– Эй, чего ты такая противная?
– Я всегда противная.
– Только по понедельникам, средам и когда во дворце подают мясной рулет, – сказала Сильвер и чихнула.
Я не ответила, но, когда снова повернулась к окну, увидела в отражении, что Прескот смотрит на меня, нахмурив брови. Он осторожно придвинулся ближе и погладил меня по спине, заставив комок в животе подняться к горлу
– Эй, ты в порядке? Чего такой несчастный вид?
– Ничего. Просто устала, – отмахнулась я, чувствуя, как у меня краснеют щеки от стыда.
Ну что за напасть? Мало того, что, чуть мне станет неловко, тело тут же выдает меня, но что еще хуже, я постоянно пропадаю в мечтах. В детстве этому умилялись, мол, ребенок с богатой фантазией. А я могла часами играть с людьми, которые существовали только в моей голове и о которых до сих пор любят шутить сотрудники дворца. В двенадцать у меня даже был воображаемый лучший друг. Я до сих пор иногда беседую с лордом Лаффи-Таффи. За время нашего знакомства он, конечно, неоднократно видоизменялся, и в итоге превратился из летающего радужного единорога в красивого принца с каштаново-рыжими волосами, зелеными глазами и ямочками на щеках. А вот свое дурацкое имя он сохранил. Но его это не смущало. Моего воображаемого лорда Лаффи-Таффи. Когда-то я была обязана вырасти из этих мечтаний – ведь все вырастали, а мне приходилось постоянно делать над собой усилие, чтобы мысли не улетали в облака. Прескот припроднял брови в немом вопросе, и в этот момент комок в моем горле сам собой лопнул, и из меня потоком хлынули слова, которые я не в силах была остановить:
– Скоттискажипожалуйстачестномоигубыужасны?
Скотти удивленно моргнул, а потом обернулся к Сильвер, которая снова сильно чихнула.
– Сильвер, помоги мне: когда женщины спрашивают о чем-то подобном, то это вопрос с подвохом? Следом стоит ожидать: полнят ли меня эти джинсы?
Прежде чем его девушка успела вмешаться, я резко наклонилась вперед и указала на свои губы.
– Я серьезно, Скотти. Мои губы красивые или уродливые? Когда смотришь на них, хочется их поцеловать?
– Хм, – Скотти так быстро откинулся назад, что под ним скрипнуло сиденье. Он подозрительно прищурился. – Ева, ты знаешь, я люблю тебя, но не так. Мы же с тобой родственники, и у меня есть Сильвер, и я думаю…
– О, спасибо, Скотти, что напомнил мне, каким бесполезным балбесом ты иногда бываешь! – пробормотала я и отвернулась, для пущего эффекта сдув при этом с лица прядь волос.
Я не видела этого, но спиной чувствовала, как они с Сильвер переглянулись, схлестнувшись в немом споре. Как будто я не понимала, что они, пусть и без слов, обсуждают меня, что я и так кажусь им странной и теперь они ищут наиболее дипломатичный способ ответить мне, не оставив места для двояких интерпретаций. Наконец тихо скрипнуло кожаное сиденье, Сильвер наклонилась вперед и погладила меня по колену. Видно, их спор разрешился – причем победой Сильвер. Или проигрышем. Тут как посмотреть.
– Милая, в чем дело? Ты прекрасна. Кто-то посмел сказать тебе обратное? Только скажи имя. Кому испортить настроение? Или сломать парочку пальцев?
Она сказала это мило, но ее взгляд был твердым, а сильные, накаченные, покрытые татуировками руки напряглись. Прескот смотрел на нее с обожанием. Это ж надо было так влюбиться. Я выдавила из себя полуулыбку.
– Да нет, просто… – я вздохнула.
– ПМС? – предположил Скотти.
Я стиснула зубы и зарычала.
– На следующей неделе мне исполнится шестнадцать, а я еще ни разу не целовалась! Что со мной не так? Почему никому не хочется со мной целоваться?
В лимузине стало оглушительно тихо, даже Эмили перестала мучить свой телефон. Прескот разинул рот. Сильвер уставилась на меня так, словно я только что заявила, что писаю королеве в утренний кофе.
– Ты… – продолжал Прескот.
– …уверена? – недоверчиво добавила Сильвер.
