Наталья Андреевна Самсонова "Есть ли жизнь после отбора"

У меня сердце оборвалось:

– Она жива?!

– Да, – Митар кивнул, – твоя подруга настоящее сокровище: она спасла мою жену.

Сочувственный, скорбный взгляд старого мага скользнул по мне. Он ссутулился и опустил глаза:

– То варенье, что я отдал тебе… И печенье, которое она приносила в твой дом, – все это было приготовлено с коричневым сахаром. Сахаром, с которым был смешан синевельник.

Кристоф сдавленно выругался, я же удивленно переспросила:

– Синевельник? Ну и что, он просто красит руки и одежду, ну губы еще в синий покрасить может. Он же вкусный, как мед.

– То-то вас, детей, от него гоняли, – проворчал Митар.

– Вы не уничтожали синевельник?! – в голосе Кристофа было столько неверия, что я поневоле задумалась о своих скудных знаниях в отношении трав и ягод.

– Он полезен во многих отварах, – сердито отозвался старый маг, – тоники из него опять же делаем. Да и что страшного? Человеческому зубу зернышки синевельника нипочем не раскусить! В каком виде заходят, в таком и выходят.

– Можно мне, пожалуйста, чуть больше контекста, – обозлилась я.

– Зернышки синевельника размером с песчинку, – устало произнес Кристоф, – они крепки настолько, что людям и правда их не перетереть зубами. Но если размолоть синевельник в пыль, то получится страшный растительный яд. Убивает надежно и без каких-либо подозрений – человек просто теряет концентрацию, ослабляется внимание, уходит контроль над эмоциями. Последняя стадия – утрата скорости реакций. В ряде случаев последствия отравления необратимы.

Подняв руку, я медленно сжала и разжала кулак.

Последствия. Необратимы?

– Выпей это. Подругу твою мы с собой не взяли. – К нам подошел Гроза Леса, у которого поперек лица шло четыре кровавые полосы. – Она рассердилась, но после недолгих переговоров согласилась передать тебе зелья и словесное напутствие.

– Напутствие не надо, – поспешно сказала я.

– Хорошо, – молодой маг протянул мне сверток, – там все подписано.

Одно за другим я опрокидывала в себя зелья и думала-думала-думала.

– Мы ведь все друг друга знаем, – тихо сказала я и вытерла губы, пытаясь избавиться от неприятной горечи, оставшейся на них.

– Вы нашли торговца? – одновременно со мной спросил Кристоф, чья рука легла на мою талию.

– Нашли, – Митар мрачно кивнул, – он повесился в своем доме. Полагаю, это ясно говорит о том, что он знал, что делал.

– И о том, что его шантажировали, – согласилась я. – Но чем?

– У него были дети. – Гроза Леса забрал у меня пустые флаконы. – Идем. Чем быстрее доберемся до крепости, тем…

– Тогда уж скачем, – рыкнул Гамильтон, до того стоявший подозрительно тихо, – пешком вы будете плестись несколько часов, а я домчу ее за считаные минуты.

– Синие ногти, – в неверном лунном свете я рассматривала свои руки, – у отца они тоже были синими.

– Он всегда брал с собой печенье с синевельником, – тихо сказал Митар, – запеченный синевельник теряет свой яд и остается просто синей сладкой ягодой.

Я посмотрела Митару в глаза.

– Может, и так, может, и так.

Больше я не сказала ничего, но старый маг меня понял. Кто-то ловко убрал барона, а после, буквально через пару лет, решил так же убрать и дочь. Вот и свет в Гиблой Роще – чтобы заманить к черным сборщикам. Иначе с чего бы им вести себя так неосмотрительно?

– Мина, не время думать, время к целителям торопиться. – Гамильтон сердито толкнул меня плечом. – Давай запрыгивай!

Но я не успела и дернуться, как Кристоф коснулся моего плеча:

– Ты не забыла про леди змейку?

– Я помню, – настороженно ответила я, – но раз она не открыла портал из Гиблой Рощи, значит, она либо не с тобой, либо не может использовать магию.

