Юри открыла рот, чтобы снова ей возразить, но тут снова вмешалась Геката:
– Я понимаю, милая. Почему бы мне не заняться твоим нарядом? Кроме того, ведь это не последний шанс надеть бальное платье.
Богиня колдовства бросила на Юри многозначительный взгляд.
Персефона сдвинула брови:
– Что ты имеешь в виду?
– О, моя милая – это же только первая свадьба. У тебя будет и вторая, а может, и третья.
Кровь отлила от лица Персефоны:
– Третья?
Похоже, ее ждала очередная новость.
Геката объяснила:
– Одна в подземном царстве, вторая в верхнем мире, а третья на Олимпе.
– Зачем нам праздновать на Олимпе?
– Потому что это традиция.
– Традиция… – повторила Персефона. Как та, по которой Зевс одобряет браки. И теперь она задалась вопросом: если Зевс не одобрит их брак, будет ли это значить, что он вообще не одобряет их отношения? Попытается ли он разлучить их, как ее мать? Она нахмурилась: – Я не особо горю желанием следовать традициям.
Геката улыбнулась:
– К счастью для тебя, Аид тоже.
Они еще какое-то время обсуждали цветы и место торжества. Юри предпочитала гардении и гортензии, а Персефоне больше нравились анемоны и нарциссы. Юри предлагала провести церемонию в бальном зале, а Персефона хотела в саду – возможно, под лиловыми глициниями Аида. Под конец Геката заулыбалась.
– Что? – спросила Персефона, желая знать, что так развеселило богиню магии.
– О, да ничего, – ответила та. – Просто… хоть ты это и отрицаешь, кажется, у тебя есть четкое представление, какую именно свадьбу ты хочешь.
Персефона едва заметно улыбнулась:
– Я просто… выбираю то, что напоминает мне о нас.
После обсуждения Персефона отправилась в купальни, где на целый час погрузилась в горячую, пахнущую лавандой воду. Она была измотана. Усталость пронизывала ее до костей, ведь ее тело почти непрерывно боролось с беспокойством и сокрушительным чувством вины. И то, что ей не давали спать кошмары с Пирифоем, вносило свою лепту. Даже после того, как они с Аидом вернулись из Тартара, ей не удалось уснуть. Она лежала рядом с богом мертвых, проигрывая в памяти пытку, которой подвергла полубога, и спрашивала себя: что ее действия сделали с ней самой? И вдруг ей на ум пришли слова ее матери.
«Дочь, даже тебе не удастся избежать нашей порочности. Могущество без этого не обходится».
Она была чудовищем? Или просто еще одним богом?
Персефона покинула купальни и вернулась в спальню Аида – их спальню, напомнила она себе. Она намеревалась переодеться и поужинать с душами в ожидании непростого разговора с Аидом о Зевсе. Но при виде кровати ее тело вдруг налилось тяжестью, и все, о чем она могла теперь думать, был отдых. Она опустилась на шелковые простыни – в уюте, невесомости, безопасности.
Когда богиня открыла глаза, уже наступила ночь. Комната была наполнена светом камина, и на стене напротив танцевали тени. Она села и обнаружила рядом с огнем Аида. Он повернулся к ней, обнаженный. Отблески языков пламени очерчивали его мускулы – широкие плечи, плоский живот, мощные бедра. Ее взгляд скользнул по всем частям его тела – от сверкающих глаз до налившегося члена. Он был произведением искусства и одновременно наводящим ужас оружием.
Аид отпил виски из бокала.
– Ты проснулась, – тихо произнес он, осушил бокал, поставил его на столик у камина и подошел к кровати. Сев рядом с ней, он обхватил ладонями ее лицо и поцеловал. Отстранившись, он провел большим пальцем по ее губам.
– Как прошел твой день? – спросил он.
Персефона прикусила губу и ответила:
– Не очень.
Он нахмурился.
– А твой?
– Так же, – он убрал ладонь с ее лица. – Ляжешь со мной?
– Тебе не нужно об этом просить, – прошептала она.
