Ксения Игоревна Руднева "Без права на тебя"

Тогда он приезжал к больной раком жене, Кате. Ее образ до сих пор дает мне силы и помогает держаться, когда отчаяние, не желающее отступать, накатывает с новыми силами. Иногда мне кажется, что оно никогда меня не отпустит, ведь если оно и затихает, то только на время. Чтобы дать мне передышку и возможность восстановиться, а потом с новыми силами наброситься на едва пришедшую в себя жертву.

– Привет, – робко отвечаю я и изучаю своего кумира глазами.

Он старше меня лет на шесть, одет в простую белую футболку и голубые затасканные джинсы, на его левом запястье болтается какой-то плетеный шнурок, а на правой руке все так же блестит обручальное кольцо. Я выдыхаю с облегчением – значит, Катя жива.

– Ты откуда тут? – он тоже рассматривает меня внимательно. – Переехала недавно?

В маленьком городе соседи прекрасно друг с другом знакомы, и новое лицо каждый раз неизбежно вызывает вопросы. Я уже это усвоила.

– К бабушке на лето в гости приехала, – киваю. Сосед задумчиво хмурится, а потом его лоб разглаживается.

– Анна Васильевна с третьего этажа – твоя бабушка?

– Да, она, – признаюсь и переминаюсь с ноги на ногу. Мне неуютно под его изучающим взглядом. Интересно, как много о моей ситуации ему известно?

– Яна, да? – я киваю. – Она очень тобой гордится, всегда рассказывает, какая умница у нее внучка. А я – Кирилл, живу на четвертом, как ты уже догадалась.

– Очень приятно, – снова хриплю я положенные слова и, чтобы скрыть смущение, выдвигаю вперед термос и предлагаю: – Хочешь чаю?

Кирилл не отказывается. Мы по очереди пьем из крышки и молча смотрим во двор. Гитара в тот вечер так и остается лежать в черном матерчатом чехле.

На следующее утро я иду на работу и весь день витаю в облаках. Пару раз я путаю заказы, но застенчивая, виноватая улыбка помогает избежать недовольства гостей. Ближе к вечеру в кафе приходит компания молодежи. Веселые, шумные и полные жизни – совершенная противоположность мне сейчас, хотя еще недавно я была точно такой же. Полной энергии и предвкушения чего-то хорошего. Теперь для меня хорошо – если в душе не болит. Подхожу, чтобы принять заказ, и с удивлением узнаю в одном из парней Кирилла.

– Привет, Яна, – мягко здоровается он, пока я стою, застывшая с карандашом в руке наготове.

– Привет, – отзываюсь я.

– Так! Что за Яна? – тут же «делает стойку» симпатичный темноволосый приятель Кирилла. – Почему мы с ней до сих пор не знакомы?

– Яна – моя соседка с третьего этажа, она приехала на лето к бабушке, – поясняет… сосед.

– А я – Алексей, лучший друг Кирилла! – торжественно объявляет брюнет.

– Яна, я, кажется, тебя помню! – восклицает вдруг девушка, что сидит рядом с подружкой. – Ты же из третьего подъезда, верно?

– Да, – растерянно произношу. Я уже отвыкла находиться в центре внимания. Да и от столь сбивающей с толку доброжелательности – тоже, если честно.

– А я – Мила, я сидела с тобой, когда ты еще маленькая была. Наши бабушки дружили.

– Правда? Я не очень помню, – признаюсь. Их напор и энергия заставляют теряться.

– Тебе тогда лет шесть было, а мне – десять. Мы еще во двор гулять ходили, ты особенно карусель любила. Я внучка Лидии Андреевны.

Неясные воспоминания начали пробиваться сквозь толщу времени, и в лице Милы я действительно начала различать знакомые черты.

– Кажется, действительно что-то такое было, – несмело улыбаюсь я.

– Я найду тебя в интернете, – обещает мне Мила, а Алексей тут же вставляет:

– И я! – и подмигнул.

В глазах Кирилла я замечаю молчаливый вопрос: нужно ли ему вмешаться и охладить пыл друзей? Едва заметно дергаю подбородком: «все в порядке, срочная помощь не нужна».

Компания сидит до самого закрытия, а после предлагает проводить меня до дома. Я соглашаюсь. Одиночество порядком надоело, и беззаботный смех тех, кто не в курсе моей ситуации и не прячет за весельем сочувствие или еще хуже – горячее осуждение, ощущается как глоток прохладной воды. Рядом со мной идет Алексей и просит называть его Лехой, хотя друзья зовут его Дым из-за фамилии Дымов. Кирилл зорко следит за каждой моей реакцией, благодаря чему я чувствую себя в безопасности и точно знаю: случись что, меня защитят. Удивительное, позабытое чувство.

