– А вы не хотели бы поехать со мной? – вдруг смело предложила я, даже не предполагая реакцию девушки на свои слова.
Может, это вообще покажется ей неподобающим. Но теперь мне приходилось порой действовать и говорить на свой страх и риск. Не отмалчиваться же постоянно. Но, вопреки моим опасениям, Лаура вдруг перестала протирать полотенцем стол и посмотрела на меня недоверчиво.
– А вы можете взять меня с собой?
– Могу, – уверенно заявила я, хоть понятия не имела, получится
ли это на самом деле.
Что ж, придётся теперь донимать Хилберта, пока не сдастся. Возможно, удастся помереть раньше, чем это случится.
Только дожидаться, пока я спущусь к завтраку, йонкер не стал. Пришлось наведаться в его комнату, которая оказалась и правда гораздо чище и просторнее моей, да ещё и убрана побогаче. Вот же жук здешний хозяин. Как его? Мэниэр Зангер. Ведь ван Берг попросил лучшую комнату для меня. Впрочем, ладно. Ночь прошла не так и плохо, если отбросить бессонницу.
Хилберт, уже собранный в дорогу, внимательно выслушал моё предложение взять Лауру в качестве компаньонки, поразмыслил над ним немного – и совершенно неожиданно согласился.
– Вам и правда не помешает женское сопровождение, – проговорил безразлично, отворачиваясь, словно видеть меня слишком долго было для него тем ещё мучением. – Я договорюсь с мениэром Зангером. Думаю, он отпустит девушку без возражений. Пусть собирает вещи, если ей есть, что собирать.
Окрылённая маленькой победой, я вернулась к себе. И совсем скоро мы снова тронулись в путь. Кроме Лауры, в карету ко мне снова сел Алдрик – и тут же оглядел девушку так хмуро, что та едва в комок не сжалась.
Свежие лошади несли карету быстро, всадники всё так же окружали её, как будто опасались, что на нас кто-то ещё нападёт, либо что я могу выброситься из экипажа на полном ходу. Думается, в глазах ван Берга обе эти возможности казались одинаково вероятными. Но бежать мне не было никакого резона. Как ни крути, а до имения своего, прости господи, будущего мужа надо было добраться. Там разузнать что-то будет гораздо больше поводов, если меня сразу не запрут где-нибудь.
Я смотрела в окно на ровную полосу бескрайнего осеннего поля, которым сменился мрачноватый лес после Моссхила, и
пыталась поверить и осознать то, что случилось. Эти размышления и тревожили, кажется, но и сменялись постепенно пустотой безысходности. Я ничего не знаю. И как ни мало я раньше поддавалась течению жизни, позволяя ему нести меня абы куда, а сейчас просто не было другого выхода.
Я вздрогнула от истошного ржания лошади. Мужчины, которые всё это время спокойно переговаривались, вдруг заговорили громче.
– Мениэр ван Берг! – воскликнул кто-то из них.
Беспорядочный топот копыт сменился глухим стуком упавшего тела. Карета остановилась. Алдрик вскочил с места и вывалился наружу, едва не сорвав дверцу кареты резким ударом по ней.
– Что с ним? – рявкнул так, что Лаура вздрогнула.
Я быстро перебралась по дивану к распахнутой дверце и выглянула наружу. Хилберт лежал у ног тревожно переступающего на месте коня, показалось, совсем бездыханный. Но я моргнула несколько раз и всё же увидела, что грудь его вздымается мелко и часто, как будто он запыхался. Распахнутые глаза его смотрели перед собой, опрокинутые будто бы в какую-то темноту.
– Он просто упал, – растерянно пробормотал один из мужчин.
Они
один за другим спешивались и подходили ближе. Только кучер оставался на своём месте. Алдрик опустился на колени перед йонкером, склонился, всматриваясь в его лицо.
Приложил ладонь к его лбу, чуть надавил, задержал соприкосновение – и разомкнул резко.
