– Но разве Мерси в таком случае не попыталась бы возмутиться? Рассказать, кто она такая и что с ней произошло, как ты уже говорила, Кэрол? А теперь ты споришь со своими собственными предположениями…
– Нет, я просто попыталась взглянуть на ситуацию с другой точки зрения. Даже развитого шестилетнего ребенка можно заставить поверить и принять вещи, которые никогда не принял бы взрослый человек, – продолжала рассуждать Блюм. – Мы не знаем, что сказал ей Ито. Например, что ее жизнь зависит от того, примет ли она новые условия. Или он мог угрожать причинить вред тебе или ее родителям, если она не будет делать того, что ей скажут.
Пайн вздохнула и откинулась на спинку сиденья автомобиля.
– Звучит весьма разумно, – признала она. – Возможно, даже более убедительно, чем любые другие объяснения. – Она замолчала, но постепенно выражение ее лица поменялось – от безнадежного к любопытному.
– Что? – спросила Кэрол, прекрасно знавшая подругу.
– Два вопроса. Во-первых, в письме Бруно Винченцо говорит, что попал в тяжелое положение. Что он имел в виду? – Когда напарница покачала головой, показывая, что ответ ей неизвестен, Этли добавила: – Я думаю, он не сдал мою мать, потому что хотел заключить сделку и спасти свою шкуру. Только вот сделка не состоялась. Интересно почему?
– А второй вопрос? – спросила Блюм.
– Я его уже формулировала. Как, черт возьми, мог Винченцо узнать, что мы находимся в Андерсонвилле, штат Джорджия?
Глава 18
«Этого не должно было случиться. Ты не должен был умереть, – думал Джон Пуллер, глядя на тело специального агента военной полиции Эда Макэлроя. – Мой агент, моя ответственность… Вся ответственность на мне, нет никаких отговорок».
Его жену, ныне вдову, известили о смерти мужа, и теперь ей предстояло смириться с худшей реальностью из всех возможных.
Пуллер вышел из морга и направился к машине. Он проехал через город к полицейскому участку, где ему сказали, что следственная группа занимается стрельбой на улице, а смерть Джерома Блейка расследована. Джон столкнулся с каменной стеной, несмотря на то что предъявил свои документы и значок, и хотя он имел прямое отношение к преступлению, ему очень вежливо, но категорично заявили, что все проблемы будут решать местные полицейские.
Сержант, которого призвали решить возникшую проблему, когда Пуллер заявил, что два других офицера не обладают достаточными званиями и информацией, казалось, вошел в его положение.
– Значит, армия? – сказал он, оценивающе оглядев Джона.
– Старший уоррент-офицер.
– Вест-Пойнт?[11 - Вест-Пойнт – обиходное название военной академии США, расположенной в г. Вест-Пойнт, шт. Нью-Йорк.]
– Нет, низший командный состав[12 - То есть ниже младшего офицерского звания, второго (младшего) лейтенанта, с которым выпускаются кадеты Вест-Пойнта.]. Мой отец окончил Вест-Пойнт, но я выбрал другой путь.
– Мой младший сын сейчас в Ираке, – сказал сержант, немного расслабившись. – Уже почти шесть месяцев. Вы там были?
Пуллер кивнул.
– Вернулся домой с металлом, которого не было при рождении. Но для меня стало привилегией и честью служить своей стране, – заявил он.
Сильный полицейский с широкими плечами заметно смягчился.
– Надеюсь, мой мальчик вернется ко мне целым и невредимым, – сказал он.
– В сражении может случиться все что угодно, но армия очень старается обучить своих солдат на все случаи жизни и обеспечить их необходимым снаряжением, помогающим выполнять поставленные задачи.
– Приятно слышать, агент Пуллер, – ответил сержант и огляделся по сторонам. – Послушайте, я хочу кое-что проверить… Подождите здесь, cэр.
Пока сержант отсутствовал, Джон осмотрел небольшое помещение с фотографиями действующего комиссара полиции, мэра, губернатора и президента. Все они улыбались Пуллеру с официальных портретов. То, что происходило с ним сейчас, не имело смысла, но остальные считали это обычным делом. Что ужасно тревожило Пуллера.
– Я могу вам помочь?
Он повернулся и увидел за стойкой миниатюрную молодую женщину лет тридцати; мощный полицейский куда-то исчез. У нее были большие карие глаза и короткие темные волосы, открывавшие изящную веснушчатую шею. На груди был прикреплен значок, удостоверявший, что она работает в офисе по связям с общественностью. Большие глаза вопросительно смотрели на Пуллера.
Тот шагнул вперед и протянул руку.
– Специальный агент военной полиции.
Она не стала пожимать его руку.
– Я знаю, кто вы такой, агент Пуллер. И не совсем понимаю, что вы здесь делаете. Я очень занята, поэтому, надеюсь, речь не пойдет о чем-то запутанном и сложном, потому что я не могу тратить на вас свое время. Уверена, вы все понимаете.
Волосы на затылке Пуллера встали дыбом, когда он услышал ее бессмысленное и снисходительное заявление.
– Один из моих людей вчера вечером застрелен в Трентоне. Я расследую дело вместе с местной полицией.
– Мне известно о трагической смерти агента Макэлроя. – Женщина замолчала, продолжая смотреть на него так, словно предлагала сформулировать причину, по которой разговор не следовало закончить немедленно. – Сейчас производится вскрытие; вскоре мы получим пулю и передадим ее вашему подразделению, чтобы вы выяснили, подходит ли она к оружию, находящемуся в вашем распоряжении. У нас нет ни малейших сомнений в том, кто убил вашего агента, а также из какого пистолета, – закончила она.
– Но осталось найти ответы на множество вопросов, – ответил Пуллер. Он сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними, и посмотрел на имя на значке. – Таким образом, миз Ланьер, я здесь для того, чтобы обсудить детали с вашими детективами. Так обычно поступают в тех случаях, когда ведется совместное расследование. Вне всякого сомнения, это вам должно быть известно.
– Однако мне не известно, что речь идет о совместном расследовании.
– Но как такое может быть? – Ответ Джона прозвучал гораздо резче, чем он сам того хотел, ведь пока шел процесс взаимного разнюхивания информации. – Убит федеральный агент. Один из ваших людей застрелил предполагаемого убийцу. Я сожалею, если вы не хотите вникать в суть сложного дела, но оно представляется мне именно таким.
– Он застрелил стрелка – и спас жизнь другому агенту ФБР, если я ничего не перепутала.
– Может быть.
– Что вы имеете в виду, когда говорите «может быть»? Совершенно очевидно, что все произошло именно так, – заявила Ланьер.
– Я бы очень хотел, чтобы все было настолько очевидным. Именно по этой причине мы ведем расследование. Я бы хотел с ним поговорить и…
– Зачем? – перебила его Ланьер.
– Что зачем? – удивился Джон.
– Зачем вам с ним говорить?
Вопрос показался ему таким странным, что заставил очень опытного следователя Пуллера взять небольшую паузу.
– Он произвел выстрел. Он участвовал в инциденте и мог заметить детали, имеющие значение для расследования, – объяснил Пуллер.
– Насколько мне известно, он составил отчет, – сказала Ланьер.
– Могу я его увидеть?
– Не уверена, что это возможно.
– А я уверен, что ваши слова не имеют ни малейшего смысла, – заявил Пуллер.
Она небрежно пожала плечами.
– Ну, здесь наши мнения расходятся.
– Наши реальности расходятся, – ответил Джон, собравшийся перейти к решительным мерам, но он атаковал авианосец на водном мотоцикле.
– Мне не нравится ваш тон, – заявила Ланьер.
– А мне не нравится, что меня отстраняют от расследования дела, участвовать в котором у меня есть все основания, – резко заявил Пуллер.
– Вы не понимаете, как у нас все устроено, – сказала Ланьер.
– Напротив, я провел два расследования с полицией Трентона и три с полицией штата Нью-Джерси, а также один раз работал с полицейскими из Ньюарка. И во всех случаях столкнулся с высочайшим профессионализмом и абсолютным сотрудничеством – в результате дела были успешно доведены до конца.
