– Поверь, у меня есть запасной вариант.
Лишь на мгновение Бурый усомнился в словах Капитана, однако стоило посмотреть в его глаза, как он вновь почувствовал себя спокойным и уверенным. Иногда ему казалось, что Капитану неведомы никакие эмоции. Еще раньше, когда их предприятие старалось безуспешно существовать в рамках закона, Эван (прозвище Капитан он получил немного позже) легко переносил все лишения и никак не реагировал на скверные новости. Но это имело и обратную сторону: радоваться позитивным новостям Эван также не умел. Бурый заметил несколько дней назад, что ко всему прочему Кэп стал позже ложиться, а вставать раньше других. В один из дней он решился поговорить об этом, однако честного ответа не получил.
2
В первую ночь Эван проспал около пяти часов, и несколько дней его сон длился не больше того. Каждый раз причина пробуждения была одинаковой – выстрел в голову. Каждый раз по-новому. Это были полицейские, исполнившие приговор на месте, был и Джо, предавший его в последний момент, однажды в него выстрелил подросток, появившийся из-за угла. Все они, что удивляло больше всего, стреляли в одно место, в висок. В тот же миг он вскакивал на своей кровати, держась за место выстрела. Обычно оно пульсировало, и несколько минут он не мог сообразить, было ли это на самом деле. В прошлую ночь Эван проснулся, когда на часах было пятнадцать минут четвертого, а это значит, что сон занял всего лишь два с половиной часа. Особых проблем со здоровьем это не вызывало, поэтому беспокоиться было не о чем. Но тело порой стало подводить, в этом он убедился в очередной раз после того, как пепельница угодила не туда, куда он целился. Да и память, стоит признать, стала хуже. В остальном все его устраивало. Ему было достаточно того, что он мог полежать некоторое время с закрытыми глазами, чтобы те отдохнули, а после продолжить свои дела.
Вот и сейчас, после разговора с Бурым, он вновь погрузился в свои мысли, при этом натянув шляпу на нос, чтобы свет не пробивался через веки. В мыслях его строился план по покорению Америки, он слышал, что такие, как он, добиваются там успехов. А имея достаточный стартовый капитал, он сделает это быстрее. Возможно, стоит предложить отправиться и его банде, все-таки вместе будет надежней. С мыслью о том, что сейчас подходящее время, чтобы это обсудить, он поправил шляпу и открыл глаза.
Странно, что он не заметил того, как все разошлись. Газовые рожки, отвечающие за основной свет в баре, не горели, лишь несколько свечей, стоявших на барной стойке, были зажжены. Эван обошел первый этаж, но так никого не нашел, только несколько пустых бутылок как напоминание о том, что здесь кто-то был. Обычно Джо и Финли засыпают там же, где и пьют, но, возможно, в этот раз они решили подняться наверх и отдохнуть с удобством. Двигаясь вверх по лестнице, Эван заметил, что свет как-то предательски тускнеет, словно его окутывает темная пелена.
– Это логично, никто не будет спать с зажженным светом.
Несмотря на это, что-то заставило его остановиться в нескольких шагах от второго этажа. Он обернулся посмотреть на первый этаж, свет от свечей на баре едва касался его ног, а о том, чтобы осветить дверь, ведущую дальше, речи и быть не могло. Последние шаги дались особенно тяжело, что-то его все-таки настораживало во всей ситуации. Непривычная для его людей тишина, слишком густая темнота и этот запах, которого раньше он не замечал. Возможно, кто-то пролил слишком душистое вино. От такого сладкого аромата першило в горле. Взявшись за ручку, Эван медленно, стараясь сохранять тишину, повернул, так же плавно и бесшумно открыл дверь. Прежде чем двинуться дальше, его свободная рука достала из кобуры револьвер. Эван вошел в коридор с несколькими комнатами, уступив дорогу лишь своему оружию. Запах здесь был сильнее. Продолжая свои поиски, Эван, ступал осторожно, старательно выбирая место, куда поставить ногу. Комнат на этаже было немного – по две с каждой стороны и еще одна напротив него, в конце. Первые две по обе стороны оказались пустыми. Сделав еще один шаг, Эван остановился, ему показалось, что он что-то слышит.
