Впереди меня Бахыт подошел к яме, вылил бетон и вдруг резко отбросил ведра в сторону. Те покатились по земле, разбрасывая серые брызги бетона.
– Все, я выдохся! – крикнул он. – На хер такую работу! Мы тут пашем, как пчелы, а Казбеку поровну.
– Осталось немного, – ответил я, добавляя в яму свою порцию из двух ведер. – Пока не надо с ним говорить о деньгах. Он на днях обещал заплатить.
– Тех копеек, которые он заплатил на прошлой неделе, хватило только чтобы проплатить жилье и закупить основные продукты. Мы закрываемся по нулям, ты не понимаешь, Серик? Что домой привезем?
– Согласен, но ты не подходи. Я сам с ним завтра поговорю.
Казбек всегда ходил в тонированных очках и жевал жвачку, а в руке держал кожаную папку. Наверное, для солидности, потому что я ни разу не видел, чтобы он ее открывал. Наш заказчик был не любитель что-то объяснять. Рассказал вкратце и уехал. Но красноречия ему было не занимать. При любом удобном случае он начинал торговаться. Неважно, что это было: размер аванса, количество стройматериалов или покупка новых инструментов. Что поразительно, Казбек всегда оставался при своем мнении. Даже когда все было против него. Чтобы понять, о каком человеке я говорю, достаточно представить фанатика, который вертит в руках глобус и все равно утверждает, что Земля плоская, как блюдце, и держится на трех китах.
Мы сделали много разноплановой работы: отштукатурили стены, положили плитку в большом туалете и просторной душевой и сейчас заливали бетоном яму под пристройку. Я уже давно понял, в чем наша самая большая ошибка – мы не договорились с Казбеком об объеме, стоимости работы и сроках выплат. Но момент был упущен, и хитрый осетин этим пользовался как хотел.
– Там у мене будэт сауна, – мечтательно произнес Казбек в первый день работы, махнув на большой котлован, который был раскопан под фундамент, – а здэс будет дом отдыха. Хорощий место.
Тут и не поспоришь. Расположение было отличное – недалеко от дворца культуры металлургов, который привлекал на различные культурно-массовые мероприятия, да и просто на прогулки, приезжих. Они и должны были составлять подавляющую часть платежеспособных клиентов нашего заказчика.
* * *
Закончив работу пораньше, мы уселись на одной из дюжин лавочек возле дворца культуры. Солнце садилось и еле-еле освещало живописное белое здание с колоннами и памятниками. Статуя женщины с голубем на коньке крыши как будто махала вслед уходящему за горизонт светилу. Зажигались фонари, и то тут то там начали появляться влюбленные парочки.
– Ну, что будем делать? – подал голос Бахыт.
– Ты нас сюда пригласил – ты и предлагай, – ответил парень из его бригады, которого звали Олег.
– Кстати, ребята, – отозвался я, – Казбек пока не хочет нам платить. Говорит, что мы еще не закончили объект.
– Странный какой-то, – сказал Гарик. – Материалов нет. Работа стоит. А мы, получается, тратим время и проедаем свои деньги. Вот я, например, еще за общагу не заплатил.
– Я уже говорил, что завтра он должен принять работу. И тогда я с ним поговорю и расставлю все точки.
– Я с тобой, – откликнулся Гарифолла.
– Не надо, – ответил Бахыт, улыбаясь. – Серик у нас академик великих наук. У него язык подвешен как надо. И ножи не собирается никому в ноги втыкать. Да, Ерлан?
– Иди ты, – ответил, перекрикивая смех остальных, Ерлан и густо покраснел. – Теперь всю жизнь будешь вспоминать? Я же говорил…
– Да ладно, расслабься, – хлопнул его по плечу Бахыт. – Я к тому, что должен идти кто-то один, и лучше, чем у Серика, ни у кого не получится. Он уже с ним как-то разговаривал. Знает, что это за скользкий угорь.
Казбек и жвачка
Я услышал «жигули» Казбека еще до того, как они повернули к строящемуся объекту. Он припарковался, резко затормозив, и, как всегда, по-деловому выскочил, несмотря на свой живот, представительно выпяченный вперед как большой арбуз.
Я уже подходил к нему:
– Казбек Умарович, я к вам с вопросом.
– Э, знаю, щто ты говоришь мне тут. Я тэбэ дэньги обещал только после сдачи объекта.
– Но мы все внутри сделали, как и договаривались: штукатурка на стенах, плитка в санузле. Сейчас заливаем яму под пристройку. Осталось немного.
– Но работа нэ закончена, – упорствовал заказчик.
