Дрю убрал железный штырь и тихо отворил дверь. Внизу ничего не было видно, кроме темноты в доме и слабого света фонаря на крыльце. Кира выпустила брата и сразу заперлась. Он стал спускаться, сжимая в кулаке баллончик и мечтая о том, чтобы прыснуть отравой сукину сыну в лицо, устроить ему ожог глаз, а лучше вообще ослепить. Дрю двигался медленно, останавливаясь на каждой ступеньке, стараясь не издавать ни звука. В гостиной он замер и прислушался. Из спальни Стюарта, дверь в которую находилась в конце короткого коридора, доносились еле слышные звуки. Дрю еще подождал: вдруг Стюарт, надавав Джози тумаков, все же отнес ее в постель? В кухне горел свет. Он заглянул туда и увидел неподвижные голые ступни матери, потом ее икры. Дрю опустился на колени, пролез под столом, молча подергал ее за руку. Мерзавца мог привлечь любой звук. Он видел обнаженную грудь матери, но был слишком напуган, чтобы смутиться. Дрю теребил Джози, шепча:
– Мама, мама, очнись!
Она не реагировала. Левая половина ее лица побагровела и раздулась, Дрю был уверен, что она не дышит. Он вытер глаза, отпрянул, выполз в прихожую. Дверь в спальню Стюарта была открыта, там горел слабый свет, и Дрю, приглядевшись, различил свисавшие с кровати сапоги – из змеиной кожи, остроносые, его любимые. Дрю выпрямился и приблизился. На кровати с широко раскинутыми над головой руками, полностью одетый дрых, похрапывая, Стюарт Кофер. Дрю смотрел на него с лютой ненавистью.
Потом он бегом преодолел лестницу. Кира открыла ему дверь, и Дрю крикнул:
– Она мертвая, Кира! Мама умерла. Стюарт убил ее. Она лежит мертвая в кухне на полу.
Кира отпрянула, зарыдала, обхватив брата руками. Вдвоем они спустились вниз, пришли в кухню, приподняли матери голову. Кира плакала и шептала:
– Очнись, мам, ну, пожалуйста, очнись!
Дрю неуверенно взял левую кисть Джози и попытался нащупать пульс, хотя не был уверен, что делает это правильно.
– Надо звонить 911, – сказал он.
– Где Стюарт? – спросила Кира, озираясь.
– В постели, спит. Кажется, вырубился.
– Я побуду с мамой. Позвони ты.
Дрю пошел в гостиную, снял трубку и набрал 911. После долгого ожидания раздался голос диспетчера:
– 911. Что у вас произошло?
– Мою мать убил Стюарт Кофер. Она мертва.
– Ты кто, сынок?
– Я Дрю Гэмбл. Мою мать зовут Джози. Она мертва.
– Где ты живешь?
– В доме Стюарта Кофера на Барт-роуд, 14, 14. Пожалуйста, пришлите кого-нибудь, нам нужна помощь.
– Обязательно! К вам уже едут. Говоришь, она мертва? Откуда ты знаешь это?
– Она не дышит. Потому что Стюарт опять ее избил, как всегда.
– Стюарт Кофер дома?
– Да, это его дом, мы здесь просто живем. Он опять вернулся пьяный и избил мою мать. Он убил ее. Мы все слышали.
– Где он сейчас?
– В кровати, крепко спит. Пожалуйста, скорее!
– Не вешай трубку, хорошо?
– Нет, мне надо к маме.
Дрю бросил трубку и стянул плед с дивана. Кира держала голову Джози у себя на коленях, нежно гладила ее по волосам, плакала и повторяла:
– Ну, ладно, мама, ну, прошу тебя, очнись… Пожалуйста, очнись! Не оставляй нас, мама.
Дрю накрыл мать пледом и сел около ее ног. Зажмурившись и наморщив нос, он пытался молиться. Дом притих, тишину нарушал лишь лепет Киры, умолявшей мать очнуться. Шли минуты, Дрю уговаривал себя перестать плакать и хоть что-то предпринять, чтобы защитить себя и сестру. Стюарт дрых, но мог в любой момент проснуться; застанет их внизу – взбесится и задаст жару.
Так уже бывало: опьянение, злоба, угрозы, побои, беспамятство, пробуждение – и все то же самое по новому кругу.
Из спальни донесся громкий храп и еще какие-то пьяные звуки, и Дрю испугался, что Стюарт проснется.
– Тихо, Кира, – попросил он, но она не услышала, сестра была в шоке, продолжала гладить мать и обливаться слезами.
Дрю медленно отошел от них и покинул кухню. В коридоре он пригнулся и на цыпочках подкрался к спальне, где неподвижно лежал Стюарт. Его сапоги по-прежнему свешивались с кровати, под грузным телом скомкалось покрывало. Рот был широко разинут – хоть мух туда напусти. Дрю не сводил с него глаз, пылая слепящей, сводящей с ума ненавистью. Этот мерзавец убил, в конце концов, их мать после многомесячных попыток расправиться с ней. Следующие на очереди – они с Кирой. На Стюарта нет управы, потому что у него связи, серьезные знакомства, судя по его вечному хвастовству. Они трое – пустое место, «белый мусор», отверженные из поселка на колесах, то ли дело Стюарт – влиятельная фигура, землевладелец, обладатель значка.
Дрю попятился, выглянул в коридор и увидел мать на полу и сестру, державшую на коленях ее голову, раскачивающуюся, тихо стонущую и не видящую ничего вокруг. Он вернулся в спальню, шагнул в угол, к столику сбоку от кровати, на которой лежала толстая портупея из черной кожи, кобура с пистолетом и значок в форме звезды. Дрю вытащил пистолет из кобуры и вспомнил, какой он тяжелый. Таким оружием, «глоком» калибра 9 милиметров, пользовались все помощники шерифа. Правила запрещали прикасаться к нему гражданским лицам. Но Стюарт плевать хотел на всякие дурацкие правила. Однажды, трезвый, в редком для него благодушном настроении он отвел Дрю на пастбище неподалеку и стал учить его обращению с пистолетом. Стюарт вырос с оружием, Дрю – нет; Стюарт издевался над парнем, не умевшим стрелять. Он хвастался, что своего первого оленя застрелил восьмилетним мальчишкой.
Дрю стрелял тогда трижды и каждый раз промахивался мимо мишени; его пугали отдача и грохот. Стюарт вдоволь поиздевался над его робостью, а потом лихо вогнал прямо в десятку всю обойму.
Держа пистолет в правой руке, Дрю внимательно осмотрел его. Он знал, что оружие заряжено, по-другому у Стюарта не бывало. Он держал в стенном шкафу целый ящик с заряженными винтовками и дробовиками.
До Дрю доносились стоны и плач Киры, перед ним храпел Стью. Скоро нагрянет полиция, но толку от нее будет не больше, чем раньше. Вернее, вообще никакого толку. Они не защитят Дрю и Киру даже теперь, когда их мать лежит бездыханная на кухонном полу. Стюарт Кофер, ее убийца, станет лгать, и полиция вновь поверит ему. После этого Дрю с сестрой ожидает еще более мрачное будущее, чем раньше, при живой матери.
Он вышел из спальни с «глоком» в руках и побрел в кухню, где ничего не изменилось. Спросил Киру, дышит ли мать. Вместо ответа сестра продолжала стонать. Дрю двинулся в гостиную и там выглянул из окна в темноту. Если у него был отец, он его не знал и сейчас в который раз спрашивал себя, где глава семьи. Где тот мудрый человек, советчик и защитник? Они с Кирой росли, не зная безопасности, какую обеспечивают нормальные родители. Они видели других отцов в опекунских семьях, встречали адвокатов в судах по делам несовершеннолетних, пытавшихся помочь; но им не знакомо теплое объятие мужчины, которому можно довериться.
Теперь ответственность легла на него, старшего. Матери нет, значит, у Дрю не осталось выбора: он должен сделать шаг вперед и быть мужчиной. Он, один он обязан спасти их от бесконечного кошмара.
Дрю вздрогнул от неожиданного звука в спальне – не то храпа, не то бормотания, не то лязга пружин или скрипа матраса. Похоже, Стью заворочался, стал приходить в себя.