Он распахнул ее халат, что уже приоткрылся, подставив жадному взгляду ее грудь. Шелковая ткань соскользнула с плеч, задержавшись на талии. Аид наклонился и обхватил губами один из ее сосков, потом другой, то лаская языком, то жадно посасывая. Пальцы Персефоны переплелись с его волосами, удерживая его, в то время как сама она запрокинула голову назад, наслаждаясь прикосновением его губ к своему телу. Чем дольше длились его ласки, тем сильнее внутри ее разгоралось пламя, и она направила одну из ладоней Аида в ложбинку между своими бедрами, к жаркой сердцевине, где она больше всего желала быть наполненной.
Он подчинился, раздвинув ее влажную плоть, и погрузился в нее. Она шумно выдохнула и застонала. Аид заглушил этот стон, накрыв ее рот своим. Персефона держала Аида за запястье, пока он ласкал ее пальцами, касаясь уже таких знакомых частей ее тела, но потом ее ладонь соскользнула на его член. Когда ее пальцы коснулись мягкой кожи, он застонал, прервав поцелуй и покинув ее тело.
Богиня зарычала, снова потянувшись за его рукой, но он лишь хохотнул:
– Ты не доверяешь мне в том, как доставить тебе удовольствие?
– Когда-нибудь буду.
Аид прищурил глаза:
– Ох, дорогая. Ты бросаешь мне вызов.
Он повернул ее так, что она оказалась на боку, спиной к его груди. Одна из его рук обвила ее шею, в то время как другая обхватила грудь и скользнула по животу к бедрам. Бог развел ее ноги, закинув одну из них на свою. Его пальцы обвели клитор и снова погрузились в ее тепло. Персефона сделала резкий вдох, изогнувшись перед ним, в то время как его отвердевший член лег между ее ягодиц. Ее голова уперлась в изгиб его плеча, а ноги раскрылись еще шире, чтобы он мог погрузиться еще глубже. Рот Аида сомкнулся у нее на губах в требовательном поцелуе.
Богиня задышала быстрее, ее пятки заскользили по простыням, не в силах найти опору – в этой эйфории она чувствовала себя живой и уже хотела получить еще, хотя ее тело уже сотрясалось в вибрациях первого оргазма.
– Это удовольствие? – спросил он.
Она не успела ответить. Даже если бы Аид и дал ей время, она была не способна сложить слова между двумя тяжелыми вздохами, когда головка его члена оказалась у ее входа. Она шумно втянула воздух, когда он скользнул внутрь, и изогнулась дугой, уперевшись плечами ему в грудь. Когда он полностью погрузился в нее, его губы коснулись ее плеча, зубы слегка прикусили кожу, а ладонь продолжила ласкать клитор, пока она не застонала. Это был звук, который он вызывал откуда-то из ее глубин.
– Это удовольствие? – спросил он снова, задвигавшись в медленном ритме, заставлявшем ее прочувствовать все – каждую фрикцию его члена. Он погружался глубоко, ударяясь яйцами о ее ягодицы, и каждый толчок лишал ее способности дышать.
– Это удовольствие? – снова спросил он.
Она повернула к нему голову и обхватила за шею:
– Это экстаз.
Их губы слились в жадном поцелуе, и между ними больше не было слов – только дыхание, страстные стоны и движение тел. Жар между ними все нарастал, пока Персефона не почувствовала, как смешиваются капли их пота. Аид задвигался быстрее, одной рукой удерживая ее ногу над своей, а другой обхватив ее шею и удерживая ее челюсть между пальцами с едва заметным давлением, – и он держал ее так, пока они оба не достигли оргазма.
Аид опустил голову в изгиб ее шеи, покрыв ее кожу поцелуями.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Да, – прошептала она.
Она была больше чем в порядке. Секс с Аидом всегда превосходил ее ожидания, и каждый раз, когда Персефона думала, что они достигли своего пика – «уже не может быть лучше, чем сейчас», – она оказывалась не права. На этот раз все было так же, и она спросила себя, сколько же опыта было у бога мертвых – и почему он сдерживал себя?
Аид отстранился, и Персефона перевернулась, чтобы всмотреться в его лицо, поблескивающее от пота после их занятий любовью. Он выглядел сонным и удовлетворенным.