– Ну, полагаю, в данном случае у нас все под контролем. Мы имеем стрелка. Он мертв. Дело яснее ясного. Оно расследовано и закрыто.
– Прошу меня простить: вы следователь, прошедший специальную подготовку? На вашем бейджике написано «связи с общественностью».
– Меня ввели в курс данного дела, – ответила Ланьер.
– Чего я не могу сказать о себе, – парировал Пуллер.
– Я считаю, что вы знаете все, что вам следует знать по данному делу. Оно закрыто. Вы можете перейти к расследованию других, нераскрытых дел.
– К сожалению, ваше мнение по данному вопросу не имеет для меня никакого значения, ведь вам предложили встретиться со мной и постараться ничего мне не сказать.
– Я делаю свою работу, – ответила Ланьер.
– Как и я; во всяком случае, пытаюсь, но вы мне не помогаете, – сказал Пуллер.
– Впервые слышу, что моя работа состоит в том, чтобы вам помогать. Тем не менее я желаю вам удачи во всем, что вы делаете.
Пуллер протянул ей свою визитку.
– Если вам что-нибудь придет в голову, позвоните.
Ланьер не стала ее брать. Она повернулась и вышла в дверь, плотно прикрыв ее за собой. Через мгновение из другой двери появился мощный полицейский.
– Как все прошло, агент Пуллер? – с надеждой спросил он.
– Никак, – ответил Джон, развернулся и вышел на улицу, где собиралась буря.
Но она была далеко не такой сильной, как та, что бушевала у него в голове.
Глава 19
По телефону голос Джека Лайнберри звучал слабо и немного грустно. Он знал родителей Пайн в течение нескольких десятилетий. Недавно Этли выяснила, что он работал на правительственное агентство и принимал участие в спецоперации против мафии, в которой мать Пайн действовала под прикрытием. Лайнберри отправили в Андерсонвилл следить за семьей Пайнов, но он провалил задание. И с тех пор заметно разбогател благодаря инвестиционной компании, которую основал.
Кроме того, Этли узнала, что Джек Лайнберри являлся их с Мерси биологическим отцом; мать забеременела от него до того, как вышла замуж за человека, которого Этли считала отцом, – Тима Пайна.
– Джек, ты в порядке? – с тревогой спросила она. И включила громкую связь, чтобы Блюм слышала их разговор.
– Просто сегодня плохой день. Врачи говорят, что у меня какая-то инфекция, и она сопровождается болевыми ощущениями.
– Подожди минутку, ты все еще в больнице? Я думала, тебя уже выписали, – удивилась Этли.
– Доктора уверяют меня, что ничего серьезного, но решили немного задержать в качестве меры предосторожности.
– Они уверены, что нет ничего серьезного? – спросила Пайн.
– Да, типичные осложнения после операции, но я страдаю от клаустрофобии, – ответил Лайнберри. – И очень хочу поскорее отсюда убраться. Вот почему у меня не самое лучшее настроение.
– Не спеши, Джек. Они хотят убедиться в том, что ты в полном порядке.
– А ты где сейчас?
– В Трентоне.
– Ищешь Ито Винченцо?
– Да. Нам удалось кое-что узнать, хотя пришлось принять парочку крученых подач.
– О чем ты? – с тревогой спросил Лайнберри.
– Ну, во-первых, внук Ито, Тони, скрывается от правосудия. Еще я поговорила с сыном Ито, Тедди, которого убили в тюрьме вскоре после нашей встречи.
Следует отдать должное Лайнберри, в его голосе она не услышала потрясения или сильного удивления.
– Жизнь полна крученых подач, Этли, – спокойно ответил он. – Знаю по собственному опыту.
– Именно поэтому я тебе и позвонила. Мне нужна помощь.
– Ты выбрала удачное время для звонка. Теперь мне будет чем заняться в ожидании очередного несъедобного обеда.
Пайн рассказала ему о письме, которое нашла в коробке Иви Винченцо.
– Что? – воскликнул Лайнберри. – Получается, Бруно знал, что твоя мать работала с нами?
Этли встревожило его тяжелое дыхание в трубке.
– Мне кажется, ты не в том состоянии, чтобы слушать продолжение.