– Уверена ли я? Как я могу быть не уверена? Уж наверное я знаю, целовали меня или нет? – возмутилась я.
Прескот закашлялся.
– Мы на тебя не нападаем. Я тоже не все свои похождения помню. Большинство из них сопровождались таким количеством алкоголя, что примерно один из трех раз я… – Он осекся, почувствов на себе мрачный взгляд Сильвер. Еще раз покашлял и стал возиться со своим галстуком. – Что-то у нас тут жарко? Зак, а можно открыть окно? А то дышать нечем.
Класс! И кто меня за язык тянул? Ведь могла же я просто промолчать. Почему же я этого не сделала? Ах да, наверное, потому, что настоящих подруг, с которыми я могла бы говорить о подобных вещах, у меня не было. Я выпрямила спину и вздернула подбородок.
– А чему вы удивляетесь? Где и с кем мне целоваться? Во дворце я самая младшая. И персонал у нас одни динозавры.
– Эй! – запротестовал с переднего сидения Зак.
– Прости, Закари, но последний раз мне разрешали выйти без присмотра год назад! Все праздники, кроме коронации, отменили. Мне запрещается покидать дворец, да и по дворцу можно передвигаться только с сопровождением. В школе – одни выскочки, которые хотят со мной встречаться только для того, чтобы их голубая кровь стала еще голубее или чтобы засветиться в прессе. Вот и скажите мне, пожалуйста, при каких условиях и когда именно я должна была нормально потерять девственность?
Я поняла, что почти перешла на крик, когда все дружно отодвинулись от меня. Даже машину слегка занесло. Я вздохнула.
– Ну и дела, – просто сказала Сильвер.
– А что тот парень из Парижа? – нахмурившись, спросил Скотти.
Сильвер снова сильно чихнула. Она явно делала это слишком часто. К тому же нос у нее был подозрительно красным.
Я вопросительно уставилась на своего кузена.
– Ты имеешь в виду Люсьена? Который надеялся урвать мое наследство?
Я сдула прядь волос с лица.
– А парень из «Бертона», с которым ты какое-то время встречалась?
– Конченый идиот, и все время хотел трогать мои стопы.
– Ладно, а как насчет этого… Как же его звали… Такой, с рыжими волосами? Его семье принадлежат земли возле Антигониша.
Я уставилась на Скотти.
– Ты имеешь в виду МакДугина? Мы с ним видимся раз в год на этом идиотском благотворительном вечере в защиту сурков на острове Ванкувер, и все это время он не затыкается о том, как обожает на них охотиться.
– Надо же, – сказала Сильвер и опять чихнула.
Теперь и Прескот бросил на нее озабоченный взгляд.
– Тебе нехорошо?
– Да все получше, чем личная жизнь Евы, – ответила Сильвер и снова чихнула.
Скотти бросил на нее недоверчивый взгляд, а потом снова повернулся ко мне. На его лице мелькнуло одновременно веселое и вместе с тем жалостливое выражение, он чуть подался вперед, схватил мои руки и ласково сжал их.
– Я не знал, что тебе так трудно с кем-то познакомиться, Ева. Извини.
– Всем плевать, что со мной происходит, лишь бы я только семью не позорила, – сказала я натянуто.
– Это неправда, милая, – возразил мой кузен.
Все сомнения последних лет, казалось, слились у меня в груди в одну болезненную точку, не давая мне дышать.
– Конечно, это правда. Если так и дальше пойдет, умру старой девой, – предсказала я.
– Очень драматично.
– Суровая реальность! – возразила я.
Сильвер чихнула.
– Как по мне, так и первый поцелуй, и первый секс – чрезмено переоценены и романтизированы. Ждешь чего-то волшебного, а в итоге просто мокро, гадко и неловко. Так что, поверь, ты ничего не теряешь. Спокойно наслаждайся тем, что не знаешь, каково это – когда к тебе в рот вваливается язык и вливается чужая слюна.
Мы с Прескотом в шоке посмотрели на нее. Я наклонилась к Скотти и шепнула ему на ухо:
– Неуели ты правда так ужасно целуешься?
– Нет!
От возмущения он вскочил, вернее, попытался вскочить, напрочь забыв, что пристегнут, и ремень безопасности его чуть не придушил.
– А?а!
– Апчхи! – весело чихнула Сильвер.
– Можем продать мой первый поцелуй с аукциона, – задумчиво бросила я.