– Так материалов нет, – резко ответил я и так же резко добавил: – Притом мы тоже люди и хотим есть. У многих семьи с детьми дома ждут!
– Понял тебя, э, – развел руками в стороны Казбек. – Щто шумишь?
Но, увидев, что я стал еще серьезнее и не собираюсь отступать, добавил:
– Все, стройка нэ будет, материалов нэт. Держи расчет.
Я получил пачку пятирублевых купюр. Пока считал, Казбек бегло принимал работу. Ходил и цокал языком. Посмотрел в яму, которую мы заливали буквально вчера, пробурчал: «Еще половина».
Я посчитал деньги. Не нужно быть гением математики, чтобы понять – Казбек воспользовался дешевой силой.
– Как так, э, – он вышел возмущенный из помещения, – почему плитка такой? Можно было лучше сделать?
Я уже начинал закипать – хитрый Казбек мало того, что заплатил копейки за нашу работу, но и пытался сейчас наехать за брак, который сам придумал.
Он постоял, покрутил папку и понял, что никто ему ничего не должен.
– Здесь не очень много, – я внутренне уже кипел и кое-как сдерживался от резких слов. Перед глазами было лицо разочарованной жены. – Вы ведь понимаете, что нас работало здесь восемь человек?
Казбек порывисто подвинулся ко мне:
– Слющай. Я тэбэ по-человечески говорю – чтоб я вас завтра здэс нэ видел!
«Жигули» приняли грузное тело возмущенного осетина и, поднимая тучи пыли и камней из-под колес, рванули с места обратно на основную дорогу.
Я посмотрел на пустое ведро возле ног, в котором недавно плескался бетон. На нем сбоку была приклеена жевательная резинка от Казбека. Как это понимать? Жест возмущения нечистого на руку заказчика?
Я со злостью пнул ведро и постоял еще какое-то время, размышляя, как буду говорить ребятам, что нас почти кинули.
Непростой разговор
Гарик еще раз пересчитал пятирублевые купюры в руках. Все точно – двенадцать бумажек.
– Шестьдесят рублей? – недоуменно он посмотрел на меня и на остальных. – Ты хочешь сказать, что я щас все раздам и привезу домой рублей тридцать?
Все угрюмо молчали, подбирая слова.
– Он хотел забрать еще с общей суммы, – ответил я без энтузиазма в голосе. – Но, видно, я заставил его передумать.
– Да как так, Серик?! – Бахыт возмущенно посмотрел на меня.
Ну, началось! Опять Бахыт! Я уставился на своего друга:
– Ты не забыл, кто к нему привел?! И кто сказал, что это шанс отлично заработать! Тебе напомнить, а, Баха?!
– Хорош ругаться! – попытался разрядить обстановку Жаслан. – Он любому так бы сказал.
– Вот же хитрожопый кавказец! – крикнул Гарик.
– При чем тут национальность? Можно подумать, что казахи все, как один, идеал порядочности, – усмехнулся мой брат. – Может, еще подеремся из-за какого-то осетина? Просто будем умнее в следующий раз.
– Ладно. Извини, я тоже виноват, – остыл Бахыт и протянул мне руку. – Мир?
– Мир, – ответил я, пожав руку. – Я кое-как сдержался. Хотел ему память оставить под глазом…
– Правильно сделал, что не полез, – ответил Бахыт. – Нам еще в Балхаше проблем с кавказской мафией не хватало.
– Так какого хрена, Бахыт? – возмутился Гарифолла. – Зачем ты с ним связался? Ведь ты мог сказать заранее…
– В том-то и дело, что все было нормально, – недоуменно пожал плечами Бахыт. – Я у него уже работал раньше. Тогда он нормально со всеми расплатился. Не понимаю.
– Платим долги и едем домой, что тут думать, – ответил я. – А там посмотрим. Еще почти два месяца впереди. Я попробую для всех найти работу в Караганде.
– Дворником не хочу, – протянул Ерлан. – Хватит с меня прошлых заработков.
– Не, мы тебя на скотобойную ферму определим, – хохотнул Бахыт. – Будешь поросятам ножи в ляжки втыкать.
Тут уже все прыснули со смеху.
* * *
После того как мы раздали долги за общагу и питание, у каждого из нас на руках оставалось меньше пятидесяти рублей. Вот так за три недели мы почти ничего не заработали. А я извлек из этого полезный урок: если ты ничего не понимаешь в каком-то деле, то нечего туда соваться. Нет цели или гарантий – нет и заработка.
