Я протянул пакет Ками, которая тут же вытащила печенье, отдала своей сестре, а затем взяла одно для себя.
– Они выглядят такими вкусными! Можно, мамочка?
Марианн скрестила руки на груди и, печально глядя на меня, покачала головой.
– Я принес их с работы, – пояснил я. – Это хорошие люди.
Она со вздохом смягчилась.
– Хорошо, но только по одной.
– Да-а!
– Что нужно сказать?
Маленькие девочки, бросившись ко мне, обняли меня за ушибленные ребра, хотя я этого почти не чувствовал. Я поднял руки, не осмеливаясь коснуться близняшек, и ждал, пока они меня отпустят.
– Спасибо, Ронан!
– Большое спасибо!
– Ладно, ладно. – Марианн повела их к двери, бросив на меня через плечо озадаченный взгляд. – Спускайтесь вниз, девочки. Я приду через минуту.
Она следила, как они спускались по ступенькам, а убедившись, что девочки благополучно добрались, повернулась ко мне.
– Ты им понравился, – проговорила она.
– Наверное, из-за борьбы.
– Или шоколада, – сухо улыбнувшись, произнесла она. – Ты уверен, что с тобой все будет в порядке?
– Все отлично. Клянусь, это уже закончилось, – проговорил я, а сам подумал, что произойдет, если Фрэнки решит проверить меня и снова пристанет к Миллеру. Или Холдену.
«Если он тронет хоть одного из них, я надеру ему задницу».
Но Митч Дауд уже однажды побывал здесь, слишком близко к Марианн и ее девочкам.
«Черт».
Марианн заметила мое мрачное выражение лица.
– Положи горошек в морозилку, а потом немного поспи. Завтра снова приложи его. У тебя есть какое-нибудь обезболивающее?
– Со мной все в порядке.
Она медленно кивнула, потом неохотно направилась к двери, будто бы не хотела оставлять меня одного.
– Спокойной ночи, Ронан.
– Ага.
Дверь за ней закрылась, но не захлопнулась. Запорный механизм был сломан. Должно быть, Дауд взломал его, чтобы открыть. Я бросил горошек в морозилку и, подтащив к двери один из дешевых кухонных стульев, втиснул его под ручку. После Лили и Ками тишина в квартире стала густой и тяжелой.
Я пошел в ванную и изучил повреждения. Губа оказалась разбита, но смотрелась вполне прилично. Однако правый глаз, синий и опухший, выглядел ужасно. На раздувшейся скуле виднелся небольшой порез; должно быть, он зацепил ее кольцом.
Я задрал футболку и глубоко вздохнул. На теле уже выступила россыпь синяков. Правое плечо, на которое пришелся основной удар о стол, одеревенело, а на коже под татуировкой совы появились кровоподтеки. Птица смотрела на меня в зеркало, словно спрашивая: «А чего ты ожидал?»
В таком виде я не мог пойти в школу. И, несмотря на то, что Шайло был нужен сарай, не стоило, черт возьми, появляться и у Баррера. Если глаз не придет в норму до понедельника, я подожду, а потом стану работать с удвоенной силой, чтобы закончить все побыстрее.
«И тогда ты больше не будешь маячить там, вмешиваясь в их жизнь».
Было еще рано, даже меньше часа ночи, но у меня одеревенело и болело все тело, так что речи о прогулке даже не шло. В любом случае, я ни на что не годился. Я лег спать, зная, что кошмары, окрасившись настоящей болью, станут еще хуже.
И не ошибся.
Глава 7. Шайло
Я оказалась права насчет Вайолет. Она не только попала в Свиту Осеннего бала, но и была провозглашена королевой, уведя корону прямо из-под носа Эвелин Гонсалес. Не то чтобы Вайолет к этому стремилась. Но ее неподдельное удивление и скромность понравились многим.
Чтобы поддержать ее, мы с Миллером в субботу отправились на футбольный матч и проводимый после него парад. Хотя, возможно, поддержка требовалась именно ему. Мы заняли места на алюминиевых трибунах и принялись наблюдать, как наши «Центральные» громят сокельских «Святых». Миллер хмурился каждый раз, как Ривер Уитмор делал пас или проводил тачдаун.
Что случалось довольно часто.
Я то и дело отрывала взгляд от поля, рассматривая лица собравшихся на стадионе. Ронана не было в школе всю последнюю неделю. И у меня дома он тоже не появлялся. Биби сказала, он предупредил, что заболел. И пока шел футбольный матч, я поймала себя на мысли, что готова спросить Миллера, все ли с Ронаном в порядке.
«Это ведь не запрещено».
Но слова застряли у меня в горле. Если я начну спрашивать о самочувствии Ронана, прилюдно произнесу это вслух, то тревожные чувства и кружащие в голове беспокойные мысли о нем наконец-то займут свое место.
И тогда мне придется с ними считаться.
После игры Вайолет и Ривер, так и не снявший форму, уселись на заднее сиденье кабриолета, и парад выпускников двинулся по дорожке. Одетая в черное Вайолет просто сияла, и когда она махала собравшимся или обращалась к Риверу, на лице ее светилась широкая улыбка.
Миллер перестал хмуриться и теперь казался просто печальным.
– Для чего ты так мучаешь себя? – мягко спросила я.
– Прости?
– Смотришь на нее с другим.
– Мне нужно убедиться, что ей с ним хорошо. Что он позаботится о ней. Или я натравлю на него Ронана.
Я ощутила, как по руке пробежала дрожь. Я прочистила горло:
– С Ривером проблем не будет. По крайней мере в этом.
На лице Миллера появилось хмурое выражение.
– Кстати о Ривере… Ви упоминала, что мы с ней целовались?
Я изумленно открыла рот, и Миллер, заметив мою реакцию, быстро отвел взгляд.
– Полагаю, это значит «нет».
– В последнее время мы нечасто виделись. Но нет, она ни слова не сказала. – Я коснулась его руки. – Мне так жаль. Я всегда знала, что у вас все непросто.
– Не извиняйся. Все это лишь подтверждает то, в чем она много лет убеждала меня.
– Ты поэтому пригласил Эмбер на танцы? Чтоб и в самом деле со всем покончить?
На днях в школе Эмбер Блейк подскочила ко мне с горящими глазами и поведала, что Миллер пригласил ее на бал. На миг я подумала, что она шутит; я не могла представить, чтобы Миллер уделял внимание другой девушке. За все четыре года, с тех пор как он познакомился с Вайолет, подобного просто не случалось.
«Думаю, у каждого есть свой предел».
– Стоит попытаться, – проговорил Миллер. – Может, что-то сложится с Эмбер. Вдруг если я дам ей шанс, то смогу двигаться дальше и стану Вайолет лишь другом, как ей того хочется.
– Ага. Но Эмбер – моя подруга. Реальная девушка из плоти и крови. Не надувная кукла, на которой можно выместить свое разочарование.
– Боже, я это понимаю.
Я вздохнула.
– Я знаю. Ты тоже хороший парень.
– Попробуй сказать об этом Ви.
– Она уже знает. Именно поэтому так сильно противится. В ее сознании все либо рассыпается на части, либо незыблемо стоит на месте. Никогда не превращаясь в нечто прекрасное. – Я перевела взгляд на поле, но мысленно оказалась на заднем дворе. Я касалась руки Ронана, пальцем проводя линию от татуировки к запястью, где бился его пульс. – Она пытается удерживать вас с ней на месте, чтобы вы не рассыпались на части.
«И тогда она сама не развалится. И все останется по-прежнему. Не зайдет намного дальше. И ей не придется каждую свободную минуту гадать, все ли с тобой в порядке, и сходить с ума от беспокойства».
Я заставила себя встряхнуться. Не в моем характере быть слабовольной и переводить стрелки на других. Если я хотела прийти в себя, то и нужно оставаться собой. Я повернулась к Миллеру.
– Вы с Ронаном и Холденом теперь друзья, верно?
– Да, – рассеянно проговорил Миллер.
Я смахнула с широких льняных брюк невидимую пушинку.
– Ронан строил для меня сарай во дворе. Бабушка наняла его по объявлению.
– Правда?
– Да. Он не говорил об этом?
– Ни слова. Но это в его стиле.
Я кивнула и раздраженно смахнула с плеча горсть косичек.
– Ну, в последние несколько дней он не появлялся… и в школе тоже. Нас по истории ждет гигантская курсовая.
Миллер, оторвав взгляд от Вайолет, озабоченно сдвинул брови.
– До недавнего времени он и с нами не общался. А потом появился как-то вечером с синяками на руке и отличным фингалом под глазом.
Я широко распахнула глаза и вдруг ощутила, что сердце в груди стало вдвое тяжелее.
– Синяки? Откуда?
– Не знаю. Может, его дядя.
– Боже, ты так думаешь?
Миллер пожал плечами.
– Он не скажет.
– А ты его спрашивал?
– Конечно, – нахмурившись, проговорил он. – Мы с Холденом оба его спрашивали. Он велел нам отвалить. Таков уж Ронан. Если он не хочет говорить, то не станет. – Миллер пихнул меня локтем. – Эй. С ним все в порядке.
Я поняла, что закусила нижнюю губу.
– Хорошо. Ну… что?
– Просто на миг мне показалось, что ты беспокоишься.
Я села ровнее.
– Я же не совсем бессердечная.
На последнем слове голос дрогнул, но Миллер этого не заметил. Возобновив свое печальное бдение, он наблюдал, как Вайолет беседовала с Ривером. Парад закончился, и началась подготовка к танцам.
– Давай убираться отсюда, – проговорила я.
– Хорошая идея, – мрачно согласился он, и вместе с остальными учениками и их родителями мы спустились с трибун. – А что ты? Собираешься сегодня на танцы?
– Нет. Я получила несколько предложений, но… – Я пожала плечами. – Я люблю танцевать, но не на школьных дискотеках. Они довольно глупые.
Я, даже не задумываясь, придерживалась этой позиции уже несколько лет. Но теперь начала сомневаться во всем.
«Почему? В чем разница?»