Мила расспрашивает обо мне. Сколько лет, где учусь, как живу. Я рассказываю, сколько могу, старательно обходя больную тему. Перед моим домом мы прощаемся. Новые знакомые мне нравятся, и я рада, что сегодняшний день сложился именно так. Кирилл провожает до квартиры и желает спокойной ночи.

С тех пор мы часто проводим время в одной компании. Иногда я встречаюсь с ребятами даже без соседа. Леха говорит, что Кирилл пропадает на работе, но скоро отправится в отпуск. Иногда лицо нового приятеля темнеет, подозреваю, когда его мысли возвращаются к Кате, и тогда он замолкает, а я не спешу сообщать, что в курсе ситуации Кирилла.

Мила с подружками зовут в кино, по магазинам и просто прогуляться, часто заходят ко мне в кафе. Я не противлюсь новой жизни, просто плыву по течению, потому как и сама еще не знаю, куда собираюсь приплыть и где та гавань, что сулит простое тихое счастье. Главное – вынырнуть из шторма, что смел подчистую мою привычную жизнь, не дать тяжелым волнам прибить себя и утащить в открытое море.

Хоть мы с Кириллом сделались кем-то навроде приятелей, стали частью одной компании, у нас на двоих есть тайна – по вечерам мы встречаемся на балконе и изливаем всю боль, которая накопилась в наших душах, в тишину летней ночи. Слишком много боли на двоих.

– Почему никто не прогоняет нас, ведь звук гитары разносится далеко? – как-то раз спрашиваю я.

– Потому что все знают мою ситуацию и сочувствуют мне, – со вздохом отвечает Кир, но я не развиваю тему – время откровений еще не пришло. – Городок-то маленький.

Примерно через неделю после нашего знакомства Мила с девчонками зовут в торговый центр. У меня как раз выходной, и я соглашаюсь. Отправляю в мессенджере сообщение и иду к зеркалу. Бабушка на даче, поэтому для того, чтобы выйти из дома мне требуется лишь причесаться и сменить домашнюю футболку на уличную. Я засовываю ноги в сандалии, вешаю рюкзачок на одно плечо, еще раз осматриваю себя в зеркале и открываю дверь. Пешком дохожу до остановки, на которой мы условились встретиться. Старательно подставляю лицо солнцу и щуру глаза – приучаю себя радоваться простым и доступным вещам, раз уж с серьезными я облажалась.

Лето пахнет цветами, сиренью и теплым асфальтом. Малыши беззаботно визжат, а дети постарше гоняют на велосипедах и самокатах. Слышен шум машин, пение птиц и лай собаки, что надрывается где-то вдалеке. Я пытаюсь осознать себя среди всей этой жизни и не могу, чувствую себя чужой, лишней.

Глава 4

– Привет! – вопреки всему я широко улыбаюсь и целую в щеку Милу. Потом Олесю и Юлю.

Девчонки начинают щебетать, рассказывать о работе и о том, как любят выходные. Юля делает маникюр на дому, Олеся работает кассиром в кинотеатре, а Мила продает кухни.

– Лето – самый сезон ремонтов, – жалуется Мила уже в автобусе. Все форточки распахнуты настежь, и ветер раздувает наши волосы и дарит прохладу, не позволяя свариться живьем в консервной банке старого ПАЗика. – Мне отпуска до сентября не видать.

– Ты уже закончила учебу? – спрашиваю я.

– Ага, дипломированный дизайнер, – хмыкает она. – Почти по специальности устроилась, шкафчики теперь ваяю, посудомойки красиво встраиваю.

Мы дружно прыскаем и умолкаем под строгим взглядом пенсионерки в белой хлопковой блузе. Выходим у единственного приличного торгового центра в городе. «Лето» – гласит яркая надпись. Я почти не ориентируюсь, но девчонки не дают пропасть. В крайнем случае всегда можно вызвать такси – адрес бабушки я помню, так что ночевать на улице не останусь.

Проходим сквозь раздвижные стеклянные двери, и холл с блестящим керамогранитом и охранником в черной униформе встречает нас прохладой кондиционера. Идем мимо кофейни и продуктового супермаркета, Мила тянет всех на второй этаж.

– Мы завтра на пляж с ребятами едем, ты с нами? – спрашивает она меня.

– Поехали, клево будет, – поддерживает Олеся. – У меня тоже выходной. Купим черешни, сделаем бутеры.

Я колеблюсь. Завтра у меня тоже выходной, но я собиралась поехать к бабушке, помочь с грядками. Да и далека я все еще от праздного веселья. Смотрю во все глаза на девчонок – они такие живые, яркие и беззаботные. Прекрасные в своем жизнелюбии. Я тоже хочу снова быть такой. Несмотря на разбитое сердце, жгучую пустоту в животе и отсутствие всяких перспектив.

– Чего тебе в городе жариться в такую погоду? Осень придет, еще успеешь насидеться, – справедливо замечает Юлька.

Смотрю в их горящие предвкушением глаза и соглашаюсь, несмотря на иррациональный страх и неуверенность, что с некоторых пор стали моими верными спутниками. Нужно только бабушку будет предупредить, что не приеду. Достаю телефон и набираю номер. В новой записной книжке имен по пальцам пересчитать можно, остальные я оставила в прошлой жизни, как и старую сим-карту. Бабушка узнает, что я подружилась с внучкой ее приятельницы, и легко отпускает меня с Милой. Все-таки после того, как моя беременность прервалась, напряжение в значительной мере оставляет бабулю. И это заметно невооруженным глазом.

– Только осторожно, – напутствует она напоследок. – И позвони мне, как вернешься, а то ты же знаешь, я не усну.

Звонки – наш с бабушкой ритуал. Я отчитываюсь утром и вечером, а она позволяет оставаться одной, дает свободу и личное пространство и не водит за собой за руку. Дает почувствовать свое доверие, которого, возможно, и нет, но бабушка мудра, поэтому достоверно я знать этого не могу.

– Я еду, – улыбаюсь, а девчонки визжат на весь этаж, не стесняясь, и обнимают меня, будто только что получили подарок мечты, а не сомнительную девицу в компанию.

– Отлично! Чем больше народу, тем веселее, – улыбается Мила.

– Теперь мне нужен купальник, – расплываюсь в ответной улыбке и решаю стать легкой, точь-в-точь как они. Хотя бы попытаться. Или делать вид, что я такая, задвинув то, что случилось, в самый дальний угол памяти, как будто и не было ничего. Ведь если во что-то упорно верить, оно непременно так и происходит!

Щебечущей стайкой мы движемся в магазин белья, где девчонки запихивают меня в примерочную и носят по очереди купальники. Те, что с плавками танга, я отметаю сразу.

– Но почему? – делает вид, что возмущена, Юля. – У тебя отличный зад, это и через шорты видно!

– Ага, ты, наверное, хочешь, чтобы я с покрывала весь не вставала, – отшучиваюсь я и беру из рук Милы закрытый купальник ярко-красного цвета с эмблемой Колы на груди. – Вот этот примерю.

Я нравлюсь себе в зеркале, напоминаю Памеллу Андерсон во всем известном сериале, только с более скромными формами. Живот, моя уязвимая зона, прикрыт – и это главное.

– Но ты же не загоришь нормально, – продолжает настаивать на своем Юля, а я выхожу к девчонкам.

– Ну как? – под прицелом их глаз чувствую себя неловко, оттого прикрываю руками живот, который мне всю жизнь кажется толстым по сравнению с теми, что постоянно печатают на обложках журналов. До них я никак не дотягиваю, хотя, конечно, очень хочу.

– Такую фигуру упаковать в закрытый купальник! – Юлька искренне негодует. – Ты только примерь, не обязательно же сразу его покупать, – она сует мне в руки кучу веревочек, что соединяют совсем уж небольшие клочки ткани. Он на трехлетку, что ли? Или производитель экономил…

Под ее напором я сдаюсь. Раза с третьего удается постичь заковыристую мысль дизайнера – оказывается, тонкие длинные шнурки следует завязывать вокруг талии. Живот в отражении кажется мне особенно надутым и каким-то странным, хотя умом я понимаю, что никаких объективных причин для этого нет, и скорее всего я надумываю. Выдыхаю, обещаю себе выдержать пять секунд позора и дергаю вбок плотную штору кабинки.

– Я как перевязанная сарделька, – жалуюсь сразу же.

– Вообще-то вау, – серьезно говорит Мила.

– Ну, что я тебе говорила! – победно смотрит на меня Юлька.

– Класс, – одновременно с ней выкидывает большой палец вверх Олеся.

Я собираюсь недоверчиво фыркнуть и скрыться за шторой, как слышу мужской то ли стон, то ли мольбу:

– Пожалуйста, скажи, что ты в этом завтра поедешь! – Леха смотрит с восторгом, а я взвизгиваю, закрываю ладошкой старый некрасивый шрам от ожога, который я умудрилась посадить в детстве возле пупка, и запрыгиваю в кабинку.

Перед тем, как задернуть штору, вижу серьезный взгляд голубых глаз Кирилла. Но он молчит и ничего не говорит, и от этого я начинаю нервничать лишь сильнее.

– Идите в зал, я уже решила, что выбрать, – пищу и судорожно дергаю за веревочки, чтобы снять с себя это несчастное бикини.

