– Мой брат уже при жизни был любителем проделок. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем сбивать людей с толку. Я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, что он имел в виду. Моему сыну пришлось много спорить с ним, чтобы добиться помощи. Ему было безразлично, что я могу умереть. По словам Фу Цзи, брат не считает смерть неизбежностью. Что вполне понятно, с его точки зрения… В конце концов, его смогла переубедить участь Ло Шэнь. Я очень надеюсь, что он поможет Фу Цзи освободить женщин моей семьи.
– Как думаешь, Брисеида, может ли еще существовать переход, созданный Цитаделью? – спросил Энндал. – Переход, в который можно попасть с помощью песенной карты?
– Не знаю… Именно с помощью песенной карты мой друг Бенджи нашел портрет доктора Рише в Цитадели. Та, что висит во всех палатах больницы, из которой я совершила переход. И именно этот проход между больницей и Цитаделью использовал херувим. Поскольку существует, по крайней мере, одна стихотворная карта, которая использовалась на протяжении многих поколений в Поднебесной, то такая практика не является исключительной для Цитадели… Эту зацепку нельзя упускать.
Менг прочистил горло:
– Мы узнали много полезных вещей в Поднебесной. Но если, с учетом всего сказанного, искусство Бая – единственная причина, по которой канцлер Ли был готов убить тебя, Брисеида, то именно в этом кроется наш способ ослабить Элиту. И именно на этом мы должны сосредоточить наши усилия. Мы должны купить кисти, чтобы Брисеида научила нас рисовать, как это делает мой брат.
Энндал кивнул, на его лице появилась улыбка. Признание достоинств брата в таком утверждении должно было дорого обойтись генералу.
– Возможно, идея хорошая, но уже слишком поздно, – вздохнула Брисеида. – Фэн-шуй является частью китайской культуры. Как только мы достигнем следующего пункта назначения, нам придется начинать все сначала. Это действительно глупо, все эти часы, проведенные за рисованием, правильное положение кисти, между небом и землей, опора на движения ци… Когда держишь руку в таком положении очень долго, она начинает болеть. И все впустую. Я знаю, когда пришло осознание: в телеге, по дороге на гору Шеваль-Нуар. Когда нас так швыряло, я перестала думать о конечном виде своего рисунка и сосредоточилась на движении, о чем мне постоянно твердил Бай. Я была так близка к тому, чтобы увидеть химер… Вот почему я заметила отражение дракона в зеркале.
– Ци – это название силы у народа Менга, но эта сила должна быть универсальной, – заметил Оанко. – Новое знание находится в тебе, и ты, вероятно, все еще можешь его использовать.
– Если бы овладение ци было опасно для них только в Поднебесной, Ли без проблем позволил бы тебе вернуться назад, как того хотели херувимы, – добавил Энндал.
– Кстати, – заговорила Лиз, – как ты думаешь, почему херувимы хотели тебя отпустить?
– Если бы я знала…
– Когда они в последний раз пытались убить тебя, они все еще думали, что письмо твоего отца было написано в реальном мире, – размышлял Энндал. – Мы помним, что Цитадель рассматривает только доказательства, созданные в реальности. Теперь они знают, что это письмо не может их уличить. Возможно, они изменили свой план.
– Брисеида по-прежнему является доказательством их ошибки, – сказала Лиз. – Что, если они надеются искупить свою вину, доставив старика из пустыни в Цитадель? Возможно, они надеются отследить источник сопротивления, теперь, когда им известна личность Брисеиды.
Они молча размышляли о возможных последствиях теории Лиз.
– Было бы здорово, если бы они больше не пытались нас убить, – пробубнил Эней, всегда считавший, что стакан наполовину полон.
– Если только они не думают, что у них есть шанс уничтожить сопротивление раз и навсегда, – заметил Энндал.
– Если херувимы будут шпионить за нами, как мы за Элитой, преимущество будет за тем, кто первым найдет слабые места противника, – заключил Менг. – Время уходит.
– У нас осталась только половина песка торговцев, – заметила Лиз. – Нам придется действовать осторожно. Быстро установите контакт с местными обитателями, но будьте осторожны, так как любой может оказаться членом Элиты, хранителем или будущим студентом.
– Мадам Тити Л’Эрб, можно немного кипятка? – спросил Оанко. – Я уже закончил с нашим раненым, пора его будить.
Благодаря отвару Оанко Леонель внезапно и болезненно пришел в себя, как человек, на которого вылили ведро воды, чтобы помочь избавиться от похмелья. Его разбудили крики торговцев, которые постоянно сообщали о преимуществах своих товаров:
– ВСЕМОГУЩИЙ ПОЖИРАТЕЛЬ! ПРЫГАЮЩАЯ ПИПЕТКА! НЕВЕРОЯТНАЯ ЗАКУСКА!
