Но Селена ее не послушала. Грэм вовсе не был похож на ее отца, который беспрерывно крутил романы на стороне. Мать, Кора, говорила, что не разошлась с ним только ради дочерей, Селены и ее сестры Марисоль.
У Селены с Грэмом отношения складывались не так, как у ее родителей. Тот первый случай совершенно точно нельзя было назвать романом. Они ходили к психотерапевту. У них все было… по-другому. Во всяком случае, так она себя успокаивала.
– Ну, и что будешь делать? – спросила Селена в надежде отвлечься от собственных перипетий. – С боссом.
Марта пожала плечами и откинулась назад, чтобы они могли смотреть друг на друга, а не в спинки передних сидений. Взгляд ее затененных густыми ресницами миндалевидных глаз одновременно завораживал и обжигал.
– Ты когда-нибудь мечтала о том, чтобы проблемы разрешились сами собой? – со вздохом поинтересовалась Марта.
– Было бы очень здорово, – честно ответила Селена. Бросив оценивающий взгляд на свою бутылочку, она обнаружила, что та почти пуста. Быстро же она с ней разделалась. Она расправила плечи. По телу разливалось долгожданное расслабление.
– Вот бы он просто потерял ко мне интерес, – продолжала Марта. – Встретил бы кого-нибудь еще.
Эти ее слова задели Селену за живое. К горлу подступила ослабившая было хватку печаль. Сдержать навернувшиеся на глаза слезы у нее не получилось. Из всех женщин он выбрал именно няню! Как пошло!
– О нет… – Марта выглядела пораженной. – Я что-то не то сказала?
– Прости, – выдавила Селена, утирая слезы выуженными из сумки салфетками.
– Поделись, – предложила Марта. – Раз уж мы тут играем в тайную исповедь.
И она, не задумываясь, поделилась. Рассказала встреченной в поезде незнакомке о своих «подозрениях», будто муж спит с няней, пока сама она не покладая рук работает, чтобы содержать семью. Тот факт, что камера поймала их с поличным, она опустила – к чему такие подробности? Да и разве не странно было наблюдать за ними – дважды – и ничего не предпринимать?
– Прости, – повторила Селена, закончив исповедь. – Сама не знаю, что на меня нашло.
– Очевидно, – улыбнулась Марта так же тепло, как в ответ на ее признание улыбнулась Селена, – тебе нужен был кто-то, чтобы выговориться.
Марта достала еще одну бутылочку «Серого гуся»[4 - Grey Goose – французская водка премиум-класса. – Прим. пер.]. Ее тонкие бледные пальцы украшал безупречный кроваво-красный маникюр. Колец она не носила. Селена открыла бутылку и сделала глоток. Она заметила, что внимание Марты приковано к ее помолвочному кольцу с бриллиантом. (Женщины часто бросали завистливые взгляды на весьма приличных размеров камень.) Было приятно выплеснуть боль наружу. Сбросить эту тяжесть с души – хотя бы на время.
– Наверняка ты не знаешь, так ведь? – уточнила Марта.
Селена покачала головой.
– У тебя есть причины сомневаться в нем? – продолжила Марта.
– Нет, – соврала Селена. – Только предчувствие.
– Ну… – Марта подняла свою бутылочку, и они снова чокнулись. – Надеюсь, ты ошибаешься. А если нет – пусть получит по заслугам.
На последней фразе ее губы скривились в столь дьявольской улыбке, что Селену пробрала дрожь. Чего он заслуживал? Что вообще могут заслужить люди?
– Мужчины… – протянула Марта, не дождавшись ответа от Селены. – Такие ущербные, неотесанные. Испоганили весь мир. – Голос женщины ожесточился, взгляд стал немного отстраненным. – Только и делают, что все портят.
Селена почувствовала странное желание заступиться за мужчин, даже за Грэма. В конце концов, она сама воспитывала двух сыновей. Но слова застряли у нее в горле. В чем-то Марта была права. Войны, глобальное потепление, геноциды, секты, изнасилования женщин и детей, убийства, большинство прочих преступлений – почти все беды на Земле происходили по вине мужчин, которые на протяжении тысячелетий разносили мир.
– Ты когда-нибудь мечтала о том, чтобы проблемы разрешились сами собой? – повторила свой вопрос Марта. – А тебе и палец о палец не пришлось бы ударить?
Но проблемы так не решались. Селена вдруг осознала, что Марта спала с чужим мужчиной. Что, вероятно, эта женщина, владелица компании, доверяла своему мужу и своей сотруднице так же, как доверяла Селена. Содержала семью, не подозревая, что муж кинулся трахать первую подвернувшуюся ему симпатичную девушку.
– Ну, допустим, твоя проблема – как она могла бы решиться? – спросила Селена, смахивая подступившие слезы.
– Сегодня я думала о том, как было бы здорово, если бы он просто… умер. – На ее губах заиграла гнусная улыбка. – В автомобильной аварии, или от сердечного приступа, или стал бы жертвой уличных разборок. Тогда я бы сохранила свою работу и свою репутацию.
Марта тихонько захихикала, мило и по-девчачьи, и сделала еще один маленький глоток из своей бутылочки. Она наверняка пошутила. Или?.. Селена слегка отодвинулась и прижала сумку к груди.
– Никогда больше не буду такой глупой, – продолжала Марта. – Не стану стелиться под привилегированное чудовище, только чтобы не вылететь с работы.
Селена задумалась, не могла ли Женева оказаться в подобной ситуации. Неужели Грэм начал к ней приставать, и она отдалась ему только из страха потерять место? Выглядело это вовсе не так. Но она видела лишь одну сторону медали. У Грэма действительно были рычаги давления. А Женева действительно едва сводила концы с концами и не могла позволить себе не работать даже короткое время.
Вдруг свет замигал, и поезд качнулся вперед. Селена почувствовала прилив надежды – но почти сразу снова погрузилась в апатию.
– Затор на путях был успешно устранен, – донесся из динамиков голос проводника. Мужчина рядом с ними резко проснулся, растерянно огляделся, сел повыше и полез в телефон. – Отправление состава ожидается в скором времени. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.
Мужчина подхватил портфель и направился в другой вагон.
– А ты – как бы ты решила свою проблему? – поинтересовалась Марта, сверля Селену напряженным взглядом.
Селена сжала губы в кривоватой улыбке.
Одинокие женщины не понимали замужних. Не понимали, сколько сложностей накладывают на жизнь брак и дети и на какие жертвы и компромиссы приходится идти день за днем, чтобы эта хрупкая конструкция не развалилась.
«Мою проблему решить невозможно», – подумала Селена.
Развестись, стать матерью-одиночкой и отправлять детей к отцу на выходные и праздники? Остаться? Уволить Женеву – няню, которую мальчики так любили, – по какой-нибудь понятной им причине, которая не посрамила бы в их глазах Селену и не уничтожила бы их любовь к отцу? Затем уйти из агентства Бет и жить на сбережения, пока Грэм не найдет себе новую работу? Поговорить с ним напрямую и снова пойти к психотерапевту, который, быть может, подскажет, как жить дальше? Любое решение порождало целый ряд новых проблем, на решение которых у нее просто не было сил.
– Например, пусть она исчезнет, – по-змеиному прошипела Марта. – И ты сможешь сделать вид, будто всей этой истории не было.
Селена встретилась с ней взглядом. Смотреть в ее глаза было все равно что смотреть в бездну – глубокую, холодную, пустую. От водки Селену слегка затошнило.
Что, если однажды Женева действительно не придет на работу? Исчезнет. Селена готова была поспорить, что, оказавшись главной нянькой, Грэм примется искать работу куда активнее. Вероятно, у Селены даже получилось бы забыть этот инцидент. Отсутствие Женевы сильно упростило бы ситуацию. На секунду это даже показалось возможным. В конце концов, ее мать ради сохранения семьи проглатывала обиды десятилетиями.
Но нет. Она не могла. Не могла забыть то, что видела, что знала теперь о своем муже. Она не была похожа на свою мать. Не стала бы задвигать себя ради детей. Ведь не стала бы?
Наконец в вагоне зажегся свет. Поезд ожил и рванулся вперед. Селену мутило. Сердце бешено колотилось. Она начала собирать свои вещи.
– Да уж, – сказала Селена, выдавливая из себя смешок. – Не думаю, что мне так повезет.
– Никогда не знаешь наверняка. – Марта задумчиво накручивала на палец прядь своих темных шелковистых волос. – Плохие вещи происходят постоянно.
Селена пересела на место через проход.
– Думаю, можно рассредоточиться, – пояснила она Марте, наблюдающей за ней с вежливой улыбкой. – Немного пространства не помешает.
Кивнув, Марта подняла с пола сумку и вернула ее на место.
– Спасибо за выпивку, – добавила Селена, устроившись. – И за то, что выслушала.
– Тебе спасибо, – поблагодарила Марта в ответ. – Мне стало легче. Кажется, я даже знаю, что делать.
– Иногда людям нужно, чтобы их выслушали.
– И толкнули в нужном направлении.
Селена не горела желанием узнать, что она под этим подразумевала. Что-то в разговоре, в тоне собеседницы, а может быть, в водке, вызвало у нее странное чувство неловкости и желание поскорее закончить разговор. Зачем она вообще стала рассказывать этой незнакомке свою историю? Зачем выболтала такие личные подробности?
Она принялась листать глянцевые страницы журнала, пестрящие невероятно стройными телами, безупречными лицами и завидными чужими успехами. Некоторое время спустя она снова посмотрела на, казалось, успевшую задремать Марту. Женщина не пошевелилась, даже когда поезд начал притормаживать, подползая к конечной для Селены станции. Селена собрала вещи и ускользнула так тихо, как только могла, – не прощаясь, не оглядываясь, надеясь никогда больше ее не встретить.
Глава четвертая
Женева
Женева загрузила тарелки из «Крэйт энд Баррел»[5 - Сеть мебельных магазинов. – Прим. пер.] в посудомоечную машину и протерла глянцевую кварцевую столешницу. Грэм был наверху – пытался читать на сон грядущий скачущим по комнате детям. Его монотонный бубнеж сопровождался тяжелым стуком от приземлений прыгающих с кроватей на пол мальчиков и вторящим им жалостливым дребезжанием стекол. Ни Селена, ни Женева этого бы не потерпели. Чтение было призвано успокаивать, а не раззадоривать детей.
Она выбросила остатки ужина и поставила в холодильник завернутую в пищевую пленку порцию Селены, хотя, вероятно, та успела перекусить в городе.
– Прости, – прошептала она, закрывая дверцу. Она действительно сожалела. Женеве нравилась Селена, она вызывала уважение. Меньше всего на свете она хотела причинить ей боль подобным предательством. Худшим из всех, какие может совершить женщина по отношению к другой женщине.
Она привыкла к нему – к этому жгучему чувству стыда. Настолько привыкла, что почти наслаждалась им. Его пламя расползалось от груди, облизывало щеки, охватывало низ живота, вместо сердца оставляя выжженное пепелище.
Почему? Зачем она так поступала? Раз за разом. Она ведь не хотела этого.
Причина у нее была – одна весомая причина. Но этот раз станет последним. Она откладывала деньги – и уже почти накопила на свою свободу.
Устроившись за столом, она принялась за записку Селене:
«Оливеру нужна новая рубашка для школьной формы, заказать ее можно в школьной канцелярии. Воспитательница Стивена… – которая казалась Женеве немного туповатой – …жалуется, что в последнее время он много болтает и отвлекает других детей от занятий, несмотря на замечания».
Стивен и правда был довольно неугомонным, но милым и обаятельным творческим ребенком. В любом случае разбираться с ним и его воспитательницей предстояло Селене. Женеве повезло с работой, которая заключалась всего лишь в выявлении проблем, а не в их устранении. С этой точки зрения няней быть куда лучше, чем мамой: после работы можно уйти домой.
Шариковая ручка казалась непривычно тяжелой.
Она все еще чувствовала вкус Грэма на своих губах.
Впервые она увидела его, когда пришла к Селене и мальчикам на собеседование. Женева приняла его за подрядчика, нанятого для выполнения дел по хозяйству, на которые у вечно занятого на престижной работе отца семейства не было времени. В тот день он разбирался с окружающим их просторный задний двор низеньким забором каменной кладки.
