Специально для пресечения работы дронов на гражданских объектах в НПП «Алмаз» холдинга «Росэлектроника» разработан комплекс «Атака-DBS». Оборудование доступно для приобретения без лицензии. Важно отметить, что действует комплекс избирательно, не нарушая работу окружающих систем связи и навигации, что позволяет свободно использовать его в условиях города, в аэропортах и на других технологически сложных объектах.
Комплекс «Атака-DBS» может работать автоматизированно, вычисляя дроны и блокируя каналы связи и спутниковую навигацию. Беспилотник теряет управление и либо возвращается в точку запуска, либо садится в аварийном режиме. Владелец комплекса будет оповещен о зафиксированной атаке посредством sms или электронной почты.
«Атака-DBS» обнаруживает и подавляет каналы управления в диапазоне частот, который используется БПЛА общегражданского применения – от 2 до 6 ГГц. Одно устройство отслеживает работу дронов в радиусе 1,5 км и может обезвредить дрон на расстоянии 1 км. Каждый модуль может использоваться как самостоятельная ячейка или включаться в целую систему, обеспечивающую безопасность заданной территории. При этом настройки системы позволяют штатным дронам работать в обычном режиме. Комплекс будет реагировать только на чужие беспилотники.
Глава 11. История боевых БПЛА
БПЛА позволяет применять силу там, где раньше она не применялась (или применялась гораздо реже). Таким образом, теперь мы регулярно наблюдаем поиск и преследование лиц на территориях, где в противном случае судебный приказ преследующего государства не действует. Относительно узкая направленность современных высокоточных боеприпасов (PGM) позволяет использовать эту технологию для уничтожения таких людей. Дело не в том, что государства раньше не делали подобных вещей, а в том, что БПЛА нормализуют это. Это изменение. Военные действия теперь заменяют обычные операции по обеспечению безопасности/полицейской деятельности или предпринимаются там, где раньше не было бы никаких действий, потому что для этого не было «возможности». Так, например, мы наблюдаем внесудебные казни, а не надлежащую правовую процедуру или обычную военную операцию. Появление БПЛА опасно снизило порог применения насилия военного масштаба как с точки зрения пересечения границ, так и с точки зрения масштаба цели.
Новый вид войны
Такого рода нановойна против отдельных лиц не является чем-то, что международная система когда-либо видела в крупномасштабных масштабах. Война, как напоминает нам Руссо, идет между вещами – государствами, политическими сообществами.
– а лица, борющиеся с ними, выступают там как комбатанты, то есть представители дела, за которое борются. Терроризм – это метод, а не причина, и с лицами, причастными к нему, традиционно боролись правоохранительные и судебные органы – лишь изредка правительства направляли свои национальные вооруженные силы для решения полицейских задач. Однако после 11 сентября США воспользовались своим правом использовать военную силу в целях самообороны для преследования террористов бен Ладена в Афганистане, заявив, что их действия были санкционированы ООН. Эксперты-правоведы утверждали, что резолюции ООН фактически не санкционировали использование вооруженной силы и что механизмов, предусмотренных системой уголовного правосудия, было достаточно, поскольку террористы совершали преступные террористические акты, а не военные действия.
Таким образом, с самого начала война в Афганистане была проблематичной с юридической точки зрения, но даже в этом случае после 11 сентября США продолжали проявлять себя в военных целях в ситуациях, которые не являются войной, встречая минимальное сопротивление, если не молчаливое согласие. Наряду с БПЛА, подразделения спецназа и частные военные компании были частью этого расширения, и, как и в случае с беспилотниками, большая часть их привлекательности заключается в том, что их можно отрицать. Маленький интервенции вызывают лишь небольшие разногласия, и все это способы распространения принудительной военной мощи, не вызывающие дорогостоящих политических (или военных) последствий.
Как показал печально известный инцидент «Падение Блэкхока» в Могадишо в 1993 году, когда пилотируемые операции идут не так, как надо, их нельзя просто замести под ковер. Эта попытка спецназа захватить двух лидеров сомалийских боевиков привела к битве, в результате которой погибли сотни человек, изгнали США из Сомали и удержали Вашингтон от вмешательства в геноцид в Руанде в следующем году. Хотя катастрофы после 11 сентября не повторялись в таком масштабе, они, тем не менее, вызвали политическую головную боль. Когда подрядчики, работавшие на частную военную компанию Blackwater, открыли огонь в Багдаде в 2007 году, убив 17 человек, последовавший протест привел к изменениям в том, как частные военные компании были лицензированы и развернуты, и включал правовые изменения, чтобы привлечь подрядчиков к ответственности в соответствии с законодательством США (по состоянию на октябрь 2013 г., четверо причастных к делу мужчин все еще находились под судом). Другой подрядчик, Рэймонд Дэвис, стал новоявленным Гэри Пауэрсом: в рамках сверхсекретной шпионской миссии ЦРУ в Пакистане он убил двух человек в Пакистане в 2011 году и томился в тюрьме в Лахоре, пока правительства Пакистана и США спорили о том, действительно ли его дипломатический паспорт должен защитить его от судебного преследования. Вторжение спецназа в Ливию в октябре 2013 года с целью поимки подозреваемого террориста было немедленно осуждено ливийским президентом, а одновременный рейд в Сомали провалился. И, конечно же, до сих пор не восстановлены отношения, которые были испорчены рейдом спецназа США на резиденцию бен Ладена в Пакистане в мае 2011 года.
Беспилотные автомобили просто не создают таких политических кошмаров. На протяжении всех этих взлетов и падений американские беспилотники продолжали регулярно убивать мирных жителей и боевиков в Пакистане, Сомали, Йемене и, конечно же, Афганистане, патрулировать международное воздушное пространство и проникать в небо противника, избегая при этом более пристального внимания и обсуждения. Только когда в 2009 году была опубликована книга П. У. Сингера «Wired for », последствия роботизации боя стали рассматриваться в более широком геополитическом контексте, даже несмотря на то, что президент Обама расширил программу беспилотных летательных аппаратов, унаследованную им от своего предшественника. Тем не менее, беспилотники, обстрелянные и/или сбитые в Иране и Сомали, почти не вызывают удивления, и, несмотря на непрекращающийся фурор по поводу политики США в отношении беспилотников в Пакистане, никто не удивился, обнаружив, что Исламабад тайно одобрил удары, в то время как публично осуждая их по-разному – как менее провокационные – как стороной, их применяющей, так и странами, в которых они используются.
«Среда – это сообщение»
Эти наблюдения о том, как воспринимаются и используются БПЛА, побудили нас думать о них так, как предложил канадский теоретик медиа Маршалл Маклюэн, который советует не сосредотачиваться на мнимой цели или содержании технологии или среды (он использует термины взаимообмен), умело); нас не волнует, как он выражается, производит ли фабрика «кукурузные хлопья или кадиллаки». Вместо этого мы должны попытаться определить непредвиденные, реальные социальные последствия, которые вытекают из введения «каждого расширения нас самих или любой новой технологии», рассматривая психические и социальные последствия конструкций или паттернов, поскольку они усиливают или ускоряют существующие процессы. Ибо «послание» любого средства или технологии – это изменение масштаба, темпа или модели, которые они привносят в человеческие дела.
Тогда для Sclove важным посланием труб была не доставка воды, а скорее новый вид социального разделения. Для Маклюэна сообщение прессы Гутенберга было не просто ее содержанием, то есть материалами для чтения, которые она производила, и содержащимися в них сообщениями, но чем-то гораздо большим: инструменты для исследования и рационального обсуждения были взяты из рук власть имущих в частности церкви, и переданы в руки, в конечном счете, всем, кто умел читать. Чтение стало повсеместным, и последовали Реформация, революция и просвещение. Распространяя продукты двух миров, представленных в существующих книгах, античного (греко-римского) и средневекового, Маклюэн утверждает, что «печатная книга создала третий мир, современный мир».
Таким образом, послание печатного станка – не книга, а современность. Это громкое заявление, но оно отражает большую современную интеллектуальную традицию. Марксизм также может быть технологически детерминистским: например, как видел его Маркс, «ветряная мельница дает вам общество с феодалом; паровая мельница, общество с промышленным капиталистом».
Мы не столь абсолютны в своем технологическом детерминизме и не столь смелы в своих выводах, а скорее видим в этом способ начать раскрытие потенциально крупномасштабных изменений, внесенных дронами, путем документирования того, что конкретно нового или отличного в этой конкретной среде.
Существуют также беспилотные системы наземного и морского базирования, и вполне вероятно, что самые большие инновации и эффекты в конечном итоге произойдут в гражданском секторе, хотя в настоящее время правила гражданского воздушного пространства серьезно ограничивают использование беспилотных технологий, будь то беспилотные, автомобили или квадрокоптеры для доставки пиццы. Мы ограничили наше расследование системами воздушного базирования, выполняющими военные задачи, чтобы получить детали, которые могут раскрыть их влияние на глобальную безопасность. Литература по БПЛА обширна, разнообразна и разбросана по дисциплинам, охватывающим весь спектр от философских размышлений о робоэтике до научных тонкостей человеко-машинных интерфейсов и толкования правовых режимов, которые позволяют президенту США решать, кого убиватьб каждую неделю. Чтобы уловить это разнообразие, мы смоделировали «зондовый» подход Маклюэна, предназначенный для открытия дискуссий и дебатов, в отличие от представления «пакета» исчерпывающих выводов по конкретному аспекту боевых действий беспилотников.
БПЛА, с учетом его нынешних масштабов и эффективности, является новым явлением, и даже в этих пределах сложно оценить его ожидаемое воздействие на вооруженные силы и государства, эксплуатирующие их, не говоря уже о более широких непреднамеренных побочных эффектах. Одна из трудностей заключается в том, чтобы определить, какие именно изменения вносятся технологиями дронов, в отличие от изменений, которые связаны с развивающейся природой глобального насилия. Невозможно решительно отделить технологию от ее использования, представить себе, какой могла бы быть история Хищника, если бы не произошло 11 сентября и если бы западные военные не присоединились к крайне асимметричным битвам против «глобального терроризма». В целях анализа мы попытались обрисовать некоторые из различных сфер, в которых специфические свойства дронов производят уникальные эффекты, которые, в свою очередь, влияют на способы ведения войн, взглянув на историю дронов, текущую военную доктрину, и как этика, правовые режимы и военная культура приспосабливаются к этому новому оружию.
История развития БПЛА поучительна с точки зрения того, как их видят пользователи, и диапазона характерных применений, которые они предлагают, и в первых трех главах этой книги прослеживается их военное развитие и влияние цифровых технологий на ведение войны, как с точки зрения оружия и доктрины.
Первоначально беспилотники зародились как попытки как США, так и Британии снять пилота с самолета в бойне Первой мировой войны, превратив сам самолет в своего рода летающую бомбу, которая не рискует чьей-либо жизнью в ходе ее доставки. На данном этапе эффективность управления самолетом, будь то на расстоянии по радио или с помощью автопилотов на основе внутренних гироскопов, действительно недостаточна, и эксперименты не продвигаются в полевые условия. Для чего они подходят, так это для обучения зенитчиков, и большинство беспилотников, использовавшихся до окончания Второй мировой войны, используются для этой миссии, которая требует «беспилотного» качества БПЛА, чтобы обеспечить одноразовость, необходимую для этой опасной Мероприятия.
Хотя некоторые незначительные, но успешные боевые применения БПЛА имели место во время Второй мировой войны, в том числе, конечно, технология, использованная в летающих бомбах немецкой программы «V», эти эксперименты были в значительной степени отложены на второй план в характерных условиях холодной войны. Война. В это время слежка или, точнее, шпионаж, становится ключевым моментом. Попытки создать высоколетящие дроны большой дальности для этой миссии были очень дорогими и имели ограниченный успех, работая в рамках черного бюджета, контролируемого разведывательными службами, а не военными. Основное преимущество беспилотника перед пилотируемым самолетом, по-видимому, заключалось как в его беспилотной одноразовости, так и в особой возможности отрицания. В различных ситуациях холодной войны ни одна из сторон не считала, что подобная чисто технологическая интервенция ставит на карту столько же, будь то Советский Союз или Китай. Дрон был как-то менее «там», чем пилотируемый самолет, и его полезность как технологии «с низким уровнем навязывания» уже была очевидна.
