…Васса и Рэм долго лежали, обнявшись, временами еще вздрагивая, словно пытаясь догнать и вернуть уже растаявшие во времени и пространстве ощущения. Знали, что не догнать, знали, что не вернуть, но зато через какой-то промежуток у них появится возможность вновь начать эту лихорадочную гонку за счастьем. В надежде поймать волшебное мгновение – окончательно и бесповоротно. Надо только суметь схватить его, зажать крепко-крепко в ладонях и не выпускать уже никогда.
– Пора, – прошептал Рэм, касаясь губами щеки Вассы.
Короткие сборы, на завтрак съели по фруктовому батончику.
Перед тем как выйти из номера, Рэм остановился у порога и обнял Вассу. Она обхватила его руками, замерла, чувствуя тепло его тела. «Я тебя люблю, – подумала она и с радостью, и с каким-то отчаянием. – Я тебя люблю… навсегда».
Они вышли из комнаты на веранду. Навстречу им попалась уборщица с переносным пылесосом, она спросила равнодушно:
– Номер освободился? Могу прибрать?
– Да, конечно, – ответил Рэм.
Гремя пылесосом, уборщица двинулась мимо них в открытую дверь.
Васса испытала беспокойство: а вдруг уборщица догадается о чем-то, поймет, что они с Рэмом беглецы? Что они не оплачивали номер, ели бесплатно еду из автомата, что они – люди без чипов, вне закона, значит…
Но уборщица равнодушно протопала мимо. Она не могла ни о чем догадаться. И никто не догадался бы, потому что Васса с Рэмом теперь не отражались на схеме мира.
Раньше Вассу дико пугало именно то, что она может пропасть без вести. Со всех экранов. Вдруг с ней что-нибудь случится, а ее никто не спасет?! Она привыкла жить под вечным присмотром тети Поли, докторов из кардиодиспансера…
Но сейчас она действительно пропала.
И это было удивительное ощущение. Какое-то хулиганское, что ли.
Она, слабая девочка, человек с ограниченными возможностями (с больным сердцем), всегда примерная и законопослушная, вдруг полностью изменилась. Она делала сейчас то, что хотела, и ничего себе не запрещала.
…Рэм сел на байк, Васса забралась сзади.
Байк плавно тронулся с места. Все быстрее и быстрее он ехал, набирая скорость. Васса с удивлением и интересом глядела вперед из-за плеча Рэма. «А что, так можно было? Просто удрать… и все?» – время от времени спрашивала она себя. Ведь мир был полностью закрыт, недоступен для нее раньше. Да и для многих других людей этот мир являлся закрытым уже давно – с этими ценами, законами, справками и карантинами…
Теперь же мир распахнулся для Вассы не только в прямом, но и в переносном смысле. Потому что Васса получила доступ к главной тайне этого мира, она знала о пришельцах, которые живут рядом.
Острые ощущения от побега скоро стали куда-то исчезать. К вечеру Васса уже почти не переживала о том, что они с Рэмом незаконные путешественники. А на следующий день Вассу вообще ничего больше не пугало и не беспокоило. Ну да, они передвигаются по стране незаконно и скрытно, что такого…
Они ехали на юг, к морю, еще пару раз останавливались в мотелях. Никто не проявлял к путешествующей парочке особого интереса, разве только на байк Рэма заглядывались иногда, спрашивали о технических характеристиках и возможностях машины…
Когда же Рэм с Вассой оказались у моря, то они и вовсе затерялись среди толпы, поскольку публику на побережье, привыкшую ко многому, уже ничем нельзя было удивить, даже необычным средством передвижения. Пожалуй, если и прятаться где-то, то именно здесь и сейчас – в курортной зоне в бархатный сезон.
Никакие карантины по прибытии и прочие ограничения Вассе с Рэмом не грозили.
Несколько ночей они провели в палатке на заброшенном пляже, затем нашли удивительную пещеру на берегу. В один из вечеров, когда на пляже никого не было, Рэм надел экзоскелет. Костюм, в котором он обычно катался на байке. Костюм являлся чем-то бо?льшим, нежели просто защита, он еще помогал владельцу совершать различные действия, недоступные в обычных обстоятельствах. Рэм в экзоскелете мог переносить тяжести, двигать тяжелые конструкции, карабкаться по сложным поверхностям…
В этот раз Рэм, воспользовавшись возможностями экзоскелета, аккуратно и быстро разложил камни с одной стороны пещеры, выстроив довольно высокое и мощное заграждение. Теперь пещера стала полностью закрытой (с одной стороны была скала, с другой – ограда из камней, построенная Рэмом), и никто туда не мог забраться с берега.