Сильно усложняет задачу и то, что свободной рукой я прижимаю к себе футболку, потому как боюсь, что в щель между шторой и боковой стенкой кабинки можно будет что-то рассмотреть.

– Мы же все равно тебя завтра в этом увидим, – выдает Леха, но следом я слышу спокойный голос Кирилла:

– Идем.

– Фу-у-ух, – выдыхаю и без сил опускаюсь на фиолетовый пуфик, что стоит в углу.

Переодеваюсь, раздельный купальник оставляю в примерочной, а красный беру с собой и оплачиваю. Мне определенно везет – сегодня он идет со скидкой. Леха закидывает мне руку на плечо, ведет к выходу и нарочито томно тянет:

– Скажи, что ты взяла тот, зеленый.

Я вспоминаю, что решила быть легкой и в тон ему отвечаю:

– Не скажу, а то ты плохо спать будешь.

Дым пытается развить тему, но на все его потуги я лишь загадочно смеюсь. Всей компанией мы идем в кофейню, там к нам присоединяется парень Милы, Матвей, и еще один приятель ребят – Семен. Мы смеемся, едим булочки, а потом снова шатаемся по магазинам. Для продавцов мы – головная боль, но нам все равно. Я больше ничего не покупаю, но становлюсь невольной свидетельницей разговора. Я перебираю вешалку с платьями, Матвей и Кирилл стоят с другой стороны и не видят меня.

– Как Катюха? – спрашивает парень Милы. После долгих секунд молчания, в течение которых я застываю с вешалкой в руке, потому что боюсь их спугнуть – мне отчего-то тоже становится важным знать, как чувствует себя девушка из больничного парка, Кирилл отвечает:

– Ее в Москву сейчас перевели на лечение, родители подсуетились, нашли знакомых. Говорит, что хорошо, но в ее случае врачи ничего не обещают, сам понимаешь.

– Надеюсь, что в этот раз она окончательно поправится.

– После химиотерапии обещали на реабилитацию отправить, – продолжил Кирилл, будто не слышал реплики приятеля. – У меня как раз отпуск начнется, смогу с ней быть.

«Значит, скоро наши встречи на балконе закончатся» – огорчаюсь я, но тут же себя одергиваю. Здоровье девушки безусловно важнее моих душевных мук, которые я, если так разобраться, сама же и заслужила. Мысленно желаю ей выкарабкаться и поскорее вернуться к мужу с голосом суперзвезды и глазами самого печального человека на свете.

Как только выходим из торгового центра, прощаюсь со всей компанией – почему-то после потери ребенка и всех процедур, что я вынуждена была пройти в больнице, усталость наступает быстрее обычного. Врач говорит, что это естественная реакция организма на стресс. Ребята собрались в ночной клуб и теперь выбирают в какой именно.

– Я пас, – бросает Кирилл, и его, конечно, никто не уговаривает – все понимают, в том числе и я, что ему сейчас не до безудержного веселья. – Лучше Янку до дома провожу.

– До завтра, – прощаются с ним все и обнимают перед тем, как расстаться, меня – тоже.

Домой снова едем на автобусе. Кирилл предлагал вызвать такси, но я отказалась, отчего-то испугавшись оказаться с ним вдвоем на заднем сиденье. Боялась ляпнуть что-нибудь не то, показать свою осведомленность и начать выражать неуместное сочувствие. Почему-то мне думается, что в этом случае наши тайные встречи на балконе сразу же прекратятся, а такого я себе позволить не могу. Точно не сейчас. Цепляюсь за каждую, как пропащий наркоман за последнюю дозу, ведь неизвестно, когда случится следующая.

– Приходи после одиннадцати на балкон, – говорит напоследок Кирилл.

В его глазах тоска по жене и несбыточному, и я не смею отказывать. Не знаю, зачем ему нужна слушательница в лице меня, но спрашивать не собираюсь.

Глава 5

Ровно в одиннадцать открываю дверь и выхожу на лестницу. В руках у меня чай с мятой и тарелка с четырьмя бутербродами. Сосед уже на месте, перебирает струны и сосредоточенно хмурится. Прислушивается к звучанию гитары, подкручивает колки.

– Привет, – мягко улыбается, как только видит меня, а я чувствую, как, несмотря на поздний час и полную луну на небосводе, в груди начинают скакать солнечные зайчики.

На этот раз Кирилл захватил плед и уже расстелил его на пыльном бетонном полу. Он хлопает ладонью рядом с собой и приглашает присесть. Я ставлю тарелку и термос между нами и послушно устраиваюсь рядом. Город уже окутан темнотой, теплый воздух так приятно наполняет легкие, щекочет щеки и шею, и я наслаждаюсь спокойствием летнего вечера. Пока осмысливаю свое положение, Кирилл без предупреждения начинает петь:

Рассветы и кофе, мечты и надежды,