На что бывший Правитель покаянно ответил:

– Я просто хотел провести с тобой немного времени. Митар, если я не ошибаюсь, вас так зовут, верно? Мы встречались у подножия Хальмы.

– Дважды встречались, – усмехнулся старый маг, – и вы не ошибаетесь.

– Прошу всех в портал. – Кристоф поднял руку, и из-под края его рукава показалась сонная и сердитая змейка:

– С-с-с-с, прош-шу.

– Она линяет, – одними губами сказал Кристоф, – взрослеет и становится сильней. И ядовитей.

– Ядовитей – это хорошо, – промурлыкал Гамильтон.

Первым в портал прошел Митар, следом за ним Гроза Леса. Затем впихнули сборщиков, после них оставшиеся бойцы.

– Почему ты не открыла портал из Гиблой Рощи? Почему ты рискнула и вступила в схватку с хватуном? – Кристоф придержал меня за локоть.

– После того как ты попрощался со мной на отборе, – я хмуро посмотрела ему в глаза, – у меня исчезла магия.

Я недоговаривала, ведь сила не ушла, а лишь потерялась внутри меня. Да и этой ночью получалось колдовать, но… Сейчас не время для подробностей.

– Мина…

Прикусив губу, я коснулась лоснящегося бока Гамильтона и тихо произнесла:

– Ты сохранишь это в секрете, если… Если захочешь.

Кристоф был в ярости, но, смирив гнев, он глухо произнес:

– А если не сохраню, то попрощаюсь с тобой раз и навсегда.

– Верно, – Гамильтон оскалил клыки в дружелюбной улыбке, – доверие – оно такое, хрупкое.

– Я беспокоюсь за твою жизнь. – Кристоф отпустил мой локоть.

А я нашла в себе силы дипломатично произнести:

– Сейчас не то время, мои эмоции вышли из-под контроля. Мне бы не хотелось сказать или сделать что-то такое, о чем придется пожалеть.

Вымучив из себя улыбку, я решительно шагнула в портал, чтобы выйти на улице кузнецов. Какой странный выбор для портала… Но, очевидно, Кристоф не все здесь знает.

– А вот теперь точно запрыгивай, готов поспорить, что наша Тина уже ковер в своем кабинетике протоптала, – рыкнул Гамильтон.

Согласно угукнув, я запрыгнула на спину своего компаньона и, прижавшись лицом к жесткой шерсти, на мгновение крепко зажмурилась. Чтобы уже через секунду горделиво выпрямиться.

Никто не должен понять, что мне плохо и страшно. Никто.

«Хотя от друзей не утаить», – пронеслось у меня в голове, когда уставшая и злая подруга выставляла передо мной батарею баночек.

– Я сходила с ума, представляя, как ты не успеваешь поднять щит, – ворчала Тина. – Садилась в кресло – и бац! Меня накрывало видением того, как ты неправильно доворачиваешь кисть и пульсар взрывается у тебя в ладони, а не…

Тина махнула рукой и без сил опустилась на софу напротив меня.

– Что происходит, Мина? – с тоской спросила она. – Почему весь мир ополчился против тебя?

Поперхнувшись очередным гадким зельем, я возмущенно прошипела:

– Не надо весь мир! Просто какая-то пакость рассчитывает подобрать под себя баронство.

– Да на кой оно?! – взвыла Тина. – Мне нравится здесь, но вместе с тем меня греет мысль, что моя семья живет в безопасной столице! Да я таких ран…

Она не договорила, но я понимала: здесь твари слишком реальны. Слишком близки. Здесь не только бойцы видели эту дрянь, здесь к целителям поступают раненые дети. Просто потому, что кто-то решил, что стоит сходить за ягодами без взрослых. Или весенний ручеек заманил кораблик слишком далеко. Или… Да мало ли какие причины у детей, чтобы быть детьми? Даже в нашем суровом краю дети беззаботны и не думают о смерти.

– А представь, что я налажу прямой контакт со сборщиками, – я коснулась ее руки, – представь, сколько будет золотых монет. Превратить наш край в кошмар можно очень и очень легко. Достаточно начать промышлять тварями, а не уничтожать их. И, клянусь тебе, куш велик настолько, что какой-нибудь столичный лордик мог бы и соблазниться.