Все в недоумении уставились на меня.
– Что? – хором спросили все присутствующие.
– Идея не так уж плоха, равзе нет? – продолжила я.
– Нет, – сказал Скотти.
– Апчхи! – чихнула Сильвер.
Эмили нервно стукала телефоном по подбородку.
– Мы могли бы сделать из этого большое событие, – предложила я. – В полночь, в мой день рождения с молотка продаем мой первый поцелуй… Вся прибыль пойдет на благотворительность, а меня, наконец, поцелуют. Двух зайцев одним выстрелом!
Скотти потер лицо.
– Ничего идиотичнее я от тебя не слышал! Учитывая, что ты предлагала продавать воду из нашего бассейна на Ebay.
– Но тут реально можно много выручить.
– Нет! – вмешалась Эмили.
– Почему нет?
– Просто нет, – строго повторила Эмили, глядя на меня.
Но я ее не слушала. Я уже вся разволновалась, сердце забилось быстрее. Я уже видела, как стою на подиуме. Фоном играет струнная музыка, и с два десятка молодых людей соперничают за право меня поцеловать. Все смотрят только на меня. Улыбаются – мне одной. Суммы выкрикиваются баснословные, а победит в итоге молодой лорд с милыми ямочками на ящеках и темными глазами.
И вот он подойдет ко мне – руки изящные, тонкие, но все же немного больше моих – и его поцелуй будет таким нежным, мягким и романтичным, что не только весь мир будет судачить о нем, но даже Дисней снимет фильм. Его губы касаются моих губ, его пальцы скользят, как пушинка, по моей коже, нам аплодируют, а над нашими головами пляшут звезды. Это было бы…
– Божественно, – сказала я вслух.
Прескот недоуменно поднял брови. Сильвер покачала головой, но у нее вообще был такой вид, бдуто она вот-вот грохнется в обморок.
– Идея отличная. Надо скорее сообщить бабушке, – сказала я, и Эмили с удвоенной силой принялась печатать на своем телефоне.
Такой скорости я даже от нее прежде не видела, не удивлюсь, если в этот момент она установила новый мировой рекорд. Сильвер кашлянула, и Прескот потрогал ее лоб.
– Сильвер, дорогая, кажется, у тебя температура.
– Глупость твоей кузины заразна, – съязвила она.
– Бациллами на меня не дышать! – крикнула я и быстро открыла окно.
– Ты спятила? Закрой окно, ее же продует! – закричал Прескот и нажал на кнопку со своей стороны, чтобы окно снова поднялось вверх.
– Я не больна! – угрюмо возразила Сильвер, хотя безусловно выглядела больной.
Со вздохом я откинулась на спинку сидения. Пока голубки препирались, я стала наблюдать за тем, как ловко Закари маневрирует по канадским улицам.
– Какие планы сегодня, Зак? – спросила я.
В зеркале заднего вида я увидела, что в его глазах появился веселый блеск. Неужели свидание? Мне доподлинно было известно, что как минимум пять наших горничных были по уши в него влюблены. Понять мне это было сложно – в смысле, он был ровесником отца, а мне даже Скотти в свои двадцать три года казался почти стариком. Судя по внешнему виду Зака, у него в роду точно были инуиты с севера Канады – может, родители, может, бабушка с дедушкой. Вокруг его веселых миндалевидных глаз виднелись морщинки, а черные, собранные в хвост волосы начали седеть на висках, но для старика Зак, наверное, и в самом деле был еще вполне ничего.
– Вечером у меня отгул. Ко мне приезжает один гость, которого я очень жду, – ответил он.
Сильвер и Прескот все продолжали пререкаться. А может, флиртовали друг с другом. По ним никогда не поймешь – но обычно у них одно плавно перетекает в другое.
– Класс! Ваша подруга? – спросила я, и от улыбки морщинки вокруг глаз Зака стали еще глубже.
– Нет. Сын приезжает в гости, – сказал он, и я тут же навострила уши.
– У вас есть сын?
Он улыбнулся.
– Да. Он живет со своей матерью в Нью-Йорке. Приезжает ко мне на летние каникулы. Будет помогать во дворце, в саду, на кухне
Я только собралась спросить, сколько его сыну лет, как мы остановились перед семейным замком Блумсбери.
– Дом, милый дом, – весело пропел Прескот.
