…Нэцкэ с Дефакто оставили меня посреди высокой травы на шезлонге. Протёртый временем купол зонта, под действием лёгких дуновений южного ветра, гипнотизирующе шевелился над моей головой…
Скоро мне как будто бы стало немного теплее и, несмотря на высокую траву вокруг, комфортнее. Оставшись наедине с собой, я, не заметив того, начала погружаться в дрёму.
Когда я открыла глаза, солнце уже клонилось к закату и обещало скоро убрать из этого дня свой последний розовый луч. Облака были окрашены именно в розовый, местами переходящий в красноватый цвет.
Слева от меня послышалось неестественное шуршание. Не поворачивая головы, я отправила в направлении звука свой взгляд и увидела рядом ещё одного незнакомца. Молодой парнишка лет шестнадцати, грязно-русые волосы, низкого роста, с немного чумазым лицом, ожидающе смотрел на меня светлыми глазами. Он сидел в высокой траве на одном из уже виденных мной кособоких табуретов и держал в руках сильно помятый полиэтиленовый пакет. Видимо, шуршание именно этого пакета и привлекло моё внимание.
– Как зовут? – всё ещё не поворачивая головы, востребовала у незнакомца имя я.
– Бум.
Бум. Ещё одно необычное имя. Нет, не имя. Прозвище.
– Я караулил тебя всё время, пока ты здесь спала. Я ведь часовой.
– Часовой?
– Ну да, это моя должность. Тут у всех есть своя должность.
– Где это “тут”?
– В Паддоке. – Снова Паддок. – Есть хочешь? – с этими словами парень вытащил из своего пакета неопознанное нечто и протянул это мне. Закрыв глаза, я гулко выдохнула и, опершись о скрипучие подлокотники шезлонга, заставила себя сесть лицом к собеседнику. Упираясь локтями в колени, я начала хмуриться: тело задервенело, мышцы ныли, в голове неприятно плескалась пустота – я снова забыла, как очутилась вне Подгорного города. Поющий поэт?.. Мигающие вывески фундаментального яруса… Апартаменты Конана… Коридоры… Но нет людей… В моих воспоминаниях их нет…
– Держи, – парнишка вновь протянул мне что-то. Открыв глаза, я увидела перед своим носом сэндвич, в реальность которого мне, почему-то, поверилось с трудом. Сначала я хотела обхитрить пустоту в своей голове – расспросить парня про то, что такое Паддок и где он находится, как я сюда попала и вообще про всё вокруг, – но увидев сэндвич вдруг испытала дикий приступ голода и сразу же забыла обо всех своих вопросах. Словно изголодавшийся зверь, я вырвала из рук парня предложенное мне подношение и вгрызлась в хлеб зубами.
– Спасибо, – уже сквозь хлеб прошипела я.
Парень добродушно хихикнул и, достав из зарослей кустов термос, стал наливать в его крышку что-то походящее на чай:
– Поосторожнее, не подавись. До ужина больше ничего нет, так что постарайся насладиться вкусом.
Я не прислушалась к совету. Умяла сэндвич за считанные секунды, после чего выпила весь термос, в котором оказался мятный чай. Я где-то слышала о том, что мята может разжигать аппетит, и тем не менее не остановилась, пока не допила напиток до последней капли.
– Сколько я провалялась без сознания? – уже отдавая пустую крышку Буму, первым делом поинтересовалась я.
– Ты попала сюда в девять часов вечера накануне. Нэцкэ сказала, что первый раз ты очнулась в полдень. Выходит, после проспала с часа дня до восьми часов вечера.
– Нэцкэ, Дефакто, Бум – странные имена. Прежде никогда таких не слышала. Это имена вообще?
– Вроде того… – парень замялся и опустил глаза. – Своих реальных имён мы не помним.
– Это как это не помните?
– Как-как… Как ты.
– Я помню своё имя.
– Да неужели? – скептически наклонил набок голову Бум, при этом слегка прищурив свои светлые глаза.
– Меня зовут Джекки.
Парень на мгновение застыл. Было видно, что он ошарашен моим ответом, будто в нём действительно было скрыто нечто шокирующее.
– Да ты только что выдумала себе имя, чтобы казаться крутой.
– Меня действительно зовут Джекки. Сокращённая форма от имени Жаклин. В переводе означает “та, которая обгонит”, “та, что вытесняет” или “та, что следует по пятам”, а в более простых вариантах – “обгоняющая”, “вытесняющая”, “преследующая”. Всё в одном смысловом значении. – Парень смотрел на меня с открытым ртом. – Что такое Паддок?
– Это место, – всё ещё переваривая информацию по моему имени, парень развёл руками вокруг себя.
– И что это за место? – сдвинула брови я.
– Мы сами не знаем.
Так, толку с этого собеседника будет маловато, хотя он, судя по всему, и не прочь поболтать. Имени своего он не знает, где находится не в курсе… Что он, в таком случае, вообще может знать?
– Когда ужин? – тяжело вздохнув, решила попробовать задать более простой вопрос я.
– Сразу после заката.
Я посмотрела на небо – солнце ещё окрашивало облака. В недрах желудка взревел зверь.
– А точнее?
– Через час.
Глава 4.
Ужин был скудным: перловая каша-размазня с пережаренным мясом, походящим на курятину. Я доедала вторую порцию, которую мне любезно предоставила высокая темнокожая девушка крепкого телосложения – её мускулы были размером с мои (то есть немаленькими), роста она была примерно моего (то есть достаточно высокая). На вид ей было лет двадцать пять. Красивый светловолосый парень, сидящий рядом с ней, обращался к ней по прозвищу Абракадабра.
Ужин проходил в странном месте: над головой висели сшитыми полупрозрачные и серые от грязи материи, между деревьев были подвешены гамаки, вокруг костра стояли деревянные ящики разной высоты, на которых все и расположились.
Коалиция оказалась достаточно крупной: десять человек. Восемь парней и всего две девушки – Нэцкэ и Абракадабра. Справляясь со своими порциями ужина, все без исключения пялились на меня с таким любопытством, словно я была не меньше как пришельцем, свалившимся с луны. Впрочем, таковой я себя и ощущала: подробностей своего попадания в это место я никак не могла вспомнить, очевидно, из-за бессознательного состояния, в котором оказалась здесь.
Я ела непринуждённо, без стеснения и зажимов, которые из-за моего присутствия явно переживали некоторые собравшиеся у костра. Уже доедая вторую порцию, но всё ещё не чувствуя насыщения, я ещё раз обвела всю компанию взглядом, чтобы оценить всех получше. На первый взгляд между ними не просматривалось ничего общего: все разных возрастов, расы и полов, каждый по-своему неординарная личность, что легко считывается по лицу каждого из них. Но на их лицах прослеживалось ещё кое-что. Неподдельное беспокойство. Вскоре я отметила, что их взгляды то и дело блуждают от самого высокого ящика, на котором никто так и не расположился, в сторону темноты, густой краской разлившейся над поляной и лесом. Мои мысли о том, что они кого-то потеряли или, быть может, ждут, вскоре подтвердили басовитые слова Абракадабры, внезапно нарушившей общую тишину, до сих пор благополучно продлившуюся целых пятнадцать минут:
– Что-то Дикой всё нет.
– Долго не возвращается, – быстро подтвердил слова девушки Дефакто, при этом поправив на носу очки, в стёклах которых отражались языки пламени, отлетающие от костра.
Над компанией снова повисло молчание, на сей раз ещё более напряженное – ещё чуть-чуть, и его можно было бы оценить на ощупь. Как вдруг где-то впереди, в непроглядной темноте послышался сильный хруст ветки. Бум сразу же встрепенулся и выкрикнул куда-то в ночь:
– Дикая, ты?!
Прошло несколько напряженных секунд, прежде чем из темноты прозвучал отчётливый ответ:
– Кому кроме меня вы ещё могли бы понадобиться, придурки?
