Ощущая душевный трепет, Дарислав зачем-то взял Диану за руку и подвёл к корыту, глядя на Копуна сверху вниз.
Голубев хотел подойти следом, но Паровски задержал его за рукав.
– Привет! – проговорил Дарислав.
– Привет! – эхом повторила Диана.
По оболочке Копуна пробежала световая волна.
В голове сотрудников ЦЭОК родилось ощущение приоткрывшейся дверцы в дивный сад, откуда на них глянуло странное трёхглазое существо: лемур не лемур, дракончик не дракончик, с кошачьими ушами и густыми белыми, опять-таки кошачьими усами. Взгляд существа из наивного стал острым, сосредоточенным, и Дарислав услышал знакомый мысленный голосок:
«Привет… друзья… а я всё-таки вернулся…»
Существо улыбнулось, и Дарислав улыбнулся ответно.
– Мы очень рады! Не думали, что ты вернёшься. Ты совершил настоящий подвиг!
«Помедленнее, дружище Дар… я ещё очень слаб…»
– Мы пришли по твоей просьбе. Если хочешь, придём попозже.
«Нет, надо обменяться информацией, я привёз плохие новости».
– Потом побеседуем, не напрягайся.
«Это очень важно! Вы на пороге новой войны. Эта Вселенная рождена по законам военной экспансии… как говорил мой пассажир Шапиро – по законам милитари-прогресса. Она не изменит свою сущность и психологическое насыщение, как бы кто ни старался его изменить. Теперь то, что я узнал. Властители Ланиакеи – тартарианцы (название в звуковом диапазоне дано им конкурентами, которые, как и вы, земляне, общаются в аудиоформате) собираются с благими намерениями зачистить космос от Вселенского Зла… так, как они понимают эту категорию бытия. Но это дорога…»
– В ад!
Стоявшая рядом Диана вздрогнула, но не переспросила, что имеет в виду спутник. Она слышала мысленную речь Копуна так же хорошо, как и он.
«Для этого тартарианцы задумали выпустить на волю уцелевших боевых роботов прошлой войны».
В зале повисла тишина.
Голубев и Паровски не слышали ничего, Копун передавал мысли только паре над ним, а Дарислав с Дианой были ошеломлены настолько, что не сразу смогли отреагировать на речь Вестника.
– Боевых… роботов?! – наконец повторил Дарислав.
«Я не думал, что когда-нибудь встречусь с ними, поэтому раньше не сообщил об их существовании. Их хозяева, проиграв войну, бежали в другую Вселенную, которая как раз и оказалась той, куда сбежали и мои создатели. Там я узнал об обратном переходе. Роботов вернули в тюрьму».
– Звучит мрачно.
«Тюрьму можно назвать и кладбищем, не суть важно».
– Кто вернул роботов?
Псевдолемур смутился.
«Пока не знаю. Теперь тартарианцы ищут по всем базам прошлого других роботов – моллюскоров, а это суть разрушители опаснее самих джиннов. Если тартарианцам удастся их обуздать, вам придётся туго».
– Ничего себе новость! – прошептала Диана.
«Располагается тюрьма в Ланиакее… и ею уже заинтересовались Властители этого мегакластера. Если намереваетесь уцелеть, опередите тартарианцев во что бы то ни стало. Любым возможным способом!»
– Откуда ты знаешь такие подробности про… этих… тартари…
«Сорока на хвосте принесла, – с шутливой интонацией ответил Копун русской поговоркой. – Упоминание о существовании тартарианцев хранится в Реестре Мёртвой Руки, вернее, об их планете, метко названной Тартаром. Она выходец из мира, породившего вашу Вселенную».
– О-о, да ты выздоравливаешь! – отметила Диана поговорку про сороку.
– В Ланиакею послан наш беспилотный разведчик «Невидимый охотник», – сказал Дарислав.
«Нужна хорошо оснащённая и вооружённая экспедиция. Поторопитесь! Как только я восстановлюсь, присоединюсь к вам».
– Я немедленно доложу начальству!
По гладкому эллипсоидальному телу Копуна прошла световая волна, «журавлиные» крылья растопырились, обнимая его, ослабли.
– Он… не умер?! – испугалась Диана.
Подбежал Паровски.
– Нет, он «в обмороке», такое уже бывало. Он то просыпается, то проваливается в бессознанку. А в последнее время начал блокировать мыслесвязь.
В зале появились мужчины в рабочих комби, подогнали платформу с аппаратурой к корыту, начали возиться у потерявшего сознание Вестника.
Диана подёргала руку, и Дарислав очнулся, выпустил её ладонь.
Она с улыбкой помассировала пальцы.
– Вцепился как клещами.
– Извини, нервничаю. Ты всё слышала?
– А что вы слышали? – подошёл Голубев.