По мере того как технология обработки данных и создания сетей развивалась в условиях технологической революции в военном деле (RMA), способность точно ориентироваться, а также собирать и передавать полезные объемы данных повышала универсальность дрона. В результате использование БПЛА стало расширяться. Одним из первых пользователей стал Израиль, который остается лидером в этой области. БПЛА помогли решить определенные проблемы в местной среде безопасности Израиля – например, их одноразовость означала, что их можно было использовать для подавления противовоздушной обороны противника в обычных войнах с соседними государствами. Но именно роль Израиля как доминирующей державы в регионе привела к распространению БПЛА. На не совсем суверенной территории Западного берега и сектора Газа БПЛА используются для наблюдения, нацеливания и уничтожения тех лиц и групп, которые определены как враги Израиля.
Демонстрируя такое же гегемонистское поведение в глобальном масштабе, США также стали зависеть от БПЛА. Следуя примеру Израиля, как с технологической точки зрения, так и с точки зрения миссии, нынешнее принятие
Эта безрисковая технология с низким уровнем навязывания основана на ее успехе в чрезвычайно асимметричных конфликтах: сначала в Косово, позднее в Ираке и Афганистане, а также в странах, так или иначе вовлеченных в «войну с терроризмом» США, особенно в столь же неоднозначных конфликтах, территории, такие как племенные земли Пакистана.
Типы БПЛА получили широкое распространение. Противоречивые ударные дроны Predator и Reaper, вызвавшие большую часть общественных дискуссий, являются лишь верхушкой айсберга. Подавляющее большинство БПЛА используются исключительно для целей разведки, наблюдения и рекогносцировки (ISR). В настоящее время в военных целях они варьируются от Global Hawk с размахом крыльев больше, чем у авиалайнера Boeing 737, до нановертолетов весом в несколько граммов и всех промежуточных значений. Многие солдаты теперь имеют доступ к какой-либо специализированной воздушной разведке даже на уровне самого маленького патруля, и эти небольшие дроны открывают доступ для наблюдения/разведки в районы, ранее недоступные для такой деятельности, такие как глубокий «городской каньон» и даже в помещении. БПЛА обещают эффективное прикрытие в море – даже самые маленькие военные корабли могут легко нести высокоэффективный БПЛА, такой как Scan-Eagle, предоставляя командирам собственную постоянную воздушную разведку. Повышенная скрытность, скорость и автономность обещают более высокие уровни боевых способностей и все более низкие уровни навязывания.
В рамках более широкого RMA и с их собственными особыми качествами доступности, благодаря количеству, настойчивости и масштабу, БПЛА значительно расширили информацию, доступную военным лицам, принимающим решения на всех уровнях. Это, конечно, ожидаемый эффект. В последних размышлениях американских военных есть некоторые признаки того, что непреднамеренный эффект заключается в том, чтобы поколебать обещание (всегда неуловимого) прекращения необходимости принимать решения в тумане войны Клаузевица. Это может порождать нереалистичное ожидание ясности ситуации, что приводит к снижению готовности к риску со стороны лиц, принимающих решения в военной сфере, сталкивающихся с сохраняющейся сложностью реального мира. Стремление к внедрению систем с большей автономией, которые могли бы существенно снизить зависимость от действий человека, также проблематично с точки зрения ожиданий и возможных последствий.
Соратник Маклюэна Нил Постман сказал, что «технологические изменения не являются аддитивными; это экологично. Новая технология не просто что-то добавляет; это меняет все». 9 Выход далеко за пределы узкого соображения о том, как ведутся войны, дроны влияют на то, как мы думаем о самой войне: что делает кого-то солдатом, воином, комбатантом? В сетевом, децентрализованном скоплении людей и машин, кто несет ответственность за любую конкретную гибель гражданского населения, военное преступление или нарушение прав человека? В главах 4–8 этой книги рассматриваются некоторые культурные, юридические и этические последствия боевых действий беспилотников для отдельных лиц, а также существующие законы и нормы, регулирующие применение силы в международной системе.
Хотя сам аппарат конечно беспилотный, где-то на наземной станции сидит экипаж, управляющий машиной и наблюдающий за миссией – будь то ISR или кинетическая – разматывайте перед ней на экранах компьютеров. Физически они далеки от опасностей войны, но мысленно последствия того, что они дроны-воины, не очень хорошо понимают. Сообщения об операторах, психологически травмированных ежедневной рутиной убийства людей с помощью дистанционного управления, начинают появляться в СМИ. Клинические диагнозы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), которые обычно основывались на последствиях воздействия смертельного страха, пересматриваются, чтобы учитывать «моральную травму», наносимую пилотам дронов, которые требуются в обычном порядке, запускать ракеты по группам и отдельным людям за тысячи миль, смотреть, как они умирают, а затем каждый день возвращаться домой в конце своей смены к своей обычной жизни и семьям.
Это лишь одна из многих проблем, к которым военная культура ВВС США (ВВС США) пытается приспособиться перед лицом новых условий, созданных войной с беспилотниками. Операторов хвалят и даже награждают за их убийства; но они также перегружены работой, недооценены и высмеиваются как «председатели сил». Есть и другие области, которые необходимо решить в отношении ответственности и подотчетности в цепочке принятия решений; делает ли расстояние между солдатом и его или ее целью или тот факт, что отношения являются виртуальными, какое-либо качественное различие между выполнением пилотируемых и беспилотных миссий; и действительно, с другой стороны уравнения, имеет ли значение, убит ли человек ракетой Hellfire, выпущенной беспилотником, или пилотируемым самолетом (ВВС США так не думают).
Весь смысл беспилотных миссий в том, что они снижают риск для пилотов, и это якобы позволяет им принимать более взвешенные решения. Если эмоциональное выгорание, посттравматическое стрессовое расстройство и общие трудности с наймом операторов БПЛА начнут негативно сказываться на военной эффективности, то такие человеческие слабости станут еще одним аргументом в пользу удаления не только тел солдат, но и их разумов из грязного бизнеса. убийства людей. Существует сильный толчок к тому, чтобы ввести большую автономию в оружие системы, так что простые солдаты больше не будут требоваться даже для ведения войн. Замена солдат так называемыми роботами-убийцами, разработанными для того, чтобы решать, кого убивать, на основе спецификаций программирования, внедренных в сами машины, является ближайшей перспективой, поскольку этические и юридические соображения значительно отстают от текущих программ исследований и разработок, которые осуществляются в настоящее время, делает возможным такое оружие.
