– В ночь станешь со мной в караул. Я хочу, чтобы после захода солнца на постах стояли только опытные бойцы.
Ригару нравилась эта черта командира: при необходимости он отправит тебя на паршивое задание, но будет выполнять его вместе с тобой.
– Думаешь, здесь что-то нечисто?
– Мы же знаем, что Ягуары этими своими божками нас запугивают. Обычно, если встретишь на дороге такой вот подарочек, это значит, что дикари уже свалили куда-нибудь в соседнюю долину и возвращаться не собираются. Но в этот раз… – задумчиво протянул Дролл, окидывая взглядом холмы. – В этот раз тут попахивает жареным.
Ригар шумно втянул носом воздух, будто принюхивался:
– А по мне, воняет только грязью, дерьмом и гнилью.
– Ну, одно без другого не обходится.
Несмотря на дурные предчувствия Дролла, за стенами Фаллонова Гнезда Ригар вздохнул с облегчением.
В Дайновой пуще опасность подстерегала повсюду, но после долгих недель патрулирования в джунглях сейчас, под защитой крепких стен и жуткого аколита, Ригар чувствовал себя спокойнее, чем в императорском дворце в Бурз-аль-дуне. Те, кого не отправили в караул, расстелили скатки и, собравшись группками, стали играть в кости, жаловаться на мошкару, на драконов или на то и другое и украдкой прихлебывали из фляжек.
До наступления ночи, то есть до выхода Ригара в караул, оставалось еще несколько часов, поэтому он сбросил сапоги и доспех, а потом какой-то тряпкой стер алую краску с лица. Некоторые Змиерубы круглые сутки ходили в боевом раскрасе, чего Ригар не понимал, – в сырости лесной чащи краска доставляла сплошные неудобства, а вдобавок от нее подбородок и щеки покрывались прыщами.
После этого Ригар по-быстрому осмотрел участки раздраженной кожи. Их было три: черные волдыри на левой ступне, шелушащийся затылок и воспаленная сыпь в паху. Сыпь зверски зудела и чесалась, да и вообще сильно тревожила – мало ли, куда она еще распространится.
Он порылся в котомке, отыскал мазь, полученную у лекаря в Незатопимой Гавани, и смазал все пораженные места. На черные волдыри мазь худо-бедно действовала, а вот остальное… Ладно, вот как отправят назад в Незатопимую Гавань, с этим лекарем придется серьезно поговорить.
К Ригару подошел боец Вистер и с надеждой спросил:
– Ну как, получилось?
– Что? – рассеянно уточнил Ригар, которого больше волновала бесполезная мазь. – А, да, сапоги.
Он вытащил из котомки пару сапог. Они размокли после недавнего патруля в джунглях, и Вистер просил их починить. Солдаты заботились о своей обуви самостоятельно, а в условиях постоянной влажности сапоги быстро разваливались. Несколько месяцев назад Ригар изобрел способ делать их непромокаемыми, смешивая бесполезную противочесоточную мазь с кипяченой мочой. Способ он хранил в секрете и за деньги принимал у товарищей заказы на починку.
– Вот, как новенькие.
Он швырнул сапоги Вистеру, который схватил их с таким восторгом, будто их украсили самоцветами:
– Ух ты! А точно будут непромокаемыми, прям как у Зольника?
– Ага. Гарантия военного сапожника Ригара.
Вистер с улыбкой протянул ему фляжку. Ригар понюхал содержимое и одобрительно хмыкнул:
– Неплохо.
– Лучшая можжевеловая водка в Бурз-аль-дуне, – сказал Вистер. – Это тебе.
Ригар кивнул. Может, сам выпьет, а может, продаст через несколько дней, когда опустеют фляжки у остальных бойцов в отряде. Змиерубам хорошо платили, а в лесной чаще хорошей выпивки было мало и она высоко ценилась.
Он по-быстрому сжевал шматок солонины с полусгнившим рисом. Неболёты вот уже почти год старались лишить врага источников продовольствия, но, к сожалению, и у самих Змиерубов пайки были ограниченны. Поговаривали, что скоро доставят провизию с плодородных земель Данфара, остававшегося единственной страной в Терре, которую не затронули война и голод. Ригару нравилась пряная данфарская кухня, но покамест он не особо верил слухам.
После ужина он вздремнул, а ближе к ночи его разбудил Дролл, мол, пора в караул. Ригар схватил оружие и отправился на крепостную стену, сменить бойца на посту. Первым делом он окинул взглядом темное поле – не прячется ли где-нибудь враг, но под лунным светом поблескивали лишь смятые доспехи мертвых воинов-ягуаров.
