– Повторюсь, пределы разумного. Это – за пределами.
Наглец какой! Свидание! С ума сошел!
– Хорошо.
Он выдохнул, в глазах проявилась на секунду ярость. Я сумела удержаться от торжествующей усмешки. Не дождется. И сделать мне ничего не сможет. Гоблин проклятый.
– Я пытался. С*ка, я пытался, правда.
Я, услышав нецензурную лексику, которая позволялась в моем присутствии только папаше и еще моему непосредственному начальнику, Носорогу, выгнула бровь презрительно и развернулась, чтоб уйти. Потому что терпеть такое я не была намерена. И этот слишком вкусно пахнущий мужлан явно перешел все границы.
Но меня легко перехватили за локоть, притянули в влажной груди, полностью дезориентируя усилившися запахом горячего мужского тела, невероятной бесцеремонностью и грубостью.
– С*чка ледяная, – услышала я хриплый шепот, а потом гоблин наклонился и поцеловал меня. Я на какое-то мгновение даже оторопела от происходящего. Этого просто не могло случиться в моем мире, в моей парадигме. Гоблин. Поцеловал. Меня. В губы!
И сейчас целует!
Я яростно дернулась, пытаясь вывернуть руки, чтоб достать до наглой физиономии, но, конечно же, мне не оставили шансов на сопротивление.
Наоборот, одна длинная лапища полностью сграбастала за талию, приподнимая на цыпочки, обездвиживая так, что я даже руки, прижатые к его груди, не могла вытащить, а другая крепко зафиксировала затылок, чтоб не дергалась и позволяла и дальше терзать свой рот.
Я замычала, ерзая всем телом, выворачиваясь, пытаясь не пустить наглый язык, но проиграла по всем позициям. Просто проиграла грубой силе. Да еще и, тяжело дыша, вынуждена была не только разомкнуть губы, но и втянуть в себя его запах, ставший тяжелее и насыщенней, и это было контрольным выстрелом по моему самообладанию. Проклятый гоблин целовал так, словно через пять минут наступит конец света, и надо получить от жизни все. И, в первую очередь, меня.
И позже я буду находить себе оправдания, логические объяснения своему поведению. Но это будет позже.
А в этот момент я лишь задрожала, одурманенная его действиями и его запахом, перестала противиться, даже немного обмякла в сжимающих меня объятиях. И гоблин радостно этим воспользовался, делая поцелуй еще более развязнее и откровеннее, всеми своими действиями вызывая в моей, летящей куда-то прочь, голове дополнительный дурман. Неизвестно, сколько времени прошло, руки его уже не стискивали, а гладили, ласкали, губы не настаивали, а изучали, дарили… Черт! Удовольствие? И я, кажется, совершенно потеряв стыд и самообладание, застонала ему в рот, признавая свое поражение…
Глава 6
И тут раздался резкий свист, хлопки и крики:
– Батя, это пи**ц, как круто!
– УУУУУУУ!
Я опомнилась сразу, дернулась, оттолкнула от себя не ожидавшего такой энергичной реакции гоблина, и стремительно ушла в раздевалку. Быстрее, быстрее, прочь! Прочь отсюда!
Мысли мои скакали, как белки, без какого-либо контроля и системы, голова кружилась, ноги спотыкались.
Я услышала за спиной медвежий рев:
– Работаем, недоумки!
И ускорилась, надеясь, что проклятый гоблин отвлечется на своих вассалов и оставит меня в покое. Мне нужен был покой. Хотя бы для того, чтоб ноги перестали дрожать. И сердце из груди выскакивать.
Но надеждам моим не суждено было сбыться.
Гоблин, как настоящий стратег, понимая, что добычу надо брать тепленькой и дезориентированной, догнал меня уже в раздевалке, опять без разговоров дернул на себя и, не дав опомниться и возразить, напал на мои губы с еще большей яростью и силой, чем до этого. И это было понятно. Здесь не находилось сдерживающих факторов в виде наблюдающих за нами подчиненных. И вообще, похоже, никаких стоп-кранов, которые могли его останавливать ранее. Словно я, своим глупым непротивлением, дала полное согласие творить со мной все, что ему заблагорассудится. И сорвала какие-то внутренние запреты.
Гоблин, не обращая внимания больше на протестующее невнятное мычание, просто подхватил меня под ягодицы и посадил на себя, заставив обвить ногами талию. Или это я сама сделала? Понять уже что-либо было нереально. Потому что я опять попала в плен его губ, его запаха, его рук, неожиданно мягких, ласкающих, грубовато, но, как оказалось, очень эффективно. На свежих впечатлениях, ему даже не потребовалось меня удерживать, только трогать так, как ему хотелось. А я сама подставляла губы под его поцелуи, выгибалась, прижимаясь к нему и дрожа бесконтрольно и возбужденно.
Это была капитуляция. Даже не так. Это была стремительная атака и такая же стремительная победа. Потому что в том, что првопрости, о дальше, голова участия никакого не принимала. И только сбесившееся от гормонов тело реагировало остро и болезненно на любую ласку, любое прикосновение. Батя не терял времени. Словно нам и в самом деле оставалось только пять минут до конца света.
