Самая-самая, всеми любимая (и на работе тоже все о’кей)
Мартина Хааг
Love&Travel
У главной героини, Изабеллы, жизнь не удалась: карьера актрисы не сложилась, наряды оставляют желать лучшего, диван разваливается, а от бойфренда никакого толку.
После особенно неудачного Рождества она решает взяться за ум и рассылает свое резюме повсюду. И, о счастье, ее действительно приглашают на работу в цирк: только вот от нее ожидают профессиональных акробатических трюков, а у нее даже в школе с физкультурой было не очень.
Однако Изабелла не из тех, кто опускает руки, поэтому она находит тренера и начинает учиться крутить сальто. Казалось бы, что может пойти не так?
Мартина Хааг
Самая-самая, всеми любимая (и на работе тоже все о’кей)
Моей маме
© Martina Haag, 2005 First published by Piratforlaget, Sweden.
© Издание на русском языке. Storytel Original, 2022
© Перевод на русский язык. Наталья Банке, 2022
© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022
1
Нет, ну что за идиотский костюм Деда Мороза?! И кому только пришло в голову сделать из него комбинезон?! Да еще эта чертова маска с отверстиями для глаз, через которые ни фига не видно. Как будто изготовители этих масок считают, что у всех нормальных людей должны быть глазки в кучку. Поэтому для того, чтобы хоть что-нибудь увидеть, приходится скашивать глаза к носу. А этот комбинезон с нейлоновым ворсом просто создан для Петера Харрисона[1 - Петер Харрисон (р. 1948) – популярный шведский телеведущий. – (Здесь и далее примечания переводчика.)]. Сплошная синтетика, совсем не дышит. Смотрю на себя в зеркале в лифте – кругом одна пластмасса и красный ворс. Пытаюсь хоть как-то закатать рукава и штанины комбинезона. Потом перекидываю икеевскую сумку через плечо и звоню в дверь.
– Ой, кто это к нам пришел? Входи-входи, Дедушка Мороз! – наигранно верещит Лена. – Далеко, наверное, ехать пришлось?
– Далеко, ох, далеко. Уж так притомился, сил нет… – пыхтит Дед Мороз, держась за спину.
– Да ты входи, Дедушка, входи, вон на диванчик присаживайся, – отвечает Лена, семеня по паркету в маленьких шелковых шлепанцах.
Дедушка Мороз делает шаг и ударяется башкой о вешалку, так что маска окончательно съезжает набок. Теперь я вообще ничего не вижу, черт, вот больно-то, ай-яй-яй, прямо виском о какой-то крюк. Аж в ушах звенит.
– Входи, Дедушка Мороз, сядь, отдышись, отдохни! – кричит Стаффан, обращаясь вглубь квартиры, а потом шепчет мне на ухо: – Белла, а ты случайно не задом наперед костюм надела? – И снова орет на всю квартиру: – Та-ак, сейчас возьмем Дедушку под ручку и усадим на диван. Дети! Бегите сюда! В жизни не угадаете, кто к нам пришел!
Деда Мороза, температура тела которого уже приблизилась к ста градусам, втискивают между столетней бабкой Стаффана и захлебывающейся от восторга Леной. С трудом выглядываю из-под маски. Лена гладит Стаффана по щеке. Целует. Он поглаживает ее по спине, рука скользит вверх-вниз по светло-розовому шифоновому платью. Дедушку Мороза начинает тошнить.
– Дети! Дети! – кричит Лена. – Бегите скорее сюда, Дедушка Мороз пришел!
– Мы смотрим «Югио»![2 - «Югио» (1996–2004) – популярный японский мультипликационный сериал.] – доносится из-за закрытой двери.
– Ну, где тут у нас послушные детки? – сипит Дед Мороз из-под маски. – Идите скорей ко мне, посмотрим, что для вас припас Дедушка Мороз! Я приехал издалека… На своих косулях… Или лосях? Черт, как их там? Короче, такие темные мохнатые зверушки с большими глазами, которые запряжены в мои сани! В смысле зверушки, а не глаза. Бегите скорее!