Перед входом из воды возвышались острые каменные обломки, почти полностью пряча за собой пещеру. Пещеру со стороны моря и без того не было заметно, а теперь благодаря усилиям Рэма пробраться туда по суше невозможно.
Выплыть же из пещеры и заплыть обратно – задача вполне реальная, промежутки между камнями позволяли это сделать без проблем. Даже на байке, трансформирующемся для прогулок по морю в аквабайк (гидроцикл). Эта трансформация не требовала каких-то особых затрат энергии… в отличие от полетов.
Васса и Рэм ночевали в этой пещере, закутавшись в специальный теплосберегающий плед, постоянно выручавший их во время путешествия. Тонкий и широкий, он складывался весьма компактно, не занимая много места в багажнике, но зато надежно защищал от холода. Рэм утверждал, что на этом пледе можно даже зимой на снегу ночевать.
По утрам Васса и Рэм осторожно выплывали на байке из пещеры, а там уже развлекались так, как хотели: катались по воде и путешествовали по побережью. Питались тем, что добывал Рэм с помощью электронной отмычки из автоматов, либо посещали столовые самообслуживания, на раздаче Рэм тоже пользовался отмычкой.
Умывались на берегу в бесплатных душевых кабинах.
Днем Васса не снимала с себя своего любимого летнего платья, в котором когда-то ездила с Ильей, с Миланой и ее мужем Колей на остров под городом. Именно там, как оказалось, алиены создали питомник по выращиванию ти-рексов.
Платье Вассы тогда показало себя с самой лучшей стороны: во-первых, оно прекрасно защищало от солнца благодаря особой ткани (еще и капюшон с козырьком закрывал голову и лицо). Загар был противопоказан Вассе, как и всем рыжим людям с нежной кожей. К тому же платье прятало шрам на ее груди – слишком заметный и яркий, ни в каком купальнике такой не скрыть. Во-вторых, в этом платье можно было плавать, так что нужда в купальнике окончательно отпадала. А потом, на суше, вода стекала с ткани буквально за несколько минут. Стирать его не требовалось, Васса, моясь в душе после купания в море, заодно споласкивала и свой универсальный наряд.
Что касается Рэма, то он берегся от солнца только первое время. Потом загорел почти до оттенка молочного шоколада. Ходил в одних и тех же шортах, выполняющих и функцию плавок. При посещении столовых в городе Рэм натягивал на себя футболку.
Васса с Рэмом жили словно дикари, не думая о бытовых проблемах. Плавали по ночам голыми при свете луны.
Погода радовала – температура воды равнялась температуре воздуха, тело словно плескалось в парном молоке, что на суше, что в море. Пару раз шел дождь, короткий. Начало и середину осени Васса даже не заметила.
Да она вообще ничего не замечала, кроме Рэма и моря. Забыла о том, кто она, кто Рэм, забыла о прошлом и будущем. Это было самое счастливое время в ее жизни.
Лишь изредка Васса вспоминала о тайне алиенов, чаще всего по ночам, слушая плеск волн.
– Иногда, когда я плаваю, мне кажется, будто что-то темное и огромное поднимается ко мне из глубины… – как-то призналась она, сидя рядом с Рэмом у входа в пещеру. Неподалеку мерцала лунная дорожка на воде, разбивалась о торчащие скалы. Один раз показалось, будто мелькнула черная тень поверх этой дорожки, это какая-то рыбка на миг вынырнула. – Помнишь ту акулу, Рэм, что гналась за нами по подземным лабиринтам в Кострове?
– Здоровая тварь, – согласился тот. – Хорошо, что удалось ее прищемить воротами в шлюзах, иначе резвилась бы она где-нибудь в Волге потом… Доплыла бы по всем этим каналам до большой воды.
– А сюда акула смогла бы доплыть? А вдруг какой-то экземпляр (их же несколько было, акул-то) сумел достичь этих мест?
– Пока никаких слухов. Нет, думаю, тогда погибли все рыбы-мутанты. Но если наши затеют что-то вроде наступления на людей, вот тогда точно в воду просто так не полезешь уже… – вздохнул Рэм.
– И акулы, и динозавры, и Лох-Несское чудовище, и чупакабры всякие… Неужели все это не выдумки, а биологические эксперименты алиенов… Скажи, Рэм, а алиены пытались создать еще и зомби?
– Пытались.
– Да-а-а?! – страшно поразилась Васса. – Ты не шутишь? Алекс в лаборатории создал зомби?