Душ встретил прохладой. Таким серьезным перепадом температур, что я смогла ненадолго прийти в себя. Настолько, чтоб понять, что то, что я собираюсь позволить, позволять нельзя. Это он, гоблин проклятый, так может, я не могу. Не могу!
Я снова начала отбиваться, гоблин усилил напор, и, оказалось, что вполне могу. Могу позволить! И позволяю! И одежду на мне разодрать позволяю, и губам наглым по груди пройтись, втянуть соски по очереди в рот, тоже позволяю, и своим пальцам в его отросших волосах зарыться позволяю, и оттянуть резинку спортивных штанов, выпуская такого зверя, что я, раз глянув, зажмурилась и даже протрезвела от наплыва бешеных эндорфинов в мой, полностью отключенный мозг. Но мне и тут не дали испугаться, изумиться, вообще, хоть какую-то реакцию проявить. Прислонили спиной к холодному кафелю, заставляя зашипеть и выгнуться от обжигающего контраста, и, когда гоблин, напряженно глядя в расширенные от возбуждения и испуга глаза, начал медленно и неотвратимо погружаться в меня, то оказалось, что тело уже все очень даже готово его принять. Полностью. До основания. Я только выдыхала пораженно, потому что ничего подобного никогда ранее не ощущала. И не сказала бы, что мне не нравится. Даже очень наоборот. Нравится. Так нравится, что мышцы сжались, и дрожь опять по телу прошла.
Гоблин только застонал сдавленно, выругался.
– Принцесса, это будет быстро, прости… – Выдохнул он, и через секунду я поняла, что быстро – не значит плохо и некачественно.
Потому что я кончила буквально через несколько его движений. И сначала не поняла, что со мной такое, ведь раньше такого испытывать не доводилось. Поэтому жар в животе, помноженный на силу члена, быстро и жестко двигающегося во мне, толкающего за грань настолько неотвратимо, что невозможно было что-либо осознать, сначала не восприняла, как предупреждение. И не подготовилась. А потом уже и не могла ничего осознать. Просто сжимала его, просто извивалась, просто кричала сквозь накрепко запечатавшую мой рот ладонь. Царапала плечи и грудь жестокого мужчины, прижималась все сильнее, все теснее, и, кажется, даже всплакнула.
Гоблин кончил примерно через минуту после меня, беспрестанно глухо матерясь и толкаясь в мое бедное тело с такой силой, что наверняка, вся промежность будет завтра сплошным синяком.
И замер, прижимая меня к себе, шумно быша в висок.
– С*ка, наконец-то, бл****…
От этих слов я пришла в себя. И осознала все произошедшее.
Яростно заерзала в грубых лапах, гоблин нехотя отпустил, все еще затуманенно глядя на меня. А потом его физиономию прорезала привычная тупейшая улыбка, которая мне смертельно надоела за годы работы с ним в одном коллективе.
И в этот раз я не стала сдерживаться. Потому что сил уже не было.
С огромным удовольствием съездила по мерзкой роже так, что ногтями прочертила глубокие царапины.
А потом закрепила успех с другой стороны.
– Не подходите ко мне больше, мерзавец!
Подхватила с крючка полотенце, обернулась и вышла прочь из душевой. И мне показалось, или вслед прилетело, сказанное с восхищением:
– Кошка царапучая, бл*…
???
Неважно.
Я кое-как вытерлась, быстро оделась и выбежала прочь из помещения. Очень сильно надеясь, что у гоблина хватит ума не ходить за мной. И вообще, больше ко мне не приближаться. Потому что в этом случае я за себя не ручаюсь.
Глава 7
– Сонечка…
Черт.
Опять эта дебильная виноватая улыбка на бородатой физиономии. Я демонстративно отвернулась, продолжая набирать текст приказа. И старательно не обращая внимания на сутулющуюся гору перед моим столом.
– Соня, я хотел бы извиниться…
Бубнит что-то, гоблин проклятый. Извиниться он хотел.
Мне, по его вине, пришлось сегодня блузу надевать закрытую. Потому что никакие тональные средства не могли замазать безобразие на шее. Конечно, у меня еще и кожа чувствительная. Но и у кого-то борода железная. И прикус слишком хищный.
Неожиданно, я почувствовала созвучное вчерашнему безобразию непонятное томление в животе. И опять неконтролируемо покраснела. И даже испугалась. Сильно испугалась. В основном, потому, что раньше за мной подобной мерзости не водилось, организм свой я всегда контролировала. И вообще… Прекрасно жила до двадцати шести лет с полным, и, главное, устраивающим меня абсолютно, осознанием того, что секс – это необязательное и довольно утомительное времяпрепровождение.
И никто меня в обратном не мог переубедить. Даже жених бывший, не к несчастью будь помянут.
И поэтому то, что произошло вчера, выбило из колеи основательно. Настолько потерять контроль над собой, настолько пустить все на самотек… Да мы даже защитой не пользовались! И, если с незапланированной беременностью у меня вопрос решен, то вот с остальными прелестями случайного секса… Проклятый зверюга!
Пришлось сегодня с утра экстренно идти анализы сдавать! Мало ли, где он лазит, и что на свой член наматывает?
