– Это уж точно, и я тогда стал бы еще подлее.
– По крайней мере, он показал бы вам, как быть джентльменом с дамами.
– Вы, наверное, правы. Если б я убил Муссолини, я бы стал джентльменом?
– Конечно.
– Пойду запишусь немедленно.
– Вас не взяли. Сами признались.
– Признался.
Мы оба долго сидели молча. Потом я сказал:
– Слушайте, вы не против, если я у вас кое-что спрошу?
– Давайте, – отозвалась она.
– Почему вы попросили меня сойти вместе с вами с автобуса? И почему заплакали, когда я не вышел?
– Ну, у вас лицо такое. Чуть-чуть уродливое, знаете?
– Да, знаю.
– Ну, оно уродливое и еще трагичное. Мне просто не хотелось отпускать от себя эту вашу «трагедию». Мне стало вас жалко, вот я и заплакала. Как у вас лицо стало таким трагичным?
– Ох ты ж господи боже мой, – сказал я, затем встал и вышел вон.
И шел пешком до самого борделя. Парень на дверях узнал меня:
– Эй, чемпион, где губу расквасили?
– Да из-за Техаса вот схлестнулись.
– Из-за Техаса? А ты был за или против Техаса?
– За, конечно.
– Умнеешь, чемпион.
– А то.
Я поднялся, сел на телефон и велел парню набрать мне редактора газеты.
– Это Буковски, друг мой.
– Вы встретились с девушкой?
– Я встретился с девушкой.
– Как получилось?
– Прекрасно. Прекраснее некуда. Наверное, целый час дрочил. Так и скажите своему обозревателю.
И повесил трубку.
Спустился, вышел наружу и отыскал тот же бар. Ничего не изменилось. Здоровенный парняга по-прежнему сидел на месте, по пустому табурету с боков. Я сел и заказал 2 пива. Первое выпил залпом. Затем отпил половину второго.
– А я тебя помню, – сказал парняга, – что там с тобой было?
– Кожа. Чувствительная.
– А ты меня помнишь? – спросил он.
– Я тебя помню.
– Я думал, ты сюда больше не вернешься.
– Вернулся. Сыграем?
– Мы тут в Техасе в игры не играем, чужак.
– Вот как?
– Ты по-прежнему думаешь, что техасцы – говно?
– Некоторые – да.
И я вновь оказался под столом. Вылез, встал и вышел. Пешком добрел до борделя.
На следующий день в газете написали, что Роман не удался. Якобы я улетел обратно в Новый Орлеан. Я собрал шмотки и пошел на автовокзал. Доехал до Нового Орлеана, нашел себе законную комнатешку и расположился. Пару недель хранил газетные вырезки, а потом выбросил. А вы бы что, оставили?
Шесть дюймов
Первые три месяца семейной жизни с Сарой были приемлемы, но, пожалуй, уже чуть погодя у нас пошли неприятности. Она хорошо готовила, и впервые за много лет я неплохо питался. Вес стал набирать. А Сара начала отпускать замечания.
– Ах, Генри, ты мне напоминаешь индюшку, которую фаршируют к Дню благодарения.
– Еще б, детка, – отвечал я.
Я работал экспедитором на складе автомобильных запчастей, и денег едва хватало. Единственные радости – пожрать, попить пивка и залечь с Сарой в постель. Не совсем полнокровная жизнь, но мужик должен брать, чего дают. Сара – это уже много. На ней ясно читалось одно: С-Е-К-С. Я к ней хорошенько пригляделся на вечеринке для работников склада. Сара служила секретаршей. Я заметил, что никто из парней к ней и близко не подходит, и не понял почему. Я не видал женщины сексапильнее – да и дурой она не казалась. Я подобрался к ней поближе, мы выпивали и беседовали. Она была прекрасна. Хотя в глазах что-то странное. Смотрит на тебя, а веки будто и не моргают. Когда она отправилась в уборную, я подошел к Гарри, водителю.