– Это не Алекс, кто-то до него из наших ученых. Давно дело было. Сам-то я этих зомби не видел, только рассказы слышал. Когда-то наши вроде пытались реализовать подобный проект для того, чтобы манипулировать людьми, сделав их полностью покорными. Но что-то такое, я так понял, существовало изначально и у людей, когда из живого человека делали зомби.
– Колдовство?
– Типа того… колдуны вуду или бокоры этим занимались, что ли. Человеку давали специальное зелье, он как будто умирал, его хоронили. А потом откапывали. И человек становился рабом, слугой своих создателей.
– Зачем так сложно? – пожала плечами Васса. – Отравили и сразу бы сделали слугой.
– Я так понял, что похороны делались для родни зомби. Для общества. Человек умер, о нем переставали беспокоиться, его никто не искал больше.
– Но это не колдовство, это отравление… с помощью химических веществ! И это не про смерть!
– Слышал, что вещество, которое использовали колдуны, похоже на то вещество, которое и в рыбе фугу прячется, знаешь? Но ты права, это не совсем то, что можно назвать воскрешением из мертвых. Алиены придумали немного другое – как превращать людей в послушных зомби без всякой химии. С помощью каких-то звуковых устройств, так удобней. Но в широких масштабах зомбирование не использовали. Может, еще время не пришло…
– Звуковое устройство? Не проще ли придумать вирус, например? Которым заражают людей, и они потом становятся послушными. Или же сходят с ума, начинают бросаться на всех и есть чужие мозги? – вспомнила Васса. – Как в кино… Это ведь тоже один из способов, с помощью которого можно сделать из человека зомби? Или использовать какое-то излучение для зомбирования… А потом диктовать человеку приказы и заставлять работать.
– Наверное, можно, только нашим не особо хочется рисковать. Вирусы и излучение могут подействовать и на алиенов. Зачем рабы, если, создавая их, сам при этом можешь пострадать? Рабы того не стоят… – усмехнулся Рэм. – Подобные страшилки – выдумки. Сказки, придуманные людьми для других людей. Только для хорроров и годятся.
– Но превратить человека в покорного слугу – это гораздо дешевле и проще, чем создать робота, например! Можно разом поработить все человечество, подчинить его своей воле!
– А зачем алиенам столько рабов или живых роботов? Как ими всеми руководить-то? Как о них заботиться? Вот морока-то… Нет, Васса, повторю – это больше человеческие фантазии, чем алиенские. Я уже убедился, что люди в своих выдумках могут алиенов переплюнуть. У нас, алиенов, все как-то проще, рациональней, без излишнего садизма…
– Ага, акулы-мутанты и ти-рексы высотой с дом – это очень по-доброму, да! – саркастически заметила Васса.
– Зато экономно и экологично. Это вы, люди, изобретаете страшное оружие, способное уничтожить вместе с врагами и всю природу вокруг. Убить не только других людей, но заодно отравить воду и воздух, а землю превратить в пустыню, походя сжечь все растения и уморить животных! Вы, люди, более жестоки и безжалостны к окружающему миру, чем мы, алиены. И мы не убиваем себе подобных. Алиены никогда не уничтожали алиенов. Я даже не помню, чтобы у нас случались убийства, преступления…
Васса заметила:
– Тебе не кажется, что все эти истории с чудовищами напоминают какие-то древние предания? Очень древние, потому они кажутся теперь сказками. Я даже слово такое помню – Рагнарёк. Что-то про конец света и битву каких-то мифических чудовищ. Страшные волки и змеи начнут войну, а потом приплывет корабль мертвецов… Мертвецов, Рэм! Чудовища-звери и мертвецы! Получается, если алиены затеют битву с людьми, то пророчество о Рагнарёке сбудется.
Рэм помолчал, глядя на луну в небе, потом продолжил:
– Вирус, излучение, акустическое оружие… Люди и без этого могут прекрасно обойтись. В соцсетях сидят и зомбируют друг друга изо дня в день… Словами.
– Рэм, а я тебя тоже, получается, зазомбировала, скажи? – вдруг спросила Васса. – Раз ты стал поступать нелогично для алиена?
Он засмеялся, опустил голову. Верно, задумался, не зная, что ей ответить. Потом признался:
– Если любовь считать наваждением, то… да. Ты меня изменила. Сделала другим.
– А Илья? Я вот ничего с ним не делала специально, но почему он тогда стал столь зависим от меня? – продолжила рассуждения Васса. – Я с ним даже не кокетничала, клянусь.
– Потому что ты… красивая. – Рэм провел ладонью по ее телу. Он говорил и полушутя и всерьез. – Чтобы превратить кого-то в зомби, слова иногда не нужны. Я Илью прекрасно понимаю! Ты не нарочно, я не спорю, но как тебя не любить…
Он обнял ее, принялся целовать.
– Рэм, давай останемся тут навсегда!
– Давай будем жить здесь, пока не надоест, – отстранившись, рассудительно произнес он. – Пока погода не испортится, например. Ты что, уже передумала ехать в Печь?
– Не знаю. Мне здесь так хорошо… и вся эта жизнь мне очень по душе…
– Всю жизнь бродяжничать? Ничего не делать? – спросил он.
– Да, да! Ни правил, ни законов, ничего, – торжественно произнесла Васса. – Только слушать, как волны плещутся о берег. Этот мир стал совсем уж каким-то… странным. Я это признаю.
– И все пропало. Все потеряно, – мрачно произнес Рэм. – Дальше хуже будет. И алиены тоже любить разучились, потеряли все чувства. Эрта, наша планета, гибнет. Конец всем и всему.
– Всегда есть шанс создать новый мир, – неожиданно заявила Васса.
– Что? – с удивлением спросил он, повернулся к ней.
– Мы с тобой создадим новый мир. Я пока не знаю… как, но создадим. Мы станем первыми.
– Адамом и Евой, что ли? Ага, два вида, которые не скрещиваются. Ах, детка… – вздохнул Рэм и некоторое время молчал. Потом засмеялся едва слышно, опять обнял Вассу. – Как же я тебя люблю, если бы ты знала… Я люблю тебя больше всего и больше всех. Мне ничего не надо от этой жизни – мне нужна только ты. Честное слово, мне плевать на этот мифический Рагнарёк, который грозит нам всем… так нельзя, но… Я живу, пока есть ты.
…Ночью Васса проснулась. Море плескалось где-то рядом, у изголовья.
«Старый мир и вправду кончился. И мне надо перестать цепляться к Рэму и беситься из-за шрама. И простить алиенов. Нет, не простить, они-то прощения не просили у людей, прощать надо тогда, когда просят прощения, но мне надо как-то перестать из-за всего этого дергаться и раны свои ковырять. Мои обиды… да, это страшные обиды. Алиены меня очень ранили, выпотрошив мое тело и лишив родителей… Мне надо либо убить всех своих мучителей в отместку, либо… забыть о них, перестать нянчить свою боль. И начать сначала. Вот помнят люди все эти войны, эти революции и восстания, кто где резню когда устроил, кто кого больше убил, колонизировал, репрессировал, депортировал, держал в рабстве… И спорят все время, и ведут счет, и страдают без конца. Страны против других стран, один народ против другого, одни партии против других партий, женщины против мужчин, одна религия против другой, верующие против неверующих, красные против белых, черные против белых и наоборот, «яжматери» против чайлдфри, веганы против мясоедов, старики против молодых… ХВАТИТ».
…Через несколько дней на море начался шторм.
Рэм с Вассой были вынуждены покинуть пещеру, они поселились в одном из местных отелей. Но ненадолго… Оказывается, хозяин отеля жил где-то рядом, надзирал за порядком в своих пенатах и что-то начал подозревать…
Тогда Рэм с Вассой переместились в дом на побережье, что стоял закрытым и выглядел заброшенным. Но и оттуда им пришлось удирать, когда хозяева вздумали вернуться… Рэм с Вассой успели сбежать в последний момент. Хорошо, что они старались не оставлять после себя никаких следов: убирали весь мусор, мыли посуду и складывали ее на место, всегда застилали постели. И все свои вещи держали наготове, собранными.
Погода после шторма наладилась и подарила беглецам еще несколько чудесных солнечных дней.
Потом опять поднялся шторм, полили дожди. Васса с Рэмом жили в очередном пустующем доме.
Дожди закончились, но зато поднялся ветер. Море стало холодным, неприветливым, туристов на дорогах встречалось все меньше.
– Надо возвращаться, – сказал как-то Рэм. – Скоро зима. Нас, думаю, давно перестали искать.
Васса некоторое время сопротивлялась, но затем была вынуждена сдаться. Да, все же придется покинуть эти чудесные места.
Рэм сумел достать где-то теплую одежду. Экипировавшись, Рэм с Вассой поехали назад.
Когда мчались мимо скошенных полей и голых деревьев под серым небом, под начинающим накрапывать противным дождем, то Васса думала о Демьяне Демьяновиче.
