На лбу у тебя нарисовалась морщинка.
– Я понимаю, – не останавливался ты, – но это же плохо для природы. Не все животные едят рапс, и не все его любят. А если кто-то из них так устал, что нет сил искать дальше – подсолнух или мак – он же умрет. Он же с голоду умереть может.
– Это да, правильно.
– Давай поедем к фермеру и скажем ему об этом.
– Ой, Тим. Слушай… Ну, мы же не знаем, чье это поле.
– Точно.
Сошлись мы на том, что ты напишешь письмо в Гессенское министерство сельского хозяйства и сообщишь им о своих размышлениях. Ответа, правда, ждать вряд ли стоило.
– Собаку надо вывести погулять, – сказал Гельмут, когда мы отъехали километров тридцать.
– Хорошо, ладно.
– Так. И мне тоже в туалет надо.
– Хорошо.
– В общем, собаку придется выгулять вам.
– Что? Мне?
– Ну я же не могу и то и другое одновременно делать. И потом, мы же хотим еще сегодня до Франкфурта добраться.
Он вышел. Я продолжала сидеть. Он же это не серьезно, надеялась я. Но тут моя дверь распахнулась: Гельмут с поводком в руке, рядом с ним Джуди. Я вышла и неуверенно взяла поводок у него из рук. Вооруженный рулоном туалетной бумаги, он зашагал в направлении ближайшей опушки леса.
Я посмотрела на собаку, она, в свою очередь, тоже недоверчиво разглядывала меня. Было действительно сложно сказать, кому из нас вся эта ситуация была неприятнее: мне или животному, которое, кажется, на дух меня не переносило. Я сделала два шага, осторожно потянула поводок и сказала: «Пойдем!» При этом я каждую секунду рассчитывала на то, что на меня сейчас нападут и моя кровь оросит рапсовое поле. Мне было по-настоящему страшно. Джуди пришла в движение и примкнула ко мне.
Погода была прекрасная, и вокруг нас в воздушном пространстве царило оживление. Толстые шмели кочевали с цветка на цветок, комаришки врезались в мой нос и, покачиваясь в воздухе, пытались прийти в себя после неожиданного столкновения, мухи-журчалки на цветках рапса демонстрировали свои вытянутые, как у осы, брюшки, стараясь выглядеть максимально опасными, а сами преспокойно себе подкреплялись. Все вокруг беспрестанно жужжало, гудело, стрекотало, порхало, и я почувствовала непреодолимое желание побежать по рапсовому полю, размахивая руками, и просто бездумно кричать.
Собака, по-видимому, наконец решила, что я все-таки не столь опасна, и перешла к исследованию рапсового поля. Сверхчувствительный нос был в серой пыли, хищные глаза слегка прищурены – для защиты от насекомых и грязи.
Язык тела и движений Джуди четко сигнализировал мне: «Осторожно! Я тебе не доверяю!» Собака присела, пописала, в то время как я в некоторой неловкости стояла рядом. Потом она резко повернулась и стала тянуть меня в сторону фургона, чему я не сопротивлялась.
Прошла целая вечность, пока Гельмут вернулся назад: двадцать минут точно. Трейлер был заперт, поэтому я просто стояла у кабины водителя и ждала. Сесть в фургон я не решалась, потому что не могла предсказать, как Джуди отреагирует на вторжение в ее пространство. Поэтому я просто прислонилась к машине, и жар раскаленного солнцем металла стал прожигать меня сквозь одежду.
Я не так много знала о старых мужчинах, но если у Гельмута такой же слабый мочевой пузырь, как был у нашего дедушки, то до Франкфурта мы доберемся уже далеко затемно, – подумала я, – потому что останавливаться придется каждые тридцать минут. Через какое-то время я увидела, как он вышел из леса и торопливо направился в сторону трейлера, но как бы он ни спешил, при его темпе это все равно длилось целую вечность. Ветер растрепал его волосы, и он опять был похож на голубиного птенца.
– Ну что? Получилось? – поинтересовался он, подходя.
– Что получилось?
– Джуди сделала свои дела?
– Ну, она пописала.
– Хорошо. Но ей надо покакать.
– Этого вы не говорили. Она меня после своего маленького дела сразу назад к машине потянула.
Гельмут посмотрел на меня так, как будто я вообще ни на что не способна.
– Ясно. Значит, сейчас надо еще раз сходить погулять.