Она видела его на фотографиях в социальных сетях, когда разнюхивала информацию. Однажды столкнулась с ним в поезде. Чисто выбритый, сосредоточенный, в дорогом костюме и хороших ботинках, он возвращался домой с работы. Но мужчина, встреченный ею дома, настолько мало походил на знакомого ей мужа Селены, что она его не узнала.
– А вон Грэм, – кивнула в его сторону Селена, когда показывала Женеве огромную кухню. – Иногда ты будешь с ним пересекаться. Но в основном, надеюсь, он будет пропадать на собеседованиях. – Неправильно трактовав растерянное выражение лица Женевы, Селена пояснила: – Мой муж.
– Ах да, – спохватилась Женева. – Точно.
С минуту она смотрела, как он укладывает булыжники. Несмотря на то что он взмок от физического труда (а может быть, и вследствие этого), в нем чувствовалась некая мужественность. Одет он был в простые джинсы, футболку и рабочие ботинки. Он успел прибавить в весе с тех пор как она видела его в последний раз, но остался таким же широкоплечим. Руки бугрились рельефными мускулами. Он пробуждал влечение. А легкая небритость была ему даже к лицу.
И все же… Глядя на Селену, стройную, смуглую, с тонкими, благородными чертами лица и безупречной кожей, Женева не могла не задаваться вопросом: знала ли она, что мужу до нее – как до Луны? Почему столь многие женщины совершенно не умели себя ценить? Селена не только выглядела эффектно – она была умна, харизматична и показала себя отличной матерью. Казалась одной из тех Чудо-Женщин[6 - Супергероиня из комиксов DС. – Прим. пер.], которых штамповала современная культура.
А Грэм – чтобы раскусить его, хватало беглого взгляда. Возможно, одного только взгляда достало бы не всем. Возможно, только ей – она хорошо разбиралась в людях. Почти сверхъестественно хорошо. Он был большим ребенком. И погремушкой, которой он начинал колотить по полу, если не получал желаемого, ему служила окружающая действительность. Женева часто сталкивалась с подобными мужчинами – отцами доверенных ей детей. Слишком часто.
Она знала, что пришло время подумать о новой работе. Она не годилась для всех этих игр, и особенно – их последствий. И проблема была не в детях – их она любила. Проблема была во взрослых. В первую очередь, в мужчинах.
Женева закончила с запиской. Сверху вместо стука теперь доносились болтовня и смех Стивена и Оливера, сопровождаемые тем же монотонным бормотанием Грэма. Она подумала, что, вероятно, ей не стоит возвращаться в этот дом завтра. Она еще раз прошлась тряпкой по столешнице, отодвинув в сторону большого игрушечного робота – очень забавного, с шестеренками и огромными красными глазами.
– Опасность! Опасность! – провозгласил потревоженный робот среди прочего.
Это была одна из тех неуемных, раздражающих игрушек, которые дети обожают, а родители ненавидят. Мальчики затеяли из-за робота драку – и Женева на время забрала его. Теперь его следовало отнести в детскую комнату, но ей не хотелось возвращаться туда. На место преступления. Она решила оставить игрушку у плиты.
Женева покидала вещи в сумку, не забыв упаковать в герметичный контейнер порцию ужина, которую она приготовила для себя, – питание входило в ее контракт. Она тихо выскользнула из дома и заперла за собой дверь.
Не успела Женева проработать в семье Мерфи и недели, как Грэм начал обхаживать ее, вертеться рядом всю первую половину дня, пока Стивен был в детском саду, а уже первоклассник Оливер – в школе. Младшего она забирала в половине первого, старшего – в половине третьего. До этого времени она занималась домашним хозяйством и выполняла различные поручения Селены.
Грэм ни с того ни с сего объявлялся в прачечной и принимался болтать о том, как в колледже он играл в футбол, как мог бы стать профессиональным спортсменом, если бы не травма колена, – да уж, да уж. Рассказывал, как ему пришлось отклонить предложение по работе, но он не мог поступить иначе, ведь «почувствовал, что это не его». От него исходила фальшивая напыщенность, свойственная некоторым мужчинам, призванная скрыть загнанное поглубже чувство неполноценности. Она пыталась дать ему понять, что не заинтересована. Не смотрела в глаза. Отвечала вежливо, но односложно. Бросала:
– Ох, мне уже пора бежать – нужно успеть сделать кое-что до мальчиков.
«Твоих мальчиков, – добавляла она про себя. – Мать которых вас всех содержит. Пока ты занимаешься черт-те чем».
Она хотела уйти, пока не стало слишком поздно. Иногда подобные ситуации упорно не сходят на нет – и приходится вырывать заразу с корнем.
Но Селена рассыпалась в благодарностях и похвалах. Мальчики – обласканные, любимые – были милыми и послушными. Дом – стильным и уютным. Женеве нравилось оставаться одной на хозяйстве – никто не мешал притворяться, будто этот прекрасный коттедж принадлежал ей. Иногда она рылась в ящиках Селены – изучала ее косметику, духи, красивое нижнее белье. Она никогда ничего не трогала. Только рассматривала.
В первый раз он взял ее в прачечной, прямо на сушилке.
Буднично и естественно. Словно это было чем-то само собой разумеющимся.
Она знала, что не обделена внешностью. Возможно, секрет ее привлекательности заключался в чуткости – у нее был самый настоящий талант заботиться об окружающих. Она наслаждалась этим, хотела отдавать, хотела быть удобной. Детям. Старикам. Животным. Она любила проявлять доброту и помогать. Вероятно, именно поэтому она совершенно не умела говорить «нет» – даже когда хотела.
Она выскользнула в прохладную ночь. Перешла через дорогу, села в свою «Тойоту». В комнате мальчиков все еще горел свет. Грэм был не худшим отцом из тех, кого она встречала. И даже не худшим мужем. Этого звания мог бы удостоиться ее собственный родитель, с которым она и знакома-то не была. Едва ли она сумела бы опознать его, как опознают подозреваемых в полицейских участках.
Женева дрожала – было холодно выходить из тепла в ночь. Она нажала кнопку запуска своей новой машины – утешительного приза, доставшегося ей в результате последней трагедии. Двигатель ожил, приборная панель засветилась. Люди перестали говорить друг с другом – и ей это нравилось. Миром правил «Инстаграм». Пользователи транслировали вовне только лучшие моменты своих жизней, изрядно припудренные встроенными фильтрами, а все остальное старались похоронить подальше от чужих глаз. Все скучное, постыдное, порочное. Все неудачные предприятия и начинания. Все это было надежно спрятано. Но куда?
Она тронулась. Воздух в машине постепенно нагревался, напряжение уходило. Она не стала включать музыку, не стала доставать смартфон. До дома было рукой подать – она жила прямо за железнодорожными путями, поодаль от просторных коттеджей и ухоженных парков, за супермаркетом и кладбищем. Ее аккуратный низкий многоквартирный домишко примостился напротив искусственного озера с бьющим из центра фонтаном. Берега были облеплены деревьями и скамейками, поблизости пестрела детская площадка. Пруд облюбовало семейство уток – птицы возвращались сюда каждый год. Район не был фешенебельным, но в отличие от мест, где она жила раньше, не выглядел мрачным и заброшенным.
Она припарковалась на положенном ей месте, поднялась по наружной лестнице на второй этаж и двинулась по открытой площадке в сторону своей квартиры. Она шла, сбрасывая маску за маской, стягивая с себя образ улыбчивой няни, услужливой молодой женщины, прачки – все свои фальшивые личности.
Ее скромное жилище состояло из спальни, просторной кухни, совмещенной со столовой, и уютной гостиной. Квартира ей нравилась. Это был ее собственный уголок. Она закрывала за собой дверь – и оставалась одна. Могла выдохнуть. Она ни за что не смогла бы работать гувернанткой, обязанной проживать с нанявшей ее семьей. Она нуждалась в личном пространстве.
Телефон звякнул – она похолодела. Только бы не очередное сообщение…
Пожалуйста. Я в отчаянии.
Я не могу перестать думать о тебе.