– Дерьмо, – выругался сквозь зубы.
А тело Хилберта вдруг скрутило одной большой судорогой. Он выгнулся, а потом
скорчился, и по коже его пополз нехороший иссиня-серый оттенок.
Алдрик обернулся и вперился в меня почти безумным взглядом. Встал резко, и я только успела заметить, как протянул руку. Крепкие, будто стальные, пальцы вцепились в запястье. Рывок – и я едва кубарем не слетела со ступенек экипажа. В боку снова пыхнуло острой болью.
– Что вы делаете?! – возмутилась, пытаясь мыслями поспеть за движениями мужчины.
– Вы Ключ Воли. Успокойте его.
Алдрик схватил меня за шею ниже затылка и толкнул вниз.
Больно натянулись распущенные по спине волосы. Я неловко качнулась вперёд, взмахнув руками. Мужчина надавил сильнее – и рухнула на землю рядом с ван Бергом, едва успев упереться в неё ладонью.
– Я не понимаю!
Стражи зашумели, кажется, осуждая меня. Но я и правда совсем не понимала, что от меня хотят. Как я должна успокоить Хилберта, который сейчас походил на эпилептика в буйной стадии? Алдрик присел рядом, вцепился в меня яростным, недоумевающим взглядом.
– Вы издеваетесь?
Я не издевалась ни капли – и от этого мне становилось до икоты жутко. Алдрик смотрел на меня с ожиданием и злостью. Они все смотрели так, будто я должна была на их глазах обратить воду вином. Они были уверены, что я умею это делать.
– Я не та, за кого вы меня держите, – сорвалось с губ раньше, чем я успела осознать. – Не Паулине дер Энтин.
Это могло обернуться катастрофой. Или концом света – не знаю. Но Алдрик приподнял бровь и оглянулся на кого-то из мужчин.
– Не пытайтесь выкрутиться, – он схватил меня за плечи, встряхнул так, что под рёбрами будто серпом резанули. – Это не потребует от вас больших усилий. Лёгкое воздействие. А намеренно навредите йонкеру, и Маттейс с вас шкуру спустит. Сначала заберёт то, что купил, а после спустит. Кусками.
Громкий стон извивающегося на земле Хилберта заставил на него взглянуть. Его черты как будто расплывались, искажались, принимая другие формы. Сердце толкалось в груди рвано и так быстро, что казалось, будто и я сейчас рухну в конвульсиях рядом с йонкером.
По-прежнему не приходило понимание, что я вообще должна сделать. А мои слова о том, что я не Паулине, Алдрик и вовсе как будто не услышал – и, наверное, сейчас я была этому уже рада. Повинуясь какому-то смутному наитию, я опустила руки на судорожно вздымающуюся грудь Хилберта, ощущая сквозь одежду, насколько тверды его напряжённые мышцы. Провела вверх, удивляясь тому, что и правда будто почувствовала что-то. Словно натянутую внутри него струну, которая лезвием резала его на части, рушила преграды. Пальцы пробежались по раскалённой коже его широкой шеи вверх – по щекам, по изгибу резких скул. И только сейчас, в этот миг, я поняла, насколько он красив. Несмотря на то, что лицо его было изломано страданием.
Чтобы не отвлекаться, прикрыла веки. Йонкер вздохнул рвано и задышал как будто спокойнее. Я остановила ладони на его висках, чуть надавила пальцами – и огненная струна ослабилась. Хилберт замер, неподвижно распластавшись на земле.
А затем
вдруг дёрнул головой, сбрасывая мои руки. Я открыла глаза и опустила на него взгляд. Жутковатый цвет кожи сошёл – теперь он был просто бледным. Мы смотрели друг на друга несколько мгновений. Пережитая им боль колола меня, ранила изнутри грубой наждачной бумагой. Всё шоркала и шоркала до крови. До ссадин. А Хилберт молчал. И всё ведь понимал: что я ему помогла – но, похоже, даже одно слово благодарности было для него сродни насилию над собой.