– На оленях, ты, наверное, хочешь сказать – на оленях! – шепчет Стаффан. – И я бы попросил тебя не чертыхаться в нашем доме.
– Мы смотрим «Югио»!!! Потом придем.
У пышущего жаром Деда Мороза, температура тела которого уже достигла ста пятидесяти градусов, начинаются клаустрофобия и кислородная недостаточность, к тому же его мучает страшная жажда. Дедушке срочно нужно чего-нибудь покрепче. Дедушка приподнимает маску, хватает ртом воздух. Стаффан тут же убирает руку с Лениной ляжки и поспешно опускает маску на моем лице. Я успеваю сделать полглотка.
– Не дай бог дети тебя в таком виде увидят, – шипит он. – Ты же не хочешь разрушить все волшебство?!
Чего?! Может, стоило бы раскошелиться на костюмчик получше? Даже при очень плохом освещении и даже если б рядом стоял живой олень, ни один нормальный человек не поверил бы, что я – Дед Мороз. При очень большом желании меня еще можно принять за шатер Деда Мороза – в этом балахоне запросто уместились бы трое со спальниками, – короче, в лучшем случае я бы сошла за оживший шатер Деда Мороза. Которому вот-вот грозит самовозгорание. Кажется, маска уже начинает слегка оплывать.
Боже, ну и Рождество! Подумать только – я сижу на красном диване в гостях у моего бывшего и его девушки. Да еще наряженная в самый уродский костюм Деда Мороза во всей Северной Европе. Притом что я вообще не собиралась праздновать Рождество в этом году. Как-то я его переросла, что ли, не такой уж это для меня теперь и праздник. К тому же мама с Рольфом все равно на Тенерифе, и я решила просто-напросто остаться дома в своей маленькой квартирке. Забраться в ванну с душистой пеной и немного расслабиться, но тут что-то не заладилось с горячей водой; тогда я решила заварить себе чашку крепкого чая и завалиться на диван, но обнаружила лишь бесплатный пробник какого-то сомнительного кокосового чая, из тех, что приклеивают на страницы журнала, однако, по всей видимости, он оказался просроченным, поскольку вкус был, мягко говоря, странным; в довершение ко всему я не нашла у себя на полке ни одной интересной книги, и мне пришлось идти в «Олене» прямо перед закрытием, чтобы купить что-нибудь повеселее. Там-то мне и повстречался Стаффан, который предложил отпраздновать Рождество у них. Тут я представила, как сижу одна в канун Рождества с книгой Хокана Нессера – и так мне стало себя жалко. Тем более что книга оказалась про какого-то разнесчастного старика, который мотается по всяким богом забытым полустанкам, пытаясь разобраться в своем прошлом, – ничего не скажешь, очень жизнеутверждающее произведение!
– Господи, совсем все с ума посходили, – произносит древняя бабка Стаффана своим мерзким старческим голоском, – представляешь, решили с первого июля переименовать Налоговую инспекцию в Налоговую службу. Для меня инспекция всегда останется инспекцией. Служба – ха! От одного слова тошно становится. Вот, помнится, в мое время…
Она протягивает ко мне свою дрожащую руку, готовая вот-вот в меня вцепиться, но я успеваю вовремя вскочить с дивана, мчусь в ванную и лихорадочно шарю рукой в складках шатра Деда Мороза, пытаясь выудить мобильный из кармана джинсов.
– Привет, Кайса, это я.
– Что? Ты где? Чего это ты там шепчешь?
– Я у Стаффана. Заперлась в туалете.
– Какого еще Стаффана? Только не говори, что у того самого!
– Ага, у него. А еще здесь его ненаглядная Лена и человек сто их родни.
– Стоп, Белла, ничего не понимаю. Ты же сказала, что останешься дома на Рождество!
– Ну да, но потом я встала перед выбором – отмечать Рождество в гостях у знакомых под разную закуску или сидеть в своей конуре с разваливающейся мебелью – кстати, у моего дивана теперь еще и спинка сломалась – наедине с толстенной депрессивной книгой в придачу…
– А к нам ты не могла прийти?! Погоди, я-то чего шепчу? Совсем с ума сошла. Слушай, серьезно, это же садомазохизм какой-то, праздновать Рождество у своего бывшего с толпой его новой родни!
– Да знаю я, знаю, глупее не придумаешь, но не могу же я повернуться и уйти! Хотя здесь и правда невыносимо, эта дура Лена, вся из себя такая красотка, все время метит свою территорию – ну, на колени ему садится, демонстративно целует взасос, а я сижу как дура и знай приговариваю, какая они чудесная пара. Тьфу!
– Но ты-то сама как? Переживаешь? Тяжело тебе видеть их вместе?
– Да нет, ты что, я бы к нему не вернулась, даже если б все человечество вымерло и мне пришлось бы выбирать между ним и Йораном Фристорпом[3 - Йоран Фристорп (p. 1948) – шведский поп-музыкант, популярный в 1970-х гг. В 1989 г. выпустил альбом с христианскими псалмами.]! Бр-р, ну уж нет! Мы же друг другу совсем не подходили, со скуки подыхали, превратились в каких-то пенсионеров. И вообще, нельзя сходиться с кем попало только ради того, чтобы не быть одной, я же сама его бросила, просто почувствовала вдруг, что ни секунды больше не выдержу…
– Ну а ты не можешь сказать, что переела лютефиска[4 - Лютефиск – национальное шведское блюдо, треска, вымоченная в растворе щелока.], и уйти?
– Да понимаешь, так получилось, что я тут единственная, у кого есть хоть какие-то актерские данные, вот я сдуру и пообещала изобразить Деда Мороза… Для детей. Чьи-то племянники, что ли, я толком не разобралась, кто здесь кто. Останусь еще на часок, больше не выдержу.
– Может, потом к нам зайдешь?
– Да нет, я уже совсем никакая, рядом со мной за столом сидела Ленина бабка, на редкость занудная старуха, да еще все норовила подсесть поближе – чуть со стула меня не спихнула – и весь вечер тарахтела о своей работе в налоговой. Два часа без остановки. Она, да будет тебе известно, проработала там всю жизнь. Окончила лицей для девочек – и прямиком на биржу труда. Тут-то ей и предложили работу в самой Налоговой инспекции – представляешь, какое везение?! А поскольку она была необычайно способной, ее почти сразу повысили с должности секретарши до ассистента, а уже через год она окончила курсы повышения квалификации и стала проверяющим, даже чуть было не дослужилась до замначальника! И представь себе, она всю жизнь проработала в одном и том же кабинете!
– Подожди секундочку, сейчас возьму блокнот.
– Во-во! Мне это было изложено во всех душещипательных подробностях, в то время как бабуля с аппетитом уминала селедку в горчичном соусе, не закрывая рта. Кажется, мне пришлось выслушать подробности жизни всех неплательщиков, которые прошли через ее кабинет за эти сорок три года. Такое ощущение, что я и сама там работала. Короче, мне нужно домой и спать. Сорок с лишним лет в налоговой кого хочешь доконают. Я тебе завтра позвоню, как проснусь. Если выживу.
Осторожно открываю дверь в комнату, из которой доносятся звуки телевизора. Крадусь, как самый настоящий эльф, – тип-топ-тип-топ. Перед телевизором лежат трое детей лет двенадцати и смотрят новости.
– С Рождеством! Хо-хо-хо! Это я, Дедушка Мороз!
Пацан в черной шапке и толстовке с капюшоном окидывает меня ледяным взглядом и прибавляет звук.
– Исчезни, чмо!
Я тихонько возвращаюсь в гостиную.
– Они хотели бы открыть подарки позже, – говорю я и протягиваю руку за своим джин-тоником. Стремительно, как кобра, бабуля перехватывает мою руку, вцепившись в нее своими цепкими пальцами пенсионерки на заслуженном отдыхе, и скрипуче произносит:
– Вообще-то обо мне стоило бы сделать радиопередачу. Я столько всего повидала за время работы в налоговой… – Она хватает меня за вторую руку и решительно тянет за собой на диван, затем набирает побольше воздуха в легкие и продолжает: – Мне видится что-то вроде субботнего интервью программы «Эхо», где два радиоведущих задают мне вопросы… У меня в запасе столько великолепных историй! Вот послушай: дело было поздней осенью пятьдесят третьего, сижу я как-то днем на работе и изучаю налоговую декларацию, а в ней…
От костюма Деда Мороза зуд просто адский. Я пытаюсь высвободить руку, чтобы сделать хоть один глоток, но старческие пальцы лишь крепче сжимаются на моем запястье. Смотрю в окно. За окном падают крупные хлопья. В этом году на Рождество выпал снег.
2
СПИСОК ПРОБЛЕМ, ВТОРОЙ ДЕНЬ РОЖДЕСТВА
Через месяц заканчивается мое пособие по безработице.
Если за эти тридцать дней я не получу какую-нибудь роль, меня выгонят с биржи труда для представителей творческих профессий (туда ужасно сложно попасть – для этого нужен как минимум трехлетний актерский стаж или диплом театрального училища, которого у меня нет, так что мне пришлось темнить, давая уклончивые ответы о своем образовании, из которых следовало, что я конечно же окончила театральное и вообще у меня огромный опыт работы). Не иначе как мне придется работать могильщиком или кем-нибудь похлеще, не знаю, кем там работают люди без высшего образования.
Сто пудов окажется, что работа могильщика требует зачета по какой-нибудь там теории гниения.
В моем распоряжении осталось 573 кроны мелочью, а пособие по безработице я получу только через полторы недели. Сумма пособия равна 3460 кронам за вычетом налогов.
В моем гардеробе нет ни одной вещи, купленной позже 1993 года.
Мне не с кем разделить свою жизнь, время идет, и, скорее всего, я так и не успею встретить нормального мужика и родить детей, потому что климакс у меня наступит раньше, чем я найду подходящего человека. Такого, который мечтает о женщине, щеголяющей в шмотках образца 1993 года.
У меня самая маленькая кухня на свете (войти в нее можно, но вот развернуться уже нельзя). Готовить там просто нереально. Мне суждено провести всю жизнь в одиночестве в крохотной двушке с карликовой (простите, низкорослой) кухней и убогой мебелью, полученной в наследство: деревянным столом времен моего детства (он и тогда выглядел убогим, но под клеенкой это было не так заметно) со следами кошачьих когтей, так что за несколько десятилетий ножки стола значительно сузились книзу. Ну и плюшевый диван из «ОБС!» кирпичного цвета, состоящий из шести частей, которые разъезжаются в разные стороны, стоит лишь на него сесть.
Сколько бы я ни билась, карьера моя так и буксует на одном месте. Еще немного, и я достигну возраста, когда о карьере актрисы можно забыть. Вы знаете хоть одного актера, который пробился бы после тридцати пяти? Не знаю как насчет актеров, а уж среди актрис таких точно поискать. Да и те жалкие остатки моего актерского мастерства, которые у меня еще есть, скоро окончательно исчезнут за невостребованностью. Нет, я, конечно, перебивалась всякими мелкими подработками, но настоящей работы у меня не было – ну там на сцене или какой-нибудь крупной роли в телесериале. С самого детства я мечтала стать актрисой. В третьем классе нам было поручено организовать школьную процессию в честь Дня святой Люсии[5 - День святой Люсии – шведский национальный праздник, отмечаемый 13 декабря. По традиции празднование сопровождается торжественным шествием, которое возглавляет девочка или девушка, облаченная в белое платье, с венцом из зажженных свечей на голове.]. Люсией выбрали мою одноклассницу – нужно было проголосовать за того, кого считаешь настоящим товарищем. Победила Кристина Бэкман, но утром в день шествия моей маме позвонила ее мама и сообщила, что Кристина заболела и мне придется ее заменить. Никогда не забуду это чувство: я шла с волосами, залитыми воском, и вся школа думала, что я – настоящий товарищ. Я так никому и не рассказала правду. Впервые в жизни я почувствовала себя избранной…
