С наилучшими пожеланиями,
Лора
Дневник Лоры Риччи
8 июня, 2017
Сегодня, выйдя из дома, я увидела черный кроссовер, поджидавший меня у двери. Водитель опустил стекло, когда я подошла к машине.
– Мисс Риччи? – спросил он.
Я кивнула.
– Меня зовут Боб. Мисс Вольф послала меня.
Хотя Кэт и предупредила, что пришлет за мной машину, я все равно не сразу решилась в нее сесть. Несколько мгновений я просто стояла на тротуаре, а в моем сознании мелькали кадры из программы «Эн-би-си: Дата». Вдруг если я сяду в этот кроссовер, меня похитят и продадут в рабство или еще что? Но потом в голове зазвучал голос Катрины: «Ее папа вроде как миллиардер, он управляет каким-то огромным бизнесом по добыче устойчивой энергии в Европе. Типа солнце, ветер, дождь…»
И я села в машину.
Мы ехали в полной тишине. Это слегка раздражало. Не припомню, чтобы когда-нибудь я ехала в такси, и водитель не проболтал бы со мной всю дорогу. Я стала смотреть в окно на проносившийся мимо город. Мы проехали через Бруклин, по Бруклинскому мосту, выехали на Магистраль Франклина Д. Рузвельта, и Боб высадил меня прямо на Пятой авеню – у входа в отель «Плаза».
Он вышел, чтобы открыть мне дверь. Я заколебалась, и он, заметив мои сомнения, сказал: «Комната 2040».
Я вылезла из машины и посмотрела на высившееся передо мной здание отеля. Каждый его сантиметр дышал роскошью и атмосферой старомодного Нью-Йорка, словно в «Великом Гэтсби». Когда я перевела взгляд на вход, женщина в костюме улыбнулась и проводила меня до одной из вращающихся дверей. «Добро пожаловать в “Плаза”, – сказала она.
Я никогда раньше не была в «Плазе» – и, если честно, ни в одном дорогом отеле, лобби оказалось еще более элегантным, чем я воображала, опираясь на сведения, почерпнутые из «Один дома – 2». Я медленно прошлась туда-сюда, стараясь все рассмотреть. Там было так много людей: одни ели и пили в баре, другие регистрировались на стойке администратора, а еще там бродили толпы туристов, которые, так же, как и я, жадно вглядывались в каждый сантиметр здания. «Двадцать-сорок, двадцать-сорок», – повторяла я сама себе шепотом, чтобы не забыть номер комнаты Кэт.
Я подошла к лифту и нажала кнопку «вверх». Прежде, чем я успела что-либо сообразить, я уже была в позолоченной кабине лифта вместе с десятком других людей. «Какой этаж?» – спросил меня кто-то. «Двадцатый», – ответила я.
Я гадала, каково это будет – работать с Кэт. Может быть, я наконец сумею что-то написать. Может быть, мое имя будет упомянуто под материалом и другие редакторы попросят меня написать мою собственную статью. Я начала грезить наяву о том, как встречаю звезду в лобби роскошного отеля, такого же как «Плаза», и беру у нее интервью для главной статьи номера.
Из мечтаний меня вырвал лифт, остановившийся на двадцатом этаже; я вышла. По сравнению с высокими, украшенными канделябрами потолками лобби, потолок в коридоре производил чуть ли не давящее впечатление. «Двадцать-сорок, двадцать-сорок», – мысленно повторяла я, шагая по длинному пустому коридору, мимо бесконечной череды комнат, пока не остановилась в самом его конце напротив люкса Кэт.
Я постучала. Подождала пару минут, испытывая некоторую неловкость, и постучала еще раз. А затем рассмеялась сама себе, когда заметила кнопку звонка. Я нажала. Через несколько мгновений дверь распахнулась с громким щелчком, и в дверном проеме возникла Кэт. С забранными в высокий хвост волосами, одетая в серые кашемировые спортивные штаны и такой же свитшот, она выглядела непривычно обыденно, но при этом, каким-то непостижимым образом, ей удавалось и в спортивном костюме быть не менее загадочной, чем в модном платье.
– Добро пожаловать в мое скромное жилище, – поприветствовала она. – Заходи, заходи!
Я зашла и наклонилась, чтобы снять с себя туфли, пока она закрывала за мной дверь. Когда я распрямилась, то увидела свое отражение, глазеющее на меня из зеркала в позолоченной раме. Кэт провела меня по коридору с красивым паркетом. Мы прошли мимо огромной спальни (которая принадлежала Кэт, я полагаю) по левую руку и последовавшей за ней дамской комнаты («Здесь ванная, если понадобится», – отметила Кэт).