– Этого вы от меня хотели? – Я повернулась к Алдрику, вставая.
Кто-то из собравшихся кругом мужчин поддержал меня под локоть.
– Этого, – согласился тот. – И ни к чему было истерить и отпираться.
– Кто из нас двоих тут истерил, так это вы.
Я выдернула локоть из мягкой хватки чужих пальцев и вернулась в карету.
Пусть дальше разбираются со своим припадочным йонкером сами! Но прежде чем совсем скрыться в недрах экипажа, я
обернулась – и встретилась взглядом с Хилбертом, который уже сел. Тот дёрнул желваками и отвернулся, отмахиваясь от поданной ему одним из соратников руки.
Лаура уставилась на меня испуганно и недоверчиво, но благоразумно не стала отпускать никаких комментариев. Думается, её это всё касалось в последнюю очередь. Зазвучал тихим рокотом хриплый голос ван Берга – и от него по спине понеслась прохладная дрожь. Я устроилась на сидении удобнее, ожидая возвращения Алдрика, и только после этого осознала, наконец, что случилось. Ведь и правда смогла остановить странный и пугающий приступ Хилберта. Что самое интересное – толком не поняла, как такое произошло. Словно не владела собственным телом – хотя надо признать, что оно ведь и правда не моё. Но как будто из подсознания вырвалось что-то, что помогло мне справиться с задачей. Вот уж верно говорят: глаза боятся, а руки делают.
Скоро мужчины снова расселись по лошадям. Резкий приказ уже совсем пришедшего в себя Хилберта тут же заставил всех тронуться с места. Алдрик заскочил в карету уже почти на ходу. Плюхнулся на свое место и, обдав меня кипящим взглядом, отвернулся.
Глава 3
Я уставилась в окно бездумно, не желая обсуждать сделанное ни с Алдриком, ни с самой собой. Вид за окном кареты, однообразно бесцветный и ровный, как проведенная бурой краской по листу полоса, успокаивал, даже убаюкивал. Похоже, здесь почти всегда скверная погода на грани ненастья. Так же, как и вчера, тянулись туго сбитые тучи по небу. Дождь то ли накрапывал, то ли нет: не разобрать в прозрачной мути. Но скоро что-то начало неуловимо меняться. Будто изогнулся горизонт. То лежала по обе стороны от дороги ничем не примечательная равнина с редкими островками деревьев вдалеке, а тут вдруг выросли срезанные будто бы огромным садовником верхушки горной гряды. Она всё увеличивалась, приближалась, наползая на сумрачное небо. Мелкие жёлтые цветы, что росли на лугу у подножия гранитных громад, выглядели совсем беспомощно на их фоне. Да и я почему-то почувствовала себя такой же маленькой и слабой.
Нет, Поля, надо собраться! К тому же ты, похоже, обладаешь здесь немалыми силами, а потому можно подумать, как они могут пригодиться. Знать бы ещё их суть…
Но в груди и вовсе что-то дрогнуло и затряслось, словно листок на ветру, когда я разглядела, что на вершине неровного холма, который окружали по обе стороны горные стены, стоит замок – издалека его можно было принять за каменный пик. Высокая башня его тонула в низких тучах, которые как будто закручивались вокруг её вершины водоворотом, в стороны уходили массивные стены с рядами небольших окон. Они тянулись застывшим водопадом и сливались с опорой холма, который и держал его на себе. А потому казалось, что эта махина выросла прямо из него.
– Это Волнпик, – раздался у меня над головой мужской голос.
Я перевела взгляд на Алдрика. Тот разглядывал меня спокойно и внимательно. И что можно было сказать на это? Что я таким его себе и представляла? Или никогда не видела ничего подобного? Может, здесь каждый второй замок такой – и нечему удивляться. Но в глазах Алдрика стояло настолько странное выражение, что вмиг стало понятно: Волнпик такой один. И думается, возможность попасть сюда нельзя расценивать как самую большую удачу в жизни.
Лаура тоже застыла, приоткрыв рот, почти высунув голову в окно. Похоже, и она бывала здесь впервые, даже мимо никогда не проезжала, хоть и жила не так далеко.
Дорога понеслась прямо к подножию холма. Лихо изогнулась, взбираясь на него совершенно немыслимым образом: никакого пути к замку издалека разглядеть не удалось. А он, оказывается, был, только скрытый каменными выступами и чахлыми, поросшими по краю обрыва кустами, которые едва цеплялись корнями за ненадежную опору. От того, как качалась и вертелась по витиеватой тропе карета, меня начало мутить. Помнится, на серпантине по дороге в Сочи когда-то было то же.
Я откинулась на спинку, стараясь дышать глубоко и ровно, но так и чувствовала, как ползёт по лицу зелень. Скудный полдник, который случился уже довольно давно, опасно закачался в желудке. Того и гляди попросится назад.
– Вам нехорошо, мейси? – обеспокоенно спросила Лаура.
Кажется, она чувствовала себя нормально, как и Алдрик. Я улыбнулась и махнула рукой: мол, не стоит беспокоиться. Сказала бы хоть слово – и меня точно вырвало бы. Слава богу, скоро эта пытка закончилась, и карета в сопровождении всадников въехала через огромные, как для слона, ворота на широкий, огороженный со всех сторон высокими стенами двор. Интересно, зачем такая защита замку, который стоит один, как перст, посреди безлюдных просторов, зажатый со всех сторон горами?
Пустой, казалось бы, двор тут же ожил. Высыпали, словно горошины из прорвавшегося мешка, слуги. Захлопотали вокруг вещей, что были закреплены на запятках кареты. Будто сами по себе открылись дверцы. Первым вышел Алдрик, помог спуститься Лауре с той стороны, что была скрыта от крыльца. А передо мной возникла уже знакомая ладонь Хилберта. Наверное, он сам решил проконтролировать, не затерялась ли я где-то в недрах экипажа. Какой тягостный надзор.
От мысли, что придётся дотронуться его руки, внутри что-то дёрнулось. Слишком свежими были воспоминания о соприкосновении с его кожей недавно. И, наверное, я боялась вновь ощутить нечто подобное. Да куда денешься. Пришлось принять помощь, но как только я спустилась, тут же высвободилась из его хватки. Придержала подол тяжёлого шерстяного платья и подняла голову к пику башни замка, который было видно и отсюда. И в то же время не видно – за тяжёлым маревом туч.
– Впечатляет? – Хилберт не поторопился уйти и проследил за моим взглядом. – Все в нашем антрекене и далеко за его пределами хоть раз в жизни да слышали о Волнпике. Но никто не хотел бы увидеть его воочию. А уж тем более поселиться здесь. Наверное, и вы молили Хельдера Светлого, чтобы никогда здесь не оказаться. Верно?
Я медленно повернулась к нему и наткнулась на холодную улыбку не только на его губах, но и в глазах, вокруг которых вдруг обозначились мелкие морщинки. Он издевался и упивался тем, что мне нечего было на это ответить. Только не знал причину, по которой на самом деле я хранила молчание.
– Я никому не молилась, – словно кто другой сказал за меня. Но взгляд Хилберта, такой возмутительно снисходительный и ехидный, просто не дал мне возможности оставить его слова и вовсе без внимания. – Просто не думала даже, что когда-то здесь окажусь. Знаете, а вы с ним похожи, мениэр ван Берг.
– И чем же? – Он, кажется, даже слегка удивился.
– Выглядите солидно и гордо. А на самом деле всего лишь одинокая куча камней на краю мира. И пока доберёшься до вашей сути – стошнит десять раз.
Он рассмеялся, чем поверг меня в состояние близкое к шоку. Я, признаться, уже успела подумать, что этот мужчина смеяться вообще не умеет. И даже простая улыбка вызывает у него физическую боль. Его лицо невероятным образом преобразилось – и даже дыхание перехватило от того, как он был хорош в этот миг. Бывают люди, которые лучше бы вообще не смеялись никогда, а бывают такие, которыми можно любоваться. Так вот, Хилберт ван Берг неожиданно для меня оказался из последних. Я стояла, наверное, как идиотка, не сводя взгляда с него и не понимая: да что такого случилось, что меня так пришибло? Но йонкер смолк – и всё волшебство осыпалось. Снова его взглядом можно было замораживать рыбу. Причём замораживать очень быстро.
– Любопытное сравнение, мейси, – снова заговорил он серьёзно. – Может, вы и правы. Я стал похож на этот замок отчасти. Потому как жил в нём довольно долго, и в черты моего характера и во внешний вид легли следы этого места. Волнпик способен менять людей. Этого у него не отнимешь. Но оказался я здесь вместе с отцом по вашей прихоти, если время ещё не стёрло милостиво сей эпизод из вашей памяти. Оказался несправедливо. За что и вам досталось возмездия.
Да что я вам сделала? – так и бился в голове вопрос. И как ни хотелось его задать, а приходилось молчать снова и снова.
– Хилберт! – сочный басовитый возглас оборвал напряжённую нить нашего с йонкером зрительного контакта, когда мы, кажется, уже сожрать друг друга готовы были. – Вижу, ты не слишком-то торопишься оказать аарди дер Энтин подобающее гостеприимство. Все уже внутри, а вы всё ещё стоите здесь. Начинается дождь. Промокнете.
Я повернулась к мужчине, который подобрался к нам так незаметно. Но, наверное, просто мы с Хилбертом не способны были ничего замечать, оглохнув и ослепнув на эти несколько мгновений.
Да тут пришлось опешить ещё больше – от силы тяжёлой харизмы, что ударила меня в грудь, как только я увидела очередного незнакомца. Не зря опасалась его. Вот не зря! Мне даже не надо было представлять того, кто стоял сейчас передо мной. Высокий и широкоплечий, породистый: каждая твёрдая черта его лица выдавала древность рода и силу крови. Я ничего в этом не смыслила, но чувствовала всеми трепещущим фибрами души. Несмотря на то, что мужчина уже шагнул за черту среднего возраста, ему удалось сохранить и отличную фигуру, и аристократичную стать. Волосы с лёгкой проседью касались плеч, подчёркивая ненастное чернёное серебро глаз – таких же, как и у сына. Пожалуй, он мог бы сойти за тайную мечту порядочного количества девиц-любительниц-постарше-и-поопытней. В общем, даже близорукий сразу распознал бы в этом человеке отца Хилберта – Маттейса ван Берга.
– Мениэр ван Берг, – неведомо как сориентировалась я и даже поклонилась немного, стараясь всё же выказать ему уважение, хоть и не представляла, как он сам относился к Паулине, а значит, и ко мне.
К моему облегчению, похоже, старший ван Берг не испытывал к своей невесте такой страшной неприязни. А может, просто старался быть вежливым – и это порядочно злило его сына.
– Мейси дер Энтин, – он тоже наклонил голову. – Мы, кажется, уже договорились: в виду того, что вы моя невеста, я могу называть вас просто Паулине.
– Запамятовала, простите, – я улыбнулась натянуто и шагнула вперёд.
Маттейс сразу подхватил меня под локоть, сжал слегка – и направил коротким толчком дальше, весьма отчётливо давая понять, кто здесь хозяин. Не семья, а львиный прайд какой-то. Я и хотела вырваться, но пока не стала. Чтобы понять, как вести себя дальше и какие возможности у меня есть для освобождения, нужно узнать отца и сына ван Бергов получше. А присматриваться удобнее всего из засады. И не глупить, чтобы не усложнить своё положение ещё больше.
Хилберт, кажется, постоял ещё немного позади, а потом пошёл следом, сохраняя дистанцию. Маттейс проводил меня до огромной двустворчатой входной двери, украшенной красивой, выпуклой резьбой. Я успела разглядеть её совсем немного: на ней были изображены какие-то сцены охоты или сражений – а затем оказалась в сумрачном и чуть промозглом нутре замка.
В каменном чудовище под названием Волнпик оказалось совсем не уютно. Не сказать, что я слыла особой впечатлительной и склонной к фантазированию, но будто почувствовала недобрую волю замка, только ступив через его порог. Словно он не был рад вообще никакому живому существу, что в нём обитало. Хотелось заскулить, как напрудившему лужу щенку, и спрятаться под креслом. Только воля так же держащего меня под локоть Маттейса ещё удерживала от столь постыдного и эксцентричного побега.
– Можете чувствовать себя здесь, как дома, – с лёгкой улыбкой в интонации проговорил старший ван Берг, слегка ко мне склонившись.
Казалось, он хотел, чтобы это услышала только я, да идущий следом Хилберт громко хмыкнул, и даже представилось ясно, как страдальчески закатил глаза. Я взглянула на Маттейса с громадной долей недоверия: шутит или правда считает, что здесь вообще можно ощущать себя на своём месте? Каменные серые стены Волнпика как будто раздавить хотели – какой уж тут дом… Но в глазах йонкера почудилась злая насмешка: зря я даже на миг поверила в то, что он относится к Паулине с большей благосклонностью, чем сынок. Он такой же. Ровно такой же, как и тот – только научился прятать истинные чувства за маской приветливости. Научился быть мудрее и терпимее, но если приглядеться – те же мысли и тот же пренебрежительный взгляд.
– Вряд ли я когда-то смогу себя здесь почувствовать своей, – я усмехнулась, поняв вдруг, какие отношения связывали владелицу тела с обоими мужчинами дома ван Бергов.
– Это будут исключительно ваши проблемы, – раздался за спиной голос Хилберта.
Вот уж лучше бы помолчал. Я хотела ответить что-нибудь уничтожающее, но младший ван Берг наконец свернул в каком-то переходе замка и избавил меня от своего присутствия. Правда, легче стало не слишком.
– Думается, выбора у меня уже нет… – вздохнула я, выждав трагическую паузу.
– Почему же? – издёвка в тоне Маттейса стала отчётливей. – Только, думаю, аукцион для вас – перспектива не лучшая, чем стать моей женой добровольно и хотя бы попытаться прижиться в этом доме, – уже мягче добавил он. – Повторюсь, вы очень ценный для всех, и в том числе для Короны, Ключ. Разве хочется вам стоять, как на рынке, и продавать себя какому-то Стражу наряду с девицами, что несут в себе только жалкие крупицы Знака?
Я почти застонала от тяжести новых знаний. Из его слов не удалось понять почти ничего. Только то, что, откажись от свадьбы с ним, и меня продадут, как какую-то вещь – и ещё неизвестно, куда я попаду.
Мы прошли по обширному залу из одной части замка в другую – их отделяли друг от друга массивные двустворчатые двери. Навстречу нам не раз, кроме слуг, попались и мужчины, судя по виду – Стражи. Если я научилась распознавать за время пути в Волнпик. Любопытно, откуда им взяться здесь в таком количестве? Неужто охраняют семейство ван Бергов?
– Почему здесь так много Стражей? – не удержалась я от вопроса.
Маттейс проводил взглядом очередного мужчину, который почтительно ему поклонился, и пожал плечами, будто в этом не должно быть ничего удивительного.
– Последнее время брешь пропускает всё больше тварей. Потому сюда стянуты многие силы. Конечно, не многим хочется служить в Волнпике, – он усмехнулся одним уголком рта. – Но деваться сейчас некуда. Не беспокойтесь, вашей сохранности среди них ничего не угрожает.