– Слышь, Гарри, – спросил я, – а почему парни к Саре не клеятся?
– Она ведьма, мужик, настоящая ведьма. Держись подальше.
– Ведьм, Гарри, не существует. Все это уже давно опровергли. Если кого сожгли на колу в старину – так это жестокая и ужасная ошибка. Не бывает никаких ведьм.
– Ну, может, кучу баб сожгли и неправильно, сказать не могу. Эта же сучка – точно ведьма, поверь мне на слово.
– Ей одного нужно, Гарри. Понимания.
– Жертв, – ответил Гарри. – Вот чего ей нужно.
– Откуда ты знаешь?
– Факты, – веско произнес Гарри. – У нас два парня работали. Мэнни, продавец. И Линкольн, экспедитор.
– И что с ними?
– Они как бы исчезли прямо на глазах – только медленно. Видно было, как они уходят, пропадают…
– В смысле?
– Не хочу я об этом говорить. А то еще подумаешь, что я рехнулся.
Гарри отошел. Потом из дамской комнаты вышла Сара. Выглядела она прекрасно.
– Что Гарри тебе про меня наговорил?
– Откуда ты знаешь, что я с Гарри разговаривал?
– Знаю, – ответила она.
– Он был немногословен.
– Что бы ни наплел, не бери в голову. Чушь это собачья. Я ему не дала, и он теперь ревнует. Любит говорить о людях гадости.
– Меня мнение Гарри нисколько не волнует, – сказал я.
– У нас с тобой все получится, Генри, – сказала она.
После вечеринки она пошла ко мне, и могу вам доложить: меня никто никогда так не трахал. Всем женщинам женщина. Примерно через месяц или около того мы поженились. Работу она бросила сразу, однако я ничего не сказал, поскольку радовался уже тому, что она со мной. Сара сама шила себе одежду, сама себя стригла. Замечательная женщина. Совершенно замечательная.
Но, как я уже сказал, еще через 3 месяца она стала выговаривать мне за лишний вес. Сначала добродушные подколки, затем презрительные насмешки. Вернулся я однажды вечером домой, а она говорит:
– Снимай свою дурацкую одежду!
– Что, моя дорогая?
– Я два раза не повторяю, ублюдок! Раздевайся!
Сара вела себя немного иначе, не как обычно. Я снял всю одежду и белье и кинул их на тахту. Сара не сводила с меня глаз.
– Кошмар, – произнесла она, – какая куча навоза!
– Что, дорогуша?
– Я сказала, что ты похож на здоровенный шмат говна!
– Послушай, милая, в чем дело? Тампон пора вставлять?
– Заткнись! Посмотри только, что у тебя по бокам свисает!
Она была права. С боков у меня и впрямь висели валики сала, над бедрами. Затем она сжала кулаки и жестко заехала мне по каждому боку несколько раз.
– Надо разбить эту срань! Раздробить жировую прослойку, размять клетки…
И постучала по мне еще несколько раз.
– Ой! Больно же!!!
– Хорошо! Теперь сам себя стукни!
– Сам себя?
– Бей же, черт!
Я несколько раз себя ударил, достаточно больно. А когда закончил, эти штуки по-прежнему висели по бокам, хотя довольно сильно покраснели.
– Мы это говно из тебя выведем, – сообщила мне Сара.
Я прикинул, что это у нее, должно быть, от любви, – и решил сотрудничать…
Сара начала считать мои калории. Отняла у меня все жареное, весь хлеб и всю картошку, всю заправку к салатам, но пиво я себе оставил. Следовало показать ей, кто у нас в семье носит брюки.
– Нет, черт возьми, – сказал я, – от пива я не откажусь. Я тебя очень люблю, но пиво останется со мной!
– Хорошо, – ответила Сара, – все равно у нас получится.
– Что получится?
– Мы снимем с тебя это говно, доведем тебя до желаемого размера.
– А желаемый размер – это сколько?
– Увидишь.
Каждый вечер, когда я возвращался домой, она задавала мне один и тот же вопрос:
