– Есть еще один вопрос. – Я встала с кресла и отошла к окну, чтоб мое лицо было плохо видно Жерому. – Я вам говорила, что у меня нет детей, мы жили в Иллирии с детьми подруги. Вы же почему-то вдруг стали намекать о моем наследнике, при Примасе и отце Люсиане, вы понимаете, какие небылицы вообразит Примас?
– А кто он вам, тот мальчик, которого вы увезли из Мирасля?
– Никто. Он заболел и умер. Он был крестьянским сыном, целитель не успел приехать.
– Вы спокойны, не плачете, я готов поверить, что это не ваш ребенок, но мой отец уверен в обратном. Его интуиции следует доверять.
Я пожала плечами. Даже если меня осмотрит лекарь – ничего он не скажет. Хоть десять лекарей! Признаки давних родов есть, но их никто и не скрывает, трупик младенца видели все слуги Амелии Денвер, и Штернблум лично. О том, что мой ребенок жив и здоров, знает только семья Грудисов и дель Картелиры. Как хорошая и осторожная правительница, я должна обе семьи бесследно ликвидировать. Казнили и за меньшее. Но… у меня просто рука не поднимется подписать такой приказ.
– Виконт, я спрошу мужа насчет вашей кандидатуры, – сказала после долгого молчания. Кто их знает, этих мужчин, они дружат после жестокого мордобоя, знакомятся после секса, вдруг и тут вспыхнет неожиданная страсть?
– Благодарю вас, ваше величество, – Жером встал и поклонился.
Глава 3
Спина Ромео покрылась испариной, он приглушенно застонал. Под моими ладонями напряглись и расслабились его круглые ягодицы. Стиснув зубы, я осторожно проталкивала в его тело фаллоимитатор, закрепленный ремешками на моих бедрах. Погладила гладкую спину ладонью. Слегка отодвинулась. Снова плавно вошла, растягивая нежные стеночки.
– Да, еще, – попросил Ромео, прогибая поясницу и подаваясь назад.
Еще, так еще. Что мне, трудно, что ли, приятное мужу сделать? Ромео, немного смущаясь, вчера приволок необходимый девайс и прозрачно намекнул о своем желании его опробовать. Мне никогда не приходилось этого делать, я откровенно боялась навредить, причинить боль, но Ромео был очень настойчив. Я понимала его трудности, готова была помочь, но хоть убейте, не могла понять такого выверта природы. Это же просто несправедливо!
Такой красивый, обаятельный образчик мужественности и такой грандиозный облом для дам! С одной стороны, не буду фавориток вытаскивать из супружеской постели, Ромео не взглянет ни на одну придворную породистую шлюху. А с другой – там будут фавориты. Не знаю, что хуже и опаснее для законной жены.
Я почувствовала, что тело Ромео мягко пропускает меня внутрь и усилила напор. Спальню огласили шлепки моих бедер об ягодицы Ромео. Он протяжно застонал, и я опустилась на его спину всем телом, протянула руку к его мужскому орудию, уверенно и сильно провела от головки до основания. Тело Ромео содрогнулось, он зашипел и бурно излился мне в ладонь. Держа руку лодочкой, я поцеловала мужа между лопаток и осторожно вытащила страпон из его тела. Ромео полежал минутку на животе, затем перевернулся.
– Ты прекрасна! – с чувством сказал он, восстанавливая дыхание
«Да, был бы у меня член, твое счастье было бы полным», – мрачно подумала я.
– Ложись скорей на спинку, – Ромео подсунул мне под попу подушку, сгреб теплую белесую субстанцию с моей ладошки и пальцами развел мои складочки. Обмакивая кончики пальцев в сперму, он стал пропихивать семя в меня, поглаживая изнутри. Лицо у него при этом было умиротворенно-сосредоточенное – не иначе, творец за работой!
– Не опускай попку, – заботливо напомнил Ромео, ласково проводя рукой между моих бедер. – Будем надеяться, получится на этот раз.
– Угу, – равнодушно отозвалась я, не ожидая слишком многого. Дети – такие противные! Когда о них страстно мечтаешь – ни за что не получаются. А вот когда они даром не нужны – хоть три двойни подряд!
Ромео вернулся из купальни и лег рядом, чистый и благоухающий. Нежно провел рукой по моему животу.
– Нам нужен любовник, – сказал он решительно.
– Всем нужен любовник, – проворчала я, внутренне полностью согласная.
– Что ты думаешь о после Иллирии?
– Ни в коем случае! – ужаснулась. В Иллирии это норма жизни, но зачем делать достоянием гласности особенности собственного консорта? – И твой дель Лебрен никуда не годится. И деи Гренор мне тоже не нравится.
– На тебя не угодишь, – сказал Ромео недовольно.
Да, я была капризна и придирчива. И не хотела, чтобы наш общий любовник напоминал мне короля Эрберта. Наши вкусы на мужчин совершенно не совпадали. Ромео западал на рослых, могучих мужчин, а я предпочитала худощавых и гибких. Мы постоянно присматривались, советовались, но пока к единому мнению не пришли. Конечно, я бы могла завести собственного любовника, а Ромео – своего, но весь нюанс заключался в том, что мы совершенно не хотели отдаляться друг от друга. Я бы безумно ревновала Ромео, а он бы выглядел смешно и глупо. Поэтому мы искали того, кто смог бы гармонично дополнить наш союз.
– Виконт Штернблум хотел предложить свою кандидатуру, – нехотя сказала я.
– Нет, ни за что, – тут же ответил Ромео. – Не хочу даже видеть его рядом с тобой.
– Я так и подумала. Через четыре дня бал дебютанток, ко двору будут представлены юные отпрыски знатных семейств. Может быть, там что-нибудь удастся подобрать.
– Сомневаюсь. Зачем нам зеленый юнец? Я бы предпочел опытного мужчину постарше.
– Да где ж его взять, – проворчала я. И кому из нас трудно угодить? – Тебе и постарше, и не страшного, и умного, и решительного, и чтобы был ласковым и нежным… и главное, чтоб понравился нам обоим!
***
Ромео слегка сжал мои пальцы. Мы сидели на обитых бархатом тронах, наши руки, лежащие на широких подлокотниках, иногда соприкасались, практически незаметно для окружающих.
– Нет, – прошептала я, не поворачивая головы.
Не знаю, чем привлек внимание Ромео этот юноша. Тощий, нескладный юнец, на щеках которого горел яркими пятнами костер смущения, а лоб украшала россыпь boutons d'amour[4 - boutons d'amour (фр.) – угревая сыпь, юношеские прыщи.]. Пальцы Ромео легко соскользнули, а указательный чуть заметно прикоснулся к моему мизинцу. Ах, не этот мальчишка, а его сопровождение? Пришлось с милостивой улыбкой слегка повернуть голову. Надо полагать, мужу понравился не этот лысеющий толстопуз, кланяющийся с многословными благодарностями, папаша юного дебютанта. Я равнодушно посмотрела на второго сопровождающего. Определенно, тоже не красавец. Тоже худой и какой-то нескладный. Впрочем, лицо чистое, довольно приятное, но совершенно обычное. Прямые темно-русые волосы аккуратно зачесаны за уши. И смотрит он не на меня, а на Ромео, в отличие от толстяка и его сына, пожирающих меня глазами. Я слегка повернула голову налево. Тут же статс-дама, стоящая за спинкой трона и чуть левее, напомнила мне, что я имею радость лицезреть виконта Октава делла Брушена с его сыном Алэром. Я продолжала держать голову склоненной налево, и дама торопливо зашуршала страницами миниатюрного блокнотика.
– Этот третий… лэрд Гвеналь делла Брушен, дядя Алэра, младший дознаватель столичного управления правопорядка.
– Нет, – прошептала я, поворачиваясь к Ромео. Нам рядом только не хватало крысы, шпионящей не только по зову сердца, но и по профессии!
– Да, – мягко улыбнулся Ромео, поцеловал мне ручку и глазами снова указал на тощего дядюшку. Что я там не видела? Дядюшка провел изнутри языком по щеке, сохраняя самый почтительный вид. Волнуется, родственничек.
– Хорошо, если ты уверен, попробуй, – прошипела я, почти не размыкая губ. И громко сообщила, как я рада видеть семейство на балу.
Лэрд Гвеналь еще раз поклонился, бросив многозначительный взгляд на Ромео, и удалился вслед за родственниками. И чем, интересно, так доволен стал Ромео?
К трону робко подошла совсем юная девушка, почти девочка. Платье явно было ей великовато и сползало с плеч.
– Лира Розетт деи Дорини, столичный Королевский приют, – доложила статс-дама, сверяясь со списком.
– Сколько вам лет, дорогая Розетт? – я улыбнулась робеющей девушке.
– Пятнадцать, – ответила она, отчаянно краснея, стараясь незаметно поддернуть сползающий лиф повыше.
– Я рада вас видеть, лира Дорини, и желаю приятно провести время на нашем балу, – кивнула девушке. И злобно прошептала: – Они там что, с ума посходили в приюте? Ей еще в куклы играть нужно, а не замуж!
Пока к трону шла очередная дебютантка, лира Мартейн успела доложить, что единственный дальний родственник девушки проживает в Иллирии и отказался брать на себя попечение сироты, а у нее, разумеется, не осталось дома и средств, какая неожиданность! Поскольку на момент смерти родителей она обучалась при монастыре, то из привилегированной пансионерки просто стала воспитанницей.
– Не тот ли это барон Дорини, который проживает в Авасте? У него там роскошный дом, и денег достаточно, чтоб содержать дорогих любовников, – ядовито заметила я, улыбаясь очередной сиротке. – Разберитесь с наследством лиры. Если наследство захватил барон, то верните средства в страну, с чего бы нам обогащать иллирийцев? Ближайшие пару лет девочке нечего делать в столице! Сестры-наставницы слишком торопятся ее спихнуть с рук.
– Такая юная, свежая, невинная лира могла бы привлечь внимание столичных кавалеров, – вкрадчиво прошептала статс-дама.
– Могла бы, – согласилась я. Только это явно не на пользу девушке бы пошло. Попасть в руки сладострастного старика или потасканного садиста вряд ли было пределом ее мечтаний. А кто еще всецело оценил бы неопытность и невинность? Только тот, кто жаждет потоптаться по ним.
– Определенно, девушка для замужества слишком юна. Преждевременно ее было привозить, сообщите о моем неудовольствии начальнице приюта.
– Ваша воля, королева, – статс-дама черкнула в блокноте.
***
Танцевать мы оба любили, я и Ромео. В правильном, нормальном фэнтези героиня-попаданка в шумном обществе тушуется, чувствует себя не в своей тарелке, и вообще, предпочитает «высокоинтеллектуальные» занятия (рефлексию и уныние) флирту и танцам. Проще думать, что ты особенная, возвышенная, непонятая людьми, чем признаться себе, что ты всего лишь зажатая неуклюжая корова, без чувства ритма, не умеющая красиво двигаться под музыку, и не обладающая способностью поддержать приятный разговор ни о чем.
Я оказалась в неправильном фэнтези, поэтому считала, что активный отдых и необременительное общение дают отличную разгрузку мозгу. Так что вихрь музыки подхватил нас с Ромео, и мы закружились по залу. Мы двигались очень слаженно, и могу без ложной скромности сказать, что смотрелись мы изумительно гармоничной парой. Два белокурых ангела.
– Ты пошлешь ему приглашение? – спросил Ромео, с надеждой глядя на меня.
– Да, – выдохнула. Кто я такая, чтобы мешать личной жизни собственного мужа? – Надеюсь, ты не ошибся. Кстати, Ромео, что означала эта пантомима? – я скользнула языком по внутренней поверхности щеки, как лэрд Гвеналь.
Ромео неожиданно покраснел. Я вопросительно подняла бровь. Мы договаривались не иметь секретов друг от друга и поддерживать во всем.
– Он хочет познакомиться с… моим другом, – признался Ромео.
– Очаровательно, – хихикнула я, поворачиваясь так, что юбки взметнулись колоколом. – Знакомиться будет, разумеется, ртом?
– Да, – шепнул Ромео, пропуская меня под рукой. – И у него большой член.
– Невероятное достоинство, – фыркнула я.
– Да уж, немаленькое, – рассмеялся Ромео.
И как он успел рассмотреть такие подробности? Впрочем, мужу виднее. Если уж ему так приглянулся этот Гвеналь, который так открыто предлагает свое внимание, пусть наслаждается. Запретный плод сладок, а утоленное желание быстро угасает. При дворе полно более видных и более достойных кандидатов на нашу постель, чем мелкий судейский чиновник.
Сегодня вечером я собиралась открыть Павильон для непристойных утех. Несмотря на мои подробные инструкции, ни графу, ни виконту Штернблуму не удалось в него проникнуть. А то, что в бытность принцессой Вероника Варронская устраивала там секс-вечеринки на регулярной основе, ни для кого в столице секретом не было. Ну, конечно, пока я не попала в ее тело.
Мне много рассказывали о подвигах любвеобильной принцессы. И бороться с ее репутацией оказалось невероятно сложно. Приходилось признать, что прослыть секс-символом Элизии мне удалось совершенно незаслуженно.
Я была в Павильоне лишь один раз, перед тем, как меня подарили королю Эрберту и, признаюсь честно, было, что вспомнить, с покрасневшими щеками и сильно бьющимся сердцем. Девичник тогда определенно удался.
Второй раз Венделин открывал Павильон на моих глазах, собственно, поэтому я и знала алгоритм доступа в прибежище разврата. Тогда я срезала и спрятала все накопители, которые хитрые маги там установили. Они копили сексуальную энергию. Естественно, сбор шел на благие цели, как они мне вдохновенно врали в Цитадели. Что делать с артефактами, я не знала, использовать не могла в силу полной магической бездарности, но сам факт, что они не достались ни Штернблуму, ни Венделину, согревал сердце.
Третий раз я открыла Павильон, потому что была невероятно зла на Жерома, и оставила его там с двумя товарищами, накачав их сильнейшим афродизиаком. Думаю, что они испробовали друг на друге все девайсы, которые там были. А там было все, что может только вообразить извращенная фантазия любителя жестоких игрищ.
Ромео безумно хотел убедиться, соответствуют ли слухи о развратности и изощренности королевы действительности. Нет, в моих личных качествах он не сомневался, помнил еще, сколько уговаривал меня нацепить страпон, но побывать в Павильоне по королевскому приглашению мечтал каждый половозрелый придворный. Странно было бы, если бы я упустила эту часть праздника. Следовало соответствовать.
Списками приглашенных тогда занимался бывший придворный маг лэрд Венделин. Сейчас он сидел в темнице, куда мне вовсе не хотелось спускаться. Поэтому я решила, не мудрствуя лукаво, попросить секретаршу Катарину принести мне пачку хозяйственных отчетов из архива. Мероприятие затратное? Затратное. Регулярное? Регулярное. Стало быть, на это дело отпускались средства, поставщики привозили товары, набирался персонал, согласный обслуживать гостей в минимальном количестве одежды. Элизия довольно консервативная страна и внешние приличия тут соблюдались весьма строго. Значит, слугам жалованье выплачивалось повышенное или премия выдавалась после клятвы о неразглашении.
После мероприятия проводилась, соответственно, генеральная уборка. Это все должно быть отражено в отчетах, значит, и список гостей может где-то затесаться, вместе со списком допущенных служащих. Почему нет? Гостям после вечеринки надо было отоспаться, значит, спальни во дворце приготовить, завтраком обеспечить и всем прочим.
Ну да, я зануда. Ну, не щупать же мне всех придворных ниже пояса и не спрашивать с придыханием, не желает ли он посетить приватную кинки-вечеринку? Придворные все поголовно согласятся, но расширение доступа к услуге или товару всегда чревато снижением качества. Венделин, помнится, тщательно подбирал гарантированно не болтливых, здоровых духом и телом, не склонных к жестокости и насилию мужчин, а дам, соответственно, веселых, не слишком скромных и стыдливых, из расчета три к одноу.
Заполучив списки, мы с Ромео несколько раз пробежались по кандидатам, выбрав наиболее подходящих. Штернблумов приглашать ни я, ни Ромео не горели желанием. Они и так сладенького уже накушались вместе с Примасом.
Конечно, первый советник будет ужасно недоволен. Но, к счастью, в этот день он уехал из-за каких-то важных политических дел на юг. Бал дебютанток его не интересовал ни в малейшей степени. Так что мы рассчитывали на несколько спокойных дней без вездесущего ока графа.
– Ты уверена? – с сомнением спросил Ромео, расстегивая ремень. – А вдруг не получится?
– Получится, – я решительно выдернула рубашку Ромео из штанов и залезла руками в теплое и горячее.
– Понежнее, дорогая супруга! – упрекнул меня Ромео.
Я опустилась на колени. Деликатный кашель заставил нас повернуть головы. Из темноты выступила длинная фигура в плаще и поклонилась, снимая капюшон.
– Простите великодушно, ваше величество, ваша светлость, – лэрд Гвеналь кусал губы в смятении. – Я не хотел оказаться в такой щекотливой ситуации и приношу свои глубочайшие извинения, что помешал. Просто настолько был счастлив получить приглашение, что поторопился сюда придти, как можно раньше…
– Вы кстати, – прервала я его излияния и встала, тщательно отряхивая юбку. Так и другие приглашенные скоро примчатся, а мы еще зачарованные двери не открыли. – Подойдите, прошу вас!
Я отошла, оставив расстегнутого Ромео возле стены. Мы находились в садовом Павильоне, который снаружи был просто ажурным строением с огромными окнами, куда свободно мог зайти любой желающий. Полная луна бросала сквозь частый переплет косые прямоугольники света на пол. Вот внутри помещения, вдоль кирпичной стены можно было бесконечно бегать по кругу, и так и не найти вход.
– Простите, – смешался лэрд Гвеналь, бросая жадный взгляд на расслабленную фигуру моего мужа, который задумчиво смотрел в потолок. – Не совсем понимаю…
– Так понятно? – я полностью стащила рубашку с Ромео, что вызвало непроизвольное сглатывание у лэрда Гвеналя. – Как можно его не хотеть? – Я демонстративно провела рукой по груди и животу Ромео.
– Прямо здесь? – не решался Гвеналь.
– Ну, а где? – возмутилась я и великодушно предложила:
– Если вы стесняетесь, я отвернусь.
Лэрд Гвеналь бросил на меня затравленный взгляд и облизнулся, глядя на обнаженный торс Ромео. Как бездомный голодный пес у дверей мясной лавки!
Я демонстративно отошла на два шага и отвернулась. Ну, может, и не ошиблись мы с этим партнером. Во всяком случае, он мог просто затаиться и наблюдать, а не нарываться на неприятности, обнаруживая свое присутствие в такой, действительно неудобный момент. Хотя бы не трус и готов к ответственности, это уже неплохо.
Сзади раздался шорох и тут же выдох и слабый стон Ромео. Я быстро глянула через плечо – дознаватель стоял на коленях перед Ромео и быстро двигал головой. Совершенно бесшумно, ни всхлипа, ни влажного чмоканья. Как это у него получается? Прекрасное лицо Ромео, отчетливо видное в лунном свете, напряглось, он схватил партнера за волосы, привлекая его ближе.
– Сейчас! – Ромео быстро оттолкнул недоумевающего Гвеналя, и с гортанным стоном спустил семя на стену.
Я метнулась ближе и тут же приложила свою ладонь к стенке.
– Получилось! – с восторгом наблюдала, как прорезаются в глухой стене высокие двустворчатые двери, и поспешила нажать на ручку. Дверь открылась, внутри стали разгораться магические светильники.
Ну, вот такой затейливый ключ был у Павильона, придворный маг лэрд Венделин в свою бытность прослыл большим шалуном, запечатывал вход не только собственной аурой, но и сами понимаете, чем.
Я оглянулась. Лэрд Гвеналь так и стоял на коленях с выражением детской обиды на лице.
– Ромео, что же ты не приглашаешь нашего… дорогого друга войти?
Ромео выдохнул и застегнул штаны, выравнивая дыхание.
– Простите, я вовсе не так груб, как могло показаться, это магические заморочки Павильона, – Ромео протянул руку, помогая лэрду подняться.
– Вы очень помогли, мы вам весьма признательны, – ухватила обиженного лэрда Гвеналя с другой стороны под руку и провела в Павильон. – У нас еще будет время для более обстоятельного знакомства, сегодня вы наш первый гость!
Лицо Гвеналя разгладилось, и он уже с откровенным любопытством стал озираться вокруг. Ромео взял его за руку и потащил к дальней стене, где на стеллажах висели, лежали и стояли разнообразнейшие предметы, придуманные изощренным мозгом для сексуальных забав. Я прошлась по помещению, придирчиво оглядывая, все ли в порядке.