На другом конце цепи уничтожения беспилотников находятся целевые группы населения. В то время как беспилотники славятся своими контртеррористическими способностями – их способностью отслеживать и убивать отдельных боевиков из числа мирных жителей, находящихся под их пристальным взглядом – они делают это, ставя под наблюдение все население, и эта вездесущая угроза приводит к изменениям в том, как живут люди, под дроны. Масштабы гибели мирных жителей в невоенных зонах Пакистана, Йемена и Сомали вызывают тревогу, но администрация Обамы утверждает, что убивают только боевиков или террористов, и эта часто повторяемая выдумка, кажется, в значительной степени удовлетворяет общественное мнение США. Однако в странах, подвергшихся нападению, есть признаки того, что удары беспилотников подрывают безопасность, а также социальные структуры и создают гораздо больше проблем, чем они призваны решить. Бывший заместитель главы миссии США в Йемене с 2004 по 2007 год Набиль Хури недавно предположил, что «США создают примерно от сорока до шестидесяти новых врагов на каждого боевика [на Аравийском полуострове], убитого беспилотниками».
Тем временем волна все более разоблачающих сообщений утверждает, что США попирают международные законы и совершают военные преступления на этом якобы безопасном способе ведения войны. Если мировая оппозиция не объединится вокруг ограничения своей практики, то вполне вероятно, что появятся новые международные нормы, в соответствии с которыми другие государства также смогут свободно вести нановойны против населения, с которым им неудобно иметь дело. Как сказал эксперт ООН по правам человека Кристоф Хейнс в своем крупном отчете ООН:
Широкое использование вооруженных беспилотников первыми приобретшими их государствами, если его не оспорить, может нанести структурный ущерб краеугольным камням международной безопасности и создать прецеденты, подрывающие защиту жизни людей во всем мире в долгосрочной перспективе.
Маклюэн отмечал: «Контроль над изменениями, по-видимому, состоит в том, чтобы двигаться не вместе с ними, а впереди них. Предвосхищение дает возможность отклонять и контролировать силу».
При попытке предвидеть воздействие БПЛА направления будущей политики, использования и регулирования могут стать более ясными. Таким образом до сих пор сообщения о беспилотниках вызывают глубокую тревогу: причины, которые делают эту технологию привлекательной для военных и политиков, вызывают беспокойство. Их технические качества обеспечивают доступ к широкому спектру сценариев, что позволяет предоставлять значительно расширенный источник данных ISR на каждом уровне военной операции. Их ударная/боевая мощь, хотя и ограниченная в военном отношении, явно была очень полезна для политических целей, и именно здесь проявляются непредвиденные крупномасштабные эффекты. При использовании для нацеливания на отдельных лиц в актах нановойны дроны увеличивают нестабильность в международной системе. Эта повышенная склонность прибегать к силе рискует раскрутиться по спирали распространения, поскольку другие государства спешат завладеть такими системами, в то время как совершение военных преступлений и нарушений прав человека, а также эрозия международных режимов и правовых стандартов угрожают той хрупкой безопасности, которую удалось обеспечить миру, достигать.
Глава 12. От воздушных шаров до большого сафари: Разработка БПЛА
Разведывательное сообщество США вносит наибольший вклад в разработку оперативных БПЛА США. Авиационная мощь, как выразился майор ВВС США Карл Банер, позволяет «наблюдать… собирать данные и информацию». Высота и протяженность воздуха и пространства дают летчику перспективу театра, которая недоступна солдату или моряку». Как он отмечает, это также предоставляет средства для действий на основе этой информации. В частности, с 2001 года БПЛА развились до такой степени, что теперь они предоставляют командирам эффективные инструменты для решения обоих аспектов воздушной мощи. Однако путь не всегда был гладким: пилотируемые самолеты и спутники соревнуются за ключевые миссии, а дорогие неудачные программы валяются на пути. БПЛА, кажется, наконец-то нашли свою нишу, поскольку технологический потенциал и соответствующая оперативная среда сошлись воедино в асимметричных конфликтах двадцать первого века. Однако эта ниша весьма противоречива, связана с распространением империалистической слежки и милитаризованного насилия на ситуации, ранее недоступные для подобных действий.
Хотя БПЛА стали известны общественности только в последние пару десятилетий, они были частью военного арсенала гораздо дольше. История беспилотных полетов, конечно, длиннее, чем история пилотируемых полетов, и использование беспилотных полетов на войне также предшествовало использованию пилотируемых самолетов; фактически его разработка с самого начала была связана с военным применением. Монгольфье братья, которым приписывают разработку воздушного шара, были вдохновлены потенциалом, который они увидели в использовании такого корабля на войне.
Этот потенциал был подтвержден тем, что беспилотные аэростаты предприняли первый в истории проверенный налет с воздуха, когда в 1849 г., во время осады Венеции австрийцами, австрийцы предприняли попытку дрейфовать аэростаты с 30-фунтовыми бомбами над венецианской территорией, оборона. Бомбы были сброшены либо по таймеру, либо, согласно сообщению современника в The Scientific American, с помощью электрического выключателя, подключенного через длинный шлейф, медный провод. Неуправляемая и беспилотная попытка потерпела неудачу, поскольку изменение ветра отбросило большинство аэростатов от цели, а некоторые из них даже вернули над австрийскими позициями.
Воздушный шар имел долгую пилотируемую историю в качестве инструмента военного наблюдения, но даже во время Второй мировой войны как союзники, так и державы Оси использовали беспилотные воздушные шары для нападения друг на друга. Кертис Пиблз описывает, как британская операция Outward отправила в сторону Германии почти 100 000 небольших воздушных шаров, неся либо небольшое (6 фунтов) зажигательное устройство, либо тянущиеся провода с целью вызвать короткое замыкание в линиях электропередач – задача, в которой они добились определенного успеха, что привело, например, к разрушению электростанции в 1942 году. Побочным продуктом программы были попытки немецких истребителей перехватить воздушные шары, что обошлось Люфтваффе гораздо дороже, чем самые простые воздушные шары были для британцев ранний пример того, как дешевые БПЛА могут подавить противовоздушную оборону. Японцы попытались сделать то же самое, но с более совершенным устройством, работающим на межконтинентальном расстоянии, когда в конце войны они выпустили более 9000 аэростатов с небольшими бомбами – зажигательными или противопехотными – которые затем пересекли Тихий океан на реактивном самолете, ручей. Известно, что три сотни достигли Северной Америки, хотя они причинили небольшой ущерб, самым серьезным событием было убийство шести любопытных пикников в Орегоне. Единственным управлением, которое имели эти устройства, была оценка скорости и направления реактивного потока, а также устройство отсчета времени.
Однако реальный путь к эффективной доставке БПЛА с воздуха лежит через летательные аппараты тяжелее воздуха, легкие двигатели и беспроводные технологии. Система радиоуправления была впервые запатентована Николой Теслой в 1898 году, система, которую он продемонстрировал на радиоуправляемой лодке перед изумленными зрителями в Мэдисон-сквер-гарденс. Эксперименты по радиоуправлению вслед за первым пилотируемым полетом братьев Райт пришла авиация, и война снова стала движущей силой технологий. Арчибальд Лоу, эксцентричный британский инженер и изобретатель, известный как «отец беспилотных систем наведения», работал над разработкой радиоуправления для самолетов во время Первой мировой войны, проведя первую демонстрацию беспилотного полета с беспроводным управлением в 1917 году для британских военных, под кодовым названием Aerial Target – на самом деле самолет предназначался для использования в качестве летающей бомбы, своего рода крылатой ракеты. Проект не был принят.
Эта разработка проводилась параллельно с другой технологией в США, где автоматический самолет Хьюитта-Сперри совершил ряд пробных полетов в 1917 и 1918 годах, опять же с намерением действовать как летающая бомба, особенно с целью атаковать корабли противника. Армия США заказала аналогичный самолет, Kettering Bug, для использования в качестве воздушной торпеды на расстоянии около 40 миль. В конечном итоге было построено 45 12-футовых бипланов, но они не использовались в боевых действиях. Ни один из этих самолетов не управлялся дистанционно, а скорее летел по запрограммированному курсу с использованием системы автопилота, состоящей из нового разработанного Sperry гироскопа, барометра и таймера для управления высотой, направлением / положением и расстоянием. Как отмечает Томас Мюллер, это сделало Kettering Bug «первым самолетом, способным стабилизироваться и управляться без пилота на борту».
Этот подход называет жуков Хьюитта-Сперри и Кеттеринга настоящими «беспилотными летательными аппаратами», поскольку, хотя этот термин является обычным для описания современных беспилотных летательных аппаратов, более точным термином для большинства летательных аппаратов этого типа в настоящее время является «дистанционно пилотируемый», что отражает тот факт, что решения о курсе, высоте и т. д. принимаются человеком, реагирующим в режиме реального времени. Дрон обязан делать то, для чего он был запрограммирован (однако мы будем следовать общепринятой практике и использовать термины взаимозаменяемо). Преимущество такого типа управления автопилотом на этом этапе развития заключается в дальности полета: самолет может летать вне поля зрения любого человека-диспетчера, тогда как радиоуправление зависело от того, может ли удаленный контроллер видеть самолет, которым он или она управляет. Это означает, что диапазон ограничен (или что диспетчер должен сопровождать самолет на другом пилотируемом самолете). Третья категория будет «автономной», то есть здесь нет пилота-человека, удаленного или иного, но и самолет не просто следует курсу наизусть: скорее, машина делает выбор на основе меняющихся условий, реагируя, возможно, на изменения местности, или вражеские радиолокационные сигналы, а может даже и распознавание целей. Это произойдет намного позже, и сегодня это лишь частичная реальность.
Эксперименты по радиоуправлению продолжались между войнами, на суше, на море и в воздухе. В Советском Союзе были разработаны телетанки, система, в которой пилотируемый танк управлял беспилотным танком-партнером с помощью радиоуправления. Они использовались в Зимней войне с Финляндией. 5 Военно-морской флот США использовал радиоуправление для наведения кораблей-мишеней для стрельбы, таких как устаревший военный корабль США «Айова», потопленный в 1923 году. Система радиоуправления в этом случае была разработана Джоном Хейсом Хаммондом-младшим, протеже Томаса Эдисона и Александр Грэхем Белл. 6 Военные эксперименты с беспилотными летательными аппаратами также продолжались между войнами. Британский флот приобрел радиоуправляемый самолет-мишень, созданный на основе частей пары пилотируемых самолетов, de Havilland Tiger Moth и Moth Major. Эта задача в высшей степени подходит для базового радиоуправления, поскольку она не требует, чтобы самолет летал на большие расстояния, но, возможно, облетает корабль на расстоянии не более нескольких миль. Самолет, известный как Queen Bee (некоторые источники предполагают, что это название было первоначальным источником термина «дрон»), впервые поднялся в воздух в 1935 году и был весьма эффективен в своей роли. Было построено более 400 самолетов как в наземном, так и в гидросамолете, причем последний запускался с помощью паровой катапульты. Робин Брейтуэйт сообщает, что у самолета была система автоматической посадки, которая позволяла самолету безопасно приземлиться в случае потери радиоуправления, и что «во времена своего расцвета нередко можно было обнаружить осиротевшую пчелиную матку, лишенную топлива, но в остальном пригодную к эксплуатации. тихо покачиваясь в море». Писатель и авиационный инженер Невил Шуте Норвежской компании Airspeed было поручено построить специализированный БПЛА в качестве преемника Королевы пчел, Королевы Осы. Этот самолет, также спроектированный как в поплавковом, так и в наземном вариантах, оказался гораздо менее удачным, и было построено не более нескольких прототипов.
Многие из этих ранних разработок в равной степени связаны с разработкой управляемых ракет, как и с беспилотными летательными аппаратами, поскольку и радиоуправляемая воздушная цель Лоу, и американский самолет с гироскопическим наведением Сперри были разработаны как оружие, а не как самолеты, предназначенные для возвращения, для повторного использования. Эта технология будет развита в ходе Второй мировой войны как в виде управляемого оружия, так и в виде многоразовых беспилотных летательных аппаратов. В какой-то степени это все еще оставалось прерогативой талантливого любителя. Реджинальд Денни был одним из таких, британец, который, служив в Королевском летном корпусе во время Первой мировой войны, эмигрировал в США, чтобы стать киноактером (в котором он имел успех, снявшись во многих известных фильмах). Он развил интерес любителя к радиоуправляемым самолетам, открыл магазин моделей на Голливудском бульваре и продвигал свою веру в то, что дроны играют полезную роль в стрельбе для американских вооруженных сил. Он сделал свою первую продажу в 1940 году, и за время войны было произведено около 15 000 «Радиопланов Денни». Эти самолеты представляли собой одномоторные монопланы обычного вида с размахом крыла 12 футов. Немногие выживают, что свидетельствует, как выразился один комментатор, о точности стрелков-стажеров. 8 Позже компания была приобретена компанией Northrop, которая сегодня, как Northrop Grumman, продолжает заниматься бизнесом БПЛА. Ряд других радиоуправляемых дронов-мишеней на базе пилотируемых самолетов использовался во время Второй мировой войны, от биплана Curtis N2C-2 ВМС США, который впервые поднялся в воздух в 1937 году, до Culver PQ-8/ ВВС США (USAAF). 14 на базе легкого гражданского моноплана. Они управлялись с сопровождающего самолета и успешно справились со своей ролью: было построено более 2000 более поздних вариантов PQ-14. В примечании к истории БПЛА Мэрилин Монро была обнаружена армейским фотографом, который сфотографировал ее сборку радиоплана Денни, когда она работала на заводе Денни в 1944 году.
Американские военные также продолжали экспериментировать с радиоуправляемыми «воздушными торпедами». Но команда ВМС, разработавшая беспилотник-мишень на базе N2C-2, сделала фундаментальный шаг вперед. Ответственный офицер, вышедший в отставку в звании контр-адмирала Делмара С. Фарни, ВМС США, пишет: «Вернувшись на завод военно-морских самолетов в апреле 1939 года в качестве офицера, отвечающего за «Проект Фокс», я начал планировать, проектировать и разрабатывать работы. на управляемой ракете, которой можно было бы успешно управлять за пределами видимости». 9 Ключом к этому шагу было телевидение, и Фарни записывает, как контракт с RCA привел к предоставлению небольшого телевизионного передатчика. К 1941 году были проведены успешные летные испытания, и началась разработка того, что они назвали «штурмовым дроном». Он описывает, как в 1942 году биплан-торпедоносец TG-2, переделанный в беспилотник и управляемый оператором, смотрящим на шестидюймовый телевизионный экран на сопровождающем его самолете, провел успешную демонстрацию торпедной атаки на американский эсминец. Поскольку дрон не действовал как сама ракета, это можно рассматривать как первое использование боевого беспилотного летательного аппарата (БПЛА). В более поздних испытаниях они также летели прямо в цель, играя второстепенную роль, по сути, как крылатые ракеты.
Лоуренс Ньюком, активно участвовавший в программе Пентагона по разработке БПЛА, рассказывает, как почти сразу после первоначального успеха с TG-2 завод морской авиации стремился преодолеть ограничения нового беспилотника с телевизором, а именно его неспособность справиться с ночными полетами или плохой погодой. Они сделали это, добавив радиолокационную систему наведения, и разработали два беспилотника, способных использовать обе системы: TDN-1 и TDR-1. Это были довольно простые фанерные монопланы, способные нести около 2000 фунтов бомб, но они доказали ценность концепции БПЛА в войне на Тихом океане. Три авиагруппы специального назначения (STAG) с 99 самолетами управления, 891 беспилотником и более чем 3000 человек личного состава были развернуты в 1943 году, а в 1944 году STAG-1 была развернута недалеко от Гуадалканала и быстро продемонстрировала ценность своих самолетов, направив четыре дрона на остановившееся японское судно. Это привело к дальнейшим успешным атакам на ряд неподвижных целей, часто атакуя сильным зенитным огнем, в то время как, как пишет Ньюкомб, «их базовые корабли [Grumman] Avenger вращались на расстоянии 6–8 миль».
В этом виде атаки беспилотное оружие развертывается как ракета: оно уничтожается в процессе, поскольку оно направлено на цель как своего рода летающая бомба – по образцу более известного немецкого Фау-1, который, однако, использовал гироскоп и компас вместе со счетчиком дальности, чтобы летать автоматически. Но что самое интересное, особенно с учетом длительного послевоенного упора на беспилотник как средство наблюдения, STAG-1 также экспериментировал в действии с использованием беспилотника в качестве бомбардировщика, а не просто бомбы. Ньюкомб описывает, как «вооруженный комбинацией из десяти 500- и 100-фунтовых бомб, один TDR-1 сбросил бомбы на огневые точки, а затем направился домой». Хотя на обратном пути он разбился из-за боевых повреждений, это ключевое событие «доказало эксплуатационную пригодность боевого беспилотного летательного аппарата (БПЛА)». В более поздних атаках использовалась комбинация подходов: дроны сбрасывали свои бомбы на цели, а затем направлялись к японским кораблям, что Ньюком называет «беспилотной прелюдией к атакам японских камикадзе, которые начались неделей позже». Он оценивает последствия атак беспилотников следующим образом:
Из 50 дронов, отправленных STAG-1 в бой, 15 были потеряны по механическим/техническим причинам, три – в результате огня противника и 31 поразил или повредил свои цели. Что еще более важно, ни один STAG-авиатор не был потерян или ранен в этих миссиях во время некоторых из самых кровавых столкновений войны на Тихом океане.
Значение этого кажется двояким: эти самолеты доказали ценность БПЛА и даже концепции БПЛА в той мере, в какой они работали, точное попадание оружия в цель без пилота-человека на борту. Во-вторых, тот факт, что Ньюкомб обращает внимание на отсутствие потерь США, вовлеченных в процесс, указывает на одно из принципиальных преимуществ БПЛА: они могут проводить опасные боевые операции без риска для эксплуатирующих их военнослужащих.
