Его прощальные слова были короткими и безразличными.
– Еще раз попадешься с порошком, я не стану тебя спасать. Оставлю гнить в тюремной камере.
Он не соврал.
В следующий раз он меня не спас.
Глава третья
Джианна
22 года
Октябрь 2013
Темнота. Чернильная и неизменная, она просачивалась в мое сознание.
Я часто пряталась в ней от реальности, обретала покой среди безумия. Но на этот раз она шептала мне – говорила не просыпаться сейчас, не просыпаться никогда. К сожалению, пронзительный звук, доносившийся издалека, был гораздо громче этого шепота. Я приоткрыла глаза и сразу же закрыла их обратно, потому что голову пронзило острой болью.
Дзззынь. Дзззынь.
Я со стоном перекатилась на бок, положив руку на его обнаженную грудь. Что-то щелкнуло в моей голове, словно фрагмент пазла встал на свое место.
Дзззынь. Дззззынь.
Растопырив пальцы, я провела ладонью по его груди.
Слишком горячая. Слишком гладкая. Что-то тут не так.
Дзззынь. Дзз…
– Какого дьявола ты здесь шумишь? – пробурчал мужской голос.
Кровь, вены, сердце – все внутри меня покрылось льдом, и мир вокруг раскололся на части.
Я распахнула глаза, так как боль в голове померкла в сравнении с новой, более сильной, расцветающей в груди.
Воспоминания замелькали перед глазами как кинокадры. Мое платье на полу. Полоска света сквозь занавески. Обнаженная кожа. Моя. Его.
Я натянула на себя одеяло, чувствуя, как в животе скручивается тошнота.
Он закончил разговор, бросил телефон на прикроватный столик и закрыл глаза. Спустя пару секунд повисшего в воздухе напряжения он снова открыл их и посмотрел на меня. Мы пялились друг на друга, и раскаленная тишина растекалась по моей коже.
– Господи, – пробормотал Нико и снова закрыл глаза.
Я свесилась с кровати, и содержимое моего живота оказалось на полу. Кислота жгла горло, пока я вытирала рот тыльной стороной ладони.
«Позорище».
«Ничтожество».
«Как тебя любить такую?»
«Шлюха».
«Ничего не было».
«Ложь», – прошептала в ответ темнота.
Я чувствовала отпечатки по всему телу – руки, зубы, губы, – они ползали по моей коже и разрывали душу когтями из горечи и металла.
Открыв глаза, я уставилась на использованный презерватив на полу.
В ушах звенело, легкие отказывались работать, я не могла дышать. Вцепившись в простынь, я чувствовала, как паника рвется из груди.
– Джианна…
– Я все ему отдала, – всхлипнула я. По моим щекам катились слезы.
– Черт, – пробормотал Нико, вылезая из кровати и натягивая боксеры. Он поднял с пола мое платье, но тут же бросил обратно, обнаружив, что меня вырвало на него.
– Я была девственницей, когда вышла за него. Я была ему верной.
– Я знаю.
Вчерашние воспоминания мстительно вернулись. Наша комната. Мой муж. Она. Та, кого я считала семьей. Я всегда знала, что у него были другие женщины… Но почему она? Предательство пронзило мою грудь, оставив глубокую и ноющую рану. Слезы катились по губам и оставались солью на языке.
– Но этого было недостаточно, – прошептала я.
«Меня всегда недостаточно».
– Моему отцу никогда и ничего не бывает достаточно, Джианна, – сказал Нико. – И ты это прекрасно знаешь.
Горло сдавило, когда он отвернулся взять рубашку из ящика комода, потому что в его движениях иногда так легко было увидеть Антонио.
Я любила своего мужа – мужчину, который не любил меня. Конечно, можно было винить агента Аллистера за то, что он заронил эту мысль год назад, но так или иначе боль привела меня сюда. К сыну моего мужа.
Паническая атака усилилась, не оставляя в легких воздуха.
– Как это вообще вышло?
– Серьезно? Тебе нужно объяснение?
– Я не шучу, Туз.
– А я и не смеюсь, Джианна.
Он положил мне на колени футболку, присел на корточки возле лужи моей блевотины и кивнул на мой рот.
– Это мой папа тебя так?
Я облизнула разбитую нижнюю губу.
– Я швырнула вазу ему в голову и обозвала неверным мудаком.
Туз издал негромкий удивленный смешок.
– Ну разумеется.
Теперь агент Аллистер был прав во всем. «Бьет» из единичного стало постоянным, и по какой-то причине я ненавидела именно Аллистера, как будто он все это накаркал. Прошел год с тех пор, как я его видела в последний раз, но ненависть к нему не исчезла.
– Ты ему не расскажешь, – сказал Нико.
Я не ответила.
– Если ты ему расскажешь, я превращу твою жизнь в сущий ад.
У меня вырвался горький смешок. Моя лучшая подруга трахалась с моим мужем. Куда еще хуже?
Он схватил меня за подбородок и развернул к себе.
– Мы оба знаем, что всю злость он выместит на тебе, а не на мне.
– Я сама решу, говорить ему или нет.
Он уронил руку, вздохнул и выпрямился.
– Ладно, но я тебя предупредил. Жалеть тебя не буду.
Я взяла его футболку и натянула на себя, пока он рылся в прикроватной тумбочке.
– Почему, Туз?
«Как ты мог позволить этому случиться?»
Я знала, почему сделала это. Я была в раздрае. Принимала сплошные неправильные решения. Но Нико? Он всегда сохранял хладнокровие. Следил за каждым своим шагом.
– Я был пьян, Джианна. До чертиков пьян. Если честно, я и сейчас нетрезв.
Он поджег сигарету красным, злобным огоньком. Когда он распахнул шторы, открыл окно, и комнату залило светом, на место встал еще один фрагмент пазла. Алое покрывало его ладони и полосками тянулось вверх по рукам. Кровь. Я не знала, каково приходится мафиози, но достаточно долго жила среди них, чтобы знать: их жизнь была не из легких. И иногда все ее последствия погребали мафиози одновременно.
– Ты так похож на отца, – вырвавшиеся слова были тихими, но прозвучали громко и резко в залитой солнцем комнате. Ночные грехи всегда звучали мерзко при свете дня.
Он выдохнул облако дыма, насмешливо сверкнув глазами.
– Господи. – Он покачал головой. – Это то, что привело тебя сюда прошлой ночью?
Пульсирующие огни. Грязная плитка в ванной. Затяжка. Капля пота на моей спине. Белая таблетка, предложенная из чьего-то пакетика. Пустота.
– Я не знаю, – прошептала я.
– Ну, что бы там ни было, надеюсь, ты что-то извлекла из этого, Джианна. Потому мы с тобой оба попадем в ад. – Он затушил сигарету о подоконник и вышел из комнаты.
Я закрыла глаза и попыталась закончить пазл, сложить по кусочкам остальную часть ночи. Но столкнулась с темнотой. Она нашептывала мне уснуть и больше никогда, никогда не просыпаться.
* * *
Когда я тем утром вернулась домой, на кровати меня ждала коробка конфет, перевязанная извиняющейся красной лентой. На той же кровати, на которой мой муж «по-собачьи» оттрахал мою лучшую подругу.
Я забралась под одеяло и съела все конфеты до единой.
Дни шли, и смесь цветов, чувств и секретов сжирала меня заживо. Все было вверх ногами, словно я смотрела на мир с вращающейся карусели, свесив голову с металлической платформы.
Это были дурные дни. Холодные. Одинокие. Обкуренные.
Антонио явился лишь однажды. Залез в кровать поздно вечером и тут же вырубился. Я смотрела в потолок, пока сквозь занавески не проникло солнце, кровать не скрипнула и его присутствие не испарилось так же, как появилось.
Вскоре после этого я уснула.
Вспыхнул яркий свет, и с порывом воздуха с меня сорвали одеяло. Я издала протестующий звук, но подавилась им, когда мне на лицо полилась ледяная вода.
– Lev?ntate!
Отплевываясь от воды, которая не прекращала литься, я резко села. Вытерев глаза и открыв их, обнаружила стоящую у кровати Магдалену с большой миской в руках.
Вздрогнув, я откашлялась.
– С ума сошла? – возмутилась я.
Она отставила миску и разгладила униформу.
– S?. Pero no tan loca como t?.
За глазными яблоками разгоралась боль. Я была насквозь мокрая и раздраженная, поэтому мои слова прозвучали грубее, чем я хотела.
– Ты же знаешь, что я не говорю по-испански, Магдалена.
– Porque eres demasiado tonta. – «Потому что ты слишком тупая».
Эту фразу я знала только потому, что она считала это прекрасным ответом на все случаи жизни.
Я со стоном упала обратно на мокрые простыни.