Брат с сестрой уже наелись всего этого досыта. Настал решающий момент, их единственный шанс остаться в живых. Дрю был обязан воспользоваться им. Он вернулся в спальню и посмотрел на Стью, по-прежнему лежавшего на спине, ко всему безучастного. Странно, но один его сапог свалился на пол. Мерзавец заслуживал одного – смерти. Дрю медленно затворил дверь, словно стараясь оградить сестру от малейшего участия в том, что сейчас случится. Легко ли все пройдет? Дрю стиснул пистолет обеими руками, затаил дыхание и стал опускать дуло, пока оно не оказалось в дюйме от левого виска Cтью.
Тогда он закрыл глаза и нажал на курок.
2
Кира, по-прежнему гладившая мать по голове, спросила, не поднимая глаз:
– Что ты сделал?
– Застрелил его, – ответил Дрю без выражения, без страха или сожаления. – Взял и застрелил.
Она кивнула и больше ничего не сказала. Он прошел в гостиную и еще раз выглянул в окно. Где красные и белые мигалки? Где реакция на его звонок? Ты сообщаешь, что твою мать убил жестокий мерзавец, но никто не появляется. Дрю включил лампу и посмотрел на часы: 2.47. Он навсегда запомнит точное время, когда убил Стюарта Кофера. У него тряслись и немели руки, в ушах звенело, но он ничуть не сожалел, что прикончил убийцу своей матери. Дрю вернулся в спальню и включил верхний свет. Пистолет лежал рядом с головой убитого, в ней зияла уродливая дыра. Стью по-прежнему смотрел в потолок, только теперь открытыми глазами. Простыня уже промокла от продолжавшей сочиться ярко-красной крови.
Дрю вернулся в кухню, где ничего не изменилось. Тогда он перешел в гостиную, включил еще один светильник, открыл входную дверь и сел в кресло Стью. Того удар бы хватил, если бы он увидел кого-то на своем троне. Кресло сохранило его запах – сигарет, высохшего пота, старой кожи, виски и пива. Через несколько минут Дрю возненавидел это кресло с откидной спинкой и пересел на табурет, чтобы ждать перед окном огней.
Первым появилась синяя яростно вращающаяся мигалка. Когда автомобиль влетел на последний перед домом бугор, Дрю прошиб страх, ему стало трудно дышать. Это едут за ним. Его, закованного в наручники, запихнут на заднее сиденье автомобиля помощника шерифа, и он ничего не сможет поделать, чтобы этому помешать.
Следующей ехала скорая с красными мигалками, третьей – еще одна машина полиции. Как только поступило донесение, что трупов два, а не один, примчалась вторая скорая, за ней – еще полиция.
У Джози нащупали пульс, ее спешно положили на носилки и увезли в больницу. Дрю и Киру заперли в гостиной и велели не двигаться. Да и куда им было податься? Во всем доме зажгли свет, в каждой комнате торчал коп.
Явился шериф Оззи Уоллс, собственной персоной. Перед домом его встретил помощник Мосс Джуниор Тейтум, доложивший:
– Как я погляжу, Кофер поздно вернулся, они сцепились, он ей врезал, а потом отрубился на своей кровати. Парень схватил его пушку и всадил ему пулю в башку. Второй не потребовалось.
– Ты потолковал с парнем?
– Да. Дрю Гэмбл, шестнадцать лет, сын подружки Кофера. Неразговорчивый. Похоже, у него шок. Его сестру зовут Кира, ей четырнадцать лет; она говорит, что они живут здесь примерно год и что Кофер часто распускал руки, постоянно колотил их мать.
– Кофер мертв? – недоверчиво спросил Оззи.
– Стюарт Кофер мертв, сэр.
Оззи с отвращением и с недоверием покачал головой и шагнул в распахнутую входную дверь. Остановившись в прихожей, он взглянул на брата с сестрой, сидевших вдвоем на диване, смотревших в пол и старавшихся не замечать хаоса вокруг. Оззи хотел что-то сказать, но передумал и двинулся следом за Тейтумом в спальню, где пока никто ни к чему не прикасался. Пистолет лежал на простыне в десяти дюймах от головы Кофера, посреди кровати краснело кровавое пятно. На вылете пуля выбила часть черепа, поэтому простыня, подушки, подголовник, даже стена были забрызганы кровью и серым веществом.
У Оззи имелось четырнадцать штатных помощников. Теперь – тринадцать. Еще семеро трудились неполный рабочий день. Были также добровольцы – им он потерял счет. Оззи служил шерифом округа Форд уже семь лет, с 1983 года, когда одержал на выборах историческую победу. Исторической она была потому, что он стал единственным на тот момент чернокожим шерифом во всем Миссисипи, а в преимущественно белом округе – вообще первым. Все эти семь лет обходилось без потерь. Дуэйн Луни лишился ноги в результате перестрелки во время суда над Карлом Ли Хейли в 1985 году, но до сих пор оставался в строю.
И вот счет открыт. Первым в расход отправился Стюарт Кофер, один из его лучших парней и, бесспорно, самый бесстрашный. Из телесной оболочки продолжала сочиться кровь, но сам он отдал Богу душу.
Оззи снял шляпу, наскоро помолился и шагнул назад. Не отрывая взгляда от Кофера, он произнес:
– Убийство сотрудника органов правопорядка. Вызывай людей из штата, пусть расследуют. Ничего не трогать. – Шериф покосился на Тейтума. – С детьми говорил?
– Да.
– Та же история?
– Так точно. Парень молчит. Его сестра говорит, что стрелял он. Дети думали, их мать убита.
Оззи кивнул и стал соображать.
– Ладно, – сказал он, – больше не задавайте им вопросов. С этого момента все наши действия будут учитываться адвокатами. Детей забираем, но молча. Посадите их в мою машину.
– Наручники?
– А как же! Для парня. У них есть родня где-нибудь неподалеку?
Помощник шерифа Мик Суэйз откашлялся и ответил:
– Вряд ли, Оззи. Я неплохо знал Кофера, эта женщина жила с ним, он утверждал, что у нее скверное прошлое. Не то один, не то два развода. Точно не известно, откуда она, но Стюарт говорил, что не из наших мест. Пару недель назад я был здесь по вызову, причина – нарушение порядка, но она не предъявила обвинений.
– Ладно. Я забираю детей. Мосс, поедешь со мной. Мик, останься здесь.
Дрю послушно встал и протянул руки. Тейтум аккуратно надел ему на запястья браслеты, вывел подозреваемого из дома и направил к машине шерифа. За ними вышла Кира, утиравшая слезы. Весь склон холма теперь был освещен мигалками. Узнав, что застрелен представитель закона, каждый свободный от дежурства коп в округе захотел взглянуть что и как.
Повиляв среди скопления патрульных автомобилей и машин скорой помощи, Оззи выехал на проселок. Там он включил мигалку на крыше и надавил на газ.
– Сэр, можно нам увидеть маму? – спросил Дрю.
Оззи посмотрел на Тейтума и произнес:
– Включи диктофон.
Тейтум достал из кармана маленький диктофон и нажал кнопку.
– Так, теперь мы все разговоры записываем, – начал Оззи. – Я – шериф Оззи Уоллс, сегодня двадцать пятое марта тысяча девятьсот девяностого года, время – три часа пятьдесят одна минута утра; я еду в окружную тюрьму, рядом со мной сидит помощник Мосс Джуниор Тейтум, на заднем сиденье у нас… как твое полное имя, сынок?
– Дрю Аллен Гэмбл.
– Возраст?
– Шестнадцать лет.
– А как ваше имя, мисс?
– Кира Гейл Гэмбл, четырнадцать лет.
– Как зовут вашу маму?
– Джози Гэмбл. Ей тридцать два года.
– Хорошо. Мой вам совет – не говорить о случившемся этой ночью. Дождитесь адвоката. Вам ясно?
– Да, сэр.
– Поехали дальше. Ты ведь спросил о своей маме?
– Да, сэр. Она жива?
Оззи посмотрел на Тейтума, тот пожал плечами и произнес в диктофон:
– Насколько нам известно, Джози Гэмбл жива. С места происшествия ее увезла скорая. Вероятно, она уже в больнице.
– Нам можно ее навестить? – повторил Дрю свой вопрос.
– Прямо сейчас – нет, нельзя, – ответил шериф.
Некоторое время они ехали молча, а потом Оззи сказал в сторону диктофона:
– Ты был на месте первым?
– Да, – подтвердил Тейтум.