Тем не менее, не все операции с БПЛА в то время были безопасными. Подход США к беспилотным транспортным средствам включал адаптацию больших военных самолетов в конце срока их службы, таких как четырехмоторные бомбардировщики Liberator и Flying Fortress. Командующий ВВС США генерал Х. Х. Арнольд, поддерживая усилия по оказанию «максимально возможного давления на врага», писал в служебной записке штаба 1944 года: «Если вы можете заставить механические машины делать это, вы с самого начала спасаете жизни». 13 К сожалению, в данном случае это было не совсем так. Этим самолетам для взлета требовался экипаж из двух человек на борту, которые затем спасались. Это позволило сопровождающему базовому кораблю управлять ими по радио, а диспетчер получил преимущество новой технологии управления: телевизионное изображение вида из кабины управляемого самолета, а также вид на панель управления, чтобы помочь им в управлении, задача наведения самолета со взрывчаткой на цель. Несмотря на эту помощь, эта программа имела ограниченный успех, создавая большую опасность для американских экипажей, сопровождающих самолетов и городов, окружающих английские аэродромы, с которых они были запущены, как и для противника. Возможно, самое большое историческое влияние этих «Усталых Вилли», как их прозвали, заключалось в преждевременной детонации одного из таких переоборудованных B-24 Liberator, что привело к смерти Джозефа Патрика Кеннеди, предназначенного его семьей для этой должности, президента США. Затем эта задача выпала на долю его младшего брата Джона.
Ньюком находит дополнительное и провокационное значение в том, как велась программа беспилотных летательных аппаратов во время войны, что, как он полагает, не является чем-то необычным и сегодня. Во-первых, он идентифицирует, по-видимому, положительный способ быстрого добавления новых возможностей к беспилотнику (телевидение, радар и т. д.), явление «расползания требований», которое задерживает доступность, усложняет производство и увеличивает затраты. Он также видел институциональное сопротивление поддержке этой новой и непроверенной технологии, а также неспособность привлечь к работе оперативных командиров на раннем этапе процесса. Все это произошло в контексте войны, которую он характеризует как дело «приходи, как есть», в котором происходит несколько крупных технологических разработок, а большинство основных систем вооружений военного времени производились до начала войны.
Как отмечает Ребекка Грант во введении к исследованию Томаса Эрхарда, между окончанием войны и появлением «Хищника» в боснийской войне прошло 50 лет, период, когда БПЛА, казалось, впал в немилость. «Исчез из поля зрения» может быть более точным термином, поскольку ключевые программы, если еще не сами дроны, стали скрытными, работая в некоторой степени под прикрытием черных или секретных программ теневых организаций, таких как Национальное разведывательное управление (NRO), или, позже, Управление воздушно-десантной разведки Министерства обороны (DARO), и в некоторых случаях эксплуатировалось ЦРУ, а не ВВС США. На самом деле, как отмечает Эрхард, «американское разведывательное сообщество вносит наибольший вклад в разработку оперативных БПЛА США».
Ньюком описывает, как особые потребности холодной войны оказали некоторое влияние на развитие БПЛА после Второй мировой войны. Одним из факторов было понимание того, что следующая война будет ядерной. Опыт полетов пилотируемых самолетов над ядерными испытаниями на атолле Бикини продемонстрировал опасность помещения летного экипажа в такую радиоактивную среду, чтобы увидеть, что происходит, и поэтому из этого сценария возникла потребность в создании беспилотных самолетов-разведчиков для борьбы с такими «грязными», миссии. «Холодный» характер «холодной войны» также означал, что такие операции, которые проводились американскими войсками над враждебной территорией, были разведывательными полетами, а не ударными миссиями. Таким образом, Ньюком отмечает, что эти разведывательные полеты были одними из самых горячих миссий холодной войны, представляя реальную опасность для пилотов, укомплектовавших задействованные самолеты: в период с 1946 по 1990 год было потеряно 23 самолета и 179 экипажей, инциденты, если персонал был захвачен.
По мнению Ньюкома, эти три фактора – планирование ядерной войны, риски для летного экипажа и вероятность дипломатического затруднения – «помогли сделать разведывательную миссию логичным кандидатом на передачу беспилотным самолетам». 16 Таким образом, ранний поворот в сторону БПЛА, произошедший в условиях «горячей» войны, отошел на второй план. Тем не менее, горячие войны, конечно же, происходили в эпоху холодной войны, и в них принимали участие беспилотные летательные аппараты. Корейская война предоставила еще один повод для использования устаревших пилотируемых самолетов, нагруженных взрывчаткой (в данном случае Grumman Hellcats), приспособленных для использования в качестве радиоуправляемых ракет. Их сбрасывали с авианосцев, а затем дистанционно пилотировали к хорошо защищенным целям с сопровождающего самолета. Такой
Радиоуправляемые «Хеллкэты» также использовались для наблюдения за грибовидными облаками во время испытаний на атолле Бикини в 1946 году. Один из первых потенциальных разведывательных дронов вышел из строя по одной из причин, указанных Ньюкомом выше. Высотный Northrop/Radioplane B-67 Crossbow начинался как беспилотник-мишень, был адаптирован для подавления миссии ПВО противника и рассматривался для разведывательной миссии, когда он был отменен в 1957 году, поскольку стоимость возросла, а характеристики ухудшились, результат «попытки задать слишком много задач из дизайна, оптимизированного для одной: т. е. пресловутая смерть программы из-за «расползания требований»».
Более успешно Ньюком отмечает, что Radioplane установила камеры на успешный во время войны беспилотник OQ-19 и продала 1445 получившихся SD-1 Observers армии США, а также 32 британской армии. Этот самолет стал ключевым элементом в технологическом комплексе БПЛА, поскольку на его борту был радиолокационный маяк, позволяющий отслеживать его и отправлять радиокоманды диспетчеру на земле далеко за пределы видимости. В то время в США был разработан ряд других беспилотных самолетов-разведчиков (с SD-2 по 5), но ни один из них не поступил на вооружение.
По словам майора ВВС США Кристофера Джонса, «событием происхождения БПЛА было сбитие самолета-разведчика U-2 Фрэнсиса Гэри Пауэрса над Советским Союзом 1 мая 1960 года ракетой SA-2». 18 У-2 был произведен специально в ответ на разработку Советским Союзом ядерного оружия; способный летать на высотах, недоступных для российских перехватчиков и зенитных ракет, в течение четырех лет он мог безнаказанно и даже без официальной жалобы со стороны русских собирать данные о советских военных действиях, поскольку, как выразился Джонс, «чтобы обвинить США в перелетах означало бы признать неспособность советских вооруженных сил защитить Советский Союз от самолетов США». 19 Все изменилось с появлением российской ракеты «земля-воздух» (ЗРК) SA-2 и ее успешным перехватом миссии Гэри Пауэрса по сбору разведданных. Пауэрс пережил инцидент и предстал перед миром как самопровозглашенный шпион, что вызвало большое затруднение у США. В результате Эйзенхауэр прекратил облеты Советского Союза. БПЛА не сразу рассматривались в качестве решения, поскольку у США были другие «железо» в огне, в частности, высокоскоростной пилотируемый самолет-разведчик ЦРУ (позже известный как SR-71) и спутник Corona Discoverer 14, который, как указывает Эрхард, летал всего через три месяца после инцидента с Пауэрсом. Он пишет, что «конкуренция между тремя видами стратегической разведки – дронами, спутниками и пилотируемыми самолетами – продолжается и по сей день», и добавляет, что «дроны проиграли все ранние сражения».
Тем не менее, на данном этапе спутники не давали ответов на все вопросы, поскольку разрешение изображений, которые они предоставляли, было очень низким, а их возможности для наблюдения за данной целью всегда были ограничены. Изображения SR-71 были более качественными, но его высокая стоимость и ограниченная доступность также означали, что охват был ограничен с тактической точки зрения. Затем еще один U-2 был сбит SA-2 над Кубой во время ракетного кризиса 1962 года; пилот, майор Рудольф Андерсон, ВВС США, был убит, что дало ему досадную честь быть единственным человеком, убитым вражеским огнем во время кризиса. Джонс предполагает, что это событие дало еще один толчок развитию БПЛА, в результате чего появился самый успешный беспилотник-разведчик периода холодной войны. Он был разработан на основе существующего дрона-мишени Ryan Firebee с реактивным двигателем. Известный как Lightning Bug, он начал действовать в 1962 году после короткого периода разработки офисом «Большого сафари» ВВС США, работавшим под эгидой NRO. На испытаниях он сразу показал свои преимущества перед пилотируемым самолетом. Будучи небольшим и, по словам Эрхарда, «усиленным в малозаметности», он смог избежать захвата радаров противостоящими истребителями во время испытаний против американских истребителей. Более поздние версии обладали довольно впечатляющими характеристиками: они могли достигать высоты 50 000 футов и летать со скоростью более 600 миль в час. Запускаемый либо с земли, либо, что более типично, из подкрыльевого транспортного средства С-130, он мог преодолевать заранее запрограммированный курс до 1300 миль, прежде чем подниматься на парашюте – либо спускаясь на землю с глухим стуком, либо, опять же, чаще, когда их собирает в воздухе вертолет. Сопротивление этой концепции со стороны старших офицеров ВВС привело к борьбе за то, чтобы найти кого-нибудь, кто бы ее эксплуатировал, но в конечном итоге командир подразделения Стратегического авиационного командования поддался этой идее. Как говорит Эрхард, «он только что купил самую значительную в истории действующую систему БПЛА». Northrop Grumman все еще модернизирует самолет для использования в качестве воздушных целей американскими войсками сегодня, пять десятилетий спустя.
Самолет впервые использовался для разведывательных полетов над Китаем в рамках миссии Blue Springs. Эрхард рассказывает о специальном подразделении, отправленном в Японию для облета Китая в поисках разведывательных данных о зарождающейся программе Китая по созданию ядерного оружия и его противовоздушной обороне. В первые дни успех был ограниченным: самолеты терялись, повреждались при восстановлении или просто были слишком неточными в своей навигации, чтобы быть полезными. Но были внесены изменения, и в конце 1964 года Блю-Спрингс переехал во Вьетнам, совершая миссии в Китай: «Китай добился незначительного успеха, сбив этого робота-нарушителя, но, в отличие от инцидента с Пауэрсом, это, похоже, не имело политического значения». Таким образом, эти операции стали чем-то вроде проверки концепции беспилотной разведывательной миссии в условиях, далеких от войны.
Несмотря на то, что Lightning Bug был разработан как ответ на потребность в беспилотной стратегической разведке в контексте холодной войны, он проявил себя во время войны во Вьетнаме под названием программы «Охотник на буйволов», выполняя тактические миссии в Северном Вьетнаме с 1965 года, до 1975 года. Они действовали как в качестве разведывательных самолетов, в основном на малой высоте (модель AGM-34L, 28 футов в длину и 13 футов в размахе крыла), так и в качестве того, что Эрхард называет «приманкой», чтобы заставить средства противовоздушной обороны противника раскрыть свои цели, позицию, когда они вступили в бой с дронами. Но основной задачей была воздушная разведка на малых высотах на высоте от 500 до 3750 футов. Майор ВВС Пол Элдер сообщает, что на высоте 1500 футов камера Fairchild обеспечила полосу изображений в 120 морских миль, которая покрывала полосу в 3 морских мили и разрешала объекты размером до шести дюймов.
Лоуренс Спинетта отмечает, что за десять лет эти относительно простые БПЛА совершили 3450 вылетов. Около 544 самолетов было потеряно – две трети из-за действий противника, одна треть из-за механических повреждений, что было намного лучше, чем ожидалось: «Беспилотник, получивший название Tom Cat, установил рекорд, совершив 68 боевых вылетов, прежде чем был потерян в сентябре 1974 года». Он также раскрывает непредвиденный элемент успеха беспилотника: несмотря на то, что они не были вооружены, нескольким Lightning Bugs удалось заработать «убийства» МиГов, поскольку северовьетнамские истребители иногда терпели крушение или были поражены заблудшими ЗРК при попытке перехватить дроны. Один беспилотник фактически заслужил статус аса, так как способствовал потере пяти истребителей противника». 23 В другом повороте этой истории Элдер пишет, что «некоторые офицеры ВВС предположили, что артиллеристы Северного Вьетнама использовали американские беспилотники для учебных целей, а пилоты МиГ использовали их для отработки перехвата». По сути, они получили беспилотный летательный аппарат-мишень, который, в конце концов, и был первоначальной миссией Firebee.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68440715&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