От услышанного голоса внутри меня внезапно что-то щёлкнуло, но прежде чем я успела вспомнить, что именно могло спровоцировать этот щелчок, из темноты вынырнула и вошла в ареал исходящего от костра света девушка. Та самая сияющая девушка, которую я приняла за видение яркого сна, потому как среди членов коалиции до сих пор не видела её… Мои глаза округлились от лёгкого шока: значит она – реальный человек, а не порожденная моим замутнённым подсознанием мистификация?! Точь-в-точь такая же, какой я увидела её впервые, только кожа и волосы не источают фантастическое сияние. Одета во всё чёрное и обтягивающее крепкую фигуру, плечи округлые, бицепсы чётко очерченные, ростом не меньше метра семидесяти пяти, на вид лет всего лишь восемнадцать. И её интересные внешние данные вовсе не были навеяны мне наркотическим сном – она действительно была настолько внешне необычной, что я никак не могла перебороть себя, чтобы вовремя оторвать взгляд от её красоты, которую в мире до Первой Атаки люди обожали помещать на глянцевые обложки. Так это и есть Дикая? Тот член коалиции, прихода которого все собравшиеся у костра с таким тяжеловесным напряжением ожидали?..
Подойдя к пустующему высокому ящику, она бросила к ногам одного из парней связку из тушек куропаток. Парень с довольным выражением лица поднял птиц и начал рассматривать их с неподдельным любопытством.
– Сегодня восемь, – констатировала девушка, прежде чем парень закончил счёт. От услышанного все сразу же заметно повеселели. Вдруг добытчица бросила свой взгляд на меня – наши взгляды встретились. В её глазах читалось главенство. Не знаю, что читалось в моих, но при встрече наших взглядов я невольно моргнула. – Что, очухалась, Отмороженная?
Значит, Отмороженная… Неплохая попытка лишить меня собственного имени.
– Прежде ты называла меня пятидесятой, – заметила я, наблюдая за тем, как Дикая занимает самое высокое место, после чего опускает к своим ногам настоящие лук и колчан, наполненный стрелами, и принимает из рук Абракадабры большую порцию каши-размазни и пережаренного мяса.
– Пятидесятая – это обыкновенное числительное, Отмороженная. По твоему соображению Яр был бы не Яром, а двенадцатым, – она указала своей ложкой в сторону самого крепко сложенного из присутствующих парней, симпатичного светловолосого блондина, – а Вывод был бы у нас восемнадцатым, – с этими словами она указала на коренастого, коротко стриженного и сильно загоревшего парня.
– Что значат эти цифры?
– Очередь прибытия человека в Паддок, – очевидно, что хотя она и ставила себя таким образом, чтобы я сразу зарубила себе на носу, кто здесь главный, высокомерием она не страдала и страдать от него других не заставляла. – Паддок – место, в котором мы все застряли, наш временный дом, в который никто из нас не помнит, как попал. Временный он потому, что мы найдём способ выбраться отсюда, – она говорила безапелляционно, будто других вариантов попросту не существует. – Кстати, можешь нам великодушно помочь с нахождением выхода: помнишь как сюда влетела? Просветишь нас всех? – Теперь она ткнула ложкой в мою сторону.
– Нет, не просвещу, – спустя пять секунд неожиданной растерянности, разочарованно отвела взгляд в сторону я. В голове ощущалась каша похлеще той, которую я только что доразмазывала по своей тарелке.
Диалог прервался, Дикая приступила к своему ужину, все продолжили ждать. Ладно, единственный верный способ понять хоть что-то – продолжать спрашивать:
– Какая по счёту прибытия в это место ты? – с глубоким вздохом я вернула свой взгляд обратно к Дикой.
Собеседница произвела едва уловимый выдох и, упершись локтями в колени, при этом продолжая держать в руках тарелку, снова врезалась в меня безукоризненным взглядом лидера:
– Первая.
Такого ответа я не ожидала, хотя его и нужно было предполагать в первую очередь.
– Вас здесь только одиннадцать человек. Со мной двенадцать. Если я пятидесятая – где остальные тридцать восемь?
Взгляд Дикой буквально пронзал насквозь:
– Хреново слушались меня – и умерли.
А вот этот ответ не был очевидным. Я сразу же попыталась различить, прозвучал ли он с угрожающими нотами или всё же с предупредительными, но мои старания пошли прахом из-за решившего встрять в наш диалог Бума. Он обратился к Дикой:
– Тринидад, она помнит своё имя.
Он назвал её Тринидад?! Её так зовут?! Но ведь Тринидад – это, в отличие от Дикой, реальное собственное имя!
В ответ на заявление Бума в холодных глазах Дикой – или всё же Тринидад? – мелькнула заинтересованность.
– Ну и как тебя зовут? – с уточнением она обратилась не к Буму, а напрямую ко мне.
– Джекки.
– Джекки? – её брови задумчиво сдвинулись. – У тебя что же, мужское имя?
– Джекки от Жаклин, – вновь встрял Бум с разъяснением.
– Джекки от Жаклин, – хмыкнула Тринидад, продолжая упираться локтями в колени. – Мило. Но имя ещё нужно заслужить. Сечёшь, Отмороженная?
Час икс наступил: она интересуется вовсе не моим желанием или нежеланием носить, как и все здесь присутствующие, кличку. Она интересуется, признаю? ли я её лидерство. Призна?ю при всех – и я принята в Паддок, что бы этим словом ни обозначалось и чем бы на самом деле это ни являлось. Отвергну при всех её лидерство и рискую уже этой ночью из пятидесятой автоматически обратиться в тридцать девятую.
– Секу, – не скрывая сопротивления в голосе, прикусив нижнюю губу изнутри, я буквально заставила себя через силу выдавить сложный для себя ответ на кажущийся неподъёмным вопрос.
В ответ лидер коалиции вдруг прищурилась с эмоцией, которая меня сразу же заинтересовала: она посмотрела на меня с неподдельным любопытством, как на до сих пор неизвестного, впервые увиденного ею зверя. Взамен от меня она получила не менее сложный взгляд, который, впрочем, наверняка рассказал ей о том, что со мной ей не может быть и не будет просто.
Наше невербальное общение красноречивыми взглядами несвоевременно оборвал ещё один желающий общения, до сих пор молчавший член коалиции:
– Как для Отмороженной, она много ест. Придётся тебе, Дикая, ещё усерднее охотиться.
Эти слова сказал худощавый до костлявости парень лет двадцати трёх, имеющий серый оттенок кожи и отличающийся беспрерывно недовольным выражением лица. Волосы его были похожи на липкую чёрную смолу, свисающую до подбородка, нос был длинный и слегка приплюснутый, им он, почему-то, дышал громче всех присутствующих.
– Ну или мы посадим тебя на диету, – вдруг поставила на место выступившего парня Дикая, что стало для меня неожиданностью. Она что же, сейчас продемонстрировала всем, что единственная может прессовать меня? Или она была единственной прессующей всех и сразу?
– Я сама могу охотиться, – вдруг подала голос я, не понимая, зачем мне взваливать на себя какие-либо обязанности, если здесь и сейчас в мои планы входит только один пункт: свалить отсюда как можно скорее прямиком в сторону Подгорного города.
На моё высказывание шумно отозвалась Абракадабра:
– Ну да, конечно, можешь! Ага! – было ясно, что она посмеялась с моей решительности.
– А в чём, собственно, проблема? – слегка приподняла брови я, явно не понимая, что не так с моими навыками охоты, в качестве которых они все ещё даже не убедились, но с которых уже каждый из них ухмыльнулся себе в кулак.
– Ты стрелять-то хоть из лука умеешь? – вдруг обратился ко мне Дефакто.
– Из лука? Серьёзно? – мой взгляд упал на лук, лежащий в ногах у Тринидад. Это оружие хотя и выглядело здорово – аутентично – на действенное никак не походило, а на продвинутое так и подавно.
Голос вновь подал парень со слипшимися волосами:
– Вот вам и ответ. Дикая, тебе, похоже, всё же нужно усилиться, а то новенькая всерьёз объест нас, и помрём мы все с голодухи.
– Нет, Змееед, мы лучше всерьёз посадим тебя на диету за твой длинный язык, чем пожертвуем боеспособным новичком.
Боеспособным?.. Что это может означать? А этого бренчащего парня, значит, зовут Змееед.
Не отрывая взгляда от лука, лежащего в ногах Дикой, я спросила как будто у самой себя, но вслух:
