– А мои родители умерли.
Услышав свой голос, Маделен вздрагивает. Зачем она это сказала? Не успела извиниться, а Дезире уже стоит подле нее.
– Как это грустно. Бедняжка!
– Спасибо, – смутившись, отвечает Маделен.
Кажется, Дезире не заметила, что настроение в комнате сменилось, и радостно продолжает разговор:
– Рут рассказала, что ты играешь на фортепиано и поешь.
Маделен поправляет челку. Дома из-за высокой влажности воздуха волосы обычно лежат пышной копной, но здесь воздух, похоже, суше.
– Да, это так.
– Прекрасно! Тогда сможешь помогать мне с воскресной школой. Мы с детьми много поем.
Маделен кивает.
– Ты ведь, наверное, и в хоре поешь? – расспрашивает Дезире.
– Да, с шести лет.
Ей не хочется, чтобы Дезире видела, как мало у нее одежды, поэтому она подолгу возится с каждой вещью, одновременно пытаясь придумать, о чем бы спросить свою соседку по комнате.
– А сколько всего в церкви практикантов?
– Трое, – быстро отвечает Дезире. – Ты, я и Айно. Хотя они называют нас не практикантами, а адептами.
– Ладно, пусть так.
Дезире молчит и оценивающе смотрит, будто о чем-то раздумывая, потом понижает голос:
– Айно – милая, но все же я очень рада, что ты приехала.
Когда на парковке перед домом раздается шум, девушка, скользнув мимо Маделен, выглядывает в окошко.
– Пастор Линдберг идет.
Маделен, не понимая, что это означает, укладывает оставшуюся одежду в ящик комода, а Дезире хватает ее за плечо.
– Нам пора. Сейчас же.
Она встает перед Маделен, чтобы осмотреть ее, протягивает руку и проводит пальцем по едва заметному шраму на правой щеке.
От такого интимного жеста у Маделен возникает желание податься назад, но усилием воли она остается неподвижной.
– Откуда это? – спрашивает Дезире.
– Да так, лошадь лягнула.
Дезире серьезно кивает.
– Ты все равно красивая, – заявляет она, приглаживая волосы Маделен. – Вот так. – Открывая дверь, она весело восклицает: – Мы готовы!
Только что пустовавший зал собраний внезапно наполнился людьми, и они продолжают стекаться через настежь открытые двери. Некоторые усаживаются на выставленных в ряд светлых ротанговых креслах, другие беседуют, стоя вдоль стен. Стайка ребятишек гоняет мяч по паркетному полу, а в примыкающей к залу кухне две женщины накрывают кофейный стол. Приглушенные голоса и смех в зале сливаются в общий гомон.
Оглядываясь вокруг, Маделен смотрит на все широко раскрытыми глазами.
– Что происходит?
Дезире, которая на полголовы ниже Маделен, улыбается ей и ведет вглубь толпы прихожан. На подруге облегающее пышные формы платье длиной по колено.
– Просто короткая встреча. Пастор Линдберг на месте каждую среду, так что прихожане могут обсудить с ним, как прошла неделя. Большинство приходит немного посплетничать, – добавляет она, подмигивая.
Когда в зал заходит мужчина в белой рубашке и хлопковых брюках, народ замолкает. Маделен сразу понимает, кто это, и делает шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть его.
Пастор Линдберг, высокий загорелый мужчина, проводит уверенным жестом по светло-русым волосам, улыбаясь всем, кто стоит вокруг.
Приоткрыв рот, Маделен следит за тем, как он обходит зал. Похоже, пастор здоровается со всеми, кого встречает на своем пути, и всем подряд пожимает руки. Большинство прихожан улыбается в ответ, и видно, что вниманием пастора гордятся.
Дезире стоит с ней рядом, крепко сжав руки. С момента приезда Маделен она еще так долго не молчала.
– Он невероятный, правда? – шепчет Дезире, не спуская глаз с пастора.
Сейчас, когда они стоят так близко друг к другу, Маделен чувствует, что от соседки по комнате исходит сладковатый запах, медовый или цветочный.
С другой стороны комнаты она замечает Юнаса – он стоит, засунув руки в карманы. Пастор и его сын поразительно похожи друг на друга: то же вытянутое лицо и прямой нос. Статные, словно римские боги.
Маделен думает, каково быть сыном столь выдающегося человека. Наверное, приятно видеть, как все вокруг восхищаются твоим отцом. Она поднимает руку, чтобы помахать ему, но Юнас смотрит в пол и не замечает ее.
Пастор оборачивается и начинает двигаться в сторону Маделен, а она не знает, на чем остановить взгляд. Девушка чувствует, как на шее проступает пот, и вжимается в стену.
Пастор Линдберг останавливается перед ней и смотрит прямо в глаза.
– Приветствую! Ты – новая девочка из Шарлотсвилла? – произносит он, улыбаясь уголком рта.
– Да, Маделен, – выдавливает она.
Пастор протягивает руки, одной крепко пожимает ее ладонь, а другой приобнимает ее.
– Маделен, – повторяет он. – Это я, пастор Линдберг. Моя жена говорит, что ты музыкально одарена. Мечтаю услышать, как ты поешь.
Девушка не знает, как ответить. Из-за большого скопления людей в зале не хватает кислорода, она пытается набрать в легкие побольше воздуха.
– Это правда, – вставляет Дезире, хотя Маделен не взяла при ней ни единой ноты.
Пастор вновь улыбается, и Маделен чувствует, как пол уходит у нее из-под ног.
– Привет, Дезире, – здоровается он мимоходом, потом, бросив последний взгляд на Маделен, отпускает ее руку и направляется к следующему человеку.
Когда пастор отошел достаточно далеко, Дезире подвигается еще ближе к Маделен.
– Ты понравилась ему, – шепчет она.
Маделен все еще стоит, прижавшись к стене. Она чувствует себя воодушевленной и истощенной одновременно.
– Правда?
– Конечно, теперь ты – часть семьи.
Маделен смахивает упавшую на глаза прядь волос. Ей нравится мысль о том, чтобы стать частью чего-то большого.
Чувствуя, как Дезире тянется к ней, Маделен берет ее за руку как раз в тот момент, когда пастор обнимает пожилую женщину в инвалидном кресле и стоящая вокруг толпа взрывается аплодисментами.
9
Суббота, 8 июня
Эви сидит у кухонного стола с кроссвордом дня. «Мизантроп, – читает она. – Девятнадцать букв».
В 15.55 выйдет новый морской прогноз погоды. Тикают кухонные часы, стрелки медленно ползут вперед, и Эви смотрит на рисунок над кофеваркой. Если присмотреться к ярким штрихам, можно различить двух держащихся за руки человечков.
Эви вздыхает. Она столько смотрела на этот рисунок, успевший стать частью интерьера, что опасается однажды вдруг перестать его замечать.
За окном Эви видит незнакомую женщину. Сдвинув очки на кончик носа, внимательно рассматривает ее. Незнакомка – женщина среднего возраста, но волосы у нее подстрижены по-модному: с одной стороны короче, с другой – длиннее, и выглядят блестящими и чересчур пышными.
Эви усмехается. Что за неугомонные люди? Ну какой смысл так изощряться с волосами? Уж стареешь – так старей, возраст все равно не скроешь. Она сама всю жизнь проходила с одной и той же прической, и ничего.
Поняв, что женщина направляется к ее дому, Эви спешит. Она совсем не в настроении с кем-либо разговаривать сегодня, особенно после того, как Мариан испортила ей утро.
Хромая, она торопится в прихожую, чтобы запереть дверь на замок, и успевает повернуть ключ в замке как раз перед тем, как слышит голос за дверью. Решительный стук отзывается эхом во всем доме, и Эви отступает на шаг назад.
– Ау, кто-нибудь дома?
Эви не отвечает, но женщина все равно продолжает стучать.
– Я хотела поговорить с вами о Маделен Грей.
Внезапно обессилев, Эви прислоняется к стене. Она очень давно не слышала этого имени.
– Я хотела бы задать пару вопросов, – не унимается голос.
Слишком поздно, думает Эви. На тридцать лет опоздали.
– Уйдите прочь, – в конце концов говорит она.
Эви слышит, как женщина по ту сторону двери делает несколько шагов. Гравий шуршит у нее под ногами, но она не ушла.
Чувство неприязни охватывает Эви; опустив глаза, она видит, что у нее трясутся руки.
– Ну, пожалуйста, – повторяет женщина. – Я займу всего несколько минут вашего времени.
В матовом стекле появляется женское лицо. Эви вскакивает. Ей кажется, будто кто-то обхватил ее за шею и душит. Пытаясь глотнуть побольше воздуха, она хватается за ворот свитера.
– Уйдите прочь, – вновь шепчет она, но, когда женщина не уходит, что-то обрывается внутри. Эви отпирает замок и настежь распахивает дверь.
Женщина на крыльце делает шаг назад. Она выглядит ошеломленной, будто не понимает: если стучаться в дверь, есть шанс, что кто-нибудь все-таки откроет.
Эви уставилась на нее.
– Прочь! – шепчет она.
Женщина неуклюже протягивает вперед руку в примирительном жесте.
– Только дайте мне рассказать…
– Не приходите сюда больше, – прерывает ее Эви и трясет головой. – Вас здесь не ждут! – На последней фразе голос срывается на крик, и она захлопывает за собой расшатавшуюся дверь.
Еще пару минут женщина стоит на месте, потом Эви слышит, как она уходит восвояси. Эви тихо опускается на пол, тяжело дышит и трет глаза.
Подходит кошка и начинает ластиться к хозяйке. Запустив руку в мягкую шерсть, Эви кончиками пальцев ощущает тепло. Ей не хочется думать о том, что произошло, просто нет сил.
Устроившись на хозяйских коленях, кошка переворачивается на спину; Эви закрывает глаза. Боль сдавила грудь, будто свело мышцы, и Эви напрягается, чтобы наполнить легкие воздухом.
Саба урчит и потягивается, чувствуя себя в тепле и безопасности, она скользит по ногам Эви, которая осторожно чешет кошке затылок.
– Вот так, – говорит Эви. – Ничего страшного. Все будет хорошо.
Руки все еще трясутся, и она, опускаясь ниже, ложится на пол. Пытается успокоить бешено бьющееся сердце, замедляя дыхание, но пока мысли кружатся в вихре, ничего не выходит.
10
Патрисия медленно идет обратно в отель. Веки налились тяжестью, и ее накрывает волной бездонной усталости. Шок от встречи с женщиной из серого дома еще не прошел. Непонятно, почему Эви так разволновалась, но Патрисия подозревает, что такое странное поведение должно иметь под собой основания.
Увидев куст бархатистых красных роз, останавливается понюхать. Маделен любила цветы и много раз пыталась высадить розы на ферме в Мил Крик, но они не выживали в засуху.
Патрисия вздыхает. Что она, собственно говоря, ожидала? Что кто-то из прихода внезапно вспомнит некие подробности о Маделен, о которых раньше забыли ей поведать? Или что человек, отправивший ей цепочку, проявит себя?
Подходя к гостинице BB&B, она видит, как Мона с дочерью на веранде что-то пристраивают к стене снаружи здания. Конструкция похожа на большую кормушку для птиц с полками, а на скамейке внизу лежат стопки книг.
