ЧАСТЬ 1
– Ты почему так рано проснулась, солнышко?
Улыбаюсь, смотрю в сонные глаза дочери, они у нее синие с темными лучиками. Заправляю короткие пряди волос прядь за ушко, сама прикусываю губу, чтобы не заплакать, совсем недавно они были длинные и вьющиеся.
– Сон плохой.
– Это всего лишь сон, милая, все плохое осталось в нем.
Беру малышку на руки, такая легкая стала, целую, она крепко обнимает меня. Мое сердце переполняют и радость, и боль одновременно. Как можно было уготовить ей такую сложную судьбу? О мой ангел, и зовут ее Ангелина.
– А ты куда так рано уходишь?
– На работу, милая, ты будешь с бабулей, я приду поздно.
– Не уходи, мамочка.
Дочь начинает плакать, пытаюсь ее отвлечь, не показать собственных слез. Я должна быть сильной, ради нее. Ради ее сердечка.
– Смотри, какой красивый единорог, как ты его назвала?
– Сеня.
– О, какое интересное имя для сказочного существа.
Маленькую плюшевую игрушку купила вчера, в детском магазине есть корзина «Распродажа», у розового единорога с радужным длинным хвостом был оторван один глаз. Пришила две одинаковые пуговицы, дочка очень обрадовалась, такое счастье видеть ее улыбку.
– Пойдем, покажем Сеню бабуле и, конечно, покормим его кашей, чтоб он вырос в сильного и резвого скакуна.
– Он не будет таким, он же волшебный.
Дочка устроилась удобнее, вытерла слезы, погладила игрушке хвост, сделала губки бантиком, всегда так делает, когда задумывается.
– Он, когда немного подрастет, сможет выполнять любые желания, сейчас он совсем еще малыш. Даже самые заветные.
– Совсем любые?
– Да, я загадаю, чтоб больше не бывать в больницах и чтоб папа пришел ко мне. Он ведь не приходит, потому что я больная, я знаю, так говорила одна тетя, а еще, что такие дети, как я, никому не нужны.
Шею бы сломать той тете, зла не хватает. Как можно быть гадкой и бесчеловечной, чтобы говорить такое при ребенке?
– Это была очень злая тётя, не слушай никогда и не верь плохим словам. Ты моя самая лучшая девочка на свете, и все будет хорошо, осталось совсем немного.
– И мой папа ко мне придет?
Не знаю, что ответить дочери, ее папа ни разу не приходил и никогда не придет, ему не нужна дочь, никогда не была нужна.
– Обязательно придет, потому что ты самая прекрасная и сильная девочка на всем свете, да еще с волшебным единорогом Сеней. Пойдем, умоемся, бабушка сварила каши.
Идет в ванную, в маленькой бабушкиной квартире совмещенный санузел, все уже такое старое от времени. Но на ремонт не то что нет сил и времени, нет денег. Бабушкиной пенсии и моей зарплаты хватает на коммунальные услуги, скромную еду, большая часть уходит на лекарства для Ангелины.
Врачи поставили диагноз – дефект межпредсердечной перегородки. Скорее всего, Ангелина уже родилась с ним, но чем старше она становилась, чем активнее двигалась, тем симптомы данного заболевания проявлялись ярче.
Все началось полгода назад, после того как дочери исполнилось четыре года, частые простуды, сильная утомляемость, одышка. Сначала нужно было дорогостоящее обследование, затем препараты, поддерживающие хотя бы нормальное состояние ребенка.
Клиники тянули все больше денег, настаивали на операции в университетском госпитале Стамбула, стоимостью больше миллиона рублей, и, конечно, чем раньше, тем лучше. А еще деньги на перелеты, проживание, восстановление.
Голова шла кругом, руки опускались, я не знала, за что хвататься и у кого просить помощи.
– Ты сегодня опять допоздна?
Бабушка даже не смотрит на меня, разливает чай, ей тоже нелегко одной весь день с маленьким ребенком и он не понимает, почему ему нельзя бегать по парку, как всем детям, кататься на велосипеде, о котором Ангелина так давно мечтает.
– Да, возьму ночную смену, есть работа в прачечной и на кухне, я договорилась с менеджером, лишние деньги не помешают.
– Саша, ты хоть понимаешь, что такими темпами ты себя загубишь? На тебе лица нет, под глазами круги, ладно я старая, мне помирать скоро, но ты-то должна думать о будущем, ни одному ребенку не нужна замеченная мать.
– Не говори ерунды, ты будешь жить сто один год, я тебе это обещаю.