Коридор заканчивался просторной гостиной. Два канделябра, мраморный камин, бархатная кушетка, повсюду позолота – ее можно было описать одним словом: «богато». В дальнем углу комнаты располагалась лестница, хотя и непонятно было, куда она вела. Справа от нас стоял большой обеденный стол, нагруженный блокнотами, ноутбуком и внушительной стопкой бумаг, оказавшихся распечатками статей с разных сайтов.
– Прошу, – сказала Кэт, указывая на свободный стул на другом конце стола, – присаживайся. Чувствуй себя как дома. Я сварганю тебе завтрак.
Она направилась к длинному ряду шкафчиков, напоминающих кухонные, и вернулась с кофе во френч-прессе и большим блюдом фруктов и выпечки.
Я соскользнула на стул с бархатной обшивкой и выложила на стол компьютер и блокнот. Пока я устраивалась, Кэт налила мне чашку кофе и нагрузила еды на тарелку.
– Черный? Со сливками? С сахаром?
– Черный, – ответила я.
Она поставила чашку с кофе на стол.
– Это действительно приятное место, – сказала я, все еще слегка ошарашенная, хотя «действительно приятное» было явным преуменьшением.
Номер Кэт был великолепен. Именно так я представляла себе апартаменты богачей в Нью-Йорке, так я представляла себе мои собственные апартаменты в мечтах, где я была преуспевающим писателем и главным редактором «Харперс Базар». Хотя на самом деле нет, это было еще прекраснее, и роскошнее, и невероятнее, и совершеннее, чем любые мои грезы, – это такое место, которое стоит в самом верху списка, когда открываешь рейтинг «Зиллоу[4 - Компания, торгующая недвижимостью.]» или «Сотбис» и задаешь «сортировать от самой высокой цены к самой низкой». Я провела кончиками пальцев по золоченому краю стола.
– Разве не чудесно? Не могу представить, чтобы я жила где-то еще, – сказала она.
Пока я ела, она пояснила, что изначально намеревалась остаться в Нью-Йорке лишь на пару месяцев.
– Я жила в нашей фамильной резиденции в Вене. Это действительно очаровательное место, правда, не из тех, которые можно назвать домом. Папа купил его после маминой смерти, и я переехала туда, чтобы быть поближе к младшему брату, но жизнь там вызывала у меня только фрустрацию. Все напоминало мне о маме. Она была русской, жила в Санкт-Петербурге до того, как встретила папу и вышла за него замуж, но она любила Вену. Для нее это был рай. Куда бы и я ни пошла, я видела или слышала что-нибудь, что вызывало слишком много воспоминаний. Я каждый день плакала. Мне пришлось уехать.
«Это объясняет ее акцент, – думала я, – немецкий, русский…»
Здесь она сделала паузу, отпила кофе и посмотрела в окно под лестницей. Затем уставилась на свои руки.
– В конце концов я все объяснила отцу, и он посоветовал мне попутешествовать. Я посетила Буэнос-Айрес, Токио, Марокко. Год прожила в Лондоне. А затем прилетела в Нью-Йорк. Папа сначала снял для меня номер поменьше, думал, что я останусь здесь максимум на несколько недель. А потом, когда я влюбилась в этот город и решила, что не хочу уезжать, я перебралась в люкс. Теперь он стал для меня домом. По крайней мере, с тех пор, как я потеряла маму, это единственное, что напоминает мне дом.
– Не чувствуешь себя странно, постоянно живя в отеле? – поинтересовалась я.
– Бог мой, нет. Мне безумно нравится. Не надо выходить, если только этого не хочется. Все что нужно находится прямо здесь, нужно лишь позвонить. И можешь ли ты себе представить апартаменты красивее? Или лучше расположенные?
– Я никогда ничего подобного не видела, – призналась я и рассмеялась. – Я делю спальню в Бруклине с тремя другими девчонками. Мы спим на двухэтажных кроватях.
Кэт залилась смехом, ее глаза заблестели.
– Вообще-то, звучит весело. Как в общежитии, да? – и тут же ее взгляд потемнел, а улыбка поблекла. – По крайней мере, так я себе представляю жизнь в общежитии. Я сама никогда не пробовала. Но это всегда казалось мне чем-то очень увлекательным.
Я не совсем поняла, что она имела в виду. Может быть, когда она училась в колледже, отец оплачивал ей номер в отеле или квартиру, чтобы она жила одна? Я хотела спросить, но она выглядела такой опечаленной, что я не стала испытывать судьбу. Я узнаю это выражение лица – у меня бывает такое же, когда я ностальгирую по жизни, которой у меня никогда не было.
Я сменила тему.
– Чем ты занималась до ELLE? – спросила я.
– Всем понемножку. Я тогда не знала, чем хочу заниматься, так что сделала единственную разумную вещь: стала заводить знакомства. Перезнакомилась со всеми, кто имел какой-то вес в искусстве, финансах, моде и журналистике. Ходила на каждую вечеринку, каждый вернисаж, на каждый модный показ, на каждую книжную презентацию. Работать нужды не было, вот я и не работала. Но дело было не в том, что я не хотела работать. Я хотела найти работу по душе, такую, которая давала бы мне моральное удовлетворение.
– И ты нашла ее в ELLE?
Кэт снова рассмеялась.
– Нет, не совсем. Не пойми меня неправильно, я люблю все это. Люблю писать, но писать о моде – это не совсем моя мечта.
– А какая твоя мечта?
Она залилась румянцем.
– Это… нет, нет, я не могу тебе сказать, ты решишь, что это глупо.
Я пообещала, что такого не произойдет.
– Я хочу заниматься литературой, – призналась она.
Прежде чем я успела сказать ей, как похожи наши мечты, она резко переключила разговор на материал, который готовила для ELLE. Она сообщила, что ей нужна моя помощь, чтобы разобраться в том, как работают стартапы в сфере моды.
– Я хочу, чтобы женщина, которая прочтет биографические справки об этих невероятных предпринимательницах, не просто вдохновилась на создание собственной компании, но и получила руководство по тому, как это сделать.
На этой ноте мы и взялись за дело. Кэт составила электронную таблицу со всеми стартапами в сфере моды, которая и стала для меня стартовой точкой. Я погружалась в историю каждой компании в поисках всей возможной информации о линиях продукции, инвесторах, бизнес-планах и финансировании. До конца утра мы не вставали из-за стола. Когда подошло время ланча, Кэт заказала еду в номер, и мы поели за тем же столом, не отрываясь от работы.
В тот день я узнала, что такое венчурный капитал. По сути, если кто-то собирается запустить свою компанию и не имеет на это достаточных средств, он может достать деньги благодаря инвесторам и/или займу. Заем необходимо будет выплатить. А сами инвестиции обычно представляют собой денежную сумму, которая дается в обмен на акции в компании – крупную денежную сумму. Сотни тысяч долларов. Миллионы. Миллиарды.
Еще я узнала о таком явлении как «акселераторы стартапов». Один из венчурных капиталистов, с которым я говорила по телефону, сказал, что люди обращаются к акселераторам, когда их компании только запускаются, когда они неточно представляют, что делают, и/или не располагают связями с инвесторами. Самый известный акселератор – «Уай Комбинатор» в Сан-Франциско. Такие компании как «Дропбокс» и «Реддит» начинали в «Уай Комбинаторе». Я не смогла разыскать никаких модных предприятий, которые проходили через «Уай Комбинатор», но это казалось хорошим местом, куда можно направить потенциальные модные стартапы.
Я так увлеклась исследованием – настоящим исследованием, исследованием, которое будет напечатано в журнале, – что потеряла счет времени. Мы и не заметили, как солнце начало садиться. Кэт сказала, что опаздывает на ужин в центре и что Боб отвезет меня домой.
По пути я заглянула в телефон и обнаружила, что мама оставила мне голосовое сообщение. Я не могла заставить себя прослушать его. Я до сих пор не перезвонила ей и не ответила на ее текстовое сообщение с прошлой недели. Боже, что если ей позвонили из Нью-Йоркского университета и сказали, что я лишилась стипендии?
от: Олеся Дорохова
Кому: Николай Дорохов
тема: (без темы)
дата: 8 июня, 2017
Коля,
ты не мог бы проверить биографию этой девушки?
Мне нужен ассистент для работы над материалом, и она кажется наименее опасным вариантом. Я хочу убедиться, что она не агент, работающий под прикрытием, не дочь копа и т. д.
Олеся
Вложение: лора-риччи-работа-docs-СКАН. pdf
от: Николай Дорохов
Кому: Олеся Дорохова
тема: Re:
дата: 9 июня, 2017
хорошо
дай мне неделю
разузнаю
от: Олеся Дорохова
Кому: Николай Дорохов
тема: Re: Re:
дата: 10 июня, 2017
Коля,
спасибо. Я не буду с ней общаться, пока ты не напишешь. У меня есть еще один проект, над которым я сейчас поработаю.
Олеся