– КТО ЖЕЛАЕТ ПРИОБРЕСТИ КРАСИВУЮ ЗОЛОТУЮ РАМКУ? НЕСОКРУШИМАЯ РАМА, СКЛАДНОЙ КАРКАС, ВОСХИТИТЕЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ И НЕУСТАННЫЙ ПЕРЕХОД!
– Заткните их, – прорычал он, склонив голову к локтям.
– Они как петухи, перестают кукарекать только с заходом солнца, – усмехнулась торговка.
Леонель приоткрыл один глаз.
– Но… – сказал он, садясь, – вы все здесь! И… мы здесь!
Обнаружив пропасть под ногами, он резко ухватился за перекладины колеса, на котором находился. Оанко мягко подтолкнул его, чтобы парень снова лег.
– Нас спас призрак, а вас – дракон, которого смогла удержать Брисеида.
– Что? Ай! Что еще она вам наплела?
– Введете его в курс дела, пока я немного прогуляюсь? – ответила Брисеида, которой не терпелось дать парню хорошего пинка. – Лиз, одолжишь мне несколько калуров? Мне нужно купить чернила.
– Перестань вести себя как ребенок, Лео, – улыбнулась она, потянувшись к своей наплечной сумке и протянув Брисеиде четыре кусочка папье-маше. – Только дураки не меняют своего мнения. И давайте посмотрим правде в глаза: химеры существуют, нравится нам это или нет.
Брисеида заметила большой ларек, где можно было купить чернила. Она пробиралась сквозь толпу, когда густой туман заполонил Площадь Времени. Вскоре она могла видеть только кончик своего носа. Девушка попыталась найти палатку, ориентируясь на голоса торговцев, которые в кои-то веки оказались желанными, но наткнулась на прилавок каравана.
– Извините, я хочу купить чернила, не подскажете, где их можно найти?
Никто так и не ответил ей. Вдруг облако рассеялось, и сквозь белый туман показалась фигура торговца, сидящего со скрещенными ногами, его взгляд был рассеян. Перед ним была выставлена впечатляющая коллекция песочных часов всех размеров. Современные или антикварные, резные, с замысловатыми узорами, но все они были покрыты толстым слоем пыли.
– Я знаю вас! – воскликнула Брисеида.
Она повернулась, чтобы взглянуть на торговца картами, который в прошлый раз находился на другой стороне улицы. Он одарил ее дружелюбной улыбкой, едва заметной в тумане. Она перешла через дорогу, чтобы поприветствовать его.
– Здравствуйте! Вы меня помните? Я недавно прибыла сюда.
– Естественно, юная леди! Я помню вас, как будто все произошло вчера! Как продвигается ваша работа над прелестной теорией Нила Кубы-младшего о времени?
– Я бы хотела спросить вас: где вы нашли эту скульптуру? Кто-то отдал ее вам?
– О, вы знаете, я получаю их каждый день, причем с самого рассвета, – извинился он. – Я не веду учет, как вы могли подумать. Да, конечно, мне ее принесли, но кто и когда…
– Я понимаю, – вздохнула она. – Расскажите мне… о теории времени Нила Кубы-младшего… Как вы думаете, на каком диске реальности мы сейчас находимся?
– Вот это более легкий вопрос! Думаю, на четвертом.
– А… Хорошо, спасибо.
– Нет, подождите, на шестом. Да, верно, на шестом.
– Раз уж вы так говорите… – произнесла Брисеида.
Старик с песочными часами, который теперь был хорошо виден на другой стороне улицы, казалось, не сдвинулся ни на сантиметр с тех пор, как Брисеида в последний раз проходила через площадь.
– Скажите, торговец песочными часами напротив – единственный на площади?
– Единственный и неповторимый, мадемуазель!
– Спасибо.
Брисеида снова пересекла улицу.
– Здравствуйте! У меня уже есть песочные часы, но в них нет песка, я его растеряла. Не могли бы вы продать мне еще горстку?
Возможно, у них будет больше времени в следующей эпохе, если она сможет пополнить песочные часы? Не дождавшись его ответа, она рискнула провести пальцами по красивым измерительным приборам. Она подняла один из них, обнаружив идеально нарисованный круг пыли на прилавке. Она достала песочные часы из своего рюкзака и поднесла их к глазам.
– Если удастся заполнить их до этой отметки, то будет идеально.
Наконец старый торговец соизволил повернуть голову. Он вытащил руку из старой малиновой тоги и поднял три пальца.
– Три, – кивнула Брисеида с облегчением. – Не проблема.
Она достала три калура и протянула ему. Старый торговец прищурился, что-то прошипел себе под нос, и его рука скользнула обратно в укрытие одежды, как вуивр в свое логово.
– Три йены.
– Хорошо, три йены, – согласилась Брисеида.
Она отправилась за помощью к Менгу и вернулась с тремя монетами в руках.
– Нужны тибетские. Пятой династии! – прорычал старый торговец.
– Но у меня таких нет! – воскликнула она.
Старик остался невозмутимым. Издалека торговец календарями сочувственно помахал рукой, смеясь вполголоса. Брисеида постаралась придерживаться более дипломатичного тона:
– Послушайте, мне очень нужен песок. Если бы вы могли хотя бы сказать, когда была эта пятая династия… Может, договоримся?
– Он не менял свое решение на протяжении тысяч лет, думаешь, для тебя он сделает исключение?
Озорная улыбка, искрящиеся светлые глаза и нежные черты лица молодого человека заставили Брисеиду понять, что здесь она не самая младшая. У нее поднялось настроение. Как ни странно, она словно встретила старого друга.
Он откинул назад свои длинные черные волосы, под строгой рубашкой почти бесстыдно перекатывались атлетические мышцы.
– Для чего покупать старые песочные часы, полные пыли?
– Я ищу песок. Может быть, я смогу поискать в другом месте…
– Песок?
– У меня уже есть песочные часы, – объяснила она, показывая их ему.
– Ты хочешь засыпать обычный песок в часы песочников? – громко рассмеялся ее новый друг. – Но тогда ты испортишь свои бедные песочные часы! Нельзя смешивать порошок идей с обычным песком!
– Порошок идей?
– Как давно ты путешествуешь?
– Не знаю… Я побывала в двух временных пространствах.
Молодой человек прислонился к прилавку старого торговца, чтобы лучше рассмотреть ее.
– Песок собирается с цветов сновидений, прежде чем феи перенесут идеи в реальный мир. Знаешь историю о феях?
– Конечно… Вроде бы, – добавила она, имея лишь смутное воспоминание о разговоре с первой группой бойцов сопротивления, которую они встретили на обратном пути из Греции. – Первая фея подарила понятие времени мужчине, которого она любила, чтобы он мог проецировать себя в будущее, придумать обработку земли и добиться процветания.
– Потому что тогда у мужчины было время для нее, – продолжал молодой человек. – А когда он умер, маленькая фея в память о нем распространила другие идеи из Мира Снов в реальный мир, и тысячи других фей последовали за ней. Конечно, это только образ, первой идеей человека не было сельское хозяйство. И юноша не умер, по крайней мере его дух выжил, в Мире Снов. Вместе они решили распространить другие идеи в реальном мире. И время от времени они наполняют песочные часы, чтобы помочь группе бойцов сопротивления.
– Песочники? – сказала озадаченная Брисеида. – Человек и фея – торговцы песком?
Улыбаясь, молодой человек пожал плечами:
– Это только теория. Безусловно, ясно то, что песок в их песочных часах – не более чем чистый порошок идей.
– В последнее наше путешествие мы узнали примерно такую же историю, – сказала Брисеида. – Мужчина влюбляется в небесное существо, ткачиху облаков, которая предлагает ему нечто, чтобы он мог соединиться с ней. В этой истории она спускает вниз шелковую нить, чтобы ее возлюбленный смог подняться на девять этажей небес. Мы предположили, что в легенде речь идет не только о любовной истории, но и о переходе химер между двумя мирами.
– Вы правы. Истории реального мира являются лишь версиями историй Мира Снов. И история первой идеи – это прежде всего история перехода химеры в реальность, поскольку химеры состоят из порошка идей.
– Что? То есть как?
– Все, что рождается в Мире Снов, рождается из цветов сновидений. Химеры рождаются в наших снах, потому что они сделаны из порошка идей.
– Брисеида, вот ты где! – воскликнула Лиз, возникнув из толпы. – Ты почти не ела и не спала в течение двух дней. У тебя темные круги под глазами, которые уже пугают. Менг купил хорошую еду, иди сюда, пока не умерла от голода.
– Это…
– Твой новый друг может пойти с нами, если хочет, – добавила она, приобняв ее за плечи. – Я не отпущу тебя, пока ты не съешь что-нибудь.
Они устроились посреди Площади Времени, и новый друг Брисеиды повторил группе свою историю.
– Как ты можешь быть уверен, что это порошок идей? – спросил Леонель, прикладывая импровизированный компресс к ноющему черепу.
– Разве вы не заметили, что песок течет неравномерно? – ответил молодой человек. – Сколько времени вы провели в первой эпохе?
– Всего три дня, – ответил Эней.
– А в следующей?
– Более пятнадцати дней. – Молодой человек улыбнулся.