Не обращаю на ее слова внимания, редко теперь смотрю на себя в зеркало, это незачем. Мне скоро двадцать пять лет, но ощущение, что в три раза больше, от нервов совсем мало ем. Да и какая мать будет бегать бодрая и веселая со здоровым румянцем на щеках, когда ее ребенок практически медленно умирает?
– Ты бы оставила свою гордость и сходила к ее отцу.
Бабушка кивает на Ангелину, та сидит в детском стульчике, кормит единорога с ложки кашей, что-то бормочет под нос, такая забавная.
Долго смотрю на бабушку, моя самая добрая и сильная женщина на свете, только она не дала мне с ребенком окончательно увязнуть в нищете после его рождения.
Нина Павловна – мой ангел-хранитель, без нее я бы совсем опустила руки. От меня отвернулись все: мать, отчим, отец Ангелины выгнал с работы, по его же протекции отчислили из института. Долгая история и неприятная.
Поджимаю губы, отворачиваясь к окну. Да о какой гордости может идти речь? Я пять раз к нему ходила, готова была на коленях стоять у порога дома, но охрана не подпускает близко, а сейчас его вообще нет в стране.
– Я ходила, ему все равно.
Отвечаю, глядя бабуле в глаза, она понимающе кивает, медленно размешивает чай.
– Не забудь дать Ангелине лекарство, и если позвонят из клиники, запиши всю информацию, вдруг я буду недоступна, в цоколе, где прачечная, плохо ловит сигнал.
Быстро целую дочь и бабушку, в прихожей накидываю пальто и платок на голову, проверяю телефон, мелочь на проезд, хватаю сумочку. На улице только рассветает, прохожих не так много, сосед выгуливает болонку, машет рукой, улыбаюсь.
Конец октября, лужи скованы тонким льдом, он громко скрипит под подошвой, поднимаю воротник, чтобы укрыться от холодного ветра. У меня сегодня сложный день, решающий.
Оттого, как все пройдет, зависит не только здоровье дочери, но и моя жизнь. Доехав в тесной маршрутке до нужной остановки, прохожу вперед двести метров, сворачиваю к центральному входу гостиницы.
Отель сверкает огромной золотой надписью «Империал» на сером фасаде. На широком крыльце в больших вазонах декоративные ели, стекла на панорамных окнах начищены так, что кажется, стекол нет вовсе.
Два администратора за стойкой что-то сосредоточенно пишут в журнале посетителей. Начальник службы безопасности стоит рядом.
Хороший мужик, но сейчас совсем не до его ухаживаний.
Иду к служебному входу для персонала. В раздевалке переодеваюсь в униформу горничной. Да, у девочки с большими надеждами, отличницы и спортсменки были другие планы на жизнь. Александра Аверина хотела управлять такими отелями, делать комфорт еще лучше, находиться среди стекла, мрамора, живых цветов и шикарных интерьеров.
Что ж, все почти сбылось.
Но я не управляю. А чищу дорогие унитазы, заправляя на кровати белье из натуральных тканей, убирая за гостями использованные презервативы и полные пепельницы.
Из всех мест, где мне до этого довелось работать, а было их немало – от придорожных забегаловок до второсортных мотелей, этот отель самый престижный и дорогой в городе. Устроиться получилось по знакомству, тот самый сосед с болонкой, дядя Женя, здесь работает его племянница поваром.
Но сегодня мои мысли совсем не о работе, а о том, что будет вечером.
Как странно порой устроена наша жизнь, она подкидывает случайные встречи, а затем неожиданные решения. И именно от тех людей, помощь от которых ждешь в последнюю очередь.
Но недаром говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад.
Я ступила на нее без оглядки.
ЧАСТЬ 2
Несколько дней назад
– Аверина, ты ли это?
Иду по коридору отеля, погруженная в свои мысли, не замечая ничего и никого вокруг. Меня окликает звонкий женский голос, останавливаюсь.
Снежана Перова, одноклассница моя, строгий брючный костюм бежевого цвета, через локоть перекинуто норковое манто. Блондинка с короткой стильной стрижкой, яркие губы.
Вот именно встречи с ней мне не хватало все это время.
– Здравствуй, Снежана.
– Аверина, ты работаешь здесь? Тебе идет форма, белый фартук, черное платье, как в гимназии нашей, помнишь? А ты ведь учиться пошла на гостиничный бизнес? Решила начать с низов, так сказать?
В голосе и взгляде Снежаны нет злорадства, она просто констатирует факт того, что я бы и так ничего не добилась. Она еще со времен нашей супер престижной гимназии указывала мне на место, где я должна быть, естественно, ниже нее на несколько ступеней.
– Да, немного не вышло так, как хотелось.
– Бывает,– девушка сочувственно кивает, продолжая меня разглядывать. – А ты что сейчас делаешь? Пойдем, потрещим, наших вспомним, кто, где, что, как.
– Извини, Снежан, работы много.
Я не знаю, о чем с ней трещать, у меня больная дочь, которая не нужна собственному отцу, пожилая бабушка, я работаю в три смены. У нас не может быть никаких общих тем для разговоров.
– Обидно, да всего пара минут, кофе выпьем, я договорюсь с администратором и управляющим.
Она договорится?
Что вообще Снежана делает в нашем отеле? Она вроде как пошла по великому блату в медицину, у нее вся семья кто в гинекологии, кто в стоматологии.
– Давай, пойдем, Аверина, не будь букой, как обычно. Лёвушка и слова не скажет, у него жена на днях рожает. А угадай, где она будет рожать? Конечно, у папы в клинике.
Лев Михайлович – наш управляющий, это он тут заведует всеми делами, но горничных не касается, у нас есть своя начальница. Хозяйка «Империала» живет в Греции у нее четверо детей, прилетает раз в год, я ее так еще и не видела, но зато историй о ней наслушалась сполна.
Снежана тянет меня в сторону ресторана, не сопротивляюсь, у меня как раз обеденный перерыв полчаса. Мегера Оксана Валерьевна уехала по делам, я хотела провести его в поисках благотворительных фондов, куда можно подать данные на сбор денег для Ангелины.
А может, у Перовой занять?
Они богатые, вдруг не откажет? Ее шуба, туфли, украшения стоят как операция моей дочери. Кто сказал, что просить деньги за спасение жизни неудобно? Тому просто не дорога? жизнь близкого.
Садимся за дальний столик, Снежана заказывает два кофе, гостей в зале немного, обед уже прошел.
– Ну, рассказывай, как жизнь? Вижу, что не особо, круги под глазами, цвет лица серый, надо к косметологу сходить и непременно съездить в Европу на воды.
– Да у меня неинтересная жизнь. Как сама, как работа? Ты ведь так хотела быть моделью, я помню, грезила подиумом и высокой модой.
Перова на самом деле была жуткой модницей и выпендрежницей, самая яркая, красивая, дерзкая, уверенная. Так, наверное, и надо воспитывать девочек, при условии, конечно, что есть деньги, которые придают им уверенность и дерзость.
Почти восемь лет прошло, как гимназию закончили, хорошие были годы, хотя тогда казалось, что ужасные. Подготовка к экзаменам, выбор вуза, мы все полны планов и надежд. Это не считаю ту, другую жизнь, что была все гимназии.
Я еще общалась с матерью и кое-как с отчимом, выбирала платье на выпускной, принимала знаки внимания первого и самого крутого парня гимназии Святослава Воскресенского и, конечно, зацепом– нападки Снежаны, которая по нему сохла.
Веселая школьная жизнь со всеми ее взлетами и падениями, событиями, которые ты принимаешь слишком близко к сердцу, и кажется, что весь мир еще немного, и рухнет.
Но рушиться он начинает по иным поводам. Жизнь учит, наказывает, делает сильнее. Но вот непонятно для чего.
– Ой, да какая модель? Разве папа позволит? Семейный бизнес – это святое. А твой-то вроде хотел, чтоб ты пошла по его стопам.
– Не хотелось, да там есть, кому идти,– поморщилась, вспоминая ежедневные скандалы, истерики матери о том, что нужно быть благодарной, дядя Витя так старается, мы должны ему помогать.
Отчим, за которого так удачно, по ее мнению, вышла мать, владел во всей области помойками и мусоровозами. Самый крупный региональный оператор, как это сейчас называется. Мусорный король Виктор Иванович Жданов.
Не хочу думать о своей семье, матери, которая отвернулась от меня, отчиме, сводных братьях, там вообще все сложно, даже мерзко и грязно.
– А ты помнишь Свята Воскресенского? Да, конечно, помнишь, у вас же был роман?
– Нет, у нас ничего не было.
– Да как же не было? Он ведь спорил с ребятами на твою девственность и выиграл.
– Выиграл? Это когда такое было?
Состояние, слегка близкое к шоковому, хотя прошло столько лет и мне абсолютно все равно, что там случилось, и кто на кого спорил. Но просто интересно, до какой степени может еще опуститься человек в своей подлости?
– Извини, лишнего сказала.