– Хорошо. Я посижу в машине.
– Не-ет. Вы пойдете с нами. Вы не можете просто так одна оставаться в моей машине.
– Почему?
– Простите великодушно, я вас не знаю совсем. А вдруг вы тут копаться начнете. Вставайте. Идем.
Это было начало моего разочарования от того, что я поехала с ним. И мне не надо долго объяснять, что было и продолжение.
Мы снова шли к опушке леса. Джуди на этот раз бежала без поводка и пользовалась возможностью исследовать все на своем пути очень тщательно.
Каждый раз, когда я захожу в лес, я погружаюсь в совершенно другой, новый мир. Сразу чувствуется другой климат, воздух становится влажным, плотным, настоящим, пряным. Ты однажды сказал: «Лес – сочный!» Это было в Дании, куда мы каждый год ездили всей семьей: мама, папа, бабушка, дедушка, тети, дяди, сестры и братья двоюродные.
Леса там совсем другие, не как здесь. Если дома, в Райнхардсвальде, могучие дубы и буки устремляются ввысь, то в Дании, где мы отдыхали, в основном лес был хвойный, причем деревья выглядели как заколдованные. Своими невысокими закрученными стволами и шапками из сухой зеленой хвои они как будто друг другу кланялись. Сильные ветра на побережье оставили свой след, научив их смирению.
Мы с тобой всегда представляли, что мы великаны, потому что эти деревья не вырастали больше двух-трех метров. А еще мы часто сидели, спрятавшись, и ждали лесных гномов.
– А гномы бывают по правде? – спрашивал ты. – Или домовые, эльфы или еще другие маленькие существа волшебные?
– Нет.
– А у тебя есть доказательства? – сразу не согласился ты.
– Ну, не то чтобы.
– Почему ты тогда так уверена?
– Тим, я никогда их не видела и не знаю ни одного человека, кто мог бы утверждать, что видел.
– Весь глубоководный океан еще не исследован. Скажешь, и новых крабов не бывает?
– Нет, но…
– Вот видишь! Откуда же тебе знать?
М-да… Откуда же мне знать.
Из воспоминаний меня выдернула ветка, хлестнувшая прямо в лицо. Гельмут отвел рукой торчащие ветки куста у себя на пути и не потрудился проследить, чтобы отпущенные прутья не стегнули меня. Как мило.
Мы уже зашли вглубь леса. Мягкий лесной гумус гасил шум наших шагов. Запах смолы, наполнявший воздух, успокаивал. Вдруг стало так тихо, а проезжающие мимо машины были так далеко, что казалось, будто у меня в ушах вата.
– А вы знаете, что тополя можно узнать по шуму листвы? – спросил в тишине Гельмут, пока Джуди неслась по лесу, обнюхивая мягкую почву и наводя ужас на ее мелких обитателей.
– На ветру листья звенят, как тонкие пластинки алюминия, – сказала я, – это из-за стебельков.
Гельмут резко остановился.
– Откуда вы это знаете?
– Я – биолог.
– Правда?
– Правда.
Кажется, это вызвало у него уважение и что-то вроде симпатии. Он одобрительно кивнул, что в его случае можно было расценивать как эмоциональный всплеск.
– Я раньше лесничим работал.
– Что, правда?
– Да, лесничим тоже.
– Какое ваше любимое дерево? – спросила я тогда.
– Мне нравятся дубы и березы, – ответил он, немного подумав.
Бомбезно, сказал бы ты, наверное. Береза была твоим любимым деревом, моим тоже.
– Мне березы тоже нравятся, – сказала я.
Мы не спеша шли дальше. Гельмут нашел на земле толстую ветку и использовал ее как трость.
– Хельга любила лес, – продолжил он. – В первую очередь, она любила зверей. Она вообще все живое любила. Мне дома даже муху убить нельзя было, я должен был поймать ее в банку и вынести на улицу. Вы ловили когда-нибудь муху банкой? – спросил он.
Я отрицательно покачала головой.
– Вот именно. Это практически невозможно. Она меня до безумия доводила. Правда. Но ради нее я, в итоге, бегал по дому и ловил этих проклятых мух.
– Вы вместе жили? – спросила я.
Гельмут ничего не ответил. Он свистнул, и Джуди, меж тем свершившая свое дело по-большому, прибежала к нему.
– Надо возвращаться, чтобы успеть приехать до темноты.