– Зевс одобрил наш брак?
Аид замер, словно сердце перестало биться у него в груди и дыхание прекратилось. Она не знала, на что именно он так отреагировал – может, он понял, что забыл поговорить об этом с ней, или же осознал, что его подловили. Спустя мгновение бог расслабился, и между ними возникло странное напряжение – не гнев, но и не то воодушевление, что они обычно испытывали после секса.
– Он в курсе нашей помолвки, – ответил он.
– Я спросила не об этом.
Богиня уже достаточно хорошо его знала – Аид никогда не говорил и не предлагал больше, чем требовалось. Секунду он смотрел на нее, прежде чем ответить:
– Он мне не откажет.
– Но он не дал тебе своего благословения?
Она ждала, что он скажет, хотя уже знала ответ.
– Нет.
Пришел ее черед пронзить его взглядом. Но Аид по-прежнему молчал.
– И когда ты собирался рассказать мне об этом? – поинтересовалась Персефона.
– Не знаю. – Он умолк, а потом, к ее удивлению, добавил: – Когда у меня не осталось бы выбора.
– Это более чем очевидно, – богиня бросила на него сердитый взгляд.
– Я надеялся этого избежать.
– Разговора со мной?
– Нет, одобрения Зевса. Он устраивает из этого представление.
– Что ты имеешь в виду?
– Он призовет нас на Олимп на пир и празднования по поводу помолвки, растянет свое решение на несколько дней. У меня нет никакого желания присутствовать там, как нет и желания заставлять тебя через все это проходить.
– И когда он это сделает? – ее голос стих до шепота.
– Через несколько недель, полагаю, – пожал плечами он.
Она уставилась в потолок, и все цвета у нее перед глазами слились в непонятное пятно из-за выступивших слез. Она не знала, почему это вызвало у нее такие эмоции: может, потому что она боялась, или просто потому что устала.
– Почему ты мне не сказал? Если есть вероятность, что мы не будем вместе, я имею право знать.
– Персефона, – прошептал Аид. Приподнявшись на локте, он навис над ней и смахнул ее слезы. – Нас никому не разлучить – ни мойрам, ни твоей матери, ни Зевсу.
– Ты так уверен, но даже ты не можешь противостоять мойрам.
– Ох, дорогая. Я ведь тебе уже говорил – ради тебя я разрушу весь этот мир.
Она сглотнула, глядя на него:
– Наверное, именно этого я больше всего и боюсь.
Несколько мгновений Аид изучал ее лицо, водя большим пальцем по ее щеке. А потом снова коснулся ее губ своими, покрыл поцелуями ее тело, испил у нее между бедер, и, когда он снова поднялся, у нее на устах больше не было других имен, кроме Аида.
* * *
Позднее, снова проснувшись, Персефона увидела, как Аид вернулся в их комнату полностью одетый.
Брови сошлись у нее на переносице, она приподнялась и села. Ее веки еще были тяжелы от сна.
– Что случилось?
Бог скривил лицо с тяжелым и слегка недобрым взглядом:
– Адонис мертв. Его убили.
Персефоне не нравился Адонис. Он украл ее статью и опубликовал без ее разрешения, прикасался к ней, когда она сказала «нет», угрожал выставить на всеобщее обозрение ее отношения с Аидом, если она не вернет ему должность в «Новостях Новых Афин». Он заслуживал многого, – но не того, чтобы быть убитым.
Аид подошел к бару, где налил себе виски.
– Адонис? Убит? Как?
– Ужасно, – ответил Аид. – Его нашли в переулке рядом с «Ла Роз».
Персефоне не сразу удалось осмыслить эту новость. В последний раз она видела Адониса в саду богов. Она в буквальном смысле превратила его руки в ветви, и он пал к ее ногам, умоляя вернуть ему человеческий облик. Она сделала это на условиях, что если он когда-нибудь снова коснется женщины без ее согласия, то проведет остаток своих дней в виде трупной лилии.
С тех пор она его не видела.
– Он здесь… в подземном царстве?
– Да, – ответил Аид, осушил бокал виски и налил себе еще один.
– Ты можешь спросить его, что случилось?
