13
Не успев еще войти в отель, Гарольд услышал крики и топот. По тротуару прямо на него бежал человек. Его, отставая футов на двадцать, преследовал другой, с пистолетом.
Когда первый пробежал мимо, второй выстрелил. Пуля просвистела над правым ухом Гарольда, прижавшегося к стене, и срикошетила от гранита. Еще дюйм, и она бы попала в него. Пока Гарольд изучал щербинку в стене, беглец и преследователь скрылись в боковой улице. Он вошел в вестибюль. Портье, темнокожий и беловолосый, в грязных белых штанах и футболке, оторвался от газеты и сообщил:
– Пять долларов за ночь. Вперед. Ванная в коридоре.
– Меня тут чуть не убили около вас.
– Поосторожней надо, движение у нас бешеное.
– Да нет, я чуть пулю не схлопотал!
– А, охотники. – Портье махнул рукой: мальчишки, мол, есть мальчишки. – Если нужен номер, заполните эту графу.
Номер был маленький, довольно чистый, с белыми занавесками, односпальной кроватью и раковиной. Большое окно выходило на мощенную булыжником площадь со статуей в середине.
Гарольд как следует вымылся в ванной, побрился, постирал костюм, переоделся в джинсы и голубую рубашку. Костюм и прочее он повесил сушиться на плечиках в своей комнате.
Здесь был телефон, и он достал из бумажника листок с номером Норы. Дозванивался он через гостиничный коммутатор целую вечность, но наконец дозвонился.
– Нора, ты?
– А кто это?
– Угадай.
– Больно надо. Фрэнк, что ли?
– Черт возьми, Нора, ты правда не узнаёшь?
– Гарольд? Это в самом деле ты? Здесь, в Мире Охоты?
– Как бы да.
– Но как ты… ладно, это после. Не хочешь зайти ко мне выпить?
– Спроси хрюшку, не хочет ли она в грязи поваляться.
– Ну так приходи, – сказала она и объяснила, как добраться.
Народу на улицах было полным-полно. Пахло специями, жареным мясом, вином и – слабо, но явственно – порохом. Прохожие были одеты в меха, купальники, греческие туники, римские тоги, ренессансные камзолы, индейские набедренные повязки, туркменские халаты и прочие костюмы, которые он и опознать-то не мог. Чудно?е местечко, верно ему говорили. Но живется тут хорошо. Гарольд никогда еще не видел такой чистоты, и на деревья вдоль тротуаров приятно было смотреть. Он слышал, что на острове есть целый лес, тоже поглядеть надо.
Спросив пару раз дорогу, он пришел на маленькую площадь с фонтаном, о которой ему говорила Нора. Прошел через каменную арку, поднялся на два лестничных марша, позвонил в первую слева дверь.
– Ну заходи, – сказала открывшая ему Нора.
14
Она была почти такая же, как два года назад: маленькая хорошенькая блондинка с красивой фигурой и гладкой стрижкой, как у девушки с рекламного объявления. Жила она в маленькой, но уютной квартире.
– Ты как сюда попал? – спросила она, налив Гарольду пива. – У тебя была такая хорошая работа на мясокомбинате – не думала, что ты ее бросишь.
Гарольд был у старого Клеймора лучшим мраморщиком. Делалось это вручную, поскольку вся техника давно износилась. Мраморовальный автомат никогда и не работал как следует, а наладить его не представлялось возможным – ремонтных мастерских ближе чем в Олбани не было. Гарольд весь день стоял у конвейера и наводил прожилки на синтетические желатиновые бруски размерами 6?3?3 дюйма, выезжавшие к нему на засиженных мухами поддонах. Они были розовые, весили ровно килограмм и после Гарольда поступали к структурщикам.
– Не я ее бросил – она меня. Был, понимаешь, главным мраморщиком, и тут Клеймор решает перестать делать стейки мраморными и посмотреть, что из этого выйдет. Больно дорого обходилось мраморовать желатин натуральным жиром – ну, зато хоть какой-то вкус придавало. Короче, поперли меня, а другой работы в Кин-Вэлли нет, сама знаешь.
– Очень даже хорошо знаю, – кивнула Нора. – Я до отъезда вкалывала по двенадцать часов у Симмонса в офисе, в Лейк-Плэсиде, и мне еле-еле на жизнь хватало.
– Он уже помер, Фред Симмонс. Свалился в один из своих карьеров. Теперь бизнесом его сестра заправляет.
– Смерти я никому не желаю, но поганый был мужичок. Так как же ты здесь оказался?
– Отцы города поручили мне проведать тебя.
– Я серьезно!
– Им нужны деньги, чтобы протянуть эту зиму. Ну я и вызвался поехать раздобыть эти деньги.
– Записавшись в охотники?
– Может, проще банк ограбить, не знаю.
– Забудь. Убийства тут узаконили, зато ограбление банка к госизмене приравнивается.
– Да шучу я. Насчет банка то есть шучу. А знаешь, Сэма Кензила, он еще с дочкой Бергеров гулял, бродячие псы разорвали.
– Всегда приятно послушать вести из дома. Как вы теперь развлекаетесь?
– Ночная жизнь у нас примерно та же, что при тебе. Пьем кофе у миссис Симпсон. Когда очень уж тянет на приключения, лезу на ту кучу шлака за городом. Подходящее место – куча дерьма, которую ты и твои ближние воздвигли своими руками.
– Говорят, радиоактивный он, этот шлак.
– Как и весь городишко, чтоб ему. Рано или поздно от этого подыхаешь, если раньше не уморит что-то другое.
– Весело, нечего сказать. Я потому и уехала. Развлечься негде, и разговоры одни и те же, сплошная тоска.
– Разве смерть – это тоскливая тема? Я думал, Мир Охоты только ей и живет.
– Да, только здесь умирают красиво, не то что дома. Еще пивка?
– Сделайте милость, прекрасная леди.
Она засмеялась и пошла на кухню, а Гарольд стал рассматривать фотографии на стенах. Норины родители. Ущелье Озебл. Озеро Плэсид. Незнакомый лысый мужик средних лет, загорелый и, похоже, крепко в себе уверенный.
– А это кто? – спросил Гарольд, когда Нора вернулась.
– Джонсон.
– Ну ясное дело. Джонсон. Как же я сразу не узнал. Нора, кто такой этот чертов Джонсон?
– Я с ним жила, – засмеялась она. – Встретила его в Майами и приехала с ним сюда. Это его квартира – то есть была его.
– И чем же он занимался?
– Был охотником. Неплохим. Смешно получилось: в последний раз, когда он был жертвой, на него индиец охотился. Не индеец, а из Индии. Ну ты подумай! Они ж непротивленцы там, нет? Толстенький такой, коричневый и в тюрбане. Знал бы, что он в тюрбане, говорил Джонсон – не стал бы на егеря тратиться.
– Юморной он у тебя.
– Да, с ним всегда было весело. Это его трофеи.
На стене висели четыре лакированные дощечки красного дерева с бронзовыми табличками – официальное подтверждение, что Джонсон кого-то убил.
– А где он теперь, твой герой?
– На Бут-Хилле, тут за городом. Его пристрелил очкарик из Портленда в Орегоне – кто бы мог догадаться.
– Да уж. Слушай, Нора, у тебя поесть не найдется? Деньги есть, я тебе заплачу.
– Есть идея получше. Я знаю одно место с отличной кухней, и хозяин мне задолжал.
– За что, интересно?
– Давай без глупых вопросов. Каждый выживает как может, а еда там хорошая. Ой, Гарольд, – сказала она и обняла его, – как я рада, что ты приехал.
15
Пройдя по извилистой булыжной улочке, они свернули в переулок и спустились в подвальчик, где распевали йодли официанты в тирольских костюмах и наяривало цыганское трио. Крошечную танцплощадку освещали до ужаса розовые фонарики. В разгульной атмосфере пахло сигарным дымом и слышались разговоры на пяти языках. Хозяин, подмигнув Норе, дал им столик у танцплощадки и прислал напитки за счет заведения.
Голодный Гарольд жадно умял первое блюдо – рыбу под маринадом, называемую севиче, очень вкусную. На втором, стейке из натурального мяса, он сбавил темп и начал получать информацию.
– Нора, а сколько тебе платят, когда записываешься?
– Две тысячи долларов, когда получаешь статус охотника или жертвы. Еще три тысячи, когда убиваешь. Это для начала.
– А потом?
– Ставка повышается после каждого убийства.
– Ты сам выбираешь, охотником быть или жертвой?
– Нет, это делает компьютер. Но платят тем и другим одинаково.
– А если пристрелят?
– Правительство бесплатно похоронит тебя на Бут-Хилле.
– Пять тысяч – большие деньги.
– Угу. А если умираешь, то это надолго.
– И то верно. Но умирать все равно придется, даже если не подрядишься кого-то убить, и пять штук тебе не заплатят.
– Не думай, что это легкий заработок. Записавшимся платят много, потому что они привлекают туристов, за счет которых и живет Мир Охоты. Но процент смертности среди новичков довольно высокий – преимущество на стороне постоянных участников.
– Постоянные тоже были когда-то новенькими.
– В общем, да.
– Я слышал, сюда едут со всего мира, чтобы убивать совершенно незнакомых людей. Правда это?
– Да. Странно как-то. Я читала в журнале статью, там это называется «синдром Мира Охоты». Или «ментальность Мира Охоты». Будто бы это подсознательное желание смерти из-за давления, вызываемого перенаселенностью.
– Ну, это вряд ли. Сейчас-то никакой перенаселенности нет.
– Конечно, если сравнить с тем, что было сто лет назад. Но ресурсов все так же не хватает на всех, и с каждым годом их все меньше, этих ресурсов. Все ломается, ничего нового не выпускают, денег ни у кого нет, энергия у всех на нуле. Кроме разве охотников.
– Оно и понятно. Пять тысяч – большие деньги. Я не прочь за них кого-то убить. Если он, как и я, идет на это по своей воле, то я не против.
– А если он тебя убьет?
– Приходится рисковать – работа такая.
– Как ты можешь называть это работой?
– Потому что это и есть работа. Убил одного – получил пять штук, но тебя тоже могут прикончить. Нормальная, в общем, сделка.
Они поели, и Гарольд проводил Нору домой. У самой двери она спросила:
– Не хочешь остаться у меня?
– Я уж думал, ты никогда не спросишь.
– Зачем же на отель тратиться. У меня есть задняя комнатка, можешь жить там. Я дам тебе ключ, приходи и уходи, когда хочешь.
– Спасибо, я с удовольствием. За одну ночь я уже заплатил – посплю там, присмотрю за вещичками, еще раз ванну приму, а завтра переберусь.