Беседа с Сандугаш
Моя жена смотрела на двор, в котором орудовала бригада студентов. Они усердно махали лопатами и сажали деревья в свежий чернозем. Как раз недалеко от нашего подъезда.
Я сидел за столом и запивал чаем плотный обед. Казалось, что я целую вечность не ел такую вкусную еду.
Борщ с говядиной был изумительным, домашние котлеты и пирожки с капустой буквально таяли во рту. Витавшие по кухне ароматы домашних блюд сплетались в нечто большее, чем просто сочетание запахов. Я как будто открывал дверь в прошлое и переносился в свое детство.
Вот сидит за кухонным столом отец, уставший после тяжелой смены в шахте. Он уже пообедал и разговаривает с мамой, которая сидит напротив и вытирает мокрые руки о фартук. На кухне ощущается это уникальное сочетание ароматов, которое так и манит съесть еще добавку. Я прервал разговор родителей и развернул на столе альбом для рисования. На последнем листе красовался свежий рисунок – дом с высокой трубой, из которой идет дым, улыбающееся солнце и пара довольных человечков возле жилища.
– Ух ты, сынок, да ты у нас настоящий художник, – улыбнулась мама, восхищенно посмотрев на меня, а затем перевела взгляд на папу. – Сагидолла, посмотри, какой молодец.
– А ну-ка, дай гляну, – отец взял из маминых рук альбом, всмотрелся в рисунок. – А кто это возле дома?
– Папа, это же вы, – я как будто объясняю очевидные вещи. Папа обнимает меня мозолистыми руками. Его одежда пахнет сыростью и потом. Он только приехал со смены. – Вот дым из трубы, вот солнышко.
– А где вы с братом? – с наигранным удивлением смотрит на меня отец.
– Мы дома вас ждем, – отвечаю я, и родители смеются. – Мы с Садыком вырастем и купим вам дом, – добавляю я и вполне серьезно смотрю на отца.
– Так и будет, сынок, – потрепал меня по голове папа. – Иди посмотри, там вроде братик проснулся.
Мне тогда только исполнилось четыре года, а я это помню так отчетливо, как будто это было вчера.
Сандугаш сидит напротив и смотрит, как я ем:
– Вкусно?
– Еще бы. Пальчики оближешь, – я уже доел аппетитный пирожок и делаю глоток крепко заваренного зеленого чая. – Слушай, я найду другой вариант заработка. Мы не вернемся на Балхаш. Вот.
Моя рука положила на стол несколько пятирублевых купюр.
– Ну, заработали ведь хоть что-то, – жена смотрит на меня и добавляет: – Это тоже деньги.
– Сорок пять рублей за три недели?! – взорвался я. – Знаю, что ты хочешь сказать – продолжай работать в Академии наук, хорошая и стабильная зарплата.
Сандугаш молчала, опустив глаза, а я продолжал:
– Я уже два года аспирант, а там буду кандидатом наук. Мой потолок здесь триста рублей. Это хорошие деньги. Но я не хочу всю жизнь сидеть целыми днями в библиотеках, проводить расчеты и исследования. Это не мое, понимаешь? Не вижу я себя профессором или кандидатом наук. Как и не хочу рвать жилы за эти копейки.
– Да все я понимаю, – не поднимая на меня взгляд, Сандугаш встала из-за стола, принялась убирать посуду в раковину.
Я подошел к ней и передал свою тарелку, по пути делая глоток чая:
– Я знаю, что могу развиваться дальше. Разве это плохо, если я хочу, чтобы наши будущие дети ни в чем не нуждались? Чтобы ты ни в чем себе не отказывала и родители мной гордились. Чтобы мы семьей путешествовали по всему миру, в конце концов.
– Ты же знаешь, Серик, я тоже этого хочу. И верю в тебя, – обернулась ко мне Сандугаш. – Давай уже не будем о том, сколько ты заработал. Для меня самое главное, что ты приехал домой. Отдохни немного.
– Уже отдыхаю, – ответил я, и мы обнялись.
Именно в тот вечер я осознал, насколько важно мне сейчас выбрать правильный путь. Я понял, что не заработаю на шабашках много денег. Если говорить о моей специальности, то я также не питаю в отношении нее иллюзий. А это значит, что остается один вариант – начинать работать на себя.
Я вспомнил, как мы с Гариком после третьего курса заработали за лето тысячу рублей, и у меня в голове родилась одна идея.
Глава 4
Шпалы и самая крутая тачка в СССР
Сбор бригады
Все, с кем я был в бригаде на Балхаше, были снова в сборе. По моей вине. Не прошло и пяти минут, а они уже закидали меня и друг друга вопросами и готовы были подраться.