Он алиен. Один из алиенского руководства, важная персона и врач. С вполне земным именем… Алиены давно не называли себя своими именами. Только земными, так проще. И безопасней. И говорили алиены на человеческих языках все время проживания на Земле, поэтому сумели сохранить свою тайну. Ни в бреду, ни во сне не проговорились, не выдали себя.
Если у Вассы и были претензии к алиенам, то в первую очередь именно к Демьяну Демьяновичу. Это он когда-то сделал Вассе ту тяжелую операцию, оставившую огромный шрам на ее груди, почти от горла до середины живота. Демьян Демьянович долгие годы наблюдал за своей подопытной, следил за здоровьем Вассы, ее физическими показателями… Словно и в самом деле являлся заботливым и ответственным специалистом.
Он беспокоился о Вассе. Он был добр к ней. То есть как добр… Демьян Демьянович не злой по своему характеру. Но ведь о человеке, то есть об алиене, надо судить по его поступкам? А вот по поступкам Демьян Демьянович – самый настоящий изверг. Сделал из Вассы инвалида… Человека с ограниченными возможностями. Вассе, сколько она себя помнила, ничего нельзя было делать. Вечно под колпаком, под наблюдением, никаких нагрузок и волнений. Работу Васса выбила себе с помощью шантажа и угроз. Сказала, что ей жить не хочется, чувствуя себя неприкаянной.
Именно тогда Демьян Демьянович отправил ее на завод по производству потуса. И приставил к Вассе Рэма, наблюдателя и охранника.
Возможно, Демьян Демьянович был причастен к гибели родителей Вассы (если рассматривать версию, в которой Васса не была сиротой изначально). С другой стороны, алиены не любили сложных и рискованных решений, они шли по пути наименьшего сопротивления. Зачем им для своих экспериментов выбирать ребенка, у которого есть родители? Проще взять сироту, сироту никто не станет искать.
Вероятнее всего, там, в Печи, нет никакой матери. Рэма с Вассой наверняка ждет очередная обманка. Нечто подобное произошло летом, когда они пытались найти сведения об отце Вассы. Небольшое расследование с помощью свидетеля из прошлого, друга «отца», человека по имени Федор, показало, что жил когда-то человек, вполне реальный, от которого остались могилка в Кострове и записи двадцатилетней давности в соцсетях, он по документам являлся официальным отцом Вассы… Но он, как выяснилось, не являлся им биологически. Этот человек – первый муж «мамы» Вассы, Киры. Федор утверждал, что Кира, жена его покойного друга, ждала ребенка совсем от другого мужчины. Отец – вовсе не отец, но мать ли Вассе та самая Кира? Так чья же могила находилась в Кострове рядом с могилой «отца»?
Скорее всего, они обе были пустые. Да, с именами реальных людей, но что с того… Или алиены подложили туда чьи-то бесхозные трупы, так еще логичнее.
А Федор, свидетель из прошлого, мог ошибаться, утверждая, что Киру (женщину, которая была похожа на Киру и имела ту же профессию, возможно, обе были археологами) потом кто-то видел в Печи.
Алиены умели запрятать выдумку в реальности, у них фейки перемешивались с фактами. Чтобы разобраться во всем этом, не помог бы даже дедуктивный метод знаменитого Шерлока Холмса! Поэтому алиенов и не могли разоблачить, ни одно расследование против них не заканчивалось успешно. Да, получается, что «мать» и «отец» Вассы являлись реальными людьми, жившими когда-то. От них остались записи, свидетельства, воспоминания… Только вот Васса – не их дочь. А чья? Не исключено, что настоящая мать отказалась от девочки когда-то, отдала ее в приют.
Но съездить в Печь все-таки было надо. Хотя бы для того, чтобы эта последняя версия о настоящих и живых родителях не мешала идти дальше, не беспокоила, не терзала душу.
Васса ехала в Печь, потому что надо.
И продолжала думать о Демьяне Демьяновиче со странным, каким-то отстраненным спокойствием. Когда-то он сотворил с Вассой, маленькой девочкой, что-то страшное и непонятное. Но она этого не помнит, к счастью. Она, пусть ее и считают всю жизнь человеком с ограниченными возможностями, сейчас здорова и вполне бодра. Она бегает, ходит, плавает, не боится смеяться и плакать. Она любит. Она женщина.
Ее детство, проведенное с тетей Полей, то есть антропоморфным роботом, пусть и унылое, но вполне спокойное и сытое… во всех смыслах.