– Для этого ему нужен сообщник здесь, – тихо сказала Мина.

– И это самое мерзкое из того, что произошло за сегодняшний день, – кивнула я и допила последний флакон. – Это все?

– Да, теперь тебя ждет мерзотнейшая ванна. Тария уже оценила, теперь и ты попробуешь.

– За что?! – Если Тина говорит «мерзотнейшая», то я-то и вовсе с ума сойду!

– За то, что яд уже в твоем теле, а не только в желудке. Мы будем вытягивать микрочастички яда через поры твоей кожи. Обещаю, тебе не понравится.

«Давно пора привыкнуть, что у Тины слова с делом не расходятся», – подумала я и тяжело вздохнула.

Черная жижа была густой настолько, что я не могла пошевелить даже мизинцем. А еще по ней время от времени пробегала рябь – Тина уточнила, что так и должно быть.

– Мне запретили составлять тебе компанию, – голос Гамильтона стал для меня полной неожиданностью.

– Или попытались? – усмехнулась я, не способная и голову повернуть.

– Или попытались, – согласился мой компаньон. – Я отвел Кристофа в наш дом.

– Там же нет гостевой спальни! – возмутилась я.

– По-моему, он согласен на придверный коврик, – хмыкнул Гамильтон. – Но на самом деле я не удивлюсь, если он разобьет палатку во дворе.

Прикрыв глаза, я сердито выдохнула:

– Нелепость.

– Ты не злишься, – проницательно произнес мой компаньон. – Ты напугана.

– Ты пользуешься тем, что я не могу шевелиться, – проворчала я. – И не могу укусить тебя за ухо.

Ответа не последовало. Судя по топотушкам и шумному выдоху, кто-то удобно устраивался на кушетке для осмотра пациентов.

– Уверен, что она выдержит?

– Здесь все на боевых магов рассчитано, – буркнул Гамильтон.

Мы молчали, жижа рябила, неприятный больничный свет резал глаза. Все это плюс крайне неприятные ощущения от выходящего сквозь кожу яда мешали мне задремать.

Впрочем, с кушетки не доносилось ни храпа, ни сопения, а значит, Гамильтон тоже не спешил расслабляться.

– Отца убили, – произнесла я вслух то, что стало очевидным несколько часов назад.

– Меня не было тогда, – мягко напомнил Гамильтон, – но я всей душой тебе сочувствую.

– Спасибо. – Я прикрыла глаза, а потом продолжила: – Ты ведь тоже думаешь, что нас с Тарией отравил один и тот же человек?

– В силу своей натуры внесу решительную правку: по приказу одного и того же человека, – фыркнул мой компаньон. – Я уверен. Слишком сложно, слишком долго и слишком тихо – кому-то нужна естественная смерть. Как барона, так и его дочери.

Я согласно кивнула. Точнее, попыталась. Но Тина утопила меня в жижу по самый подбородок, так что у меня получилось только судорожно дернуться.

– Тогда остается тот, кто ткнул в меня кинжалом, – я нахмурилась, – это не похоже на смерть по естественной причине.

Но Гамильтон не согласился:

– Очень похоже. Любовник твоей матери пытался тебя отравить. Я и тогда не был с тобой, но помню твои слова. Яблоко, верно?

– Редзийское, да, – я усмехнулась, – целое княжество вымерло из-за горе-скрещивателей. Да, скандал тогда с трудом замяли, и если бы… Да, если бы я тогда погибла, это и правда могло всплыть.

– Этому помогли бы всплыть – раз, и два – его бы убили, якобы чтобы отомстить за твою смерть, – Гамильтон шумно выдохнул, – а на деле – чтобы никто не смог допросить. Тебе нужно озадачить Кристофа.

– Чем? – удивилась я.

– Пусть вспомнит, не пытался ли кто-нибудь наложить лапу на баронство. Может, были заходы издалека, мол, надо бы помочь вдове воспитать дочь. Или что-то в этом роде.

– Ты гений.