Он повернулся, и мы пошли назад к трейлеру. Мы больше ничего не говорили, а только слушали, как Джуди бежит, постукивая лапами, высунув язык и часто дыша. Шли, прислушиваясь, как живут и умирают маленькие, невидимые нам звери вокруг.
9160
Мы проехали километров двадцать и опять стали перестраиваться вправо, чтобы остановиться. Я уже начала сомневаться, доедем ли мы до Франкфурта такими темпами, пока не началась осень. Обычно на это расстояние хватает двух с половиной часов на машине, если ехать по автобану. На трейлере часа три, три с половиной выйдет. Но если дело пойдет так и дальше, и мы еще и по проселочным дорогам вилять будем – самое меньшее, пять часов понадобится, если не больше.
– Пора перекусить, – сказал Гельмут, – кроме того, мне снова в туалет надо. Я здешний лес знаю. Там подальше есть небольшое озеро с лужайкой, можно остановиться и передохнуть.
Он отстегнул ремень безопасности, вышел, пошерудил в багажнике, принес хлеб, сыр, колбасу и сунул все это мне в руки. Потом еще раз вернулся к багажнику и принес термос, два стаканчика, сливки и поставил их на землю.
– Вы же пьете кофе? – спросил он утвердительно.
Я кивнула. Гельмут снова взял у меня продукты, погрузил их вместе с термосом в полотняную сумку, выпустил Джуди из машины и заблокировал дверцы. Он шел впереди, а я отстала метра на два, чтобы ответить на сообщения в телефоне, до которых со вчерашнего дня у меня не дошли руки. Лучшая подруга спрашивала, куда я пропала. Мама интересовалась, все ли у меня хорошо. Я им обеим ответила, чтобы не беспокоились, что я поехала навестить друга, а потом снова убрала телефон. Батарея почти разрядилась, зарядник остался в машине. Ладно, не важно.
Мы опять шли по лесу. Гельмут передал мне сумку и поводок, снова пристегнутый к ошейнику Джуди.
– Просто идите прямо и выйдете на лужайку, выберите нам место для пикника. Там и столики есть, – объяснил он и исчез в подлеске со своим рулоном туалетной бумаги.
Я потянула поводок, сказала: «Пойдем», и Джуди – без особого восторга, но мотивированнее, чем на прошлой остановке – побежала рядом со мной. Я подумала: налаживается. К тому, что мы увидели на лужайке, когда вышли из леса, однако, не были готовы мы обе. Шерсть на загривке Джуди инстинктивно встала дыбом, ноги выпрямились, и она зарычала. Я тоже застыла на месте. Перед нами на лужайке находились человек двадцать пожилых мужчин и женщин, и все они были – голыми.
Я стояла как вкопанная. Одна пожилая дама с рыжими волосами и очень морщинистой кожей помахала нам.
– Идите сюда, мы не кусаемся! – смеялась она.
Я механически пришла в движение, оглядываясь при этом, нет ли где поблизости Гельмута, но его не было. Я увидела, что совсем позади на лужайке стоял свободный деревянный стол с двумя скамьями, и направилась прямиком туда. Повсюду вокруг меня болтались и покачивались семидесяти-восьмидесятилетние груди, мошонки, ягодицы, и я старалась никуда не смотреть, чтобы не чувствовать себя извращенкой.
Джуди жалась ко мне: кажется, ее новая миссия теперь была – охранять меня. Я этим голым людям уже почти благодарна была за то, что образ врага «Паула» в голове Джуди сменился кодом врага «голые старики», и я, таким образом, поднялась в ее рейтинге симпатий. Может, еще подружками станем. Когда мы наконец добрались до стола, я выдохнула и начала распаковывать сумку с едой. Внезапно я почувствовала: кто-то тисками сжал меня за локоть.
– Отсюда надо уходить! – прошипел Гельмут мне в ухо. Вероятно, он вернулся со своего туалетного перерыва.
– Что?
– Быстро! Прямо сейчас! Я не собираюсь тут в оргиях участвовать.
Я огляделась. Не знаю, как Гельмут себе оргии представлял. Я видела лишь множество очень старых и очень нагих людей, и это не выглядело, как будто сейчас вакханалия начнется. Половина из них пользовалась различными вспомогательными приспособлениями для передвижения и встать без посторонней помощи была не в состоянии.
– Э-э, понятно, – только и сказала я в ответ.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67303115&lfrom=174836202) на ЛитРес.