– Джо!
– Джоджоджоджо… – раздался шепот нескольких голосов. Капитан развернулся: – …джоджоджоджо.
– Фин!
– Финфинфинфин – добавилось еще несколько голосов. Он стоял, не решаясь двинуться дальше. Создавалось ощущения, что шепчет сама темнота, постепенно окружая и сдавливая его.
– Джофинджофинджофин…джофин…
Игнорируя то, что он слышит, Эван двинулся дальше. В следующих двух комнатах также не было никого.
– Джоджоджо… Финфинфин…
Шепот нарастал, а вместе с ним и запах. В какой-то момент Эван заметил что-то странное на стенах. По ним словно стекала темная вода, только делала она это в обратном направлении, снизу вверх. Прежде чем отправиться на потолок, каждая капля набирала достаточную массу, а потом взлетала вверх, хвостом цепляла за собой другие капли. Со стороны можно было подумать, что армия слизняков решила поселиться под потолком. Как только капля достигала своей точки, она словно сливалась и насыщала темноту, в которой стоял Эван. Его левый висок стало жечь в тот самый момент, когда он подошел к последней двери.
– Джоджоджо…
Там кто-то был, так он чувствовал, ощущал…
– Финфинфин…
Кто-то скребся в дверь, так он слышал, ему казалось, что он слышит.
– ДжоджоджоФинфинфин…
Держась одной рукой за голову – боль была такая, будто об это место затушили сигару, – Эван приоткрыл дверь. В образовавшуюся щель он вставил дуло и им уже отодвинул дверь полностью. В тот же момент он вытянул руку, целясь в пустоту, поводил ею из стороны в сторону. Комната была пуста. От запаха началась тошнота. Боль перекинулась на левый глаз, от этого Эван его прикрыл. Еще шепот: трудно его не замечать, когда, кажется, что шепчут внутри головы!
– Джоджоджо… Финфинфин…
Держа револьвер в правой руке, он приложил ее ко лбу. Холод от оружия слегка унял расползающуюся боль. Круговые движения руками в области глаз помогли еще немного снизить болевые ощущения. Убрав руку ото лба, хотя левая осталась на виске, Эван обернулся и заметил, что он прошел поворот. «Прошел… Джоджо… или его не было?…финфин», – мысли путались, в них то и дело проникали шепчущие голоса. Эван, не разворачиваясь, сделал несколько шагов назад и повернулся направо. Это был похожий коридор с тем же количеством комнат, за исключением того, что в конце него кто-то стоял. Эван направил туда револьвер и хорошенько прицелился.
– Эй, ты!
– Эйтыэйтыэйтыэйты… – сразу же добавилось еще несколько голосов.
– Джоджоджо…
– Финфинфин…
– Эйтыэйтыэйты…
Человек что-то ответил, но шепот стал настолько явным, что заглушил его. Голова разболелась сильнее, казалось, что в висок что- то вонзают. Из-за запаха желудок подбирался к горлу.
– Ааа, – закричал Капитан и выстрелил.
Его белки были красными, из глаз, против его воли, бежали слезы, картинка плыла.
– Джоджоджо… Аааа…. финфин… эйты…
– Финфин…джоджо…финфинфин…
– эйты…ааааа…эйтыэйты…аааа…
Добавились новые голоса, в итоге все смешалось в давящий шум. Все, что он услышал, это свой крик и выстрел. И увидел, что незнакомец выстрелил тоже, в тот же момент, но в другую сторону, потому что стоял к нему боком. Секундой позже он почувствовал, как пуля входит в его висок, разрывая черепную коробку.