За ночь так ничего и не произошло. Когда наступили серые рассветные сумерки, Ригар не выдержал и ожесточенно зачесался.
– Не дрочи на посту, Ригар, – прозвучал за спиной голос Дролла.
– Да я не дрочу, лейтенант. Просто сыпь замучила.
– Мазь не помогает?
– Не то чтобы очень. – Ригар через силу перестал расчесывать зудящую кожу. – Ох, ради Этерниты, как они живут тут, в этом жутком лесу?
Дролл пожал плечами:
– Нормально живут, наверное. К местным же никакая хворь не пристает, их защищают лесные боги.
– Ха-ха, смешно, – фыркнул Ригар.
Дролл указал на поле и спросил:
– Ну как там?
– Туман и парочка драконов-дуболомов, но они далеко.
Змиерубы прибыли в Альмиру еще до возвращения драконов из Великого перелета. Хорошее было времечко. Впрочем, и тогда в Дайновой пуще было жутко: тысячи ползучих и летучих гадов, способных убить человека одним-единственным укусом. На второй день пребывания в чаще какой-то новобранец нечаянно разостлал скатку над гнездом гигантских ядовитых скорпионов, которые обкусали его с головы до ног. От боли он впал в беспамятство и выпустил себе в лицо арбалетный болт.
Теперь Ригар с тоской вспоминал то время, когда опасаться приходилось лишь скорпионов и кусачих муравьев. В Дайновой пуще драконов было больше, чем крыс в мясной лавке. Только за последнюю неделю в драконьих пастях погибли пятеро товарищей Ригара: три разведчика, которых отправили на поиски драконьих логовищ (это считалось очень опасной работой), а еще двоих накрыло прямо в лагере, когда они шли завтракать.
Как от этого защититься? Без завтрака боец – не боец.
– Не нравится мне это, – сказал Дролл, вглядываясь в туман. – Там могут прятаться Ягуары.
– А правда, что Бершад Безупречный тоже с ними? Ну, про головы же недаром рассказывают.
Две недели назад в четвертом секторе без вести пропали три патрульных отряда. Спустя пять дней в двенадцатом секторе обнаружили груду голов. Еще через несколько дней в пятом секторе нашли уцелевшего бойца, распухшего от комариных укусов. Он рассказал, что Бершад Безупречный и еще какой-то безумец в белом доспехе зверски перебили остальных солдат.
– Да-да, я слышал, – отмахнулся Дролл. – Херня это все. Боец бредил.
– Но…
– Валлен Вергун прикончил Бершада в Таггарстане, – оборвал его Дролл. – Я своими глазами видел.
– А кто же тогда убил императора Баларии? Призрак, что ли?
– Нет, конечно. Но на месте хореллианского гвардейца, по вине которого император отправился в последнее плавание, ты бы тоже наверняка придумал какую-нибудь хреновую побасенку про легендарного Бершада Безупречного.
Выслушав это вполне правдоподобное объяснение, Ригар собрался было с ним согласиться, но тут появился аколит 408. Ригар оцепенел, да и Дролл тоже заметно напрягся. Оба обернулись и отдали честь серокожему великану.
– Докладывай.
– Все чисто. Только туман и ящеры.
Аколит безжизненным взглядом окинул лесные заросли.
– Может, истуканов сделали просто для отвода глаз, – сказал Ригар, отчаянно надеясь, что жуткое страшилище уйдет.
Аколит повернулся к нему:
– Держитесь настороже. И без панибратства.
– Я обхожу периметр и проверяю боевой дух солдат, – сказал Дролл. – Никакого панибратства.
Он не то чтобы заступался за своих бойцов, но Ригар все равно восхитился его смелостью, поскольку аколит был на две головы выше обычного человека и его кулаки мгновенно покрывались острыми костяными шипами. Лейтенант нервно почесывал бакенбард, но не отводил глаз и продолжал стоять на своем.
– Проверяй быстрее, – сказал аколит 408 и спрыгнул со стены во двор.
От такого прыжка коленные чашечки обычного человека разлетелись бы в разные стороны, но великан уверенно зашагал к крепости.
– Как вижу этого гада, так прям яйца скукоживаются, – пробормотал Ригар себе под нос.
– Ну и как, помогает от зуда? – с улыбкой спросил Дролл.
Ригар снова почесал себе пах:
– Здесь ничего и ничему не помогает.
– Тьфу, да ты от зуда вообще в нытика превратился. Лучше подумай, как нам с тобой повезло: Озирис Вард завоевал весь мир, а мы при этом были на его стороне.
– Ну, насчет «повезло» я не уверен. Говорят, все трупы солдат доставляют в башню, которую Озирис Вард построил где-то в чаще, а он там их сначала трахает, а потом начиняет всякими механизмами.
– Да, Озирис тот еще упырь, это все знают. Но ведь и наш командир – самый настоящий людоед, так что…
– А я думал, это просто слухи.
– Увы, не слухи. Однажды Кастор подвыпил, сел играть со мной в кости да и проболтался, что, мол, все это чистая правда. А он точно знает, не зря же второй год ходит у Вергуна в заместителях.
– Но ведь Кастор сам всегда говорит, мол, должны быть какие-то границы. Одно дело – с трупами сношаться, а вот чтобы их жрать…
Дролл пожал плечами:
– Да всюду какая-то хрень. Чем дольше воюешь, тем больше понимаешь, что разбираться, кто хуже, кто лучше, – только время зря терять. Главное – исполнять приказ, убивать всех, кого надо, а если останешься в живых, то и деньжатами разживешься.
Ригару очень хотелось сказать, что мало кто из Змиерубов разделяет мнение Дролла о воинской службе. Большинство считали, что надо убивать и грабить, не дожидаясь приказов. Однако вступать в спор Ригару не хотелось – ночь была долгой, хорошо бы и вздремнуть.
– Против деньжат я ничего не имею, – пробормотал он.
– Да, на этой войне мы неплохо зарабатываем – и обычное жалованье, и премии за Ягуаров.
Действительно, Змиерубам, в отличие от обычных наемников, платили щедро, а Вергун ввел еще и особые премии за убийство воинов из Дайновой Пущи: за каждую маску Ягуара, убитого в бою, тут же выплачивали сто золотых. Ригар получал такую премию шесть раз – весьма скромное достижение, – но тех его соратников, кто жаждал большей славы, часто разбирали на «украшения» для глиняных божков.
– Очень надеюсь, что смогу это потратить, – буркнул он.
На заработанные деньги он хотел открыть сапожную мастерскую, усовершенствовать пропиточную мазь и шить непромокаемую обувь нормальным инструментом, ведь это проще и прибыльнее, чем охотиться на злобных дикарей в джунглях.
– Если ты так боишься смерти, дай взятку какому-нибудь чиновнику, тебя переведут куда-нибудь, где безопаснее, – с улыбкой посоветовал Дролл. – Например, отправят служить на грузовом неболёте.
– Да они бьются только так, – вздохнул Ригар.
– Ну что за фигня! Еще раз: помни, что тебе повезло. Это приказ, понял?
– Понял, лейтенант, – сказал Ригар.
– Вот и славно. Ладно, пойду я дальше проверять посты, а то вернется наш серокожий начальник и…
Голова Дролла разлетелась на куски.
Кровавые ошметки мозгов и осколки черепа, хлестнув Ригара по лицу, залепили ему глаз.
Тело Дролла повалилось на парапет; кровь из шеи била фонтаном, заливая камни.
Ригар уставился на лес, не понимая, что случилось.
На опушку выскочил человек в белоснежном чешуйчатом доспехе и помчался через поле, на бегу подхватив под мышку смятые в комок останки погибшего воина. Лицо неизвестного закрывал шлем.
Ригар вскинул арбалет и заорал:
– Тревога!
Он нажал на зарядное устройство; арбалет клацнул, болт лег на ложе, тетива натянулась до предела. За эту секунду неизвестный добрался уже до середины поля.
«Этернита, спаси и сохрани!» – подумал Ригар, прицеливаясь.
В детстве он ходил с отцом на охоту в баларские степи. Этот гад бегал быстрее степных шакалов.
Ригар выстрелил прямиком в солнечное сплетение врага. Сразил насмерть. То есть вроде бы сразил.
Болт ударил в нагрудный щиток белого доспеха и разлетелся осколками, как паргосское стекло.
Ригар нажал на спусковой крючок, выпустив очередь тяжелых арбалетных болтов.
Все без толку.
К этому времени на стену взобрались Вистер и Гротто, навели свои многозарядные арбалеты и тоже начали стрелять, осыпая противника болтами, будто шелухой. Неизвестный размахнулся и метнул комок смятых доспехов прямо в грудь Вистеру, который отлетел назад и с чавкающим шлепком приземлился где-то за спиной Ригара.
Человек в белом доспехе вскочил на стену, схватил Гротто за голову и рявкнул:
– Доброе утро!