– До последнего слова, – покачала головой Диана, – думала, что после Шнайдера нам больше не придётся сражаться с кем бы то ни было.
– Увы, покой нам только снится. Шнайдер не появится, я абсолютно уверен, но эта тюрьма не выходит у меня из головы.
– Что за тюрьма? – жадно спросил Голубев.
– Товарищ майор, всё узнаете из вечернего релиза, – сделал каменное лицо Дарислав.
– Марцин, ты записал их разговор?
– Копун заблокировал мыслесвязь.
– Как это возможно? Он же разговаривал с ними.
– Значит, мы не входим в круг его абонентов.
– Он нам не доверяет?
– Я бы сказал, он никому не доверяет. – Паровски посмотрел на собравшихся уходить посетителей. – Кроме тех…
– …кому безусловно можно доверять, – со смехом закончил Дарислав. – Спасибо, дружище.
– Не за что, – развёл руками завлаб.
За порогом зала Дарислав сказал бесстрастно:
– Не знаю, как тебе, но мне он сильно не нравится.
– Кто? – Диана сделала вид, что не понимает.
– Твой друг Голубев.
– Он мне не друг. И я к нему безразлична. – Диана подняла бровь. – Дар, да ты никак ревнуешь?
Он пожал плечами:
– Есть немного. Ещё раз увижу, как он увивается за тобой, набью ему морду!
Женщина прыснула.
– Прямо в лучших традициях отечественных блокбастеров. Кончай придуриваться, тебе это не идёт.
– Я не придуриваюсь, – мрачно возразил он. – Но физиономию поправлю.
– Не вздумай, мне говорили, он какой-то гений дзюдо.
– Я тоже не лыком шит.
– Поссоримся! – предупредила Диана.
Но спасла рация.
– Полковник, – раздался в ухе голос дежурного по Центру, – вас приглашают в госпиталь Одинцово.
– Зачем? – не понял Дарислав, вспомнив, что в этом учреждении лечат Шапиро и Хироси. – Что случилось?
– Очнулся пациент, физик, которого принёс Копун, – ответил дежурный по СПАС-линии ЦЭОК.
– Об этом я уже в курсе. Надеюсь, с ним всё в порядке?
– Выведен из состояния искусственной комы и сразу попросил аудиенции.
– Со мной? Мы же не знакомы.
– Подробностей я не знаю. К нему через полчаса прибудет делегация нашего высокого начальства из РКС, ксенопсихологи и безопасность, Мишин в том числе. А вас попросил быть лично Шапиро.
– Ладно, еду, но буду с… – он запнулся, не зная, как представить Диану, – с экспертом по контактам.
– Насчёт этого мне ничего не сказано, решайте сами.
– Куда? – осведомилась Диана, поняв суть разговора.
– В Одинцово, на встречу с Шапиро.
– То есть я иду как эксперт по контактам?
Он рассмеялся:
– Сорвалось с языка. Хотя если возражаешь…
– Идём, словоблуд.
Повернули к спуску в зал мгновенного транс-порта, аббревиатура которого сохранила старинное название «метро». Кабина доставила обоих в госпиталь «Коммунар», где часто лечились спасатели и безопасники российской конфигурации Спасслужбы.
Медицинский кластер «Коммунара» мало чем отличался от научного в Дубне, разве что корпусов в нём насчитывалось вдвое больше. Дарислав сам когда-то лежал здесь после одной из спасательных операций, поэтому хорошо знал Центр и роскошный парк, высаженный более ста пятидесяти лет назад.
Пару встретил молодой виф-служитель в стерильном белом комбинезоне, провёл в двадцатиэтажную башню особо сложных операций и оставил в вестибюле, где их ждали ещё двое посетителей медцентра. Дарислав знал обоих, так как они консультировали сотрудников ЦЭОК и нередко присутствовали на заседаниях руководства.
Риману Чезер-Кроткому пошёл девяносто первый год, но это был ещё крепкий физически старик, специалист-невролог высокого класса, предпочитавший брить яйцеобразную голову начисто.
Винсент Кочерга был моложе старшего коллеги вдвое, носил роскошную седую бороду и взбитый чуб надо лбом цвета соломы.
Поздоровались.
– Вас Мишин пригласил? – спросил Кочерга.
– Шапиро, – ответил Дарислав.
Медики переглянулись.
Подошёл глава РКС во главе группы сопровождающих численностью в пять человек. Голубева среди них Дарислав не обнаружил и вздохнул с облегчением, лишь поднял брови, посмотрев на Диану.
– Идёмте, товарищи, – сказал Мишин.
Поднялись на десятый этаж лечебного корпуса.
Но всю делегацию в зону лечения не пропустили.
Перед посетителями выросли двое мужчин в сине-белых комби обслуживающего персонала, один – с шевроном распорядителя больницы.
– Прошу прощения, господа, – сказал он, – допуск только на троих.