Все в баре видели, как Капитан дернулся, да так сильно, что стул под ним не выдержал, и он рухнул на спину.
– Кэп, все в порядке? – Бурый протянул руку и помог подняться.
– Да, я, видимо, уснул.
– Ты не ушибся?
– Нет, все в порядке.
Настроение в пабе было веселым. Джо и Финли беседовали о девках, а Малыш Ральф с интересом слушал.
– И отец ее, значица, когда меня увидел, сказал, что если еще раз я появлюсь у них на крыльце, он отстрелит мне яйца…
– А ты?
– Я прострелил ему колено, – Финли плюнул, – а потом, значица, ушел на месяц по Северным морям…
Бурый сидел за соседним столом и думал о чем-то своем. Вот только Ману нигде не было. Капитан посмотрел на часы: прошло сорок минут. Это немного, но была надежда наверстать остаток ночью, хотя внутреннее предчувствие указывало на обратное. Висок сильно жгло.
3
Страшно признать, но Литтл Оушен начал умирать гораздо раньше, чем его одолела неизвестная болезнь. В последние несколько лет запасы сельди в море резко сократились и производство консерв снизилось. Хозяин завода – мистер Брукс, провел значительное сокращение сотрудников. Сперва люди бунтовали, собираясь на улицах с транспарантами и факелами, но после, когда никакой реакции не последовало, все как-то само собой успокоились. Цепной реакцией это привело к тому, что общее благосостояние города упало. Люди уже не могли позволить себе купить то, что покупали раньше. Первым, кто покинул город, был Эшли Голберт, он по заниженным ценам распродал все костюмы и платья, которые были в его ателье, практически даром отдал всю свою мебель и налегке отплыл в Данию. Когда до него дошли слухи о том, что сейчас происходит в городе, он лишь пожал плечами и произнес: «Рано или поздно это должно было случиться». Следом за ним закрылось несколько баров, где продавали приличный виски. Никто ни с кем отъезд не обсуждал и никак не планировал и уж точно не сговаривался, но получалось все очень слаженно, жители легко расставались с имуществом и покидали без сожалений это место.
Когда только ХIХ век наступил, островок, на котором сейчас стоял Литл Оушен, был полуостровом, точнее, земляным отростком на севере графства Йоркшир. Здесь даже пытались добывать уголь, однако с учетом всех затрат выходило это предприятие довольно невыгодным. Тогда старатели побросали шахты и взяли в руки удочки с надеждой, что отлов рыбы будет лучше, чем поиск угля. Несколько семей переселились на самый край, на север полуострова, там же и обустроились. О том, какой старик и в каком бреду дал название общине, в будущем ставшей городом Литл Оушен, точно сказать было сложно. Однако те два десятка людей, что жили здесь, приняли это название с радостью. Ходит слух, что тот самый старик, говорят, его звали Йорик (или Иорн), накануне шторма, когда был сильный отлив, увидел, что на месте моря осталась небольшая лужа соленой воды, полная рыбы. То ли градус в голове за него решил, то ли старческий маразм, но Йорик вдруг с криком побежал. А куда он бежал, было известно только ему.
– Боже, океан усох, моря нет! Это же маленький океан!
Йорик принял решение во чтобы то ни стало вернуть океан к берегам и, прихватив с собой кисет с табаком, трубку и две бутылки рома, отправился в сторону заката солнца. Никто даже не пытался его остановить, полностью веря в это дело. Стиви Малоун даже снарядил его в дорогу, дав из своих личных запасов те самые две бутылки. И еще одну, чтобы сейчас выпить за доброе дело.
– Ты… там это… разберись как следует…
– Если это морской черт балует, уж я-то душу из него вытрясу!
– Я б с тобой пошел, да кто-то ж должен за твоей женой-то приглядывать.
– Да я сам… – Йорик махнул рукой – Спасибо тебе, Стиви.
На закате Йорик ушел. Жители собрались на берегу и проводили его взглядом. Кто-то вздыхал, кто-то поражался глупости, но понимал, что в меньшинстве, и поэтому переубеждать смысла не было. Были и те, кто восхищался героизмом.
Утром, когда жители проснулись, первым делом они посмотрели в сторону моря. Оно вернулось, а вот Йорик нет. Стиви, как и обещал, приглядывал за его женой. Все чаще и чаще. Да так усердно, что в один из дней решил поселиться у нее. Так он мог приглядывать за ней круглыми сутками.
Так их община и жила бы себе тихо и неприметно, пока в один из дней на холме полуострова не началось движение. Дети, бегавшие на разведку, говорили о том, что людей там, как муравьев, и все они что-то строят. А уже несколько месяцев спустя жители могли видеть особняк на холме. В один из дней к ним пришли два молодых парня, представить новых владельцев этих земель.
– Меня зовут Оллин, а это мой брат Фергус – легкий кивок вежливости, – отныне эти земли принадлежат семье Кимбол.
– Кто такие Кимбол? – почесывая зад, Стиви сделал шаг. Жители собрались небольшой группой за его спиной.
После того как Йорика не стало, он стал за главного. Никто этого не обсуждал, все как-то для себя решили это. Вероятно, просто никто другой не хотел брать на себя ответственность.
– Это мы, идио…
– Они перед тобой, – не дав договорить Фергусу, вмешался Оллин, – видите ли, господа, это место как нельзя кстати подходит нашей семье, а так как прав на нее ни у кого не было, мы ее выкупили, и теперь она наша. Как ваше имя?
– Стиви…
– Вы чем занимаетесь?
– Рыбачу…
– А с рыбой что делаете?
– Едим…
– А ту, что не съедаете?
– Солим или вялим.
– А потом?
– Потом едим…
– Хм…
Фергус не выдержал, размял шею так, словно готовился к спаррингу по боксу, и вышел вперед.
– Ты же видишь, брат, толку нет, дай мне объяснить.
Оллин лишь слегка отошел и сделал плавный жест рукой, приглашая брата пройти вперед.
– Эта земля наша. Мы вас не гоним. Но те, кто останутся, будут служить нам, – Фергус оглядел всех. Судя по глазам, вопросов не было. Он поднял лицо к небу, мысленно моля Бога о том, чтобы люди его поняли. – Половину рыбы, которую вы ловите, будете отдавать нам.
Кто-то из толпы хотел было задать вопрос, но под взглядом Фергуса решил, что оно того не стоит.
– Некоторым из вас предложат работу, если вы ее будете качественно выполнять, то будут за нее платить.
Послышались звуки одобрения, многие закачали головами.
– Тех, кто не согласен, просим покинуть эти земли в течение двух дней.
Остались все, постепенно устраиваясь на работу в эту семью. На удивление вся община оказалась невероятно трудолюбивой, оставалось лишь их направлять. Многие даже построили новые дома, поближе к особняку, им казалось, что так будет статусней. Первая лавка, которая открылась в этом месте, предлагала жителям рыболовные снасти, ловушки на мелкое зверье и инструменты для ремонта. Две недели после был большой праздник, потому что Стиви построил настоящий бар, взяв небольшую ссуду у семьи Кимбол и через их связи прикупив приличную партию ирландского виски. А так как деньги получали здесь все и тратить их было не на что, они рекой потекли в бар «Йорик – морской черт». Все- таки Стиви чувствовал ответственность перед стариком. И во время каждого шторма жители собирались в этом баре, чтобы поднять бокал за Йорика веря в то, что гремит так, потому что тот до сих пор бьется с морским чертом. Со временем предлог этот был забыт, а вот традиция собираться здесь в шторм осталась. Постепенно вокруг особняка словно грибы стали появляться новые дома, лавки, бары. Богатство семьи Кимбол удачно сдобрило почву вокруг, так что спустя пару лет здесь было порядка пяти сотен жителей.
Сама же семья Кимбол большой не была – несколько стариков, которые не выходили за территорию особняка, родители братьев, добрые правленцы Этан и Лилит Кимбол. Этан занимался тем, что отправлял телеги с товаром и следил за тем, чтобы торговля шла хорошо. Лилит все свободное время уделяла обучению местного населения. Иногда она устраивала вечера музыки и театральных представлений на небольшой площади перед особняком совершенно бесплатно, что давало свои результаты. Она замечала, как меняется общество в лучшую сторону, и это не могло не радовать.
Спустя время Оллин обзавелся женой, а та подарила ему сына Ричарда и десятью годами позже дочку Саманту. Ее воспитанием занимались всей семьей, даже нет, всем городом, каждый знал и любил Саманту, а когда она вернулась со Штатов с женихом, его приняли как родного. Юный Норман уже тогда обладал мощным зарядом, а под руководством Оллина, прекрасного дипломата и управленца, превратился в успешного бизнесмена. Он вместе с собой привез несколько жестяных банок и предложил вместо говядины закатывать туда рыбу. Благодаря этому город совершил большой прыжок и стал маленьким промышленным центром по производству рыбных консервов. А когда благодаря армейским знакомствам семьи удалось подписать контракт на обеспечение английских войск этими консервами, семья стала в разы богаче, что отразилось и на городе. Теперь же здесь было больше тысячи жителей, десятки баров, пекарен и ателье. Все это появилось словно за одну ночь. Никто уже, кроме тех, кто собирался в шторм у Йорика, не помнил город прежним. Тогда же и решено было сделать заводь для разведения рыбы, из-за которой соединяющая часть острова развалилась и на ее месте решено было построить мост.
За два десятка лет дома и здания, будто виноградная лоза, от севера до юга оплели весь этот остров. И если в то время пройтись вечером от бара Йорика до моста, то можно заметить по домам и улицам, как он рос. Сейчас же город умирал в обратном порядке, словно ничего и не было. Хворь в разы ускорила этот процесс. Так же, как неизлечимая болезнь порой убивает человека за несколько дней, так же и проблема со сном губила город. От моста до центра виноградная лоза уже засохла.
4
После обеда дождь стих и перестал стучать по кровле и стеклам, лишь только мелкие следы на лужах намекали на то, что он моросит. Тучи все еще нависали над городом, создавая ощутимое давление. Казалось, будто расстояние между небом и землей сокращалось, а безветренная погода способствовала тому, что скапливались испарения, поднимая с земли все смытые запахи.
Покинув комнату Оливии, Август решил воспользоваться моментом, чтобы изучить территорию особняка и подышать свежим воздухом. В особняке было не продохнуть. Запах сырости и пыли вперемешку с ароматами цветов и лекарствами создавал такой парфюм, от которого закладывало мысли. Прежде чем отправиться на прогулку, Август поручил мисс Уолш вывести Оливию на свежий воздух, и пока ее не будет, проветрить комнату и заменить постельное белье. Между делом Август заглянул в кабинет мистера Брукса, и когда там никого не застал, отправился на задний двор. Выйдя на террасу, Август понял, насколько заблуждался: дождь не подарил этому дню свежести, наоборот, сделал воздух более тяжелым. Все же в доме ситуация была хуже и пока возвращаться туда не было никакого желания.
Для того чтобы добраться до берега, необходимо было проделать приличный путь вниз по белым ступеням. Холм был не настолько крут, однако ступени решили все же сделать для удобства пожилых родителей Саманты, которые любили проводить последние дни на берегу. Там же для них была построена небольшая терраса с обеденной зоной. Туда же интуитивно направился Август. Ступени были широкие, из-за чего на каждой приходилось делать несколько шагов, и вот когда Август был уже на десятой (или девятой, считать он их начал не сразу, поэтому уверен точно не был), его окликнул Норман Брукс.
– Мистер Морган, будьте любезны, дайте минутку, я составлю вам компанию!
